The one thing you leave behind.

       – Манго, можно тебя на минутку? – позвал Ананас, с интересом разглядывая дневник сына. Сплошные пятёрки и четвёрки внезапно сменялись тройками - и даже двойками! - стоило речи зайти о физкультуре. Манго, хотя и был мальчиком излишне худощавым, любил танцевать, и, что ещё более важно, не мог заниматься из-за проблем с сердцем. Так что Ананас не видел ни единой причины для подобных проблем, тем более - возникших столь резко и с пустого места.        – Да, пап, – сын оторвался от вырезания очередной деревянной фигурки и уставился на отца заинтересованным взглядом. – Что такое?        – Что случилось с физкультурой? – Ананас слегка склонил голову на бок, рассматривая сына. – Раньше проблем с ней не было.        – Ну... – Манго отложил в сторону ножичек и брусок, отдалённо напоминавший крылатое чудовище. Мальчик выглядел странно смущённым. – У нас сменился учитель.        Ананас с интересом приподнял брови, побуждая сына продолжать.        – Новый не верит, что у меня справка, – тоскливо вздохнул Манго. – Говорит: "у вас у всех справки, а заниматься некому". А ещё он пугающий и постоянно громко кричит.... – добавил мальчик, ёжась. – Я стараюсь не ходить к нему и даже в коридорах не сталкиваться: мало ли, что ему в голову взбредёт.        – Подожди-ка секундочку. То есть он пытался заставить тебя заниматься? – поинтересовался Ананас нарочито-спокойным тоном. У него не было ни единой причины не верить сыну: тот был практически круглым отличником и ранее никаких проблем с учёбой или просто в школе не наблюдалось.        Манго кивнул. И, видимо, заметив взгляд отца, поспешно добавил:        – Но ты не волнуйся! Я помню, что мне нельзя, я не стал.        Ананас тяжело вздохнул, откладывая дневник. Его рабочий график на остаток недели был забит под завязку: несколько важных встреч, подписание договоров и посещение юристов оставляли мало времени даже на прогулки с Манго, чего уж там говорить о посещении школы.        – Ты большой молодец, – наконец похвалил сына Ананас. – Но уроки всё же стоит посещать. Что насчёт того чтобы я писал тебе записки до конца недели, а потом, когда освобожусь, съездил поговорил с ним?        – Звучит хорошо, – Манго кивнул, а затем повесил голову и тяжело вздохнул. – Извини, что вмешиваю тебя в свои проблемы.        – Некоторые проблемы стоит решать с помощью взрослых, – Ананас поднялся со стула, в знак поддержки потрепав сына по волосам. – И проблема с учителями - одна из таких. Пожалуйста, пообещай сразу говорить мне, когда что-то не так.        – Хорошо, пап, – мальчик слабо улыбнулся. А затем, заметив, что Ананас направляется в кухню, оживлённо поинтересовался: – О, а что на ужин?        – Я, кажется, обещал то блюдо с длинным французским названием? Вот оно и будет, – отозвался Ананас.        – Умоляю, не сожги кухню, – рассмеялся ему вслед Манго.        ***        Понедельник выдался отвратительным: небо с самого утра было серое, затянутое грузными, хмурыми тучами, из которые на землю периодически падали мелкие капли. Даже Пайнэпплмур был непривычно тихим, и, вместо привычного ритуала прощания с хозяевами, остался дремать на постели Ананаса - что, впрочем, её владелец ничуть не осуждал.        В офисе день тоже шёл через пень-колоду, и к тому моменту, когда Ананас приехал забирать сына из школы, его терпение напоминало паутинку, того и гляди готовую порваться.        – Подождёшь в машине? – поинтересовался отец, и Манго согласно кивнул, запуская какую-то игру на телефоне. Ананас же вышел наружу, поплотнее запахнул светлое кашемировое пальто и двинулся к зданию школы, грозно возвышавшемуся над тротуаром.        – Если хотите, Вы можете попытаться поговорить с ним, но смотрите, как бы это не обернулось боком Вашему сыну, – с беспокойством предупредила классная руководительница, к которой он подошёл спросить дорогу.        – Почему? – слегка нахмурился Ананас.        – Вспыльчивый он очень, – пояснила женщина, понижая голос и боязливо оглядываясь. – И жалобы ну очень не любит, а как разозлится - то может потерять контроль. На него были жалобы у многих родителей, но ни один разговор не увенчался успехом.        – Судя по Вашему описанию он какое-то чудовище. Как такого вообще допустили к детям? – поинтересовался Ананас, с трудом сдерживая негодование. Мало того, что учитель позволял себе кричать на детей и отвергать медицинские показания, так ещё и родителей запугивал - каков фрукт!        – Дружит с директором, да и медалей у него много, – классная слегка пожала плечами и тяжело вздохнула. – Сама до сих пор поражаюсь, честно скажу. Раньше хоть была замена, а теперь...        "Ничего, этот умник за всё ответит!" – думал Ананас, уверенно шагая по пустынному коридору. В рабочем костюме, с пальто, перекинутым через руку, он совершенно не подходил этим светло-бирюзовым стенам, ярким шкафчикам и грязным полам, будто вышел из абсолютно другого мира.        У преподавателя физкультуры не оказалось кабинета - лишь небольшая подсобка с инвентарём, где не было ни то что компьютера - даже нормального освещения. Крохотная лампочка, то и дело мигающая, одиноко торчала из потолка, прикреплённая чуть ли не изолентой. Сам физрук был высоким, накаченным мужчиной, едва ли старше Ананаса. У него были длинные растрёпанные волосы, тёмные глаза, очень, _ОЧЕНЬ_ громкий голос и отвратительный вкус в одежде - облачён он был в багровые штаны и серую майку, висевшую мешком.        – Я бы хотел поговорить с Вами по поводу моего сына, Манго, а также затронуть некоторые аспекты Ваших методов преподавания, – начал Ананас, стоило учителю запустить его в кабинет.        – Ой, ты отец этого мальчонки сссчто ли? – недоумённо моргнул преподаватель. – Надо ссже, не присссзнал: вообсссще не похожи... Он хлюпик у тебя, тренироватьсссся надо, в зал ходить.        – У него врождённый порок сердца, – холодно бросил Ананас. Слова о том, что сын на него не похож, были уже привычны: внешне Манго пошёл в мать и только хорошо зная их семью можно было заметить сходства мальчика с отцом. – Все справки я могу предоставить, более того: они лежат в мед-кабинете, Вы, – сделал акцент на уважительном обращении Ананас, надеясь, что собеседник уловит намёк и перестанет тыкать, – можете сами с ними ознакомиться при желании.        – Да какие сссправки, я тебе о том, ссчто закалятьсссся ему надо, – громко возмутился учитель. – Хилый он сссовсссем, и тоссщий - ты кормиссшь его вообссще? – тут он рассмеялся над собственной, как ему казалось, удачной, шуткой.        – Послушайте, уважаемый господин... – сердито начал было Ананас, однако запнулся, не зная имени или фамилии преподавателя.        – Питайа, – с ухмылкой сказал физрук. – Не насссстолько ты весссжлив, как хочесссшь касссзатьссся.        – Господин Питайа, – со всем достоинством отчеканил родитель, сверкая глазами. – Прошу прощения, однако Вы не имеете права, согласно действующему законодательству, заставлять посещать занятия тех, кто не способен заниматься по тем или иным причинам. Более того, я считаю недопустимым повышать на детей голос, запугивать их и оскорблять - это противоречит всем моральным нормам воспитания детей, коих я, в отличие от Вас, придерживаюсь, воспитывая _своего_ сына.        – Воу-воу, попридерсссжи коней, приятель! – Питайа со смешком вскинул руки в сдающемся жесте, голос отразился от стен, неприятно ударяя по ушам. – Усссже и законы в ход посссшли, надо сссже... Эти задохлики чем только не польссссзуютссся, лисссшь бы уроки пропуссстить.        – Я _Вам_ не приятель и не друг с улицы, – фыркнул Ананас, и, умей взгляды убивать - Питайа упал бы на месте. – Будьте добры впредь относиться к моему ребёнку по-человечески.        – Начну, когда _Вы_ перестанете строить из себя важную шишку, – сузил глаза преподаватель, нагло ухмыляясь.        – Перестану, когда Вы научитесь вести цивилизованный диалог, – откровенно огрызнулся Ананас, приподнимая голову.        В глазах Питайи мелькнуло нечто, однако его характер угадать не представлялось возможным: уж слишком быстро оно исчезло.        – Теперь ты не насссстолько вессжливый, а? – поддразнил физрук, продолжая ухмыляться.        – Боюсь, что мои манеры далеки от Вашей панибратской манеры поведения, – съязвил Ананас и продолжил уже чуть более спокойно - так, как ему и стоило бы: – Если я услышу от сына ещё хоть одну жалобу на Вас, то, поверьте мне на слово, Вы вылетите отсюда быстрее, чем снова повысите на него голос - громкость которого, к слову говоря, Вам следует держать в узде.        – А _Вам_ ссследует учить сссына посссступать как муссссжчина, – бросил Питайа, оскаливаясь.        – Забавно слышать это от человека, запугивающего детей и женщин. Очень мужской поступок, – хмыкнул Ананас, делая вид, что вовсе не зол, а позабавлен - впрочем, вероятно, хватка на пальто всё же выдавала его.        – Каких женсссщин я запугиваю? – недоумённо моргнул физрук.        – Своих коллег, – коротко ответил родитель, и, встретив всё такой же удивлённый взгляд, пояснил: – У некоторых мне, пусть и с трудом, но удалось выяснить, что я не единственный, кого беспокоят Ваши методы преподавания.        – Проссссто дети сссслабые поссссшли, вот и вссссё, – обиженно фыркнул Питайа, будто даже надуваясь - точь-в-точь как ребёнок.        – Возможно, проблема в Ваших требованиях, а не в детях, – предположил Ананас, вздыхая. – Надеюсь, что мы с Вами пришли к соглашению, Вы проверите бумаги и оставите моего сына в покое.        Питайа промолчал, слишком погружённый в свои мысли, и родитель счёл разговор законченным, тихо выйдя за дверь.        – Ну, как всё прошло? – поинтересовался Манго, стоило Ананасу устало плюхнуться на водительское сиденье.        – Вроде он понял, – пожал плечами родитель и обернулся, чтобы взглянуть на сидящего сзади мальчика. – Но если вдруг проблемы продолжатся, то обязательно скажи.        – Конечно, пап, – Манго кивнул, широко улыбаясь. И Ананас невольно приподнял уголки губ в ответ: слишком уж заразительным было счастье его драгоценного мальчика. Это стоило того, чтобы бороться.