В нашем доме поселился замечательный сосед

      Спроси кто Геральта, как бы тот описал счастье, он привёл бы в качестве ответа одно-единственное СМС от Лютика.       10:42 Придёшь вечером, или у вас с вампиром опять планы?       — Геральт, сообщение...       — Потом посмотрю. Смазку не забыл?       — В верхнем ящике новая... упаковка. Позволь мне... Ох-х…       Удивительно, как его жизнь мгновенно закручивает в водоворот, самый непредсказуемый, самый прекрасный из возможных. Незримое до того присутствие Региса теперь набирает силу. Кажется, на первый взгляд, ничего-то особенно не изменилось, — по крайней мере, так думается Геральту в первый вечер после приезда вампира, вопреки игривому настрою, от усталости так и валящегося с ног. В ту ночь они спят, как младенцы, забыв об изменившихся отношениях, но наутро…       Наутро всё переворачивается с ног на голову.       — Доброе утро, — будит его жаркий шёпот, — Мне не хотелось тревожить твой сон, но… О, я не могу противостоять этому, Геральт…       По ощущениям, в кровать к нему забирается кто-то ужасно настойчивый, требуя обнять его как можно крепче. За объятиями приходят поцелуи, сперва нежные, потом всё горячее…       Короче говоря, второго октября коварный кровосос всё-таки добирается до своей жертвы, решив высосать ей — нет, не кровь.       — Охренеть, — окончательно проснувшись, хрипит Геральт, когда из-под одеяла высовывается тёмная голова. — Утро и правда доброе, док.       — Рад стараться, мой дорогой. Знал бы ты, как давно мне этого хотелось…       — Только не говори, что с апреля?       — Не совсем. С твоей стороны было крайне жестоко показывать на пляже такое тело, — с ухмылочкой выдаёт Регис, и только чудом Геральт не устраивает ему второй раунд.       Если ему и удаётся сказать себе «нет, НЕ СМЕЙ ТРОГАТЬ РЕГИСА», то чудовищным усилием воли. Всё-таки не хочется набрасываться на вампира с нетерпеливостью школьника. После этого, первого утолённого голода, Регис не торопится, и он тоже: при всей силе желания оба попробовали достаточно, чтобы знать, как именно подходить к вопросу секса. Преждевременный подарок на Йуле хочется разворачивать постепенно, слой за слоем обнажая новые грани… И Геральт не может толком понять, наслаждается больше процессом или результатом.       До постели Региса он добирается спустя сутки, к утру субботы, — и, видят боги, ожидание того стоило.       — Красота, — рвано вздыхает Геральт, расцеловывая татуировки вампира прямо над кромкой пижамных штанов. Бледный живот приподнимается от вдохов и выдохов, и он смотрит, как заворожённый, на это движение, скользя взглядом по ямке пупка. Даже чёртов пупок Региса вызывает у него чувство умиления и жаркого, искрящегося желанием восторга.       И… ещё кое-чего.       — Док?       — Что такое, Геральт?       — Хотел спросить, — бормочет он, щекоча языком крылья плачущих ангелов на боках. — Вы же рождаетесь? Ну, с пуповиной и всем прочим?       — Странный вопрос, — распахивает прикрытые от удовольствия веки Регис. — Безусловно, воспроизводство моего вида весьма близко к человеческому. Развитие эмбриона происходит по той же схеме, что и…       — Док! Я вообще-то спросил тебя о родителях, — фыркает Геральт ему в живот. — У тебя же они есть? Мама-папа, братья, сёстры? Между прочим, со своими я тебя познакомил. Ну, почти.       Надо будет подготовить Весемира морально, думает он, глядя, как глаза Региса расширяются от удивления.       — О, Геральт, — вдруг ласково произносит тот, — Безусловно, я представлю тебя родителям. Не сказал бы, что у меня многочисленное семейство, — вампиры редко заводят больше одного ребёнка, так что относительно этого можешь не беспокоиться.       — Как серьёзно звучит. Позвольте попросить руку вашего сына, господин и госпожа Терзиефф-Годфрой…       — С такой подачей они могут согласиться раньше, чем ты думаешь, — грудным голосом урчит вампир, и его чёрные радужки так и маслятся томной негой.       — Да? А можно перейти сразу к брачной ночи? Что скажешь?       Даже первый секс выходит особенным, не похожим на всё, что он когда-либо испытывал. Как можно сравнивать, если он узнаёт, что Регису нравятся поцелуи за ушами? Осторожные покусывания внутренней стороны бёдер? Прикосновения языком к шее, укусы, багрово-красные засосы, сходящие через пару мгновений? А какой диапазон звуков способен он издавать? Стоит впервые услышать стон Региса, — настоящий, надрывный, умоляющий стон, — и он едва с ума не сходит, так сильно это бьёт по мозгам.       — Г-Гера-альт! — хрипит вампир, дрожа в сладкой агонии, — и впервые, за всё время пребывания его в этой квартире, Геральту становится жаль соседей за стенкой.       Исследовать, исследовать, ему нужно — и можно —исследовать Региса целиком. После неуклюжего первого раза они, наконец, смотрят на тела друг друга при свете дня, — и, пока вампир с сочувствием рассматривает его шрамы, Геральт отмечает новые тату... в других, весьма пикантных местах.       — Вставлять сюда, — изумлённый, читает он надпись готическим шрифтом на Регисовой пояснице, для пущей наглядности снабжённую стрелочкой вниз.       — О, боги, — сдавленно хохочет в подушки Регис, — Пожалуй, это один из самых нелицеприятных эпизодов моей молодости.       — Тоже в честь кого-то убиенного?       — Разве что моей собственной девственности... Мм-м, Геральт… Что ты делаешь…       — Пользуюсь инструкцией по применению, — урчит Геральт — и наглядно демонстрирует, как умеет следовать указаниям.       Будь он бульварным писакой, он назвал бы эти дни медовым месяцем, не меньше. Чего тут скрывать: есть свободные выходные, есть выспавшийся Регис… Его Регис, до каждой клеточки, каждого кончика волос, едва не искрящийся от головокружительных перемен. От новизны эмоций в голове становится пусто и тепло, и Геральту кажется, словно он действительно наконец-то отупел. Неудивительно, что Лютик почуял его слабину и теперь закидывает ехидными шуточками их обоих.       11:44 не жди       11:47 О-о-о, а вы времени зря не теряете! Не забывайте предохраняться, дети мои! 🍆🍆🔞🔞 👉👌       11:50 завались. сводник хренов       11:51 Но у меня же получилось, правда??? Я рассчитываю, что на свадьбе буду в первом ряду!! Ты позволишь мне распланировать рассадку гостей, Геральт??? 🥺🥺🥺       Последнее сообщение Геральт игнорирует, и даже злиться на друга не выходит. У него без того есть, чем заняться. Например, довести Региса до безумия и утомлённой дремоты, а потом сварить ему кофе, самый отвратительный из возможных. Посмеяться над его кислой гримасой и залезть наглыми руками под одеяло, гладя восхитительно обнажённое тело. Придумать, какую пиццу заказать на обед, не слушая заверения, что можно приготовить суп. Включить документалку на Animal Planet — гляди, спаривание летучих мышей в HD! — и узнать, как заразительно способен хохотать вампир.       Так, что надо немедленно стереть эту клыкастую ухмылку поцелуем, — за которым он приподнимается, неуклюже падает на Региса сверху и…       — Что, я тебе включил порнушку?       — Боги, у нас есть победитель, — закатывает глаза Регис, позволяя стянуть с себя одеяло. — Это официально худшая шутка в твоём исполнении, мой дорогой.       — И часто ты оскорбляешь своих партнёров по постели? — урчит Геральт, между делом скользя ладонями вниз по его спине. Волшебная задница-то так и остаётся совершенством.       — Считай свой случай уникальным. К тому же… Ох, что же ты…       — Я хотя бы не лицемерю, в отличие от некоторых. Смотри-ка, мыши устроили 69. Что думаешь о 69, док?       Насытиться Регисом оказывается невозможно. Что ещё более невероятно, Регис не может насытиться им в ответ. Зараза, Геральт за всю жизнь столько не целовался, и что теперь? После чёрт знает скольки часов, проведённых вместе, он просто подставляет лицо тонким губам, касающихся его носа, скул, старого шрама на левой щеке, и больше ему оказывается ничего не нужно. В субботний полдень третьего октября его жизнь начинается заново. Момент не слишком торжественный, — и он, и Регис, липкие от пота, лежат друг на друге, изредка лениво целуясь, — но в тот полдень Геральт окончательно осознаёт перемену.       Холера, даже представить себе невозможно, как он жил раньше без этой стороны Региса. К середине октября они ежедневно просыпаются вместе, большей частью в кровати вампира, куда оба просто падают лицом вниз. За эти же дни Геральт узнаёт, что вампир отменно лягается во сне, когда особенно нервничает перед экзаменами у студентов... И до чего же умиротворённо и сладко он спит по утрам понедельников, так, что и будить его не хочется.       — Док, вставай, — бормочет Геральт, как-то проснувшись за пятнадцать минут до будильника, — и с трудом перебарывает желание разбудить Региса поцелуем.       — Мм-м, мне ко второй...       — Э, нет. Я помню, что у тебя первой стоит лекция. Давай-давай. Представь, что я пришёл к тебе на пересдачу.       — Ради Мелитэле, Геральт, — потешно бурчит Регис сонным, ужасно сексуальным от утренней хрипотцы голосом, — Пересдачи у меня по вечерам.       — А я к вам пораньше, доктор Терзиефф-Годфрой. Поставите мне, лодырю, зачёт? А то прогуливал… весь семестр…       Хорошо, что ему не довелось учиться в Оксенфурте. Сдавать зачёты Геральт предпочитает по-своему: прижимается к тёплому участку кожи у вампира ухом, и ниже, вниз, по шее, к плавной линии ключиц… Что поделать, хоть Регис и преподаватель, а всё-таки необычный, вот и приходится прибегать к ухищрениям.       Способ работает, и вместо обещанных пяти минут через секунду Геральта уже пытаются сожрать губами и языком.       — Блять, Регис...       — За обсценную лексику я, между прочим, могу и выгнать, — вздохнув, отзывается тот, — Не слишком-то ты похож на примерного учащегося.       — Каков учитель, таков и ученик. Давай, обними-ка меня покрепче...       Дальше всё смешивается в вихрь из поцелуев и стонов, и Геральт смело выбрасывает из головы мысли о зачётах и лекциях. А когда вспоминает... Друг от друга их отрывает лишь настойчивая трель Регисова смартфона, ровно в девять утра, когда начинается проклятая лекция.       Тем же днём, позже, Геральту прилетает сообщение:       13:20 Никогда ещё мне не устраивали выговор по такому необыкновенному поводу. Можешь собой гордиться.       13:22 мне извиниться или что       13:24 Отнюдь! Впрочем, я могу принять извинения и другим способом. Дай-ка подумать...       Прежде чем он успевает сообразить, что это значит, Регис присылает ему картинку со сцепившимися в схватке летучими мышами. Вполне невинную, на первый взгляд.       Если не присматриваться, что одна мышь вполне себе имеет в полёте другую.       13:25 какого хуя       13:26 Извиняюсь за грубую игру слов, но твоего, душа моя. И не только его ;)       — Приехали, — сипит Геральт, понимая, что обречён. К Регису, делающему развратные намёки по переписке, жизнь его не готовила.       Регис вообще удивляет его во многих других его аспектах и мелочах, заметных только в их новой близости. Он с не меньшим удовольствием, оказывается, может отлынивать от исследований, если сграбастать его в объятие и завалиться на диван в гостиной. В телевизоре по Animal Planet стрекочут какие-то мартышки, сплетаясь пушистыми хвостиками. Зрелище слащавое до тошноты, и всё же...       — Смотри, какие. Славные, правда?       — Мх-м. Правая весьма напоминает тебя, с твоей неподражаемой настойчивостью.       — Ну и комплименты у вас, доктор. Знаешь, показать бы таких Цири, а? Девчонка от счастья писала бы кипятком.       — За конкретно этот вид не ручаюсь, но я могу познакомить Цириллу с несколькими ручными воронами, — неожиданно говорит Регис. — Твоё желание для меня закон, мой дорогой, тем более с таким благородным посылом.       — Что, ты серьёзно?       — Безусловно. Наши отношения никоим образом не отменяют твоих встреч с девочкой. К тому же, она часть твоей жизни, Геральт, — улыбается вампир, — А я, по удивительному совпадению, хочу принимать тебя целиком и полностью.       Семья, хочет поправить Геральт. Она — моя семья.       И ты — теперь тоже.       Как это оказывается правильно, впустить его в самые далёкие уголки сердца, — уже потому, что вампир понимает его гораздо лучше, чем Геральт себя самого. Никто и никогда из его партнёров, не считая Йен, не был готов возиться с Цири с той же отдачей, но Регис с радостью ведёт их через неделю к птичьим кормушкам. Точнее, это Геральт устраивает сюрприз крёстной дочери, привозя её в парк на окраине.       — Сегодня мы будем не одни, — говорит он, отстёгивая ремни с детского кресла. — Ну, ты готова?       Но Цири не отвечает, сама выпрыгивая из пикапа, — и сразу же замечает вдали фигуру в бежевом пальто.       — Это ты! — радостно визжит она и бросается к Регису, и Геральт не может сдержать изумлённого смеха.       — Скоро она будет приезжать ко мне только из-за тебя, док.       — Что ж, я привык быть притягательным для дам, — подмигивает ему вампир и берёт Цири на руки поудобнее. — Здравствуй, милая. Как ты выросла со времен нашей последней встречи!       — Что, правда? А Геральт называет меня малышкой!       — Ни одному малышу я не стал бы показывать тех, с кем мы сегодня встретимся, — мягко мурлычет Регис, — А ты, конечно, достаточно взрослая и храбрая, чтобы их не бояться. Ты хотела бы познакомиться с моими друзьями, Цирилла?       Впервые в жизни Геральт видит его умение, как высшего вампира: стая воронов окружает их, как по щелчку, чёрными кляксами заполняя заснеженную парковую лужайку. Если этого и было бы недостаточно, чтобы поразить Цири, на всякий случай Регис решает вытащить свой главный козырь.       С тихим шелестом на рукав его пальто садится ворон, и Цири пищит, с силой сжимая шарф Региса у горла.       — Ой! Это...       — Всё в порядке, милая. Вороны весьма умные птицы, — и Регис мягко поворачивает кисть, демонстрируя ворона во всей красе. — Ты можешь поприветствовать его, если желаешь. Уверяю, он прекрасно тебя поймёт.       — Привет, — всё ещё изумлённая, мямлит Цири, и чёрные глазки-бусинки поворачиваются на звук. — Ого! Значит, он нас слушает?       — Не только слушает, но и может высказать своё мнение в ответ. Врановые способны на весьма богатый словарный запас и даже на простой счёт. Впрочем, этот, как ты видишь, не горит желанием проявлять свои умения. Однако в университете...       — Уни… Это туда ездит Геральт, да? За тобой? Он твой парень?       — Цири, — беззлобно ворчит Геральт, чувствуя, как теплеют от смущения уши.       — М-можно сказать и так, — помявшись, отзывается вампир. — Кхм-м… Что я говорил? Да, в университете на кафедре зоологии обитает ворон, отличающийся исключительным красноречием. Включая ряд крайне цветистых ругательств.       Шуршит дутая курточка, и Цири тянется к ворону поближе, уже позабыв о природе их с Регисом отношений.       — А я тоже знаю ругательства! На букву «б», на букву «п», на букву «с» и на букву «е»! Это дядя Ламберт рассказал!       — Дядя Ламберт получит таких на букву «п», что будет полный «п», — бурчит Геральт, и Регис с силой кусает губы, сдерживая ехидный смех.       — Что ж, дорогая, данные для разведки у тебя неважные. Может, стоило бы переключиться на тактильное общение? Ты не хотела бы его погладить?       Регис на руках с Цири делает с ним что-то, не поддающееся описанию. Каждое движение ворона вампир отслеживает с бдительностью снайпера у прицела, явно гипнотизируя птицу между делом. Поразительная же картина выходит: чудовище охраняет безопасность обыкновенной девчушки куда лучше его самого. Наверное, тогда Геральт и чувствует впервые это, — тёплое ощущение настоящей защиты, которой, оказывается, не хватало.       Он наконец-то обрёл покой. Нет, дом. Место, куда стоит возвращаться, не только в жизни, но и в глубине души, где его всегда будут ждать ласковые объятия и тихие расспросы, забота и сердечное тепло. Дом, на самом деле всегда заключавшийся в одном удивительном создании напротив.       Бежевое пятно среди чёрных птичьих силуэтов, Регис словно светится, естественный и полный жизни, — и, даже если он околдовал его своими вампирьими чарами, это только к лучшему.       — Геральт? Мне нужно отпустить ворона. Ты не поможешь мне?       — Иди-ка сюда, — бормочет Геральт крестной дочери, забирая её к себе, и она тут же начинает канючить:       — Хочу на плечи! Ну пожалуйста, на плечи, Геральт!       Он даже не пытается спорить, просто присаживается, позволяя Цири сесть на его плечи и поднимая её вверх на приличную высоту. Идиллия, да и только. С громким карканьем стая взмывает в воздух, на миг закрывая небо чёрными крыльями. Кажется, будто вместе с ними улетают все пустые переживания прошлых дней, и Геральт долго провожает взглядами их маленькие силуэты.       Если он ещё в чём-то сомневался, то теперь это бессмысленно. Не тогда, когда Регис лучезарно улыбается его малышке Цири, — так, словно это его родная дочь.

***

      В тот день Регис, похоже, тоже что-то осознаёт. Неспроста Геральт ловит его на диковинной привычке, прямиком вышедшей из бестиария. Придерживая ворона на локте, вампир едва шевелит губами, явно указывая или приказывая ему, — и, вспорхнув, птица уносится прочь в стальной холод неба, явно двигаясь в определённом направлении.       — Мне померещилось, или ты с ним разговаривал?       — Порой вороны доносят сообщения быстрее мобильной связи, — с извиняющейся улыбкой отвечает Регис. — А мои mamă и tată, увы, страдают некоторой старомодностью в этом плане.       — Значит, ты их предупредил? — с ужасом понимает Геральт, — Обо мне? Док, разве стоило...       — Я не буду принуждать тебя, если ты не готов, — мягко перебивает вампир. — Но мне действительно хотелось бы исполнить каждую из твоих просьб, Геральт. Ты позволишь мне сохранить верность слову?       Отговаривать его нелепо, и Геральт впервые задумывается о серьёзности их отношений. Отчего-то сама мысль о знакомстве с родителями Региса приводит в ужас. И нет, дело не в том, что вампиров в его жизни станет втрое больше... Ни одна пассия ещё не знакомила его с семьёй, и этот шаг воспринимается таким грандиозным, что дыхание застревает в груди.       Холера, да хватит ли у него смелости вообще? Не помогают ни заверения Региса в том, что они могут остаться дома, ни убеждения, что он не способен разочаровать. Одно дело случайный секс или пара украденных поцелуев, и совсем другое...       — Ты справишься, — заверяет его Регис, когда они неделей позже заправляют пикап в дорогу. — Если я ещё могу тебя успокоить, мои родители, между прочим, не меньше меня противоречат установленным стереотипам.       — Что, и в гробах не спят?       — Очень смешно, Геральт. Последний раз я слышал такой вопрос пятьдесят три года, десять месяцев и два дня назад по человеческому летоисчислению.       — А где сказано, что это шутки? Видал я одного катакана, спавшего в пещере под супермаркетом. Стащил свежий гроб у ритуального агентства напротив. Ещё говорят, стереотипы...       — И всё же ты нервничаешь, — вздыхает вампир и настойчиво кладёт ладонь ему на запястье, — Удели-ка мне минуту внимания, мой дорогой. Посмотри на меня, прошу.       Невозможно выдержать его взгляд, читающий насквозь. Чёрт, даже стыдно признаваться Регису в этих глупых страхах. Хорошо, что он не посвятил в новость Лютика, — тот бы душу из него вытряс, наряжая во фрак или ещё какую хрень. В поместье Терзиефф-Годфрой Геральт собрался прибыть чуть более строго одетым и чуть более бледным, чем обычно, и одно это уже действует на нервы. Вид Региса, всё утро лежавшего с маской для глаз, спокойствия ему не прибавил.       Нормально ли то, как быстро вампир втягивает его в свой семейный круг? Неужели у них так принято, — или это Регис, горячая голова, демонстрирует свою страстность? Холера, а если он что-то сделает не так, скажем, нарушит какой-то из вампирских обычаев? Казалось бы, очевидные истины, но как неловко объяснять их после стольких месяцев общения... Тем более, показывать эту неуверенность сейчас...       Но, о чудо, Регис и в этот раз понимает его без всяких слов.       — С той минуты, как ты согласился на наш союз, никто и ничто не заставит меня отказаться от тебя. Вне зависимости от того, одобрят тебя мои родители или нет, — мягко говорит он, — Ты не один, Геральт. Что бы ни произошло, я приложу все усилия, чтобы тебе было комфортно. Хорошо?       И это успокаивает. Помедлив, Регис целует его, — невесомым, коротким прикосновением губ к губам, — и сердце в груди перестаёт прыгать от тревоги, как одурелое.       — Хорошо, — подавив дрожь, выдыхает Геральт, — Тогда едем, док.       В конце концов, пока ты со мной, бояться мне нечего.       Он ещё не знает, что волнуется напрасно. Дорога по шоссе в Туссент выходит гладкой, и скоро они подъезжают к старому особняку, густо увитому сухими ветвями плюща. У дверей их встречают служанки в одеждах начала прошлого века, — бруксы, сразу понимает Геральт. Откланявшись, Регис принимает от них приветствия и проводит их обоих внутрь, в тусклый холл с шёлковыми обоями и скрипучим дубовым паркетом.       А потом... В холле появляются ещё два Региса, одетые по моде двадцатых-тридцатых.       Точнее, один из них — женского пола.       — Эмиель! Я всё утг'о пыталась его освоить, но так и не смогла!       Ну, конечно, усмехается про себя Геральт, — прямо в ту секунду, когда Регис едва заметно закатывает глаза.       — Прошу тебя, mamă, — мягко говорит он, — Неужели необходимо решать это сейчас?       — Но я так надеялась связаться с тобой, îngeraș meu*! Боюсь, в твой пг'ошлый визит я могла каким-то обг'азом повлиять на это устг'ойство... Если не сломала окончательно?       — Очень сомневаюсь, — хмурится Регис. — Проблема наверняка решаема, но мне бы хотелось помочь тебе позже. Ты позволишь?       Тонкая, изящная, как балерина, вампирша подлетает к Регису, протягивая ему что-то сухими, как ивовые ветви, руками. Это оказывается телефон, допотопный, ещё кнопочный, из разряда тех, что дарят подслеповатым старушкам, — хотя на стариков родители Региса не тянут ни под каким углом обзора. Сразу становится заметно, от кого он взял этот высокий лоб, остроту скул, крылья носа, линию челюсти... Волосы и тёмные глаза вампир очевидно почерпнул от матери, и в целом похож на неё и худобой, и линиями тела. Отец же его выглядит, как Регис, если бы тот постарел ещё на сотню-две лет, непрестанно хмурясь и глядя на этот мир с высокомерной холодностью.       Впрочем, уж этого-то Геральт точно ожидал.       — Значит, это и есть пресловутый ведьмак? Представь нас, сын.       — Геральт из округа Ривия, — откашлявшись, произносит тот. — Геральт, позволь представить тебе моих родителей и родовое имение, наследником которого я являюсь.       — Рад знакомству, — как может, вежливо кивает обоим Геральт, стараясь от греха подальше не поднимать глаз.       — О, мы столько наслышаны о вас, мастег' ведьмак! Îngeraș meu места себе не находил, пока...       — Право слово, mamă, не стоит...       — Отчего же? Г'аз господин Гег'альт согласился стать частью семьи, ему стоит знать не только твоё мнение! Между пг'очим, мой бедный сын пг'олил столько слёз из-за вас, мой дог'огой, — доверительно сообщает ему госпожа Терзиефф-Годфрой, — и нет забавнее зрелища, чем видеть, как Регис становится пунцовым до корней волос.       Вместе с этим его потерянный вид заставляет Геральта передумать. Похоже, пора отплатить Регису за его помощь с Цири.       — Охотно верю, но меня интересует другое, — вспоминает он, — Я бы взглянул на вашу проблему с телефоном, если позволите.       Фокус с переключением внимания работает не только на пятилетних девочках. Все три вампира поднимают на него поражённые взгляды, и на секунду он чувствует себя... почти богом, что ли.       — О! Ты знаешь, что конкретно нужно исправить? — округляет глаза Регис и снова становится хорошеньким до сладости во рту.       — Да тут ерунда. Дай-ка...       Нет, насчёт забавного зрелища он погорячился. Догадка оказывается верна: телефон просто-напросто завис, уйдя в спящий режим, а тугие кнопки никак не желают реагировать с первого раза. Приноровившись, Геральт несколько раз нажимает кнопку экстренной перезагрузки...       Пискнув, телефон оживает, освещая лица вампиров холодным светом, — и те в шоке смотрят на него, как на дар древних божеств.       — Но что же он сделал, Эмиель? — недоумевает отец Региса, вертя мобильный и так, и сяк. — Использовал ментальную магию?       — Позволь, я объясню позже, tată...       — Очаг'овательно, очаг'овательно, — выразительно картавит госпожа Терзиефф-Годфрой, — У тебя, как всегда, исключительно необычный кг'уг общения, дорогой. А тепег'ь...       И, повернувшись, она обращается уже к Геральту:       — Scumpul meu**, не мог бы ты помочь нам с этим изобг'етением чуть больше? Полагаю, ты, как более молодой юноша, должен лучше знать, как обг'ащаться с такими новшествами!       Чего они только не делают, гостя у родителей Региса в поместье. После плотного обеда, за которым выясняется, что даже вампирские мамы любят причитать, как исхудали их отпрыски, они удаляются наверх. Четыре столетия жизни Региса слетают с него, как шелуха, пока он показывает коридор к своей детской, огромную старую спальню... Знал бы Геральт, что у него есть возможность вернуться к родителям в этот грёбаный дворец, начал бы задавать вопросы гораздо раньше.       — Миленько. И как ты со мной уживался? Квартира по сравнению с этим настоящий сарай.       — Зависит от того, с какой стороны посмотреть, — замечает Регис, проходя мимо книжных полок. — Между прочим, здесь я довольно часто ощущал удушье от несвободы своего положения, так что... Не сказал бы, что мои годы в поместье были одними из лучших.       — Жаль, — рассеянно отвечает Геральт, садясь на высокую кровать с красным балдахином. Даже для взрослого эта махина — самая настоящая роскошь, не говоря уже о ребёнке. Удивительно, как Регис не вырос избалованным чистоплюем...       Но, всё-таки, какая славная ему досталась кровать. Пружинистая, мягкая, и при этом не растекающаяся от каждого движения.       — А теперь, док? Что насчёт твоих нынешних лет?       Приманка срабатывает, и Регис за доли секунды оказывается на его коленях. Причём он не просто садится, — нет, седлает Геральта, легко толкая его спиной на это пуховое великолепие.       — А теперь, — едва слышно мурлычет он, облизывая губы, — У меня есть прекрасная возможность обустроить дом с тем, кто дорог моему сердцу. Разве может быть что-то лучше, душа моя?       Кровать их не подводит, — в конце концов, это не IKEA, а столетия назад мебель делали на совесть. После того, как им удаётся отдышаться, оба неловко смеются, как мальчишки, пойманные врасплох, и всё же... Водить пальцами по бледной коже Региса, розовой в тени балдахина, оказывается сродни какому-то магическому представлению.       — Mă faci fericit, — вдобавок ко всему, говорит тот, поворачиваясь на бок, — и антрацитовые глаза приобретают выражение, от которого плавятся внутренности.       — Никогда не слышал, как ты говоришь на вашем наречии, — смутившись, фыркает Геральт. Фраза отчего-то отзывается в нём, бурлит, как пузырьки шампанского, вызывая странное волнение.       — Не находилось повода, увы. Так ты не захочешь узнать перевод изречения, мой дорогой ведьмак?       Боги, конечно, он хочет. Сразу после того, как поцелует Региса снова, пройдётся губами по линиям вороньих перьев... Скользнёт ниже, к волку в когтях коршуна, и прижмётся щекой к тёплой груди. Прямо к месту, где медленно бьётся нечеловеческое сердце, с каждым днём задающее ритм всего его, Геральта, существования.       Правда, здесь Регис всё-таки его прерывает. Взяв его лицо в ладони, вампир тянется к нему — и с трепетом целует его полузакрытые веки.       — Я счастлив с тобой, Геральт, — тихо говорит он, — Настолько, что и сам с трудом могу в это поверить.       Тогда я помогу, хочет сказать Геральт, но на слова уже не остаётся сил.       Кажется, будто так должно было быть всегда. Будто жизнь Геральта с его заказами, Цири и дружескими гулянками просто ждала момента, чтобы слиться с жизнью вампира с его поместьем, бесконечными экзаменами, ночными сменами в лаборатории и ромашковым чаем. Или Регис просто-напросто взял звенья самых важных составляющих его быта и сцепил их все в единую цепь? До чего правильными кажутся теперь его вечные посиделки за ноутбуком, его бесчисленные бессонные ночи… Весь он.       Кроме прочего, Регис открывает ему Новиград заново. В выходные они то и дело выбираются в магазины, гуляют по паркам и аллеям… Заснеженный город напоминает сказку, слишком чистый, слишком прянично-сахарный для его подгнившей натуры мегаполиса. Пройдись Геральт по этим улицам в одиночку, и внимания бы на него не обратил. Только теперь Регис то и дело указывает ему на приметные здания, кофейни, редкие, старинные деревья, остатки брусчатки двухсотлетней давности… Ещё лучше оказывается делать это, слушая с ним на ходу музыку в наушниках на двоих, и с удивлением отмечать, что вампир неровно дышит к блюзу и регги.       Впрочем, подборку трэш-чётверки он тоже встречает с удовольствием. Никогда ещё Геральт не целовался на задворках Золотого города под грохот Slayer в ушах, — и всё равно, что там текст про пытки и казни.       — Знаешь, — вдруг фыркает он, удивляясь, как не вспомнил про это раньше. — Саовины же на носу. Мы всегда собираемся в их канун у Ламберта. Пойдёшь со мной?       — Боюсь спросить, что навело тебя на потребность задавать такой вопрос. И, к слову, Ламберт уже меня уведомил, — выразительно изгибает бровь Регис.       — Что, опять? Никак, и косточки мне с ним перемываете?       — Никогда не мог подумать, что ты склонен к патологической подозрительности. Между прочим, он предложил мне несколько идей для костюмов… Ты не хотел бы заглянуть в бутик, Геральт? Обещаю, это не затянется надолго…       Словом, они твёрдо решают явиться на празднование Саовин к Ламберту. Тридцать первое октября застаёт их на пороге его дома, вооружённых пакетом праздничных сладостей и бутылкой превосходного шампанского. Регис заказывал его заранее и накануне вернулся домой, сияя, как начищенный пятак, — как сияют, обычно являясь с чем-то отменным под мышкой.       — Даже не хочу знать, сколько я тебе должен, — замечает Геральт, помогая ему раздеться.       — О, считай это возвратом долга за пончик, — подмигивает ему Регис и, глазом не моргнув, выбрасывает в мусор чек с внушительной суммой крон.       Ну и ну, думает Геральт. Возможно, шутки про папика были не такими уж и далёкими от действительности.       — Как-то несоразмерно выходит, док. Тебе не кажется?       — Самую малость, — дёргает уголком рта вампир. — Преступно тратить доходы только на себя, когда есть возможность вложить их в подобное. И я даже не собираюсь слушать никаких возражений, Геральт. На мой взгляд, стоимость вполне соответствует... Мм-пф!...       ...Стоимость шампанского Геральт восполняет вполне себе, как баловень богатенького папика. Естественно, не кронами. Подробности? А, неважно... О чём там он говорил?       Да, тридцать первое октября. Канун Саовин. Вечером этого дня они, как положено, заявляются к Ламберту в мало-мальски подобранных костюмах. Дверь им открывает Кейра Мец в голубом платье и тонком фартучке, за которой по пятам следует хозяин дома, — и он же первым замечает их руки, переплетённые между собой в замок.       — И года не прошло! Ну, кто признался первым?       — Я, — застенчиво улыбается Регис, и где-то в глубине кухни Эскель издаёт вопль разочарованного бизона.       — Так и знал, — гаденько ухмыляется Ламберт, крича назад: — С тебя двадцатка! Давай, я знаю, сколько ты получил за того вилохвоста!       — Вы что, поспорили? — изумляется Геральт, — На нас? Серьёзно?       — Для начала привет, — вздыхает Кейра, — Регис, я тебя забираю. Идём, разберёмся с чайником.       Маленькая квартирка, украшенная свечами и тыквами с распродажи на рынке, оказывается уже полна гостей. В прихожую высовывается Лютик в образе Призрака оперы, — как надо, в костюме, перчатках и маске на пол-лица. Из всех присутствующих он заморочился больше всего: Ламберт и Эскель нацепили подобие маскарадных волчьих ушей, и даже Кейра, уверяющая, что у неё костюм Золушки, не очень-то на ту тянет.       Неудивительно, почему физиономия Лютика скисает, как несвежие сливки.       — О, Геральт, ну что за банальщина!       — С чего ты взял? Вообще-то мы всё продумали, — отзывается он и подмигивает Регису, сегодня особенно элегантному.       На первый взгляд, тот одет, как обычно, — костюм-тройка, рубашка, начищенные ботинки, — но в глаза бросается, как расшит золотом жилет, а ажурный воротник рубашки и вовсе далёк от современной моды. Волосы Регис собрал в высокий хвост, перехватив тот золотой шёлковой лентой, и даже вдел в ухо маленькую серьгу, шокировав самим фактом проколотых ушей. Картинка, а не образ. Студентки-первокурсницы втрескались бы в такого насмерть.       Повезло, что Геральт успел сделать это заранее и приобрёл какой-никакой иммунитет. Сам он откопал в гараже у Весемира длинный кожаный плащ из восьмидесятых и кожаную же шляпу, — и деловито напялил кобуру с Кольтом прямо поверх джинсов, как заправской гангстер. К джинсам пошли угрожающего вида ботинки и новый свитер с горлом. И... Золотая же лента в волосах, вплетённая ласковыми руками.       Да, они с Регисом постарались на славу. Самое же интересное, что оба и в привычных, и в нарядных образах одновременно.       — Оно и видно! Ван Хельсинг и Дракула! Регис, он тебя, часом, ничем не заразил?       — Между прочим, нет ничего зазорного в маленькой самоиронии, — улыбается вампир и, наконец-то, вручает Ламберту сладости и шампанское.       Загребущие ручонки Лютика сразу тянутся к здоровенной корзине. Внутри хватит на один, а то и два диабета: леденцы, ирис, карамель, шоколад, и все в формах разных монстров, от зомби до оборотней. Есть здесь жевательные клыки из зефира, мармелад в виде мозгов, шоколадные тараканы, просто цветастые сахарные палочки...       — Мама дорогая! Вы что, ограбили кондитерскую?!       — Не для тебя одного.       — И с учётом медицинских показаний, — поддакивает Регис. — Здесь всё рассчитано строго в рамках норм потребления глюкозы. По моему опыту, диабет второго типа при отсутствии лечения может легко привести к энцефалопатии...       — Это он его так тупым назвал? Геральт, переведёшь?       — Ты ранишь меня в самое сердце, вампир, — бурчит надувшийся Лютик. — После всего, что я сделал, променять друга на вот эту рожу!       — Позволь, я не…       — Ни капли не сожалеет, что у него есть вкус. Именно, — встревает Геральт, и появившийся в прихожей Эскель хлопает его каменной лапищей по плечу, чуть не выбивая дух.       — Что я слышу? Никак, тебе подняли самооценку?       — И не только, кхе-кхе, самооценку... Зараза, Геральт! Это шутка была! Шутка!       За болтовнёй и суматохой тянется тёплый дружеский вечер, и пламя свечек слегка трепещет от гуляющего по комнатам сквозняка. Они успевают посмотреть старый ужастик с выключенным светом, напугать до усрачки бедолагу Лютика, принявшего тень Эскеля за призрака, и опробовать мармеладные мозги. После идёт круг шампанского, и все разбредаются кто куда, по разным углам квартиры. Эскель в подробностях рассказывает про суккубиху, Геральт подслушивает, как Кейра упрашивает Лютика передать автограф какой-то из её подружек…       — Не поможешь мне убрать сладости, мой дорогой? — придумывает Регис абсолютно смехотворный повод пойти с ним на кухню, и он радостно следует за вампиром, как тень.       Отчего-то здесь, за стенкой, отделяющей их от друзей, их близость воспринимается особенно остро. В коридоре слышится топот, голоса…       — …Где, говоришь, у тебя динамики?       — Посмотри в кладовке. Так, я ставлю музыку! Кто посоветует канал?       — Да что вы, как не родные! У меня же всё с собой! Эскель, будь добр, принеси чехол с гитарой!       — Начинается, — усмехается Геральт и ловит на себе пристальный взгляд чёрных глаз.       — О чём речь? Нам стоит ожидать расширения программы?       — Ещё какого. Сейчас будут танцы, — тихо поясняет он. — Пойдёшь танцевать со мной, док?       Глупость он сморозил, конечно, — какие им танцы в одиночестве, на этой замызганной кухоньке, в узком проходе между холодильником и уголком гарнитура. Слышатся первые гитарные аккорды, и Регис вздрагивает, трогательно дёргая плечами. На секунду кажется, будто он всерьёз обдумывает предложение, даже немного пугая затянувшимся молчанием.       — Почему бы и нет, — наконец улыбается он, и в этой улыбке — искры тысячи звёзд, затерявшихся в глубинах антрацитового космоса.       Из гостиной доносится негромкое пение, и уже без сомнений Геральт обхватывает его за талию, притягивая к себе. Заинтригованный, вампир обнимает его за шею, весь обращаясь в слух: слова песни отчего-то его настораживают.       — It's like I've been awakened, every rule I had you breaking…       — О, боги. Судя по всему, это произведение из его нового альбома, — тяжело вздыхает Регис. — Лютик показывал мне несколько зарисовок, к несчастью… отчасти вдохновлённых нашей историей. В свою защиту скажу, что я пытался его остановить, Геральт. Ключевое слово «пытался».       — Что ж, — вздыхает Геральт. — Я бы сказал, что прибью его, но этого не сделаю. Не смогу. А хочется, а?       И получает в ответ тёплый, полный искреннего веселья смех. Счастливый смех, вызванный им одним.       — При всём уважении к его заслугам, наш общий друг действительно способен вызывать подобные чувства. Но не будем фокусироваться на плохом, верно?       I'm surrounded by your embrace, льются слова в едином потоке с аккордами. Вздохнув, Регис кладёт ему голову на плечо, и они медленно покачиваются в такт музыке. Уткнувшись носом в завитки его волос, Геральт вдыхает поглубже его дурманящий запах. Ромашковый чай, их общий гель для душа… Травяной парфюм с нотками шалфея, гвоздики и кориандра, на любом другом пахнувший бы, как аптечный сбор.       Завершающая, ключевая нота в букете этого вечера. Всех долгих месяцев, что они разделили пополам.       You know you're my saving grace…       — Чёрт! Куда запропастились эти двое? — бухтит голос, похожий на Ламберта, — Если он потащился в мою спальню, драить её будет сам!       — Так и знал, что до этого дойдёт. Ну, что думаете? Вернон прав, и вампир сверху?       — Тц, дайте послушать Лютика!       — Молчим, молчим! Плесни-ка немного бренди в чай, милая, тебе сподручнее. Вот спасибочки.       — Сверху, снизу… Какая, в жопу, разница. Главное, что всё прекратилось. Когда-то ведь должно было, а?       Хочется возразить Ламберту, сказать, что всё у них с Регисом только началось, — но, если подумать, доказывать что-то обоим ни к чему. Чувство, зреющее в груди, медленно обретает имя. Семена влюблённости дают свои плоды, перерастая в первые побеги иного... Пусть Геральт и не ботаник, но он знает, что в его силах вырастить из этих саженцев. Если любовь ещё не пришла к ним, то скоро распустится пышным цветом. Пусть ей и зреть немало времени, кто он такой, чтобы пользоваться мерками часов и лет рядом с вампиром?       — Не поделишься, о чём задумался, мой дорогой?       Остальное будет решаемо. Незримое присутствие любви уже здесь, как благоухание пучков лаванды, прочно обосновавшихся в гостиной. Как шлейф травяного парфюма, обещание любви окутывает их, заставляя переступать всё больше и больше прежних границ, — и не имеет значения, что эта любовь вышла осенней, вопреки стереотипам. Пусть она переживёт первые морозы, первый Йуле, первые почки на деревьях… Теперь Геральт даст ей шанс, нет, сто тысяч шансов без всяких сомнений.       Но это будет потом. Сейчас надо бы прижать Региса к себе поближе, сграбастать в тёплый комок, грея самое сердце, — и рассказать, как может, что он чувствует.       You're everything I need and more, поёт Лютик, и не подобрать слов точнее.       — О тебе, — шепчет Геральт, — Я не говорил. Рад, что ты есть, Регис.       У меня, хочется прибавить жадное, и Регис это чувствует, резко вздыхая в ответ. Пусть Геральт довольствуется старым пикапом и дрянной пиццей, пусть перебивается с заказа на заказ, ползая за утопцами по болотам… Всё-таки ему несказанно повезло найти уголок уюта здесь, здесь, в объятиях истинного высшего вампира.       Его вампира.       — Ох, Геральт, что же ты делаешь со мной, — качает тот головой, словно не веря в услышанное. — Мне казалось, что я достиг предела своих чувств, но твои слова только что сдвинули эту грань дальше. Я…       Тонкие губы подрагивают, силясь что-то произнести, но Геральт и так всё знает. На сегодня ему достаточно просто Региса, ещё недавно казавшегося бесконечно далёким. Неподвластный ни времени, ни правилам, ни стандартам, впустивший его в свою жизнь только каким-то чудом, он приближается к Геральту…       …И неожиданно шепчет на ухо:       — Я хотел бы признаться тебе во многом, но… Кажется, у нас появились зрители.       И в этот момент Геральт наконец-то замечает всю грёбаную ораву в дверном проёме. Сложив руки на груди, Ламберт взирает на них с такой паскудной ухмылочкой, что хочется побыстрее стереть ту с его лица. Эскель, между прочим, ничем не лучше и светит жизнерадостным оскалом, прихлёбывая из кружки чай, пахнущий бренди. Одна Кейра, кажется, наблюдает за ними с подобием смущения… И невероятного облегчения, что ли.       — Кто это и что он сделал с нашим Геральтом?       — Великая сила любовь! Идём, брат. Мелитэле, они же сейчас целоваться начнут!       — Так и сделаем! — злобно орёт в ответ Геральт, и Регис беззвучно смеётся, утыкаясь лбом ему в плечо. — Иди-ка сюда, док! Ну, не стесняйся!       — Кто? Где? Что я пропустил? — заглядывает на кухню Лютик, — Мама дорогая, у вас тут романтический уголок? Ах, я могу собой гордиться!       Что ж, в этом он прав, думает Геральт, всё-таки поймав губы вампира в показном, настойчивом поцелуе под свист друзей. Что ни говори, а нет в его жизни лучше друга, чем Лютик. Надо будет скинуть сотню крон на вклад, где они с Ламбертом и Эскелем уже накопили кругленькую сумму. Глядишь, и хватит её на подарок Лютику на Йуле.       После всего, что тот сделал, новенькое авто он, в конце концов, заслужил.       И пусть хоть заслушается в нём своей попсой. __________________________ *Ангел мой (рум.) **Мой дорогой (рум.)