Клетка золотая

      Лань Сичэнь вернулся в орден после своего трёхдневного отсутствия и направился к Ханьши. Все дела и встреча с дядей, заменявшим его, смогут подождать ещё час, пока мужчина приведёт себя в порядок. Да и гостинцы от госпожи Цзинь следовало отдать побыстрее. Цзян Яньли уж очень волновалась, что её шиди не показывается так долго, сначала пропустив совет орденов, затем празднование рождения её дочери, а теперь и её первый месяц. По счастью, письма Вэй Усяня исправно доставлялись в Башню Кои и немало успокаивали женщину. Нужно будет свозить супруга встретиться с родными, вне помпезного праздника с кучей гостей, на тихой и малолюдной семейной встрече будет шанс смягчить предстоящий скандал.       Скрыть раны Вэй Усяня не выйдет, а значит придётся объяснять их происхождение.       Сичэнь глубоко вздохнул и отворил дверь, готовясь увидеть супруга.       Однако, дом был пуст.       Шкаф отворен, часть вещей выпала, остальные лежат как попало, а не идеальными стопками, на полках и рабочем столе Вэй Усяня тоже бардак, бумаги, талисманы и амулеты раскиданы. Словно что-то искали. И их как будто бы меньше, чем помнил Сичэнь.       Пропал Суйбянь, пропала ЧэньЦин.       Лань Сичэнь отшвырнул в сторону свёрток с гостинцами госпожи Цзинь и выскочил наружу. Петляя по тропинкам, он бросился к Цзинши.              У дома по-прежнему стоял караул из двух юных адептов, торопливо склонившихся при виде своего главы. Но тот пронёсся мимо, не обращая на них внимания. Дом Ванцзи сиял порядком и был так же пуст. Сичэнь не мог сказать пропало ли что-то из вещей и одежды, но ни Бичэня, ни Ванцзи на месте не было, а на столе, поверх аккуратно подписанного письма, змеилась белая лента, украшенная облаками.       Сичэнь вышел прочь и уставился на молодых адептов.       — Где он?       Адепты переглянулись       — Согласно Вашему приказу, никто не входил и не выходил.       Сичэнь лишь стиснул зубы, пытаясь совладать с собой и не убить идиотов. Размашистым шагом он отправился прочь. Что ж, об отдыхе можно пока забыть.

***

      Он разослал адептов в погоню. Допрашивал тех, кто стоял в охранении арестованных и тех, кто приносил им еду. Охрана ничего не видела и не замечала. Пленники не выходили, не шумели, уловить момент их исчезновения не удалось. Еду каждый раз приносили и уносили слуги, оставляя у самых дверей, поэтому не обратили внимания на нетронутые блюда, им и без того есть чем заняться, если господа бессмертные не кушают — то их дело. В день отъезда Сичэня оба были на месте, вечером тарелки были пусты. Оставались ли беглецы в Облачных глубинах на следующее утро было неизвестно.       — Старший Вэй и Ханьгуан-цзюнь покинули орден незадолго до полуночи первой ночи Вашего отсутствия. Они приходили попрощаться.       Спокойный голос и открытый, прямой взгляд сопляка только больше злил Лань Сичэня.       — А ты скрыл их побег?       — Этот ученик готов принять наказание, — Сычжуй склонился в глубоком поклоне.       Сичэнь поджал губы и попытался взять себя в руки, чтоб не убить мальчишку на месте. Вместо этого он подошёл ближе, сорвал с юнца его лобную ленту и, бросив её под ноги, отдал приказ:       — Две сотни ударов ферулами, а после заберите у него нефритовый жетон и вышвырните прочь. Вэнь Юань исключается из клана Лань.       Цзэу-цзюнь ушёл прочь, ни разу не взглянув на шокированного юношу, которого столько лет звал своим племянником.       Тем же вечером во все ордена, большие и малые, полетели письма: "За преступления перед орденом Гусу Лань, Вэй Усянь и Лань Ванцзи приговариваются к смертной казни. Просим оказать содействие в поиске преступников и восстановлении справедливости. Любой кто окажет содействие беглецам, пойдёт против ордена Гусу Лань и станет его врагом."

***

      Но это не принесло результатов. Ни в Ланьлине, ни в Юньмэне беглецы не показывались, слухи о путешествующей паре бродячих заклинателей приходили из разных краёв, чаще всего отдаленных, куда не всегда добирались адепты больших и малых орденов, а значит всегда было кому помочь и на кого устроить ночную охоту.       Вэнь Юань, которому было отказано в прежней фамилии, тоже стал путешествовать, но не уходил далеко от земель четырёх великих орденов. Он не был одинок в своём изгнании, проводил время в Илине, где жили последние из Вэней, некогда спасённые Вэй Усянем, гостил в Ланьлине, выбирался на охоты в компании Лань Цзинъи и Цзинь Лина. Временами сталкивался с Лань Сичэнем, который делал вид, что юноши не существует вовсе.       Сичэнь выдержал целый ряд скандалов после побега своего супруга. Цзян Яньли, Цзян Ваньинь и даже Юй Цзыюань очень желали узнать, что же настолько ужасного совершил Вэй Усянь, да ещё и впутав в свои выходки Лань Ванцзи. Сичэнь до последнего не желал называть настоящую причину, но спустя несколько недель нападок всё же открыл правду. Цзян Чэн лишь закатил глаза, невнятно пробурчав что-то под нос.       Мадам Юй была скорее удивлена, уточнив действительно ли Сичэнь ждал верности в договорном браке?        Семейство Цзян-Цзинь однозначно было не на его стороне. Но и открытой поддержки беглецам не проявляло.       Сичэнь даже не сразу понял, что ещё один очень важный для него человек не поддерживает его. Лань Цижэнь был предельно вежлив, обстоятельно обсуждал дела ордена и обучения адептов. Но больше не было бесед за чаем, простых разговоров. Только деловое общение. Ни упрёков, ни советов или обсуждения ситуации, даже когда Сичэнь пытался поднять эту тему. Дядя просто молчал глядя в сторону или уходил.       В какой-то момент Сичэнь вдруг осознал, что остался совершенно один. Он потерял мужа, брата, племянника, дядю.       Всё разрушил своими руками.       Сезон сменялся сезоном, а поймать сбежавших любовников так и не удавалось. Спустя год Лань Сичэнь оказался по делам в Нечистой Юдоли и отправился прогуляться по рынку. Там он и увидел их. Усянь не слишком отличался от себя прежнего, только его чёрные с красным одежды были уже не такими дорогими и качественными, сшитые из более грубой ткани. А брата Сичэнь едва узнал. Простое коричневое ханьфу, простая причёска без украшений. Ванцзи не смотрел на торговцев, его взгляд, мягкий и полный заботы был устремлен на шумного Вэй Ина, а на губах играла самая настоящая улыбка. Сичэнь не мог вспомнить, видел ли он улыбку брата хоть раз со смерти матери?       Он отвернулся и ушёл прочь, не раскрыв своего присутствия. Как во сне вернулся в орден, поработал, посетил ужин в общем зале, подготовился ко сну и лёг в постель. Однако так и не сомкнув глаз, встал спустя несколько часов и отправился к Цзинши. Сичэнь вошёл в дом брата, оставляя следы на пыльном полу. Ничего не изменилось за этот год, только пыль покрыла все поверхности. Мужчина подошёл к столику и опустился на колени. Он взял в руку ленту и поднеся к лицу, вдохнул призрак аромата сандала. А после принялся читать письмо. Быть может Лань Ванцзи и плохо умел выражать себя через эмоции и слова, но образован он был прекрасно, и в письменном виде изъяснялся великолепно, так что письмо было обстоятельным и подробным, без сумбура и оборванных мыслей. Ванцзи писал о том, как влюбился в Вэй Ина с самой первой их встречи, хоть и далеко не сразу распознал свои чувства, а распознав не сразу принял, о том каким ударом стало известие о браке того с Сичэнем, но как не посмел он противиться воле отца и рисковать союзом, который мог спасти орден от агрессии Вэней. О том, как мучился от своих чувств, считая их невзаимными, а позже как влюблённые, объяснившись, ещё несколько лет не заходили дальше поцелуев. Ванцзи просил простить их и не держать зла, поскольку дольше это продолжаться не может и ради Вэй Ина он пойдет на всё. Даже если потеряет свою семью, которую любит, брата и дядю.       Сичэнь не сразу услышал шаги.       — Дядя? Почему вы не спите?       — Я проверял ночных патрульных когда увидел, как ты крадешься сюда. Не хотел мешать, чтоб ты спокойно прочёл.       — Вы считаете, что я во всём виноват, не так ли? — мужчина не поднимал взгляда от ленты, что сжимал в руках, аккуратно поглаживая кончиками пальцев.       — Скверная ситуация вышла.       — А как мне следовало поступить? Что было бы правильным?       — Было множество вариантов и выходов и даже я не знаю какой из них был бы лучшим. Но ты не попытался их найти, захлебнулся гневом, ослеп от злости и, не слушая никого, пошёл по худшему пути. Ты едва не убил своего брата.       — А что я должен был делать? Закрыть на всё глаза и притвориться, что ничего не знаю? Выставить себя посмешищем перед всем миром?       Цижэнь лишь покачал головой:       — В тебе по-прежнему говорит гордыня. Тебе стоило хотя бы выслушать их. А лучшим выходом стал бы тихий развод. Разве Вэй Усянь не просил об этом?       — Да, неоднократно. Почему я должен был отпускать его? Моего мужа?       — Потому что он живой человек, который может не хотеть быть твоим мужем.       — Я давал ему всё, что только можно пожелать! —Сичэнь вскочил, едва не опрокинув столик.       —Ты не мог дать ему любви которой он желал, потому что ты не твой брат. Сичэнь, я правда разочарован тем, что слышу от тебя. Ты говоришь о Вэй Усяне, как о своей вещи. Ты не любишь его, ты любишь обладать им. И это разрушает твоё сердце и душу. Боюсь тебе стоит уйти в уединение, хотя бы на год. Я смогу присмотреть за орденом на это время, а после я надеюсь ты вернёшься обретя душевное равновесие.       Сичэнь склонил голову:       —Да, дядя.

***

      Сичэнь вернулся из уединения уже спустя полгода. Он действительно во многом разобрался и сделал выводы.       Письмо о расторжении брака с Вэй Усянем он отправил в Юньмэн, с надеждой что глава Цзян найдёт способ передать его своему шисюну. Следом также отправились в заклинательские ордена письма с отменом приказа о поимке и казни "в связи с новыми открывшимися обстоятельствами дела".       Сичэнь отправился на ночную охоту, последовав за Лань Цзинъи ради встречи с племянником. Он низко поклонился Сычжую, принося извинения и приглашая вернуться в орден. Юноша заверил, что извинения принимает и обиды не держит, но вновь стать адептом Лань к сожалению не может. Он желает узнать мир и найти свой путь. А в гости с удовольствием зайдёт, если ему будет позволено.       Вэй Ин и Лань Ванцзи навестили орден лишь спустя пять лет после своего побега. Они намеревались остаться на несколько дней, но в результате провели там всю зиму, уйдя только с приходом весны. Однако пообещали вновь вернуться к свадьбе Сичэня в начале осени.       Решение о повторном браке нелегко далось главе Лань. Дева была молода, кротка и тиха. Она могла подарить ордену долгожданных наследников.       Вот только Сичэнь не любил её. Сичэнь вообще начинал сомневаться, что способен любить.