Фиолетовый

— Держись, блять, подальше от моей головы! У неё глаза становятся фиолетовыми — блядски яркая вспышка сверхновой во Вселенной, когда Муза считывает твои эмоции, а ты приказываешь ей никогда так больше не делать, грубо хватаешь за руку, крепко сжимая. У неё, возможно, остался след от твоих пальцев — уродливый фиолетовый синяк, такой же уродливый как ты сам, и по цвету, как любимая помада Беатрикс. Вспоминаешь, как эта сука сдаёт тебя директрисе только бы выслужиться перед папочкой — а папочке похуй, папочка своего родного сына в спаринге до кровавых соплей гоняет, с умилением наблюдает как на мате Скаю пускают кровь. Воспоминания тусклые: ты упал тогда в директорском кабинете, и выл от боли, пока эта старая сука копалась в твоих мозгах, а Би смотрела, недовольно поджав губы. И удивляться тут совершенно нечему: ты всегда выбираешь сук, чтоб они тебя кинули, либо сам поступаешь, как сука. Вот только почему-то когда Беатрикс похитили, ты нераздумывая пошел за арбалетом. И Муза, которую вообще не должна была ебать эта ситуация, тоже пошла с тобой и Скаем. Уже у самого входа ты снова схватил её за руку, тихо спросил: — Ты уверена, что хочешь это сделать? Для её сил это была смертельная опасность, да и для неё самой. Она открыто посмотрела тебе в глаза, кивнула, но у тебя было хуёвое предчувствие. Всё было ещё нормально, когда вы нашли живую Беатрикс, и всё стало совсем хуёво, когда появился Андереас с радужной оболочкой красного цвета. Ты сказал Музе, доставая клинки: — Беги. Ты потом стал ответственен за всё, что случилось: Андреас уложил вас со Скаем, как детей, оглушил тебя так, что ты съехал по стене, просто наблюдал, как он заносит клинок, чтоб убить тебя нахуй. Только вот незадача — Силва пришёл в лучших традициях йобаных мелодрам. Ты вытащил Беатрикс на улицу, отдал её Дейну, вдохнул воздуха полной грудью, что резануло по рёбрам — снова очередной фиолетовый синяк, ха-ха, нужно было защищаться лучше, дурачок, да и что вообще за цвет такой уёбский этот фиолетовый? — как глаза Музы, когда она врубает свою эмпатию. Чёрт. Тебя бросает в холодный пот, потому что её нет под зданием, а ты ведь сказал ей бежать. Спрашиваешь Дейна: — Эй, ты не видел Музу? — Нет. — Блять. Кажется, ты ищешь ее вечность. Бежишь по лестницам, открываешь двери: гнилое дерево разваливается под пальцами, воняет сыростью и кровью, зовёшь её, срывая голос, в то время как на верхнем этаже звенят клинки. Одна из дверей прикрыта, высаживаешь плечом, и видишь перед собой безжизненное тело девочки с фиолетовыми глазами, которую ты, ебучий специалист, должен был защищать. — Муза! Руки раскинуты в стороны, кровотачащая рана на руке, как будто много маленьких надрезов или следов укусов, багровые пятна на одежде. Пытаешься нащупать пульс, и хоть не веришь ни во что, но просишь ёбаную Вселенную, чтоб она была живой. У неё бьется сердце. И она дочерта холодная, это плохо. Ты хватаешь её на руки, попутно думая, где Скай, потому что больше не слышно звона металла, и выходя на лестницу встречаешь ещё четырех спецов, один из которых Дейн. Он шокировано говорит: — Скай убил Андреаса, потому что тот был под чарами, и собирался убить Силву. Ты вообще не врубаешься, что он такое несет, какое это имеет значение сейчас, когда у тебя фея на руках в отрубе, кричишь: — Ты слепой?! Мне ехать нужно! Ор даёт незамедлительный эффект, осторожно усаживаешь Музу на переднее пасажирское, садишься за руль, газуешь так, что машина на влажной траве немного пробуксовывает, мотор истерически ревёт. Тебе кажется, что ты едешь очень медлено, хотя спидометр утверждает, что слишком быстро для ночи и грунтовой дороги в лесу. Только сейчас понимаешь, что он тебе сказал: Скай отца своего убил, хоть и уебана, но отца. И это же пиздец просто. — Ривен, — раздаётся тихий шёпот, и ты на секунду поворачиваешь голову вправо — Муза напугано смотрит на тебя. — Что со мной? — С тобой всё будет нормально, — весело говоришь, втапливая педаль газа в пол. — Не отрубайся только, слышишь? Поговори со мной. — Мне больно, — тихо шепчет она. — Скоро все пройдёт, потерпи, я найду тварь, что это сделала, и кишки ей выпущу. Ты коротко бьёшь по рулю левой ладонью, резко поворачиваешь, не сбавляя скорости, шумно выдыхаешь через нос, пытаясь успокоиться. Муза полусидит, развернувшись к тебе лицом, и внимательно смотрит, вглядываясь. — Ты злишься, — говорит она. — Да, вот это новость. — Какого цвета мои глаза? Ты поварачиваешься к ней на мгновение, и в её радужной оболочке больше нет фиолетовых галактик, взрывов сверхновых, лепестков полевых цветов — только чернота из-за слабого освещения в машине. Ты тупо молчишь. Муза закрывает глаза и снова теряет сознание. Уже у школы вытаскиваешь её из машины, заносишь на руках в хол, в котором толпятся ученики и учителя, кричишь: — Кто нибудь, помогите мне! На тебя смотрят в ахуе — а действительно, чем тут поможешь?