Проспект Разочарования

Макс сидел на кровати Олега, оперевшись спиной о стену, и размышлял о том, что за эту неделю как-то слишком много серьёзных и тяжелых разговоров на него навалилось. Только несколько дней назад он до вечера сидел с Русланом, под конец уже отвлекаясь от темы и обсуждая какие-то философские вопросы бытия, а сегодня вот предстоял разговор с подругой. Он же говорил им по сто раз, что объективно плохой человек для душевных разговоров, но почему-то друзей это не сильно волновало… Алиса так и не расплакалась, что явно было хорошим знаком, но всё ещё тяжело вздыхала и иногда открывала рот, намереваясь что-то сказать, тут же захлопывая его обратно. Она была очень взволнована, вероятно, тем, что всплыли детали её отношений с Харыбиным, которыми она решила не делиться с друзьями. — Ты не обязана ничего мне рассказывать, мы можем просто немного посидеть и пойти пить дальше, — прозвучал в тишине голос Макса. В тёмной комнате, освещённой только светящей в окна луной, его фраза показалась слишком громкой. Он решил напомнить девушке, что это по-прежнему только её дело. Они с Олегом были с ней близки, много раз говорили на тему её влюбленности, но если она не захотела им рассказывать, значит так тому и быть. Значит, это не их ёбаное дело, а Алиса имеет право сама решать, что и кому ей рассказывать. — Да, я понимаю, — беспокойно перебирая пальцами локон волос, ответила Алиса, не отрывая взволнованного взгляда от стены, — но я хотела бы поговорить об этом. Если ты не против. — Хорошо. Макс повернулся к ней лицом и замолчал в ожидании, давая ей немного времени собраться с мыслями. Он не собирался как-то давить на неё или подгонять. — Это было на Новый год, — наконец, осторожно начала Алиса, с беспокойством поглядывая на реакцию парня, будто он сейчас начнёт резко ругаться, орать на неё или осуждать. Но Макс сидел совершенно спокойно, пытаясь явно показать, что ей нечего бояться, — ближе к утру. Вы с Олегом уже валялись в отключке в комнате его родителей, остальные разъехались или спали на диване. Мы с Димой сидели на кухне сначала, — она поморщилась от имени парня и замолчала. Берник понимал, что ей неприятна эта тема. Очевидно, сейчас она жалеет о том, что произошло. Но он точно помнит, что зимой Алисе явно очень нравился Харыбин, это даже заметили почти все, кто с ними общался достаточно близко. — Я не знаю, на что вообще рассчитывала. Потому что вы с Олегом протрещали мне все уши о том, какой он мудак. И я сама это видела, потому что это ёбаная правда! — голос девушки становился всё громче и увереннее, но при этом в нём появлялся какой-то надлом. Макс молча придвинулся поближе, успокаивающе проведя рукой ей по спине, ощущая дрожь. — Всё нормально, Алиса, — уверенно проговорил он, ощущая ладонью, как она успокаивается. Благодарно кивнув, Алиса продолжила рассказ: — Я была просто тупорылой дурой, думала, что он поменяется ради меня, станет лучше. Думала, что в душе он хороший человек, просто скрывает это. Ну, ты понял, всякая такая хуйня, — Макс не совсем понял на что она рассчитывала, учитывая, что Харыбин такой, какой он есть, но убедительно кивнул, чтобы не смущать подругу. — Короче, мы ушли в комнату. Целовались. Наверное, я была очень рада, что он, наконец, обратил на меня внимание. Если честно, я была пиздец какой пьяной, — безрадостно фыркнула она. — Мы начали раздеваться и… Тут Алиса слегка покраснела и снова замолчала. Макс понял, что она смущается и мягко напомнил: — Можешь не рассказывать подробности. В ответ Беляева только вздохнула и, собравшись с силами, выпалила: — Это должен был быть мой первый раз. И Дима был вообще не нежным или осторожным, когда он уже хотел… — она неопределённо взмахнула рукой, и Макс кивнул, давая понять, что сообразил, о чём она говорит. — И эта дурацкая комната с куртками. Я не знаю, — с горечью во взгляде посмотрела на парня Алиса, — я просто испугалась. Подумала, что это точно не то, чего я хотела бы. И не тот человек. И мне стало мерзко от себя, от нас, от всей этой ситуации. Я ушла, а через десять минут он зашёл в эту комнату с другой девушкой. Как же мне тогда было ебано… Потом он один раз лез ко мне вот в таком духе, как сегодня. И я окончательно поняла, что он тупорылый еблан, и ничего общего с ним иметь я не хочу. Берник сжал руку в кулак, надеясь, что она этого не заметила. Он пытался не показывать ей своих переживаний, только продолжал иногда мягко гладить по спине и грустно улыбнулся. Если уж на то пошло, его первый раз с девушкой тоже был просто отвратительным. Примерно такие же условия: задрипанная хата кого-то там, пустая комната, неловкие торопливые движения сопливого и немного пьяного подростка и смех друзей за тонкой дверью. И, хотя самому Максу уже было похуй, как там всё прошло в первый раз, он понимал, что для подруги это куда важнее. — Спасибо, что рассказала. Алис, всё нормально. Ты молодец, сделала всё правильно. Теперь он к тебе вряд ли когда подойдёт, так что забей на него. А если снова тебе мозги ебать будет, мы на него Ленского натравим, — осторожно улыбнулся он. Заметив, что всё-таки вызвал усмешку на лице подруги, Берник мысленно обрадовался. Из неё вырвался смешок, после которого девушка коротко кивнула. — Вот и заебись, — подытожил Макс. Встав, он развернулся к ней и заговорщически ухмыльнулся: — Как насчёт проверить провизию вина и разъебать танцпол под Касту? — Я в деле, — хмыкнула Алиса. И они, наконец, вышли из тёмной комнаты с улыбками на лицах. *** Вернувшись в гостиную, ребята влились обратно во всеобщее веселье. Макс сразу же прошмыгнул к колонке, довольно усмехаясь, пока Алиса подошла прямиком к алкогольному ассортименту на столе. Они уже стояли с напитками в руках, выбирая песню, когда из балкона вышли Олег с Владом с мрачными лицами, сообщить о чём тактичный Макс посчитал своим долгом: — Вот и он, тандем терминаторов-уничтожителей. А чё ёбла кислые такие? — Олег слегка смущённо стукнул его по плечу, пока Влад ухмылялся себе под нос. — Всё хорошо? — обратился к Алисе Ленской, подняв на неё обеспокоенный взгляд. Она с улыбкой кивнула, сделала большой глоток из стакана в руке и торжественно произнесла: — Спасибо, что защитили мою честь, Олег Владимирович! Олег, не заметивший в её взгляде прежней паники и грусти, только облегчённо улыбнулся и кивнул. В этот момент к ним подошёл слегка покачивающийся Руслан, радостно ухмыляясь, и прервал разговор. — Эту тухлую вечеринку нужно как-нибудь... разбавить, — растягивая гласные, сказал он, неловко пытаясь протолкнуться между Ленским и Владом ближе к телефону у колонки. По виду парня сразу становилось ясно, что случилось непоправимое. — Ёб твою мать, Саня! — во всю мощь лёгких проорал Олег, привлекая внимание всех в комнате. Виновник ситуации взволнованно глянул на них и мигом оказался рядом, вопросительно приподняв брови. — Какого хуя Руся бухой? Ты куда смотрел вообще? Саша недоумевающе моргнул, а спустя миг взглянул на Руслана с таким обиженным выражением лица, будто тот предал всё доверие мира. Максу же в этот момент подумалось, что он не видел Руслана таким довольным и искренне, а не насмешливо улыбающимся уже очень долго, и от этой мысли ему стало чертовски грустно. — Блять, Русечка, это что, не кола?! — возмущённо упрекнул Саня парня, указав пальцем на стакан в его руках. Руслан довольно усмехнулся, кивнув с честным видом. — Кола, — твёрдо сказал он, выглядя самим олицетворением слова «невинность», — ну, немного колы. И мно-ого виски, — довольно протянул он, вызвав смешок у Алисы. — Дай сюда, — Олег вырвал у него из рук стакан. Сделать это было очень даже просто, учитывая, что Руслан уже был довольно въёбанный, — тебе нельзя, таблеточник, — фыркнул Ленской и осушил содержимое в два глотка, поморщившись от вкуса. — Ебать, и правда очень немного колы, — простонал он. Руся на это лишь недовольно закатил глаза. — Вы не сможете нянчиться со мной весь вечер. Всё равно бухну, — на этом он, сопровождаемый пятью парами обеспокоенных глаз, развернулся и потопал к дивану, плюхнулся в него и довольно ухмыльнулся, глазами сканируя всю комнату в поисках источников алкоголя. — Ну охуеть теперь, — заключил Макс, комично приподняв брови, — что ещё сегодня по пизде пойдёт? Всё? Вопрос, впрочем, был риторическим, поэтому никто не стал на него отвечать. — Давай врубай уже Касту, пойдем танцевать, — фыркнула Алиса. *** Макс уже был приятно пьяным, покрасневшим и взъерошенным, когда порядком приподняв настроение Олегу с Алисой, танцевал, пытаясь не задыхаться от криков и своих денсерских па. Краем глаза он замечал, что Влад сидел с Русланом и какой-то девушкой, разговаривающих с такими серьёзными лицами, будто они обсуждали глобальное потепление или падение мирового рынка. Влад же молча сидел рядом, иногда выпивал и курил, но выглядел чертовски напряжённым, особенно когда они с Максом случайно встречались взглядами. И, если честно, Берника уже порядком достало, что Макаров отрывается от всеобщего веселья. В трезвом состоянии он, конечно, забил бы на это, но сейчас, наконец-то, со времён своего дня рождения, Макс был достаточно пьяным, чтобы творить всякую хуйню, поэтому уверенно направился к ним, намереваясь немедленно вытащить Влада потанцевать. — Короче, мне кажется, что проще забить хуй на этот цирк с конями и просто смотреть только первый сезон, — пьяно фыркнула девушка и возмущённо цыкнула, когда Руслан отреагировал лишь закатыванием глаз. — О чём пиздим? — Макс, тяжело дышащий после очередного хита Лепса, плюхнулся рядом с Владом, протягивая руку, чтобы схватить электронку, и пытаясь не замечать, как Макаров мгновенно напрягся. — Я давно потерял нить разговора, — фыркнул Влад, покачав головой, и отдал Максу желаемое. — Я вот знаю, что мне врубить, чтобы подкупить Русю и заставить его танцевать, — невпопад выдал Макс, заставив Руслана ухмыльнуться и протянуть «Гон Флааад», — а тебя мне как заставить станцевать хотя бы один танец? Он попытался поймать взгляд Влада, но тот упорно его отводил. Как и весь сегодняшний вечер, с того самого момента, как закончился конфликт с Харыбиным. Макс уже начинал недоумевать: мысль о том, что Макаров его намеренно избегает, всё твёрже и твёрже укреплялась в его сознании. — Может, Дору врубить, и ты тут как тут? — не дождавшись ответа, фыркнул он. И добился своего: Влад наконец повернулся к нему, с возмущённым выражением лица и взглянул своими синими глазами в его, прошипев: — Нет, только не это… — Тогда что? — нетерпеливо настоял Берник. Влад как-то натянуто улыбнулся и тихо ответил: — Я не хочу танцевать. Настроения нет. Он и правда весь сегодняшний день был каким-то замкнутым и загнанным, а после разговора с Олегом ситуация стала ещё хуже. И, конечно, Макс заметил: как бы ему не хотелось это отрицать, он обращал на Макарова очень много внимания, беспокоясь о состоянии друга. Может, опять из-за развода родителей загнался? Конечно, со временем Влад уже привык к этому факту, они не поднимали эту тему, но не значит же это, что он забыл, верно? — Почему ты такой грустный? — непроизвольно вырвалось у Максима. Он тяжело вздохнул, понимая, что снова не удержал язык за зубами. Но слова уже были произнесены, поэтому он решил упрямо вглядываться в напряжённое лицо напротив, пытаясь уловить все эмоции парня. Влад поджимает губы. Смотрит в сторону. Выдыхает. И, наконец, говорит: — Я хочу тебе кое-что рассказать. Погнали на балкон. — Ооо, — довольно протянул Макс, вставая с места, — балкон - наше с тобой место сбора. *** Влад смотрел на расслабленное лицо Макса перед собой, неосознанно считая веснушки на переносице, которые были еле различимы в темноте. Макаров думал, разрешая своим мыслям бессвязно перетекать друг к другу, не встречая никаких преград на пути. Он понимал, что спокойствие Макса будет совсем недолгим, стоит Владу начать тот разговор, который, он, видимо, собирался начать именно сейчас. Ему всё ещё не верилось в то, что он заговорит об этом. Но алкоголь в крови и долгие размышления придали парню сил хотя бы начать говорить. А ещё то, что даже сейчас, несмотря на тяжесть в груди от нарастающего беспокойства, ему было тяжело отвести взгляд от лица Макса, что даже сейчас он хотел бы приблизиться к нему, взять за руку, провести ладонью по острой скуле, поймать мягкую ответную улыбку, мимолётно пересечься взглядом с чужими глазами и поцеловать. Все эти чувства и желания никуда не делись, пусть он усердно промывал себе мозги уже столько времени. Никуда они и не денутся. Тогда, лёжа на полу своей комнаты и усмехаясь от собственных слёз, издеваясь над собой же, он потерял надежду на то, что сможет отказаться от этих чувств. Влад, пытаясь унять панику и смятение в душе, кричащие, что он совершает огромную ошибку, нарочито равнодушно отвёл взгляд от замерших в ожидании карих глаз на детскую площадку, освещенную одиноким фонарём, и выдохнул: — Я соврал тебе, когда сказал, что не помню поцелуй около клуба. Он слегка поморщился от своих же слов. Конечно, он не планировал начинать так резко… Но, обычно, когда ты говоришь что-то на эмоциях и необдуманно, выходит именно так. Слова вылетели не те, которые стоило бы сказать, чтобы мягче подвести к нужному разговору. Но Влад на то и был Владом: прямолинейность и уверенность в его речи присутствовали всегда. Он взял себя в руки и всё же обратно посмотрел на Макса, взгляд которого сначала выражал удивление, растерянность и, возможно, небольшую обеспокоенность, но спустя миг стал жёстче: парень настороженно нахмурился. — И зачем ты соврал? — тихо ответил он. Казалось бы, такой простой вопрос: зачем? Владу было довольно тяжело подобрать верный ответ. Тогда он ещё не понимал своих чувств, этот поцелуй был неожиданностью даже для него, он был слишком далёк от разгадки тайны, гласившей «зачем же я это сделал?». И проще всего было сделать вид, что ничего не было. Макаров был напуган собственным поступком, он ничего не понимал. Он не рассчитывал, что Макс поддержит его игру в «ничего не было», но всё вышло удачно, и на тот момент ему казалось, что можно выдохнуть и забыть об этом. — Мне не хотелось объясняться с тобой. Я сам не хотел разбираться, почему я это сделал, — честно ответил он после нервного выдоха и, немного подумав, добавил: — Было проще сделать вид, что ничего не было. Ты тоже решил, что так лучше, когда умолчал об этом. Он продолжал смотреть на Макса, улавливая каждую его эмоцию, пытаясь предугадать реакцию. Тот, казалось, особо удивлённым не был. Неужели, предполагал такое? Он изначально не поверил в эту ложь? Владу было искренне интересно узнать, почему Макс всё-таки решил закрыть глаза на ту ситуацию, но спрашивать ли об этом сейчас… — Хорошо, я понял. Не вижу смысла злиться на тебя, мы оба напиздели. Да и было это месяц назад, — в конце концов легко пожал плечами Макс. Его лицо не выражало ни негатива, ни злости, ни разочарования, которых ожидал увидеть Влад. Только смесь настороженности и всё того же беспокойства, что и раньше. Берник снова внимательно вглядывался в его глаза, когда спросил: — Ты из-за этого так загнался? Или ещё что-то? Рука Макса потянулась в задний карман за пачкой сигарет, а Влад нервно облизал губы, поймав себя на мысли, что начинает передумывать. Хотелось в последний момент сдаться и завершить разговор, который ещё не до конца взошёл на опасную тропу. Он потёр ладони друг о друга в попытке успокоиться, не замечая, как сердце ускорило свой бег и стучало в ушах. — Я загнался, потому что теперь понимаю, зачем поцеловал тебя, — ровно произнёс он, в душе радуясь, что продолжает находить силы для каждой последующей фразы. Макс прикурил, на мгновение осветив лицо вспышкой огня, глубоко затянулся и опустил руку, исподлобья взглянув на друга уже каким-то другим, более подозрительным взглядом. Он вопросительно приподнял брови, слегка кивнув головой, молчаливо спросив «и почему же?». Честно говоря, Влад не планировал свою речь так далеко. Ему почему-то казалось, что кулак прилетит в нос ещё на первой фразе об обмане, так что… Да, плана у него не было. Но в голову вместо ответа на незаданный вопрос почему-то полезли воспоминания о времени, проведённом с Максом на этом самом балконе, об их первом разговоре, когда они ещё совсем друг друга не знали и лишь перекидывались язвительными шутками в попытках прощупать почву и выведать какую-нибудь интересную информацию. От этих мыслей Влад ощутил какое-то внутреннее тепло, они будто бы придали ему сил, и слова вырвались сами собой: — Помнишь, ты спрашивал, почему я ищу драк? В первую нашу встречу, когда мы так же разговаривали на балконе. Я тогда ещё ответил, что хочу, чтобы из меня выбили дурь, — Макс в ответ коротко кивнул, всё еще молча. Слабо улыбнувшись, Влад продолжил, не отводя взгляда от прищуренных глаз: — Тебя тогда повеселил мой ответ. А вот мне, на самом деле, не особо от этого смешно. Я знаю, что это очень тупо, но, наверное, во мне тогда сидело желание наказать себя. Он замолчал, улыбка сползла с лица. Кажется, его конкретно пёрло. Влад старался взять себя в руки, не поддаваться эмоциям, не сбиваться с мысли. — Тебе не кажется, что ты перескакиваешь с темы на тему? — пробормотал, наконец, Макс. — Ты не ответил на вопрос. — Ты не задавал вопросов, — заметил Влад, а затем зачем-то медленно потянул руку и вытащил сигарету из длинных пальцев, на короткий миг коснувшись их. Сделав затяжку, Макаров вернул её, поймав себя на мысли, что будто бы… намеренно тянет время и наслаждается последними моментами с Максом. — Хорошо, задам, — куда более раздражённо сказал Макс, слегка повысив голос, в котором уже чувствовалась нотка агрессии. — Нахуя ты меня тогда поцеловал? — Так вот, — горько усмехнувшись, продолжил Влад, снова не обращая внимания на вопрос, — я хотел наказать себя за мысли, которые заметил лет в пятнадцать. Думал, что это поможет исправиться. Заставит стать правильным и нормальным. Но тогда они были очень, очень, — подчеркнул он, — редкими и абстрактными. Такими, что на них можно было забить. Сейчас нет. Он поймал раздражённый и недоумённый взгляд уже явно ничего не понимающего Берника. Тот открыл рот, наверное, чтобы в очередной раз о чём-то спросить, но Влад не дал ему этого сделать. Он шумно вдохнул через нос, будто бы готовясь к страшному прыжку с обрыва. Казалось, что так и было, когда он открыл рот: — Я не могу избавиться от мысли, что хочу поцеловать тебя снова, — он не отрываясь смотрел в медленно расширяющиеся глаза Макса, который, наконец, осознал то, о чём всё это время пытался сказать Влад. И, прежде чем парень оклемается и врежет ему, Макаров хотел успеть произнести ещё пару важных вещей, поэтому торопливо продолжил: — Извини. Это началось после клуба, тогда я правда ничего не понимал. Но сейчас всё по-другому. Я пытался от этого избавиться, но… Не смог. Ты мне нравишься. Сердце стучало где-то в горле, руки неистово дрожали, но слова слетали с губ очень легко, так, будто бы всё это время только и ждали, чтобы, наконец, быть сказанными. Влад неожиданно понял, что быть честным с Максом не так уж и сложно. Он ощущал себя где-то далеко, словно просто смотрит на эту сцену со стороны. В какой-то момент так стало просто проще. Он хотел ещё добавить: «Ты потрясающий». Но не успел. — Просто скажи, что ты пошутил, — прошептал пришедший в себя Макс, вертя головой в неверии, — скажи, что это неправда. Скажи это! — он уже практически перешёл на крик, крепко схватив Влада за плечи и начав в каком-то непередаваемом отчаянии трясти его, пытаясь будто привести того в чувства. — Ты же понимаешь, что так будет лучше?! Сейчас же скажи мне, что это пиздёж и тупорылая шутка, и мы закончим на этом. Я больше не вспомню об этом, тема будет закрыта. Влад, получивший ожидаемую реакцию, уже будто находился за много километров от этого разговора. За время общения с ним Макс уже узнал о его поведении во время стрессовых моментов: чаще всего Макаров просто наполовину отключался, пытаясь максимально дистанцироваться от диалога. Он поднял, наконец, взгляд и всмотрелся в карие глаза, которые горели бешенством, паникой и страхом, сверля его снизу вверх. Влад, на секунду задумавшийся над тем, чтобы и правда свести всё в шутку, всё же тихо выдохнул: — Я не собираюсь тебе врать. Больше нет. — Если ты сейчас же не прекратишь нести эту хуйню, — злобно прошипел Макс, пару раз толкнув ладонью в грудь парня, уже не в состоянии держать себя в руках, — я тебе въебу. Я не шучу, Влад. Он бешеным взглядом сверлил опущенные уголки губ Влада, его грустные глаза и горько надломленные брови. Вдруг сердце Макса сделало кульбит, а дыхание спёрло: что-то внутри оборвалось, когда он увидел, как Влад, горько ухмыльнувшись, с готовностью раскинул руки в стороны, сказав лишь: — Давай. Я же сказал, это — то, чего я добиваюсь. Взгляд Макса продолжал блуждать по лицу напротив, когда он сжал кулаки. В нём начиналось подниматься какое-то невероятное отчаяние, смешанное в неожиданный коктейль с обидой, разочарованием и злостью. Он не просто злился на Влада — он был в полнейшем бешенстве за то, что тот взял и запихнул их в эту ебаную безвыходную ситуацию. Мысли перебивали друг друга, хотелось взяться за голову, заткнуть их, постоять в тишине, подумать и попытаться понять Влада, но вместо этого Макс со злостью усмехнулся и, не понижая голоса, не в силах себя контролировать, спросил: — Ты чего вообще ожидал, а?! Что я возьму тебя за ручку, и мы поплачем? Что я отвечу на твои ёбнутые чувства? — он видел, как дёрнулся уголок губ Влада на этих словах, понимал, что, возможно, в нём говорят лишь эмоции, но не мог и не собирался останавливаться: — Влад, я предлагаю в последний раз: забери слова обратно, и я обещаю, что не подниму эту тему никогда! — процедил он в слепой надежде, что его, наконец, послушают. — Я влюблён в тебя, — ровно ответил Макаров, смотря ему прямо в глаза своими ёбаными двумя океанами. — Всралась мне твоя любовь?! — взбешённо крикнул Макс, снова ощутимо встряхнув друга — а друга ли?! — и не встретив никакого сопротивления. Судорожные мысли никак не помогали: у него, чёрт побери, не было памятки «как верно повести себя в ситуации, где ваш друг мужского пола, которому вы неожиданно для себя доверились, который стал вам невероятно близок, ближе, чем даже ваши друзья детства, неожиданно говорит, что он любит вас. И вы, кстати, тоже мужского пола». — Что мне с ней делать? Скажешь?! Я парень, если ты не заметил, как и ты! — определённо, ему стоило бы поубавить тон и не орать об этом так громко. И, наверное, он бы задумался об этом, если бы не чувствовал всепоглощающую злость, намешанную с сожалением и отчаянием. — Просто, блять, знать о ней, — выплюнул Влад, отвернув голову в сторону и болезненно нахмурившись, — я не просил ничего большего. Макс подавился словами, намеревающимися вылететь из его рта. — Знать? — чуть истерично сказал он, взмахнув руками и горько усмехнувшись. — Спасибо, Влад, теперь знаю. Есть ещё что-то, о чём я должен знать, а? Может, ещё какие-то ебанутые факты?! Всё равно пизда нашей дружбе. Можешь рассказывать, не стесняйся! Он и сам удивлялся собственным словам, но понимал, что так оно и есть. После такого непринуждённо не общаются. Как бы не было больно — и как вообще после того, как ему признался в любви, блять, Влад, ему больно терять эту дружбу? — это было правдой. Это был фееричный конец их общения. И вдвойне сильнее злило то, что Макаров сказал это всё, понимая, что вдребезги разрушит их дружбу. — Можешь рассказать всё, что хочешь, хуже, блять не станет! — не унимался он, продолжая гневно кричать и ощутимо толкать Влада, будто бы пытаясь этим самым вернуть своего, другого Макарова, который был близким другом, товарищем, человеком, с которым было комфортнее, чем с кем бы то ни было другим, которому он доверял больше всех. — Это просто ёбаный бред! Я не понимаю, с какого хуя ты решил это всё мне сказать, чего ты ожидал. Я ничего не понимаю! В тот момент, когда Влад обратно посмотрел на него, Макс увидел перед собой не Влада Макарова: уверенного в себе, высокого и красивого парня с хитрыми голубыми глазами и довольной кривой ухмылкой, а полностью разбитого человека с горько изломанными бровями, поджатыми губами и пустым взглядом. Взглядом человека, который загнал себя в борьбу, но сдался уже изначально, несмотря на то, что делал вид, что пытается бороться. Макс отчётливо понял, что Влад уже заранее предугадал его реакцию, наверное, в голове Макарова этот разговор был прокручен не менее десятка раз. Он лишь не мог понять, почему тогда Влад решил об этом сказать. Неужели было так сложно просто молчать? Они успешно делали вид, что всё в порядке после того, что случилось в клубе. А ведь именно такой же взгляд был у Влада перед тем, как он его поцеловал… Такой же отчаянный и будто бы что-то ищущий в его глазах. Разум услужливо подсказал, что, в отличие от Макса, Макаров, видимо просто не такой трус. Вот поэтому и решил выложить все карты, а не закрывать глаза на факты, делая вид, будто их не существует. Но это ничего не меняет. Это всё условности, которые не меняют того, что произошло. Берник снова ощутил эту неподъёмную тяжесть в груди, когда поморщился и тихо выдохнул: — Уходи. Эмоции, казалось бы, окончательно пропали с лица Влада: на нем не осталось места даже горечи, однако в голосе всё ещё слышался надлом, когда он отступил на шаг, коротко кивнув, и напоследок, прочистив горло, прохрипел: — Это твой окончательный ответ? Макс сжал руки в кулаки. Он зачем-то сконцентрировался на басах становившейся всё громче и громче музыки, чтобы заглушить собственные мысли в голове. Ему не хотелось думать. Анализировать. Он не понимал, почему его вообще вынуждают стоять перед… таким выбором. Поэтому Макс выбрал самое простое, что можно было сделать в этой ситуации. — Уёбывай, Макаров, — прошипел он и развернулся лицом к улице, услышав за спиной резкий выдох. Дверь балкона медленно открылась, послышался тихий голос Алисы, а следом оглушительный стук закрывшейся двери. Макс перевёл взгляд на свою дрожащую руку, в которой тлела недокуренная сигарета. «Интересно, — тупо подумал он, — почему она дрожит настолько сильно?» Он продолжал глупо моргать, отказываясь принимать эту ситуацию. Хотелось хотя бы на пару минут притвориться, что всей этой хуйни не произошло и завтра с утра он напишет Владу о том, как ненавидит просыпаться по утрам, а тот ему привычно ответит что-нибудь забавное, что-то, что заставит Макса ухмыльнуться себе под нос и приподнимет ему настроение. Но, чуть ли не до крови прикусив трясущуюся губу и низко опустив голову, пытаясь успокоиться, он принял, что такого уже не случится. Изо рта вырвался дрожащий выдох. *** Алиса тяжело вздыхала и проходилась по комнате, убирая пустые бутылки на кухню, чтобы хоть чем-то заняться. Танцевать уже не хотелось, легкое головокружение и туман в мыслях так и просили присесть и тихонько поговорить, однако все те, с кем она была бы не против поболтать, куда-то улетучились. Олег и Саша, насколько она поняла, ушли с еле стоящим на ногах Русланом в комнату. И судя по тому, что они так и не вернулись, Алиса сделала вывод, что парни решили снова поддержать Руслана и поговорить с ним о делах сердечных. Девушке было искренне жаль его: она понимала, что Руся крайне редко смешивал алкоголь с таблетками, что было делом довольно сомнительным и опасным, поэтому ему сейчас, наверное, ужасно херово. Как физически, так и морально. Остальные ребята либо куда-то разбрелись, либо разбились на две компании: одна из них шумно играла в мафию в гостиной, а вторая крутила бутылочку на кухне, но сейчас Алисе хотелось больше тихого и приятного разговора, чем этих развлечений. Она налила себе стакан холодной колы, понимая, что пока не хочет окончательно напиваться, и направилась к балкону. Максим с Владом отошли туда совсем недавно, и девушка надеялась, что не сильно помешает, если присоединится к ним. Уже протянув ладонь к ручке балконной двери, Алиса застыла и нахмурилась, моментально насторожившись. Прикусив губу, она прислушалась к голосу, явно принадлежавшему Максу, пытаясь понять, показалось ли ей, что он звучал довольно громко и крайне гневно. В этот момент, как назло, на балконе наступила короткая тишина, а затем тихий, ровный голос Влада сказал что-то, чего девушка не услышала. Но в следующую секунду раздался резкий выкрик Макса, заставивший её слегка дёрнуться от неожиданности. Алиса отошла от двери на шаг, широко раскрыв глаза от услышанного. Ей показалось, или Макс действительно сказал… «Нахуя ты меня тогда поцеловал?», — снова прокрутила она в мыслях услышанное, пытаясь оправиться от шока. Что там вообще, чёрт возьми, происходит у этих двоих? В этот момент она напряжённо обернулась и взглянула на находящихся в комнате. Облегченно выдохнув от того, что никто не обращал внимания ни на неё, ни на шум из балкона, становящийся с каждым словом Макса всё громче и громче, она подошла к колонке, прибавив звука. Поняв, что и от ставшей заметно громче музыки никто даже не повёл бровью, она слегка выдохнула, продолжая стоять на месте, как вкопанная. Макс начинал уже откровенно кричать, что было ему совсем не свойственно. Алиса не понимала: неужели, он правда забыл, что они не одни в квартире? Что, если бы кто-то подошёл и случайно услышал это? Что он собирался делать, если бы это была не Алиса? Она чувствовала беспокойство, горечь и невыносимую тоску, поняв, о чём яростно говорит Максим и уловив короткие, сухие и такие разбитые ответы Влада. Девушка вцепилась себе в руку, понимая, что откровенно подслушивает, но при этом не могла с собой ничего поделать. Почему… почему эта ужасная ситуация происходит именно с ними? Алиса поймала себя на том, что чуть не всхлипнула, вслушиваясь в жестокие слова Макса и отрывистые объяснения Влада. Тяжесть в груди становилась больше с каждым словом парней. Из неё вырвался тихий истеричный смешок, когда она осознала, что в глазах собираются предательские слёзы от того, на сколько ей было невыносимо это слышать. И самое ужасное было в том, что Алиса понимала, о чём говорит Макс, чёрт, он же не был неправ! Но как же горько от его фраз… Блять. Это не то, что она должна была слышать, определённо. У неё не было времени переварить то, что она невольно узнала, но сейчас девушка ясно поняла лишь одно: она стала свидетелем того, как разбивается человеческое сердце. Прикусив губу, Алиса отошла на пару шагов. Она и так узнала слишком много из того, на что не имела права. Макс перестал орать, поэтому теперь ей не было ничего слышно. Сделав музыку ещё чуть громче, девушка прислонилась к стене, прикрыв лицо ладонью, и поняла, что дрожит. Влад… ему нравился Макс? У неё в голове это не укладывалось, но, с другой стороны, сейчас, зная это, ей стали понятны многие вещи: поведение Влада в некоторых моментах, его странные взгляды, вечно направленные на Максима, его замкнутость и отчужденность в последние дни. Ох, чёрт, как же ему было тяжело, наверное. А сейчас, каково же ему сейчас?! Сколько вообще нужно иметь смелости, чтобы вот так вот взять, принять свои чувства и признаться своему другу в симпатии? Чёрт побери, в их стране! Неудивительно, что Макс был настолько растерян и зол: Алиса не дура, она ведь заметила, насколько он привязался к Макарову. Очевидно, сейчас они оба теряли что-то важное для себя. Алиса коротко выдохнула, взяла себя в руки, но осталась стоять там. Она уже ничего не слышала, но не могла позволить хоть кому-то подойти к балкону, иначе это обернётся самой настоящей катастрофой. Когда дверь медленно приоткрылась, она вздрогнула от неожиданности и взволнованно взглянула на вышедшего. Это был Влад, и Алисе захотелось плакать, когда она увидела его пустое выражение лица и такой потерянный вид. Он как-то заторможенно повернулся в её сторону, медленно склонил голову к плечу и натянуто, фальшиво улыбнулся. Как же было очевидно, что ему больно… — Слушай, — хриплым, тихим голосом сказал Влад. Из-за всё ещё громко орущей музыки, ей было плохо слышно его, поэтому девушка подошла к нему ближе, заглядывая в глаза, — мне сестра позвонила. Домой срочно надо, извини, там ей помочь нужно. Но ничего ужасного не случилось, не переживай. Конечно, он врал. Наверное, даже не подслушав их разговор, она бы это поняла: и по виду Влада, такому, будто он только что узнал одну из самых худших новостей в своей жизни, и по тому, как он избегал смотреть ей в глаза, и по этой сбивчивой, никак не продуманной лжи. Она уловила, что у него дрожали руки, что он, вероятно, еле держит себя в руках, желая оказаться в одиночестве и дать волю эмоциям. Чтобы не нужно было продолжать держать лицо. Алиса не понимала, как себя повести. — Может, всё же останешься, — предательский голос дрогнул, фраза получилась тихой и такой, будто она и сама не верила в свои слова. Влад только покачал головой и молча ушёл, даже не завершив разговор. Смотря на сгорбившиеся плечи, которые она привыкла видеть гордо расправленными, Алиса снова прикусила губу, подняв глаза к потолку, чтобы не заплакать. Блять. *** Влад чувствовал тошноту. Ему было настолько плохо, что, видимо, места для душевной боли попросту не хватило, раз уж организм решил заставить его чувствовать её физически. Мысли путались, он не мог ни на чём сосредоточиться, ощущая себя как под толщей воды. Будто он случайно занял чьё-то чужое тело, будто бы не его рот пару минут назад признавался собственному другу в любви, будто бы не он спонтанно разрушил всё то, что самому себе обещал не разрушать. Казалось бы, он взялся за ручку балконной двери пару минут назад, но в его голове уже успела пронестись сотня тысяч бессвязных мыслей, так много, что, казалось, прошли часы. Если его спросить, Влад даже не ответит, что сказал Алисе, с которой столкнулся, как вообще ушёл из квартиры, вышел из подъезда. Да парень даже не смог бы понять, куда его занесло: он просто обнаружил себя сидящим на какой-то обшарпанной лавочке в непонятном парке. Как он сюда попал? В руке тлела сигарета, лениво отметил он. Откуда у него вообще сигарета? Разум услужливо подсказал, что он её стрельнул у молодёжи, тусовавшейся на площадке во дворе. Чёрт, он и правда будто отключился в какой-то момент. Ну и жесть. Влад отчётливо помнил только то, что в какой-то момент замахнулся ногой, чтобы от злости пнуть мусорный бак, но в следующий миг застыл, понимая, что ему не хватает ярости даже на это. Только пустота, апатия и какая-то безысходность. Да, его определённо тошнило: это началось с первой же фразы про поцелуй, но под конец их диалога достигло своего апогея. В животе тянуло, в горле всё еще стоял ком, он чувствовал себя так, будто кто-то грубо запихивал ему в глотку все его никому не нужные чёртовы чувства, которые возникли без его ёбаного согласия, которые просто взяли и начали существовать, которые он не просил. Которые были ожидаемо отвергнуты. А на что он рассчитывал? Безусловно, положа руку на сердце, Влад уверенно бы ответил, что ожидал именно того, что получил. Он не был поклонником ложных надежд: он знал, что как только откроет свой рот на эту тему, всё закончится именно так, как и закончилось. Вариант, где Макс улыбается, вешается ему на шею, и они оба ускакивают на пони в закат, парень даже не рассматривал. Тогда зачем? Зачем он это всё сказал? Наверное, по той причине, что, несмотря на тяжесть в груди и неподъёмную боль, он почувствовал, что с плеч упал огромный груз. Наверное, Максим всё-таки имел право знать. Знать о том, что твой близкий друг, которому ты доверяешь, втайне облизывается на тебя как последний идиот. А Влад, наверное, заслуживал поделиться своими чувствами, получить твёрдый отказ и перестать лелеять ложные надежды, что сможет игнорировать их. К сожалению, он не Олег. Признавшись, он почувствовал некое освобождение, будто бы, несмотря на то, что разрывался прямо сейчас на куски, в конечном счёте, он поступил правильно. Влад злобно ухмыльнулся. О, да. Освободил себя от близкого человека, красавчик. Растоптал то, что было дорого. Сделал так, что теперь Макс на километр к нему не подойдёт. И это при лучшем раскладе: всё ещё была вероятность, что на следующий день Влада будет называть педиком и заднеприводным весь город. Отличный расклад, да? Он откинулся на спинку лавочки, запрокинув голову и крепко зажмурившись. Чёрт, как же его трясло, он и не заметил. Конечно, Влад был уверен в том, что Макс никому не расскажет. Это же Макс, который на самом деле такой понимающий и добрый, что многие позавидовали бы. Влад тяжело выдохнул, приоткрыв глаза и взглянув в тёмное небо. Ни одной звезды не видно, надо же. Наверное, нужно поскорее отпустить эту ситуацию, постараться забыть о ней и жить дальше. Макс дал весьма понятный и однозначный ответ, он дал Владу даже возможность передумать, что было очень удивительным. Интересно, если бы Макаров забрал свои слова обратно, они бы снова продолжали делать вид, будто никакого разговора не было? Прямо, как с поцелуем? Горькая улыбка сама собой растянулась на его лице. Как же жаль, что он был тогда настолько угашенным, что даже не смог нормально запомнить свои ощущения от единственной близости с Максом. Как же удивительно, что его первые серьёзные чувства были подарены именно этому парню. Блять. Влад как-то истерично усмехнулся, продолжая самоуничтожать себя в мыслях. Да, наверное, ему всё-таки разбили сердце. Иначе почему продолжает тошнить от горечи?