сжигающая зависимость

наконец-то ты меня нашел. или вернее сказать, это я тебя поймал? феликс отползает как можно дальше. загнанный в ловушку, со сбитым дыханием и онемевшим телом. бежать некуда, да и чонин не позволит. не сейчас, когда его глаза блестят от азарта, а на губах расцветает ухмылка, заставляющая в ужасе замереть. не сейчас, когда сам ли перед ним боится дышать и нервно облизывает пухлые губы. не сейчас, когда они так близко спустя долгое и мучительное время разлуки. – я скучал. – чонин опускается на колени, медленно приближаясь к феликсу. рукой касается светлых волос, убирая их за ушко. чувстует чужое смятение и хмурится. он не позволит любимому чувствовать дрожь, вызванную страхом, нет. зачем, когда есть вещи получше. – разве ты не искал меня? я так страдал, ожидая тебя, но всё таки дал шанс самому найти это место. так почему же ты сейчас молчишь, малыш? – шепчет он куда-то в ключицы феликса, пряча довольную ухмылку. носом ведет выше по изгибам шеи, едва вдыхает аромат чужого парфюма. губами обхватывает нежную кожу на шее, аккуратно прикусывая и тут же зализывая. – ты же не против, если я оставлю следы, верно? сдавленное мычание — единственное, на что феликс сейчас способен. в горле пересохло, воздуха катастрофически не хватает, сердце бьется как бешеное, грозясь вот-вот выскочить из груди. страх и волнение смешались. чувства переполняют, чуть ли не выливаясь через край в виде рваных вдохов и выдохов, которые парень старательно глушит. – я сочту это за согласие, – чонин и не думает останавливаться, внимательно следя за чужими эмоциями. легкими поцелуями он переходит на лицо феликса, старательно выцеловывая каждую его веснушку. когда-то ян считал их количество и до сих пор помнит число, никому более не известное ни в одном из миров. о да, он помнит. он помнит всё, в особенности как приятно и сладко было целовать эти нежные губы. какими податливыми и нетерпеливыми они были. чонин хочет проверить это снова, хочет вспомнить все те ощущения, оставшиеся от прошлой жизни. но медлит, пальцем обводя контур чужих губ, чуть оттягивая нижнюю. феликс нервно проходится по ней языком, задевая подушечку пальца чонина, а того словно прошибает электрическим разрядом. не медля больше ни секунды, он целует ли, сперва аккуратно, словно спрашивает разрешение, но после срывается, безбожно требуя большего. поцелуй выходит грубым, смазанным, будто бы диким. будто чонин — изголодавшийся зверь, наконец-то поймавший свою добычу. так и есть. о, как он скучал. настолько, что сейчас не уверен, что сможет хоть как-то контролировать себя. хочется всего и сразу, полностью и без остатка. он всегда был жадным, особенно если дело касалось этого солнечного мальчика. практически неудовлетворительного поцелуя становится мало, хочется чего-то большего. чонин не привык отказывать себе в желаниях. – встань. – его голос изменился. нежность словно исчезла без следа, уступив место холоду и приказному тону. феликса трясет от такого чонина. мозг соображает медленно, будто бы находясь в режиме автопилота. из ощущений только мороз по спине и дрожь в коленках. двигаться страшно, но еще страшней ослушаться приказа. он старается встать, ища опору хоть в чём-то. получается довольно плохо, поэтому не остается ничего, кроме как рухнуть в объятия чонина. и только тот успевает прижать дрожащее тело к себе, как феликс понимает. он попал. он попал окончательно и бесповоротно. у этого сценария изначально не было другой концовки. всё было решено, как только феликс вошел в этот зал. но мыслей о побеге больше никаких, всё затмило ощущение рук младшего, хаотично блуждающих по спине, и его прерывистое дыхание. – феликс, феликс, феликс, – шепчет чонин, прижимая его ближе, но в то же время толкая назад, чтобы в итоге опереться на стол позади. – почему ты такой невозможный даже спустя столько времени. ты хоть представляешь, что делаешь со мной? последнее предложение было заглушено тяжелым вздохом, который ян попытался спрятать на груди феликса. отчаянно цепляясь за чужие плечи, он снова принялся выцеловывать шею ли, не желая сдерживать порывы оставить как можно больше отметок. парень напротив дышит тяжело, почти задыхаясь от ощущений, которые ему дарит младший простыми поцелуями. феликс соврёт, если скажет, что не скучал. и сколько бы он не сердился, сколько бы не боялся его настоящего, сейчас он готов умереть от той любви, что всё ещё заполняет сердце полностью. с каждой секундой оставаться бездейственным становится всё тяжелее, да и смысла в этом больше нет. отогнав все мысли о неправильности, ли сам садится на край стола и притягивает к себе чонина, обхватывая бедрами его талию. ладонями скользит по чужим запястьям, предплечьям, не зная, где остановиться. переходит на грудь, ногтями цепляя пуговицы на рубашке, но не расстегивая, боится, что это будет слишком. наконец останавливается на затылке, играясь с волосами чонина. мягкие, как всегда. и пахнет младший весь так же, как всегда. феликс притягивает его ближе, сталкиваясь лбами. смотрит расфокусированно на губы напротив и сдавленно выдыхает, горячим дыханием едва касаясь их: – чонин, я... тот давится воздухом от того, насколько правильно и по-родному звучит его имя из уст старшего. – да? что такое, солнце? – снова его целует, кончиком языка проводя между губ, дразнясь. прикусывает нижнюю и слизывает капельку крови. – что ты хочешь? чего он хочет? феликс уже и сам не понимает этого. разум затуманен, и единственное желание, выжженое красными буквами - получить сейчас как можно больше, насытиться за всё время разлуки. – ты. мне нужен ты, – всё таки выговаривает он, медленно растягивая слова. ян ухмыляется. от него снова веет властью, такой опасной и манящей. ли готов расплавиться от его взгляда, готов подчиниться безоговорочно. воздух вокруг словно накаляется от напряжения, возникающего из-за горячих ладоней чонина, внезапно очутившихся на бедрах феликса. легкие поглаживания, поднимающиеся выше, задирающие чужую водолазку и обжигающие нежную кожу. вместе с тем контраст прохладных поцелуев на шее, из-за чего феликс выгибается и откидывает голову назад, открывая больше места для них. гребаное искусство. чонин готов сейчас отдать всё ему, кинуть весь чертов мир к ногам своего мальчика. лишь бы слышать его дыхание и сердцебиение, знать, что стоны и учащенный пульс из-за него, знать, что они всё ещё влюблены так сильно и безнадежно. старший для чонина как крепкое вино, как самый сильный наркотик. попробовав однажды больше не сможешь оторваться. он пьянит, дурманит голову, заставляет хотеть всё больше и больше. чистейший кайф, пустившая корни в сердце зависимость. чонин для феликса слабое место, искушение, которому невозможно не поддаться. ли готов отказаться от всего мира, готов предать близких друзей, только бы вот так близко, горячо и поцелуи, выжигающие узоры по коже. обещания, клятвы тихим шепотом в шею и мурашки по спине от чужих рук, так по-хозяйски сжимающих тонкую талию. – я больше никогда не уйду, не оставлю, не брошу тебя, слышишь? феликс слышит и верит. верит, потому что любит до солнца и обратно, до дна марианской впадины и ровной глади воды, до смерти и перерождения. и он знает, что в ответ его любят настолько, что никому не подвластно познать даже сотую долю испепеляющих чувств.