Теперь мы квиты

Сколько раз в жизни придётся попадать в наиглупейшие ситуации? Чонгук думал, что всё остановится ещё тогда, в школе. Но теперь он убеждается, шагая из домика вожатых после выговора от них и впридачу учителя, что всё это только началось. Намджуну с Сухи не особо досталось, ведь они не скинули человека в колодец, а только себя в озеро с, на удивление, тёплой водой. А вот Чимина недавно достали из ледяной, всего посиневшего и стучащего зубами от холода. В наказание Чонгук получил самое страшное, что могла дать судьба: Чимина в своей палатке. Неудивительно, что Паку даже не было замечания, он же хоть и без денег, но до сих пор такая же влиятельная персона. Только вот пугать людей нарядившись маньяком, да ещё и с мачете, которое как выяснилось было ненастоящим, должно иметь хоть какое-нибудь наказание для восстановления справедливости. В принципе Чимин получил его, когда просидел в колодце около пятнадцати минут. Желания возвращаться в палатку нет, как и идти к Намджуну, сидящему за столом возле буфета. Поиздеваться над ним или подшутить так и хочется, но сейчас Чонгук не в настроении. Да и выбора у него нет. На дворе ночь, в сон постепенно клонит и холодает сильнее, чем зимой, прошедшей без единой пушистой снежинки. Климат резко стал вести себя непредсказуемо. Засовывая руки в карманы тёплых джинс, парень самым что ни есть медленным шагом идёт к своей палатке, останавливаясь возле входа. Не решается заходить минут десять, пока не натыкается на строгий взгляд учительницы вдалеке и, закатив глаза, всё же входит, открывая картину лежащего на его месте Чимина, по голову закутанного в плед. Видимо ещё не до конца отогрелся. Носом шмыгает и в сторону Чона даже взгляд не поворачивает, сильнее кутаясь в чужую тёплую ткань. — Подвинься, — безэмоционально кидает Чонгук, подходя к парню ближе. Он не залезал в сам спальный мешок, расположился на нём, причём сразу на двух, а парню тоже как бы спать надо, вот и пришлось переступить гордость и продолжить: — Уж извини, что от страха я просто кинул тебя в колодец, а не дал по морде. И вообще ты придурок. Думать надо над чем шутишь. — Правда? — издаёт он смешок хрипловатым голосом. Заболел. — Я предполагал, что именно такие приколы в твоём стиле. Что может случиться, если посадить двух хищников в одну клетку, когда жертва, в данном случае – победа, мельтешит между ними? Оба со зверским оскалом хотят вцепиться в малейший кусок и полностью забрать добычу себе. Так и здесь. Чимин не уступает тому законное собственное место, а Чонгук стискивает зубы, запросто поднимая его и перекладывая подальше от себя. — Хватит меня таскать! Я тебе что, мешок? — повышает голос, отчего сразу же начинает кашлять. — Ага, с дерьмом. Неделя, запланированная на отдых в лагере, превратится в очередные страдания. Чонгук почему-то уверен, что Пак и не планирует отсюда сваливать и вообще может остаться до самого отъезда. Это будет ужасно. Все знают кем он является для парня и придётся подыгрывать толпе, чтобы не возникало лишних вопросов. Это самое противное, ведь теперь возникает двойная опасность. Распускать руки он станет ещё больше. Чимин отворачивается спиной, да и правильно делает. Не хватало ещё смотреть на его лицо рядом со своим. Только почти весь плед он тянет на себя и не отдаёт, когда Чон предпринимает попытки поделить поровну. Плевать, отпускает, всё равно уснуть рядом с ним не получится. Максимум, что сможет делать парень – лежать и пялиться в верхушку палатки. Свет включать нельзя, иначе снова наведается учитель, – не почитать. Складывая руки на груди, Чон глубоко вдыхает, прикрывая глаза на выдохе. Отчётливо слышится хриплое дыхание Чимина, видно как его трясёт даже через такой кокон теплоты. Может и правда не стоило скидывать в колодец? Нет, не думай об этом, Чонгук. Он виноват сам, ты просто защищался. Так и проходит чёрт знает сколько времени. Палец устал стучать по собственной груди в попытках уснуть на жалкий часик. Как только разум более-менее погружается в темноту, расслабляется, пытаясь перейти в настоящий сон, Чимин кашляет, сбивая весь настрой на ноль. Это повторялось около трёх раз. Чон зубами скрипит от собственной усталости и ситуации в целом. А если заразится и заболеет? Кто будет потом на отработки ходить? Нет уж, утром нужно что-то придумать. Дожить для начала до него тоже. Шуршание со стороны Пака перерастает в тепло под собственным боком. Чонгук мгновенно распахивает глаза, поворачивает голову и видит Чимина, устроившегося возле его руки словно ребёнок. Хочется оттолкнуть, возразить, мол, не дыши на меня своей заразой, но когда лоб парня касается плеча, у младшего в груди пробивает удар. Через ткань свитшота чувствуется сильный жар. С Паком у них в некоторой степени неприязнь друг к другу, но, во-первых, он человек. Такой же, как и Чон. Голова туго соображает, а мозг велит подвинуться к нему ближе и коснуться губами вспотевшего холодным потом лба. Температура может быть под сорок, придётся идти в домик вожатых. Собираясь подняться, Чон не ожидает, что хватка того за руку усилится. Не отпускает. — Нет, — тихо шепчет, — мне холодно. Останься. — У тебя жар, — убеждает Чон довольно ласковым? Голосом. — Я схожу за таблетками. Отпускает ли Чимин? Нет. Он жмётся ближе, укладывает голову, на удивление, замолчавшему парню на грудь и прикрывает глаза, даже не давая шанса подняться. Шумный выдох младшего заполняет всю палатку, трудно понять что пришло в голову, раз он не продолжает стоять на своём, а наоборот, подкладывает руку, приобнимая Чимина и зачем-то поглаживая его спину большим пальцем. Ждать до утра не вариант. Если болезнь серьёзная, парня вообще стоит отвезти в больницу. Только он сразу отклонил эти варианты, как только весь мокрый вылез из колодца. По пути в лагерь он только трясся, а именно в палатке начал кашлять. В общем он точно дал понять, что никакой больницы не надо. Жарко становится через десять минут обычного и как всегда бессонного лежания. Голова парня, да и он в целом, греют как самая настоящая печь. В груди, где лежит его голова со вспотевшими волосами, образовалось влажное пятно. Очередная вещь испачкана выделениями парня. Странно, что захотелось от этой мысли улыбнуться. Вроде недавно в школе, потом на кухне и лесу был не очень удачный розыгрыш, а теперь они лежат в обнимку как маленькие котята. Какие ещё события будут ждать за эту неделю? Узнать что-то страшновато. Прибегнуть Чонгук решает к кое-какому другому логичному методу. Тянется к телефону, пока притихший от постоянного ночного кашля Чимин тихо сопит, и находит в контактах Намджуна. Печатать одной рукой не очень удобно, стирать тоже. Сообщения выходят немного криво, но основную суть передать смог. Чонгук Пригеси жароплнидающие в мою палатку. Намджун Друг, ты пьян? Что с орфографией? Чон цокает. Неужели так трудно выполнить просьбу без лишних вопросов? Чонгук Печатать неудоюно. Чимин разлнгся как кощак. Намджун Вы в обнимочку спите? Всё, бегу. Я должен это заснять. Чонгук Придурок. Жизнь преподнесла ещё не все сюрпризы за одну ночь. Ким может запросто их вот так сфоткать, а потом подкалывать с улыбкой гиены. Всё бы ничего, но то, сколько раз Чонгук жаловался на поведение и характер Чимина именно ему, сводит всё в такую постыдную ситуацию. Он сможет увидеть врагов в слишком уязвимой обстановке и позе. Вылезти бы из объятий, но... не хочется. Тяжесть Чимина не вызывает отвращения, она приятная, что ли? В этот раз парень сдаётся. Подъём на завтрак должен быть через два часа. Потом какая-то странная запланированная программа спортивных игр. В некоторой степени Чон рад, что не придётся заниматься всей этой хренью из-за Чимина. Учительница пыталась сделать в качестве наказания отстранение от «весёлой» программы лагеря, а в итоге не зная того дала выходной. Его можно провести под деревом рядом с палаткой и послушать музыку, если бы не уход за Чимином. Всю ответственность положили на Чонгука и раз он «добрый, прилежный муж», то и будет играть с парнем семейную парочку, чтобы в будущем не ухудшить своё положение. Темноту разрушает слабый просвет со входа палатки. Намджун с ухмылкой осматривает женатиков, кидая пластинку таблеток другу на живот и, на великое удивление, просто уходит. Не фотографирует, как обещал, не смеётся и не пускает глупых шуток. Возможно понимает, что всё произошедшее не то, над чем стоит прикалываться. Чону вот с состоянием парня совсем не до смеха. Не охота утром увидеть труп в своих объятиях. Тяжело ли разбудить человека? Вот младшему да. Не по причине его крепкого сна, а боязни сделать хуже. Чимин спустя столько времени смог затихнуть от злосчастного кашля, начал, наконец, тихонько сопеть в его одежду, когда до всего этого хрипел от каждого вздоха. Чон не исключает возможность новых попыток добиться внимания или пристать, но даже если так, ужасно горячий лоб и такое состояние всё равно наталкивает на мысли послать всё и слабо потрясти за плечо. Тот не шевелится. — Чимин? — трясёт активнее, начиная хмуриться. — Решил отомстить моим способом? Сначала не верится, что это может быть правдой. Он точно отыгрывается за прошлый раз. Только пусть не думает, что Чонгук такой наивный слабак и начнёт пускать слёзы. Впрочем, есть одно утверждение, которое заставляет сомневаться в пранке каждую секунду, когда Пак не подаёт и малейшей надежды, что очнётся. Он болен, а этой причины должно быть достаточно, чтобы повестись на возможный мстительный розыгрыш. Чонгук начинает волноваться на полном серьёзе. Приподнимается на локтях, укладывая парня на землю и включает лампу, наплевав на то, что может кого-то разбудить. Внезапно никто не становится так важен, как полностью бледный и пропотевший Чимин. Его снова начинает трясти, сухо сглатывает, проводя языком по губам, мычит что-то неразборчивое, но и этого достаточно Чонгуку для понимания просьбы. В рюкзаке есть парочка бутылок обычной воды, одна из которых оказывается в руках вместе с уже открытой таблеткой. Откручивая крышечку, Чонгук присаживается на корточки возле парня, одной рукой приподнимая его голову за затылок. Ему точно к утру не помешает душ, а Чонгуку мытьё рук. Он не потел так даже после физкультуры, а там, поверьте, упражнения были не из простых. — Глотай, — негромко оповещает, засовывая таблетку в рот и сразу медленно заливая водой, чтобы не дать тому подавиться. Улыбка проскакивает на губах, когда Чимин похожий на ребёнка, тянущегося к бутылочке вытаскивает руку из-под тёплого укрытия и накрывает ладонь Чонгука, сильнее наклоняя на себя. Пьёт активнее, громко и смешно, когда немного кашляет даже не открывая глаза. Большая часть половины исчезает за пару десятков секунд, и Пак отпускает. — Спасибо, — шепчет так тихо, что сжимается сердце, когда парень подкладывает под голову подушку. Младший коротко кивает. Чимин всегда был таким милым? Почему эта мысль вообще возникла в голове? Вот он последний раз сглатывает, высовывая кончики пальцев из-под пледа, а Чонгук от этого лыбится как дурачок. Надо же, что бывает, если проводишь ночь с Пак Чимином не в сексуальном плане, а самом обычном. Начинаешь ломаться от череды мыслей, связанных с его внешностью. Свет горит намного больше нужного времени, потому что Чонгук засмотрелся с тяжестью на душе. Он же не злой по натуре человек, делает такие вещи ради спасения брата и собственной мести за подсыпанный однажды сюрприз в чай. Пака не хотелось жалеть только в случае надоедливых приставаний. А теперь посмотрите на него. Лежит хуже дождевого червя, кожей бледнее вампира, телом мокрее озера в лесу. И сделать пакость такому Чимину думать не хочется. Потому что он абсолютно безобиден и беспомощен. Парень красив, никто и не спорил, но, чёрт возьми, почему нельзя прямо сейчас выключить свет, забыть эти мысли и просто лечь спать? Почему Чонгук настойчиво пялится на его сонное лицо, когда в жизни не делал этого даже с девушками? Он понимает, но не хочет признавать факта, что и представители его же пола могут симпатизировать. Со школьных времён в Пусане приходилось отгонять эти мысли. Что бы подумал Юнги, узнав, что брат, вечно над ним прикалывающийся по поводу этой темы стал таким же? Ещё в моменте дрочки Чимину ради того, чтобы просто отстал Чон не видел необходимости вообще ему помогать. Просто хотелось испугать, заставить прекратить эти бесполезные соблазнения. Но, видимо, стали они не такими уж и бесполезными, раз парень уже несколько минут пялится на спящего Пака. Нет, нужно продолжать выводить его из себя ради развода. Придумать такую шутку, из-за которой он терпеть не сможет Чонгука и сразу же бросит. Вот чем собирается заниматься младший остаток ночи: составлять идеальный план. А пока он отводит взгляд в пол и выключает светильник, ложась на своё всё ещё пригретое место, только без пледа. Хочет забрать немного у парня, понимая, что вытащить хоть кусочек получится навряд ли. В этот раз он является обогревателем и сам подползает ближе, укутываясь рядом с Чимином. Как ни странно, но в этот раз уснуть удалось.

***

— Ну что за милота, — первое, что слышит Чонгук этим утром. Вначале он чувствует как крепко обнимает что-то тёплое, а открыв глаза, видит спину Чимина и яркий солнечный свет. Он сразу исчезает, как Чонгук практически отпрыгивает от спящего парня и смотрит в сторону выхода из палатки. Два силуэта видны слишком хорошо, и по ним можно определить кто наведывался в такую рань. Плевать сколько времени, сегодня выходной, а значит сон. Намджун не хочет заходить снова, Сухи, стоящая рядом, тоже. Чонгук решает встать и выглянуть, прикрыв один глаз от слишком ярких лучей солнца. Друзья пугаются, как и он минуту назад. — Тут такое дело... — начинает Джун, почёсывая затылок. — Госпожа Ко сказала ты играешь в нашей команде. Волейбол, — продолжает за парня Сухи, неловко улыбаясь. У Чонгука глаза на лоб лезут. Он рассчитывал отдохнуть, ничего не делать, кроме слежки за Чимином, но в итоге опять оказался обманут. Волейбол – это последнее, чем хотелось заниматься в этот день. Если Пак подговорил учительницу не делать поблажек после произошедшего, то следующую ночь он будет спать на улице, независимо от состояния. — Какого хрена? Она же сказала, что я отстранён от всех мероприятий, — возмущается. Молча принять такой облом не выходит. — Прости, мы помочь не можем, — пожимает плечами Ким. — Умывайся и пошли. — А Чимин? — друзья переглядываются со странной улыбкой. — Мне нужно за ним следить. Он ночью бледнее призрака был. Все прекрасно знают, что это обычные отмазки. Особенно Намджун. Было предостаточно слов в сторону Пака, от которых никто не мог бы и подумать, что для Чона парень так важен. Он — очередная причина остаться в своём уютном гнёздышке и не соваться ни на какие спортивные игры. Только в этот раз Чонгук на самом деле беспокоится за состояние блондина. Сквозь сон успевалось улавливать кашель и всхлипы. Чон как никто другой знает, что такое болеть по-настоящему. — Чонгук, — Ким кладёт руку на его плечо, слегка сжимая. — Если тебе действительно стало важно его состояние, то поговори с Госпожой Ко. Мы просто передали её слова. Слабый кивок, и парень спешит вернуться в палатку. Шумно выдыхает, переводя взгляд в сторону всё ещё спящего блондина, который так и не сменил позу. Он вообще живой? Чонгуку по-странному страшно подходить к телу и садиться на корточки рядом. Страшно повернуть на спину полностью и увидеть ужасную бледность, если не ещё что хуже. Но он делает: аккуратно касается плеча и переворачивает, прикладывая ладонь к горячему лбу. Спадала ли температура вообще? Парень выглядит таким же нездоровым и белым. Возникло желание навести горячего чаю или приготовить ему лапши, а ещё помочь дойти до душа. Ведь ближайшие пару часов Чонгук будет занят «обещанным выходным». Всё-таки придётся разбудить. И Чон пытается: протягивает руку к плечу, задерживает взгляд на лице и опускает на губы, автоматически облизывая свои. Длится это секунду, глаза сразу перебегают в пол, пока парень пару раз толкает Пака в плечо. Недовольное мычание, отлично, по крайней мере он хотя бы живой. Потягивается как маленький ребёнок и, наконец, открывает глаза, слабо улыбаясь почему-то смущённому лицу Чонгука. — Тебе надо в душ. Я скоро уйду на волейбол, — тихо оповещает, приподнимаясь. — По-твоему я не смогу дойти сам? — ухмылка, по которой Чон точно не скучал. — Или ты... заботишься? Моё сердце сейчас остановится от умиления, — прикладывает руку к груди. — Если будешь меня бесить, оно остановится по другой причине. — Да неужели? — Ради бога, заткнись уже и вставай. — У тебя фетиш меня затыкать? — Блять... вымораживаешь. Привычные слова, но для обоих это звучит смешно. Чонгук сказал просто потому, что захотел. Не вкладывал в них злобу или попытку сделать угрозу. Не мог просто промолчать, ведь тогда не вышло бы сдержать улыбку, которая рвалась наружу. Пак подыгрывает: поднимает руки в примирительном жесте, изображая замок на губах со слабой улыбкой. Либо температура так влияет, либо он всегда был таким странным. Чону всё равно, он просто подаёт руку, помогая подняться и придерживает, когда силы покидают того, заставляя тело упасть на широкую грудь. Слишком много между ними стало появляться неловких моментов. Странно. — Знаешь, — усмехается Пак, даже не пытаясь отстраниться. — Пожалуй, мне пригодится твоя помощь. Во многом. Это удалось понять на десятой минуте, пока парень подыскивал свои вещи, которые могли бы подойти блондину на первое время. Чимина трясло, он жаловался на сильную слабость и потемнение в глазах при попытках встать. И ноги еле передвигал, чуть не свалившись возле выхода. В общем младший принял решение поднять его на руки и донести. Так быстрее. Конечно без лишних взглядов и перешёптываний не обошлось. Большинство девочек смотрели с улыбкой, шептали друг другу какой Чонгук заботливый и не знали кому ещё больше повезло, ведь Чимин не отставал от подыгрывания публике: обвил шею парня руками и прижался к плечу, с улыбкой хитрого кота осматривая завистные взгляды напротив. Если они устроили тут шоу, то придётся продолжать играть роли милой семейной пары. Чону дастся всё непросто, в этом уверенность стопроцентная. Подходя ближе к душевым кабинкам, младший сразу ставит того на ноги, впихивая чистую одежду и полотенце в руки, пока сам заходит первый, чтобы умыться и морально подготовиться к игре. В Пусане было много дополнительных секций после уроков. Чонгук с удовольствием посещал и баскетбол, и скалолазание, и футбол, но с волейболом совладать не мог. Мяч всегда больно ударялся по прямому пальцу, чуть не ломая его пополам. Однажды был вывих, и ту боль парень не желал больше испытывать, вычеркнув волейбол из своей жизни. Намджун всё знал, Чон тогда очень долго, практически всю ночь жаловался на тренера, который обещал ещё год назад купить мячи помягче. От жёстких один паренёк сотрясение получил, страшно представить что могло бы случится с пальцами, если бы сила удара была раза в два больше. Аж перетряхивает от воспоминаний. Чон последний раз ополаскивает рот от зубной пасты и опирается руками об края раковины, смотря в своё отражение через зеркало. Взгляд переходит себе за спину, где появляется Чимин, еле передвигающий ноги к душевой в десяти шагах. Хочется помочь, подхватить под руку и довести, лишь бы не видеть, как он плетётся словно улитка, но борьба с собственными идеями продолжается до тех пор, пока Пак сам не доходит до дверцы и будто обиженно хмыкает, пропадая за ней. Хотел бы помощи, попросил. Чонгук ему не нянька следить за каждым шажком. Они не так близки, чтобы друг другу помогать. Игра начнётся через десять минут. Чонгук был не особо уверен в способностях Пака самостоятельно вернуться в палатку, да и помыться в целом. Он думал о нём пока переодевался, пока шёл на поле и занимал позицию где-то в углу, думал до тех пор, пока в голову не прилетел мяч. Причиной этому стало не только витание в облаках, вернее, в своих странных мыслях, заполненных Чимином, а сам блондин, который вместо должного сна сейчас сидит неподалёку на скамейке, одетый в его свитшот, укутанный тем самым мягким пледом и улыбается до исчезновения глаз из-за смеха. Выбора особо не было, младший брал сюда всего три таких же свитшота, но в разных цветах. И вот Чимину отдал фиолетовый с надписью «young». Чёрт, как же ему идёт этот цвет. Чон пялится неотрывно, держит мяч в руках, слабо поднимая уголок губ, а после отводит взгляд, уверенно ударяя по мячу и заставляя перелететь сетку чуть дальше аута. Вот сейчас пойдёт настоящая игра. Опозориться перед парнем до ужаса будет стыдно при проигрыше. Теперь Чон стал внимательней. Он принимал практически каждый мяч, удачно разыгрывал вместе с Намджуном и идеально бил через сетку, попадая возле края линии аута. Появилась сила, мотивация, желание играть. Такого не было ни разу в жизни. Чонгук победно сжимает кулак, запрыгивая в объятия друга от первого выигранного тайма, а сам секундно метает взгляд в сторону хлопающего Чимина. На его лице странная ухмылка с лисьим прищуром, он точно понимает, что всё это шоу устроено для него. И наслаждается. Пускай. Сегодня у Чонгука внезапно стало слишком хорошее настроение. Второй тайм идет ещё лучше. Пять подач подряд застают противников врасплох, одному пареньку даже в лицо прилетает и падает на поле, засчитывая команде Чона очередное победное очко. Пот уже начинает щекотать виски, неприятно стекать по шее, но младший слишком настроен принять подачу противника и привести своих к окончательной победе. Знаете, а волейбол оказывается не так уж и плох. Даже довольно интересен, а под гордый взгляд Намджуна хочется стараться ещё больше. Вот наступает момент истины. В горле давно пересохло, играть без перерыва была идея обеих команд, ведь чем быстрее они освободятся, тем быстрее смогут ничего не делать и больше не волноваться за предстоящие таймы. Чонгук проводит языком по нижней губе, сглатывает, слыша свисток и следит за прямым ударом соперника, выбегая в центр поля, где стоял Намджун. Друг бы запросто смог принять, волейбол вообще одна из его любимых игр, но Чонгук, честно говоря, просто захотел выебнуться перед девчонками. И... Чимином. К счастью это не стало преградой и одной рукой отлично удалось передать на связующего и застать врасплох сильным ударом в сантиметре от сетки. Вот и долгожданная победа. — Не знаю что на тебя нашло, но ты точно зверь, Чонгук-а! — улыбается Джун, растрёпывая его волосы. — Только больше так не делай. Я вполне мог принять сам. — Понял, понял, — снова переводит взгляд на Чимина, смотрящего со слабой улыбкой в ответ. — Знаешь, мне даже понравилось. — Игра или Чимин? — взгляд парня тут же становится суровым и переходит в его глаза. — Ты пялился на него каждую подачу. Уверен, что «этот коротышка выводит меня из себя» на самом деле для тебя безразличен? Ты изменился после этого брака. Часто говоришь о нём, я уверен, что и думаешь- — Хватит, — отрезает, разворачиваясь и уходит. Почему покраснели щёки? Почему стало так резко жарко и совсем не из-за выигранной ранее игры? Чимин, Чимин, Чимин, чёртов Пак Чимин! Всё же было хорошо, но именно после слов Намджуна смотреть в его глаза... страшно. Парень игнорирует попытку того что-то сказать и просто проходит мимо, слыша позади: «какой-то он злой» от одноклассницы и «частое явление» от Чимина. Душ, сейчас в голове только он. Залить бы воды в уши, промыть себе мозги, чтобы не крутить слова Кима на повторе. Но что на самом деле может сделать Чонгук? Он не замечал за собой как часто рассказывал Намджуну о парне, как вспоминал их неловкие моменты и подкаты, как, блять, переживал за него после тупой шутки. Юнги его брат. Но даже его он никогда не жалел после столь жестоких розыгрышей. Чимин же обычный самовлюблённый богач и его вдруг стало жалко. Ой как это начинает бесить. Бесить так же, как и Чимин, зашедший в душевые после Чонгука. Прохладная вода, которой он несколько раз ополоснул лицо не особо помогла отогнать от себя поток слов, эхом разносящихся по каждой частичке тела. Чон сжимает края раковины, когда парень спокойно шагает в его сторону и останавливается сзади. Слишком близко, слишком нарушая личное пространство, касаясь бедром его собственного. В отражении глаз хочется увидеть дьявола, который точно сидит там с самого рождения. Но вместо этого Чон видит обычные кофейные зрачки и ощущает небольшую ладонь на своём плече, стискивая зубы до вен на шее. Как бы сейчас ему не врезать. Болеет же, в этом пока что есть поблажка. — На поле ты старался ради меня? — голос всё ещё хриплый, но слишком уверенный. — Не всё крутится только вокруг тебя, — врезается глазами в его, наполненные абсолютным самодовольством. — Уйди. — Нет, я останусь, — его рука сильнее сдавливает плечо, разворачивая к себе. Странно, но Чон не особо противится, поддаваясь и уже оказываясь зажатым у раковины. — И ты, — прижимается пахом к чужому, опуская руки на талию, — получишь свою награду. Зря Чонгук сглотнул и перевёл взгляд на его губы. Зря он не поборол в себе мысли, где подхватывает его под бёдра, сажает на край раковины, а сам поглощает эти пухлые губы. Зря он вообще приехал в тот вечер на свадьбу. Хотел халявно поесть, а сейчас страдает от собственных мыслей про ориентацию и том, что уже без стеснения хочет попробовать Чимина на вкус. Он просто, чёрт возьми, хочет Чимина. Но... — Съебись, пока я не- — Угрозы бесполезны, Гук-а, — подтверждает свои слова Пак, наклоняясь ближе к его губам. Тот двигается назад к зеркалу. — Я давно умею определять по глазам кто меня хочет. И сейчас ты в этом списке на первом месте. — Нет, — ставит руку на чужую грудь, слабо отодвигая. Настолько слабо, что бесполезно. — Я тебе нравлюсь. — Нет. — Ты хочешь меня трахнуть. — Нет! Силы возвращаются разом. Чонгук отталкивает парня от себя, пулей вылетая из помещения. Он зол, он ненавидит смотрящих на него в удивлении одноклассников. Он ненавидит хриплый голос Чимина, который зовёт сзади. Он ненавидит себя и свой организм, бурно отреагировавший на произошедшее очередным стояком. Спрятаться, нужно срочно спрятать своё краснеющее от гнева и стыда лицо в палатке. Как только он туда заходит, сразу падает на мешок, накрывая лицо руками и выдыхая в потолок. Всё слишком сложно. Осталось две недели и Юнги сядет в тюрьму. Прогресса в нужную сторону нет, Чимин наоборот всё больше перестаёт бояться этих псевдоугроз и действует открыто, наплевав на немалое количество людей в лагере. Он пользуется этим, чтобы добиться целей, чтобы просто кто-то сунул в него член. Кто-то... Чонгук резко садится, застывая с большими глазами, смотрящими в землю. Пробегаются воспоминания, сотни мелкими частичками и та самая вечеринка, устроенная блондином в его доме. Там был некий Хесон – единственный, с кем Пак не желал спать. Отлично, это может сыграть на руку. Если договориться с ним о встрече, обсудить нужные детали, то всё пройдёт как надо. Чимин будет так зол на Чонгука, что не захочет находиться рядом с ним и в бумажном виде. Тогда-то братик будет в безопасности. Заманчивый план, Чонгук, но разве изнасилование это нормально? Разве можно считать настоящий вред человеку шуткой? Это и останавливает. Парень обратно ложится на спину, сцепляя пальцы в замок на груди. Думает, довольно долго, пока в голову не приходит идея получше. Он сделает всё сам, а парочка друзей не откажут помочь. Разыгрывать Юнги для них раньше было профессией. Сейчас просто поменяется клиент.