Не железная Леди

      Перед глазами проносились встревоженные взгляды людей, сменялись многочисленные улицы Парижа, а дождь словно каждый раз давал смачную пощечину, сговорившись с ветром, выбивая все мысли из головы очередным потоком воды в лицо. Но Дюпен-Чен было все равно, ее ноги не переставали бежать, пока руки закрывали голову. Ей было тяжело видеть взгляды прохожих на себе, ведь, она не смогла их защитить.       Ледибаг проиграла.       Ледибаг. Проиграла.        Каждый житель этого города из раза в раз наблюдал за ней по прямым трансляциям, через экран телевизора или своего смартфона, чтобы не дай Бог пропустить их сражения. Их очередной победы с Котом над злом.       Слезы обжигали Маринетт, прежде, чем смешаться с холодными каплями дождя на красном личике.       Она думала о всех тех, чьи надежды не смогла оправдать. В ее голову лезли очередные воспоминания с фанатами и поклонниками, что из раза в раз вторили ей о своей вере и поддержке. Париж был убежден, что находится под надёжной защитой. Даже вознес статую своим защитникам, чтобы показать как город гордится своими героями. Горожане жертвовали с собой, помогая Ледибаг и Коту Нуару, потому что в них не было даже капли сомнения — «Чудесная сила» вернет все на свои места.       Люди были готовы погибать и отдаваться в лапы акуматизированным потому что не сомневались — Ледибаг спасет их. Они верили. Они надеялись. Они…       В голове всплыл фрагмент с недавнего ночного патруля. Когда Леди с Котом разделились, чтобы поскорей осмотреть окрестности Парижа. Именно тогда Дюпен-Чен стала невольным свидетелем трогательной сцены, подсмотрев в окно семейной пары.        Ее взгляду предстала невероятная картина — молодые родители укладывали трехлетнюю дочь в кровать, рассказывая ей сказки про Ледибаг и Кота Нуара. А та все никак не хотела засыпать, крича на всю комнату, что когда вырастет — станет супергероиней и будет точно также защищать город от зла! Ее пижама в стиле Ледибаг была уже мала той, но, казалось, что ей было все равно на данный факт. Глаза ребенка грели чем-то таким, что нельзя было объяснить словами.       Маринетт не смогла сдержать свой крик отчаяния, который уже вот-вот и был готов разорвать ее горло. Что-то садило его до невозможности сжимая гортань, заставляя продолжать вопить от боли.       Она больше никогда не сможет произнести слова трансформации. Она ни за что не позволит себе впредь раскидываться такими фразами по типу: «Можете быть уверены — Ледибаг и Кот Нуар защитят вас! Однажды мы победим Бражника, не сомневайтесь!». Она просто не сможет посмотреть в глаза людям будучи облаченной в красный костюм. Она с того момента больше не была Ледибаг.       Дюпен-Чен сквозь свой крик не сразу заметила что кто-то над ухом уже некоторое время звал ее, тряс за плечи, выплевывая какие-то фразы прямо в лицо. Но стой перед ней даже сам Бражник собственной персоной — Маринетт бы не поняла этого. От того сильно ее мир был подорван.       Все убеждения, которые закладывали девушке еще с детства: не сдаваться, идти до конца, не опускать руки ни за что и верить в себя, даже когда кажется, что надежды нет. Все это резко перестало существовать, провалившись куда-то в пропасть. Туда, куда с невероятной силой летела сама Дюпен-Чен. Скорее всего, прямиком туда, где разрушился тот самый фундамент, на который она так твердо опиралась всю свою недолгую жизнь.       Руки с силой вжимались в корни волос, как будто думали, что цепляются за последний спасательный круг, перед провалом в неизвестность.       А свои жалкие попытки открыть глаза Маринетт оставила уже давно, потому что глупо пытаться сделать это, ведь, ей все равно не удастся увидеть ничего — кроме разочарования. Разочарования в глазах друзей, близких, семьи, горожан и… верного напарника.       Кот Нуар. Кот. Нуар.       О боги, она ни за то на свете не сможет взглянуть на него. Он всегда доверял ей, никогда не уточняя что, зачем и почему ему следует делать. Просто слушал ее и делал так, как она говорила. Броситься под мчащийся поезд? Легко! Спрыгнуть с высокой платформы? Раз плюнуть! Забраться в ловушку, прямо в логово врага? Пф, уже! Подставиться под смертельный удар? С радостью! Отдать дьяволу свое тело и душу? Нет вопросов, всегда к твоим услугам, моя Леди!       Маринетт казалось… Нет, она была убеждена, что на свете никогда не существовало человека, который бы мог так же сильно верить в кого-то, как Кот верил в свою Леди.       Кот верил в свою Леди.       А Леди предала доверие своего Кота.       Ей даже сейчас мерещился его голос, который так отчаянно звал ее. Говорил что-то в духе Нуара, с примесью кошачьих каламбуров. Которые, признаться честно, всегда ей нравились. Просто Маринетт не могла явно показывать этого, ведь была велика вероятность нарваться на фургон шуток.       Она выкрикивала в отчаянии его псевдоним, захлёбываясь при этом в собственных рыданиях. Которые с новой силой нахлынули на нее, как только воображение вновь рисовало образ напарника, что в любой ситуации протягивал ей свою руку помощи. Напарника, что всегда был для нее опорой, надежным щитом, через который до нее никогда и никто не мог добраться. Напарника, что вечно твердил ей: «Ты и я — против всего мира, Миледи».       Ты и я — против всего мира. Это никогда не было вопросом, лишь железобетонным утверждением.       — Посмотри на меня, Принцесса! Моя Леди! Прошу, — кричал он ей, будучи неспособным прорваться сквозь толщу ее брони, которой она окутала себя.       Его руки, облачённые в черный спандекс крепко сжимали ее лицо, направляя его на себя, чтобы точно быть уверенным, когда она распахнет свои глаза и не упустить этого мгновения. Но сейчас единственное, что он видел — это ее боль. Которая настолько очевидно отражалась на ее лице, что даже ребенок смог бы отличить это чувство от любого другого.       — Господи, приди в себя! Умоляю тебя, я больше не выдержу, Маринетт! — в отчаянии Нуар пытался всеми силами достучаться до нее. — Мы справимся со всем вместе! Ты же знаешь это, ты и я! Против всего мира!       Раскат грома оглушил Парижские крыши, на которые Кот принес рыдающую девушку. Этот звук на мгновение перекрыл собой крики Дюпен-Чен, которая в любую секунду уже была готова отдаться во власть Бражника, лишь бы перестать чувствовать все то, что горело внутри нее. Все те разбитые убеждения и принципы, всю уверенность и само достаток. Все это резко стало не важным.       Потому что Маринетт была уверена, что даже сожжение на костре не было настолько мучительным, как сгорание души под гнетом подливающей розжига реальности.              Она не знала, что было более гуманным: окончательно упасть и поддаться воле Бражника или съесть себя заживо изнутри. Хотя все же, признаться честно, склонялась больше к первому варианту.       — Я здесь! С тобой, ты не одна, — обнимал ее Кот, крепко цепляясь за содрогающееся тело. — Мы вместе пройдем через это! Я никогда не брошу тебя, Миледи! Ты же знаешь это! Мы обязательно найдем выход! Давай, ну! Ну, посмотри же на меня!       Горькие слезы Нуара опаляли его лицо, больше не находя в себе сил держаться внутри. Выходя наружу вместе со словами абсолютной любви и поддержки.              — Маринетт! Маринетт!       Он не знает, сколько еще продолжал звать ее, пока в какой-то момент Леди не открыла свои глаза и сквозь толщу слез не смогла разглядеть его. Она ничего не сказала ему, потому что рыдания все еще надрывисто выходили из ее горла, но ледяные руки девушки крепко вцепились в него, когда ее тело камнем упало на Кота.       В это время по новостям ведущие рассказывали о недавнем сражении супергероев. Высказывая свои опасения по поводу произошедшего.       Вот только Париж еще не был в курсе того, что он теперь остался без Камней Чудес. А Маринетт даже представить себе не могла, что случится, когда правда всплывет и всем станет известно, что Ледибаг ошиблась. И эта ошибка стоила ей всех Талисманов.       Дюпен-Чен продолжала плакать в объятьях Кота. Ее потихоньку начало успокаивать его тихое бормотание. Она даже не совсем понимала что именно напарник ей говорил, но была уверена в том, что это было что-то теплое и приятное. Нуар всегда в минуты сомнений подхватывал ее и помогал не сойти с нужного пути.       — Все будет хорошо, — говорил как мантру Кот, поглаживая Миледи по мокрым волосам. — Я обещаю, мы вернем Талисманы! Мы с тобой победим Бражника!       — Н-нет…       — А? Что ты сказала, моя Леди?       — М-мы пр-роиг-грали, К-кот, — почти в себя отвечала Дюпен-Чен, но острому слуху Нуара этого было достаточно.       — Что ты такое говоришь?! Почему проиграли? Нет, — отрицал он, тряся головой, расплескивая по сторонам капли с волос. — Мы обязательно все вернем на свои места и одержим победу! Это же не первые трудности с которыми мы с тобой сталкиваемся на своем пути, да, Багинетт?       Перед глазами сразу вспыхнули воспоминания всех тех ситуаций, когда могло показаться, что герои были загнаны в тупик. Когда казалось, что Бражник вот-вот победит, но Ледибаг всегда придумывала очередной гениальный план и все ловушки мотылька оказывались не конечной точкой, а лишь очередной преградой на их пути.       Вот только сейчас у нее не было спасительного плана. Маринетт не знала, что делать. Впервые за все время ее работы супергероиней она… Она была в растерянности. Она совершенно точно не знала, что ей делать. Потому что на этом все было закончено.       Она же проиграла.       — Я… У м-меня нет… К-кот, это конец, — горько сказала Дюпен-Чен, понимая, что это правда. — В-все… Все!       — Моя Леди, прошу тебя, — он наклонился к девушке, вновь поднимая ее и беря заплаканное лицо в свои ладони. — Не сдавайся! Только не ты, кто угодно, но не ты… Почему ты не хочешь поверить мне, что мы сможем пройти через это? Ты веришь мне? Скажи, ты доверяешь мне, Маринетт?       Нуар наклонил голову вниз заглядывая в ее глаза, которые больше не горели, потеряв свою искру. Он чувствовал своим нутром, что у Бражника, черт возьми, все же получилось надломить его Принцессу.       Всегда жизнерадостная Маринетт, его милая и скромная одноклассница, которая, казалось, своим присутствием хоть и не показывала никогда, но была единственным лучиком света, среди всех. Ее открытое сердце постоянно было готово пропускать через себя проблемы других, чтобы выразить им свое сочувствие, а в дальнейшем и оказать помощь. Дюпен-Чен никогда не жаловалась, предпочитая самостоятельно справляться со своими проблемами.       Как же он не заметил, что его самоуверенной, потрясающей и бойкой Леди была Маринетт? Это всегда была Маринетт.       Он даже не хотел думать как тяжело ей было. Какую ношу взяла на себя эта хрупкая девушка. Да, черт возьми, чем он был лучше? Постоянно говоря Миледи какой несгибаемой и чудесной супергероиней она была, называя ее в шутку железной Леди Франции. Как он верит и восхищается ей, даже не догадываясь, как той на самом деле было тяжко от такого бремени. Что она чувствовала, когда со всех сторон на нее обрушивалась информация от горожан со словами безусловной надежды? С какого перепугу вообще Париж встал и спрятался за плечами молодой девушки? Почему вдруг все решили, что это хорошая идея?!       Ледибаг — это Маринетт.       Ей всегда была Маринетт.       По какой причине всех устраивало то, что миниатюрная девушка в красном костюме — это лучший вариант для защиты? Господи, каким же и он был идиотом, что не смог понять, каково ей. Какой же он…       — П-прости… Прости-и меня, Котенок… Н-но я так больше н-не могу, — в ее голосе все говорило о сожалении и боли.       — Тише-тише, я тут… С тобой, — от осознания реальности сердце Нуара очень быстро забилось, сжимаясь не только от переживаний за Маринетт, но и от дикой злости на себя.       — Я-я… Б-больше не Ледибаг. Пос-сле всего, я… Не могу ей б-быть.       Впервые Нуар поймал себя на мысли, что тоже не хотел бы, чтобы она была Ледибаг. Ему было невыносимо от мысли, что все те проблемы и сложности, с которыми сталкивался всемогущий образ героини, были возложен на нее. На обычную девушку, что просто всеми силами старалась защитить людей. Даря им веру в нее, опору, на которую мог положиться каждый горожанин. Надежду на лучшее. А что они дали ей в ответ? Чем Париж отблагодарил ее? Кучей железа? Статуей в ее честь?! Вы серьезно?!       Маринетт отдала им всю себя, каждый раз вставая прямо перед лицом опасности.       Она невероятна. И маска — лишь жалкое прикрытие, делающее все ее поступки анонимной благотворительностью. Эта девушка… Маринетт. Они не заслуживают ее…       — Я разочаровала в-всех, К-кот, — всхлипнула она. — Я н-не справилась, не с-смогла оправдать надежд! Они… Они верили в м-меня, люди… Т-ты… Ты полагался на меня, а я…       — Не смей так говорить! — перебил ее Нуар. — Даже не думай о таком! Слышишь меня? Ты — лучшее, что вообще могло быть у Парижа! Понимаешь?! И это они… люди, я… Это мы все не достойны тебя, моя Леди!       — Н-нет, не говори т-так…       Очень резко на Маринетт накатило ощущение нереальности происходящего. Ей вдруг показалось, что весь мир со своими проблемами где-то далеко, а она-то тут — в объятьях напарника. Дюпен-Чен немного неуклюже отстранилась от Кота, медленно поднимая лицо к затянутому тучами небу. Холодные капли дождя легко ударяли по раскрасневшейся коже, словно пощипывая ее, чтобы она точно знала — это не сон.       И ей не проснуться от этого кошмара.       — М-миледи? — аккуратно обратился к ней Нуар, испуганно глядя на нее.       Девушка немного наклонила голову в его сторону, все также обращая свое лицо вверх. И встретилась с напарником взглядом.       Она увидела его глаза — наполненные слезами. Ох, он так переживал за нее. Ну конечно же, он ведь Кот Нуар! Как он там сказал ей однажды, он — ее тень. Всегда следует за ней, всегда неразрывно связан с ней. Будет идти за ней хоть на край света, даже если этот край будет последним, что они увидят. И если она умрет — его тоже не станет. Ведь, пропадет смысл его существования — всегда быть рядом с Ледибаг и не отступать от нее ни на шаг, быть рядом.       — Котенок… — еле слышно прошептала Маринетт, протягивая трясущуюся руку к его лицу.       Она нежно коснулась его щеки, прикладывая свою руку к его лицу. Тонкий девичий пальчик слегка погладил щетинистую кожу Нуара. А ее Котенок-то уже давно превратился во взрослого Кота, очень неожиданно для себя осознала Дюпен-Чен.       — Кот…       — Да, моя Леди? — спросил он.       Маринетт увидела, что проведя пальцем по лицу напарника, на нем остался красный след. Из-за этого девушка резко отдернула руку и посмотрела на свою, как оказалось, ободранную ладонь. Она поднесла уже вторую к себе, та тоже кровоточила, немного показывая ей, что скрывается у нее под кожей — куски человеческого мяса. Видимо, это она упала, когда бежала.       Да, она упала. Однозначно упала.       Сильный ливень немного смыл кровь и грязь с обращенных вверх девичьих ладошек, заполняя их красной жидкостью. Лучше бы он смыл ее с лица земли подобным образом, чем занимался фигней.       — М-маринетт…? — она даже не заметила, как засмотрелась на свои руки и быстро перевела свой неосознанный взгляд с ладоней на вопросительно смотрящего Нуара.              Девушка не знала, что должен чувствовать человек, мир которого в одночасье перевернулся с ног на голову. Но каждой клеточкой своего тела ощущала, что именно это с ней сейчас и происходило. Потому что те мысли, которые смели приходить в ее голову никогда ранее не посетили бы прошлую Дюпен-Чен. Но вот нынешнюю они накрывали огромной волной, постоянно возвращающейся с новой и новой силой.       О чем она думала?       Хм, наверное о том, чтобы… сдаться?       Она устала. Маринетт только сейчас смогла признаться себе в этом. И когда данный факт стал настолько очевидным и ясным, то заставлять себя идти дальше уже не было никакого смысла. Она больше не могла. Ледибаг сбросила с себя маску опуская руки. Дюпен-Чен больше не пыталась спрятаться за непоколебимым образом супергероини. Она приняла поражение.       — М-мне… так жаль, Кот, — в ее взгляде он уже увидел крах. Ощущение абсолютного конца окатило его с головы до пят, наверное, что-то подобное люди чувствуют перед неизбежным.       — Миледи, — он взял ее за руки, тепло смотря девушке в глаза. — Для меня никогда не было ничего важнее, чем ты. И тебе это прекрасно известно, — то, каким любящим тоном говорил это Нуар, поразило Маринетт. Ее сердце неосознанно начало биться быстрей.       Внешняя обстановка, а именно грозный ливень — не был помехой к подобной интимной атмосфере, что воцарилась между этими двумя.       — Я же обещал тебе, что всегда буду рядом, помнишь? Не смотря ни на что! Даже если бы ты резко решила переметнуться и встать на сторону Бражника, то… Только не бей меня за эти слова! Я бы последовал за тобой, моя Леди. Знай, что каким бы абсурдным и странным не было твое решение — я всегда его приму. Веришь мне?       От осознания того, что Нуар действительно говорил правду, Дюпен-Чен нехило повело. Нижняя губа девушки предательски задрожала, предвещая скорую волну слез.       — Доверяешь ли ты мне… Маринетт?       Она накинулась на Кота, громко зарыдав. Дюпен-Чен слезно выкрикивала «Да» столько, сколько могла, лишь бы показать как она доверяла этому ушастому напарнику.       Нуар в ответ также сильно и отчаянно сжимал ее в своих объятьях, зарываясь носом в мокрые волосы девушки. Он сделает все, лишь бы она была счастлива. Ему было наплевать на Париж, людей и эти чертовы Талисманы! Значение имела только Маринетт… Только ее спокойствие и состояние беспокоили Адриана.       Для Кота всегда имела значение только его Леди.