Соль и Железо

Морские брызги летели в лицо оседая на губах, и оставляя родной привкус соли на языке. Море, одно из немногих мест, где она чувствовала себя свободной. Но недостаточно. Не так как в небе. Как же она скучала по Сиракс! Ей словно пришлось оставить кусочек сердца, и все время разлуки, потеря ощущалась нестерпимо. Ее тяготило, что, по прибытии, не удастся сразу взмыть в небеса и наконец почувствовать себя дома. Когда ветер треплет волосы, как бы туго она их не заплетала, постоянно бросая выбивающиеся белые пряди на лицо. А воздух такой сладкий, что не надышаться. И только там Рейнира чувствовала себя свободной и живой. Месяцы тянулись невыносимо долго. Ей не разрешили взять с собой дракона. Отец опасался, что она может просто улететь на нем сразу же в Королевскую гавань. Рейнира тосковала по чувству полёта… Только во снах, в особо счастливые дни, она снова могла коснуться облаков… К сожалению, сны всегда заканчивались, а тоска после них становилась лишь мучительнее. Кучевые облака, плотным слоем висели этим днём слишком низко — угнетали, создавали ощущение замкнутости, и практически не пропускали солнечные лучи. Но не обращая на это внимание принцесса продолжала следить за сгущающейся хмарью. Сегодня ее глаза слишком пристально смотрели на небо, ведь половину дороги ей мерещилось… И снова, там, меж облаков мелькнули красные пятна. Сердце замерло. Неужели он вернулся? Пальцы сильнее стиснули борт корабля. Почти четыре года прошло с их последней встречи… Она помнит как с готовностью ищейки ловила каждую крупицу новостей о нем, как пряталась в тайных проходах и слушала, что говорит малый совет, как молилась старым и новым богам, чтобы Неведомый не забрал последнего близкого человека. И если он вернулся, значит Боги ее услышали? А если война далась ему тяжело…и он лишился руки или ноги, и теперь не сможет быть воином? Нет. Глупые мысли. Такие как ее дядя не становятся калеками. Такие как он идут до последнего. После очередной победы они одерживают все новые и новые. А состарившись, у огня рассказывают про свои подвиги и всегда готовы доказать, что хоть они не молоды, но мастерства не растеряли. Да, подобные люди не становятся калеками: они или побеждают, или погибают на полях сражений. Руки слишком сильно впились в деревянный борт, и несколько заноз вползли под ее кожу, но она продолжала смотреть в небо, надеясь, что ей не привиделось, что не выдаёт желаемое за действительное. Однако больше красных вспышек не появлялось перед глазами, и Рейнира всё-таки отвела потускневший взгляд на приближающийся Красный замок. Король сразу пожелал ее видеть, не дав привести себя в порядок после дороги. Двоякий знак. С одной стороны можно было счесть, что он соскучился по единственной дочери. А с другой, что недоволен ее ранним своевольным возвращением. Отец встретил ее в своих покоях. Без Алисенты и ее выводка. Уже милость богов. Рейнира не испытывала к бывшей подруге прежней ненависти, но выносить ее рядом с королем было по прежнему тяжело. За эти несколько месяцев отец словно состарился ещё больше: лицо в испарине, нездорового бледного оттенка — это принимая во внимание, что они Таргариены и так славились молочно белой кожей. Но глаза остались прежними. Они смотрели на неё с радостью и тоской. — Здравствуй, отец, — Рейнира оказалась в его объятиях и уткнулась носом в его камзол стараясь дышать через раз. Пекло, как же он пахнет лекарствами и болезнью! Некогда большие руки носящие на плечах ее еще девочкой, сейчас были тенью прежних самих себя. А ей бы так хотелось, чтобы его руки, как в детстве несли покой и безопасность…но она уже не могла быть уверенна в чувстве защиты исходящей от них. В нынешние времена… Когда отец слаб, а Отто Хайтауэр увеличивает своё влияние и укрепляет позиции… Поддержка была жизненно необходима. — Рейнира… — король с трепетом осмотрел ее, — Ты стала ещё красивее за пару месяцев, что мы не виделись. Я и не предполагал, что такое возможно. Истинная Таргариен, настоящая красавица! Рейнира была рада такому тёплому приветствию и расплылась в широкой улыбке. Отец вздыхал и охал над нею, и ей не хотелось тыкать палкой в спящего дракона…Но лучше это было сделать сразу и не тянуть: — Отец, я думала ты позвал меня прямо с дороги, потому что недоволен моим поспешным возвращением… — Что ты! Нет-нет. По правде говоря, я удивлён, что ты так долго продержалась, я ожидал, что ты вернёшься ещё месяц назад… — широко раскрыть рот ей не позволили только вбиваемые с малолетства манеры, но с губ сорвалось, перебивая короля, неучтивое: — Что-о? — В тебе течёт кровь Драконов, мы всегда были своенравными и упёртыми — это характерная черта как никак всех, кто седлает драконов. Иначе зверь почувствует слабость и тогда никаких полетов. Ну и жизни разумеется, потому что…эээ…ну дракон в таком случае скорее сожжет неудавшегося наездника, а потом съест, — смешок сорвался с его губ — Помню как я седлал Балериона… Не то чтобы новостью являлось поедание несостоявшихся наездников, но отец говорил это с таким легким сердцем, что Рейнира так и стояла, с все-таки приоткрывшемся ртом. Пока король вспоминал о своём драконе, ей припоминались рассказы отца, которые ему поведал его дед: как люди пытались свергнуть дом Таргариенов украв их драконов, и сколько пепла осталось от тех, кем драконы не отобедали. Эта показательная верность отбила желание у других, и многие мятежи были подавлены. Но в хроники не просачивалось и то, что бастарды тех, в ком течёт валирийская кровь тоже были в числе погибших. Кому драконы, не смотря на кровь, не подчинились. Ее прадед полагал, что Рейна именно поэтому ввела традицию по взрослению нового Таргариена с яйцом дракона. И это, возможно, основная причина связи которая образуется между ними. — Ты очень похожа на своего дядю. Вы оба такие же нетерпеливые. Ты практически его копия в этом возрасте. Хотя он с годами почти не изменился, все такой же мятежный… — глаза горевшие воспоминаниями потускнели, при воспоминании об очередном разногласии братьев. Рейнире хотелось расспросить, узнать, какими они были тогда, до того как стали часто ссориться и сомневаться в ценности друг для друга. Ведь даже когда Деймон был при дворе долгие годы, отец редко вспоминал общее детство, а дядя…который регулярно попадал в немилость, тем более. Очень хотелось. Но она боялась испортить благодушное настроение отца, и решила оставить разговор на другой раз. — Есть новости о Де…дяде? Как битва на Ступенях? — О, ты не знаешь? — противные мурашки побежали по ее рукам. За все те месяца, что отсутствовала, она почти не получала воронов, хотя лететь им было близко. — Деймон с лордом Корлисом одержали долгожданную победу. Это уже даже старые новости, несколько недель прошло. Я думал тебе отослали ворона… «Ты сам! Ты должен был сам мне написать о столь важных новостях!» — Хмм, Отто совсем стареет раз забыл о подобном… «Ну конечно! Куда без старого стервятника, именуемого десницей короля» — Деймон был тяжело ранен. В начале мейстеры даже не были уверены переживёт ли он первую ночь… — у короля все же прорезались тревожные морщины, которые она не заметила сразу. Очевидно, внешний облик Визериса — как бы тот ни притворялся спокойным — с его бледностью и болезненным видом, что Рейнира с ходу списала на болезнь, имел иную почву для подобного вида. — Но он относительно быстро пошёл на поправку. На днях был ворон, в скором времени мы будем чествовать победителей. Говорят цитадель стала сотрудничать с каким-то братством, специализирующимся на алхимии, и они совместно создали более действенные припарки и мази… Отец Рейниры продолжал говорить, о своевременном союзе, и о том, сколько жизней это спасло, не замечая как побледнела его дочь. У неё в горле стоял колючий комок, казалось бы размером с само яйцо дракона. Было невозможно вдохнуть сквозь этот удушающий спазм. Четыре года. Месяц. Если бы она знала, что все так плохо, то немедленно оседлала Сиракс и летела к проклятым ступеням. Его мог забрать Неведомый: из-за небольшого воспаления, жара, или осколка, который остался внутри, а ее не было рядом… Челюсть начало сводить. Во рту копился яд. Только прикусив изнутри щеку, почувствовав металлический вкус крови она смогла сдержаться и не впрыснуть ядовитые слова отцу под кожу. — Ну, хватит о войне! Раз ты вернулась, то мы устроим официальные именины твоему брату, — сил чтобы не скривиться у Рейниры не осталось; но король уже сидел в своём кресле, благо к ней спиной, и не увидел такого непочтения к его сыну. — Завтра мы все вместе поедем в Королевский лес на охоту. — А если бы я не прибыла раньше времени, ты бы отказался от чествования единственного сына? Или мое присутствие совсем не имеет ни для кого значение? — злость кипевшая в ней по капле просачивалась в словах, целясь по больным местам. Отца. Ее. — Рейнира. Меньше яда. Ты же знаешь, что имеешь. Если бы ты не приехала, как и должно было быть, я планировал небольшой банкет, а все остальные ждали б твоего возвращения и только тогда смогли поздравить твоего брата с именинами. Я — их король, а ты — моя дочь, моя наследница, и не можешь не иметь значения, — Визерис говорил спокойно, но вбивая необходимые слова ей в голову, как гвозди. Рейнире снова пришлось прикусить щеку. Она знала, что отцу опостылели эти шепотки, и что он не привык отказываться от своих слов, но ей было не легче… Будучи женщиной у неё было немало противников, и намного меньше сторонников. Это изматывало, и поэтому она все чаще стала пропадать в небе, куда гниль не могла протянуть свои загребущие руки. — Прости, отец. Дорога меня вымотала, море сегодня было не слишком спокойное. Ты уверен, что не надвигается буря и завтра стоит устраивать праздник? — Ничего такого, что не могло бы обойти Королевскую гавань, — Визерис протянул руку и сжал ее ладошку. Даже сейчас его рука была намного больше ее, и эта мысль успокаивала сильнее, чем слова, — Я знаю, что ты переживаешь. Но никто не смеет оспаривать волю короля. Я назвал тебя своей наследницей не из-за прихоти. Да, времена этого объявления были зыбкими, и я прошу у тебя за это прощения. Единственное, о чем я жалею, это то, что не сделал этого раньше. Ты — мой первенец, и неважно какого ты пола. Железный трон по праву твой. Не сомневайся в этом. На глаза у Рейниры навернулись слёзы. Он озвучил все сомнения, что регулярно вертелись у неё в голове, что чёрными щупальцами утаскивали в бездну беспомощности и жалости к себе. Король становился слабым, слухи расползались по двору как чума, и падальщики только и делали, что пытались урвать себе кусочек. Однако сейчас… Сейчас его слова были твёрдыми, а воля несгибаема, и ей стало стыдно своих мыслей: что отца уже можно сбрасывать со счетов. Пряча глаза она подняла его руку и поцеловала костяшки пальцев, а после приложила к своей щеке. — Спасибо, отец, эти слова мне очень важны. Извини, что сомневалась в твоей поддержке. Король улыбнулся мягкой улыбкой, пропитанной любовью, которую она часто видела до смерти матери. — А теперь ступай, отдохни. Ужин тебе принесут в твои покои. — Отдохну, но только позднее. Сначала проведаю Сиракс. — Ну конечно, Сиракс! Значит ты не так сильно уж утомилась в пути как пыталась уверить меня, — пожурил он свою дочь и, прищурившись, добавил, — Может тогда останешься ещё на некоторое время со мной? Рейнира крабом пятилась к двери, рука уже лежала на ручке двери, когда отец договорил. И она преувеличенно громко стала говорить: — Что? Конечно, отец, я пойду к Сиракс, а потом отдыхать в покои. Доброго вечера и до завтра! — Пока брови короля ползли к волосам, она юркнула за дверь, улыбаясь. Видимо, сегодня ей мерещится не единожды, раз слышится приглушённый смех отца. Сиракс — ее верная спутница. Рейнира смотрела как ее выводят из драконьего логова, и глупая улыбка расцветала на лице. Она уже привела ей молодую козочку, чтобы немного задобрить драконицу. Рейнира скормила бы Сиракс и табун, если так загладила бы вину за столь долгий простой без возможности полетать. Смотреть как питается дракон мало приятного. Однако глаза ещё можно закрыть, а дышать нужно, и вдыхать запах заживо горящей плоти не то же самое, что есть ее в конечном виде. Когда Рейнира была маленькой и в первый раз присутствовала при кормежке, ее чуть не стошнило, а точнее: ей пришлось проглотить свой завтрак, дабы не позорить честь наездницы дракона. Видя кислое лицо девочки Деймон тогда чуть ли не хохотал над ней, и у неё было жуткое желание сказать «Dracarys» в сторону дяди. Но решила не поддаваться искушению. Не то чтобы за последующие года это желание из-за возраста изменилось… — Привет, моя милая… Как же я по тебе скучала! Мне жаль, что мы так долго не летали, но… Но тебе прийдется подождать ещё пару дней, и тогда мы вновь поднимемся над облаками… — возмущённый крик и вставание на дыбы прекрасно показали мнение Сиракс о подобной задержке. Слуги, что следят за драконами, пятились подальше от неё и вскоре скрылись в коридорах логова. Принцесса подошла к своей девочке и прошлась рукой по шершавой чешуе. Занозы, что до сих пор оставались на ладонях, больно саднили, но тратить время и идти к мейстеру Рейнире не хотелось. Эту боль легче вынести, особенно, когда возвращаешь частичку своего сердца. «Милая» Сиракс по другому выражала свою любовь и с десяток раз чуть не снесла хозяйку, дергая мордой в ее сторону. Якобы приласкаться. Смотря на свою драконицу принцесса, щурилась и гадала, умеют ли те издеваться и насмехаться, а то рокот исходивший от Сиракс в ответ на свои же действия слишком походил на смешки. — Эй, я же принесла тебе небольшой подарочек. Неужели он не стоил того, чтобы меня чуть-чуть простить? — очевидно предположение, что Сиракс можно подкупить какой-то единственной козочкой больно ударило по самолюбию дракона. Глухо заверещав та вытянулась во весь свой немалый рост и стала демонстрировать себя во всей красе. Как бы показывая: «Такая красота достойна не одной вшивой козочки». — Riptes, Cyrax — уже начиная терять терпение приказала Рейнира, драконица явно готова была торговаться не хуже купца из Лиса, — Хочешь я тебе ещё дюжину таких приведу. Молоденькие, на трехразовом питании, с королевской кухни, ммм… — Сиракс перестала ворчать, но вниз к хозяйке не спустилась, — А седло новое хочешь? С мягкими телячьими ремнями…— на это Сиракс вообще не отреагировала. — Шантажистка и манипуляторша, — пробубнила под нос Рейнира, — Ну хорошо. Хорошо! Как на счёт всего перечисленного и охоты? Найдём где нибудь в полях пасущееся стадо, ты сможешь поймать кого хочешь и развлечься. Как такой вариант? Вот на этом Сиракс соизволила снизойти к своей наезднице, и уже нормально дала наконец погладить себя. Конечно! Как тут отказаться от охоты? Это же Рейнире потом придётся искать хозяев стада и возмещать убытки. Хорошо, если пострадают только животные, а то войдя в азарт Сиракс и хлева соседние может спалить. Эххх… На что только не пойдёшь ради прощения своего дракона! Проведя ещё около часа в драконьем логове, Рейнира перед уходом привела ещё одну козу, которую сама выбрала и выбила с кухонного загона. На всякий случай! И уже после этого пошла в свои покои: близилось время ужина, а на ней до сих пор было дорожное одеяние. В наилучшем расположении духа она наскоро приняла ванну, смывая соль и пыль въевшуюся в кожу; дала обработать мейстеру свои руки, и, ожидая слуг с едой, присела в кресло у камина. Однако вместо еды, ее посетил гость. Гостья — королева. — Я смотрю ты еще на сносях. Сколько осталось до родов? — Лучше так. Лучше вопросы в лоб, чем эти слащавые реверансы, что они обычно разводят при отце. Пока ещё не потерянное благодушное настроение помогло выдать вполне искреннюю, дружелюбную улыбку. Увидев прежнее, позабытое радушие на лице подруги детства, Алисента приободрилась, и внося в комнату сначала живот, а потом уже себя, присоединилась к Рейнире в кресле напротив. — Мейстер говорит ещё одна-две недели, и я наконец буду свободна. — Ты там точно ребёнка носишь, а не маленького дракона? Может у тебя будет два ребёнка? Тебе ничего об этом не говорили? — слова про дракона вызвали у Алисенты легкий смешок, придерживая себя за живот она поправляла подушки, стараясь поудобнее устроится. — Я не удивлюсь ни тому, ни другому… Беспокоюсь, что ребёнок слишком большой, хотя меня уверяют, что все хорошо… Рейнира помнила мать в каждую из ее беременностей, и помнила, что мейстеры всегда уверяют в хорошем, и червячок стыда шевельнулся в груди. Не удержавшись она встала и вытащила всё что мешало с кресла Алисенты, [нашлись помимо подушек: и чулки, и книга, зажатая между спинкой и сиденьем (Рейнира слегка порозовев быстро скинула ее за кресло вместе к остальным находкам), цепочка из-под кулона, и даже чья-то печатка, которую она не помнила когда стащила] оставив две подушки под поясницей и одну под правой рукой чтобы можно было облокотиться полулежа. От чистой, неприкрытой благодарности, что отразилась на лице Алисенты стало ещё более погано. Ну почему? Почему она не может радоваться за подругу детства? Почему не может заставить себя держать ее за руку во время родов? Почему все сложилось именно так? Сколько бы Рейнира не прокручивала по кругу эти вопросы и не сетовала на судьбу — она знала ответ. И думая над ним ее поглощала чистая ненависть. Такая, что начинало потрясывать. Однако, сейчас она не одна, и дать выход гневу не имеет права. — Я так рада, что ты вернулась, — Алисента наивно сжала обеими руками ее ладони, не подозревая о буре, что бушует напротив, — здорово, что мы сможем быть все вместе на празднике. Я бы с удовольствием осталась в замке, и провела этот день в узком кругу, без всех приглашённых. Но отец…и Визерис настаивают на охоте. — Ты не родишь в дороге случайно? Она довольно ухабистая. Это разве…ну не знаю…не провоцирует выход младенца? — Твои слова да мужчинам в уши, — неуверенная улыбка с обеих сторон выглядела странновато, словно они новые знакомые, и не знают как тактичнее реагировать на собеседника, — я молюсь семерым, чтобы не рожать на природе… — Да, я уже вижу эту картину: мужчины пьют вино и обсуждают кто, где и чей помет или следы видел. И все это под симфонию твоих криков из соседнего шатра, — Алисента рассмеялась на это, а Рейнира думала, что будь сама в подобной ситуации, то специально орала бы посильнее, чтобы эти жирные ублюдки наконец услышали хоть что-то дальше собственного члена. — Надеюсь этого все же не произойдёт. После объявления твоего отца, о все-таки состоящей охоте, мейстер дал мне какой-то корень. И с сегодняшнего дня мне нужно жевать его три раза в день, чтобы задержать роды. На всякий случай. Скажу откровенно — чистая гадость. Кажется землю и то приятнее есть чем, то, что в меня пичкают во время беременности. — Может после этой тебе начать пить лунный чай? — заявление сказанное полусерьёзно-полушутливо, заставило воздух потяжелеть. Рейнира уже проклинала болтливый язык, который прикусила слишком поздно. Если Алисента не спустит все в шутку, это может обратиться очень скользким разговором, который никому не хотелось бы начинать. Королева взглянула исподлобья. Прикидывая стоит ли принимать провокационные слова за оскорбление, или пропустить мимо ушей, как пустяк… Напряжение между девушками увеличивалось, и в итоге: — Если все пройдёт успешно, я определённо сделаю паузу. Третьи роды подряд — это слишком для меня. И она улыбнулась. Рейнира ответила тем же, незаметно переводя дух. Порой такие разговоры словно зыбучие пески, шаг не в ту сторону и уже не выбраться. Все ещё принцессе везло, но она часто балансировала на грани. Пока удача благоволила ей, помогала ускользнуть… Только загвоздка заключалась в том, что удача — это та ещё вертихвостка и однажды повернется к ней не той стороной. Поэтому, последний год она тренировалась. Училась держать себя в руках, но взбалмошный характер и привычка говорить то, что вздумается, до сих пор играют с ней дурные шутки. Слуги наконец стали заносить ужин для принцессы. Тушеные овощи с рыбой, сливочно-чесночный соус к ней, сыр, фрукты, всего понемногу и средний кувшин вина. Отлично, мяса нет. Оно и так будет ближайшие три дня ее основным блюдом. Охота — это всегда мясо и кровь, даже королевские повара особо не обременяют себя приготовление чего-то более легкого. Мысленно Рейнира проклинала слуг, что те не зашли буквально на пару минут пораньше, и не уберегли ее от зыбкой ситуации. Вообще это был отличный повод, как принцессе, так и королеве распрощаться и пожелать друг другу доброй ночи. Но ужин в одиночестве, очевидно, Рейнире сегодня не грозил. Оттягивая начало беседы, в поисках более нейтральной темы, принцесса занялась едой. Налив себе вина и увлажнив им губы — залпом выпив половину бокала — Рейнира предложила фрукты Алисенте. — Как считаешь, в этом году на турнире будет что-то скандальное? — Не уверенна… В сравнении с прошлым годом то? Помнишь как леди Маргери явилась в платье с вырезом до пупка, и один рыцарь свалился с коня, когда проезжал мимо неё? — Точно! И он был не единственный такой. У того было просто самое до-олгое падение! Он так засмотрелся, что не заметил как выпустил поводья, и конь, словно бык, старался сбросить его. Он тогда мотался как флаг на ветру вперёд-назад, вперёд-назад. Как у рыцаря только голова не оторвалась. Тогда тот противник выступавший против всех «замечтавшихся» почти добился победы… Если бы не твой телохранитель Коль. Непробиваемый человек. Он и в этом году будет выступать от твоего имени? — Думаю ничего не должно помешать этому, — Рейнира безразлично пожала плечами, ей эти турниры уже не доставляли былой радости. Словно ушла какая-то искорка. Только небольшие скандалы удерживали ее от откровенной скуки, — тогда ещё ходили подозрения, что тот рыцарь, как его имя-то… — Вроде бы Томас… — Алисента свела свои тонкие брови к переносице пытаясь припомнить имя. — В бездну, пускай будет Томас. Помню делали теневые ставки, что он любовник леди Маргери, поэтому она ему так «активно» помогала. Об этом шептались так громко и бесстыдно, что даже ее отец хотел отослать дочь в служение к молчаливым сёстрам. Но в итоге выслал в их дальнее поместье у Белой гавани. Она уже год не появлялась при дворе. Надеюсь увижу ее ещё, мне необходимо узнать, кто ей шьёт такие платья… Алисента широко распахнула глаза: — Да на ней же ткани было совсем немного. Одна голая кожа! — Я бы узнала ещё в прошлый раз, но отец убил бы меня за подобный наряд. — Уверена, с того раза ничего не изменилось. — Брось, я принцесса, я не буду носить точно такие же платья, но если ее швея творит подобные чудеса с тканями, то она обязана быть моей. Разговаривая, и параллельно умасливая свой оголодавший желудок, Рейнира наконец немного расслабилась [чему наверняка поспособствовало половина принесённого вина уже плавающего в желудке], а нейтральная тема позволяла не сильно следить за своим языком. — К тому же, с ней связаны почти все скандалы последних двух лет. Было бы жаль лишиться такого развлечения. С ее ссылки почти ничего интересного не произошло. — Не думала, что тебя интересуют скандалы двора. Раньше ты не особо обращала на них внимание… «Раньше было не так тоскливо», — хотелось сказать Рейнире, но вместо этого: — Я была младше. А на Сиракс все равно не могу проводить сутки напролёт. Подобные сплетни дают немного развлечения, раз мне все равно не выйти из замка без сопровождения. Доев свой ужин, Рейнира взяла свежий персик и откинулась на кресло, лениво прикрыв глаза. Потрескивание камина успокаивало. Обеим девушкам мечталось, чтобы так было почаще. Такие прежние посиделки и обмен услышанными слухами о ком-то из двора. Непринужденные беседы. Обеим было сложно. По разным причинам. Обе знали — даже, если непринужденность вернётся в их общение, то доверие — никогда. И всё-таки это лучше, чем ничего. Порой надо радоваться уже тому, что имеешь, раз не смог уберечь что было прежде. Девушки знали, надо желать доброй ночи и прощаться. Что лучше не дергать судьбу за хвост, и закончить вечер на доброй ноте. И все же, в молчании, они продолжали сидеть. Оттягивая минуту, лишнюю секунду умиротворенности, что царила сейчас в этой комнате. Между ними. Решение приняли за них. Зашёл слуга, чтобы убрать грязную посуду. Принцесса и королева вышли из транса. Тяжелый вздох вырвался у обеих с губ. Царившая атмосфера распалась, как мыльные пузыри, что пускают артисты на разных представлениях. Также быстро, оставляя на коже брызги вещества. Призрачные воспоминания о том, что было мгновение назад. Слуга, быстрый и тихий уже покинул покои, и девушки направились следом к дверям. — Доброй ночи, Рейнира. Увидимся завтра. Наверняка король настоит, чтобы ты ехала с нами, а не на лошади… — Если вы оба того пожелаете… — Можешь не сомневается, я — желаю, — второй раз за вечер королева взяла Рейниру за руки, пытаясь передать искренность намерений, и толику надежды на то, что это не последний их мирный вечер. — Тогда я поеду с вами в карете, не мне портить праздник родителям именинника, — принцесса выдавила полуулыбку, и расцепив руки постучала в дверь, чтобы ту открыли, — Добрых сновидений…