Самое безопасное место

— Что ты делаешь?       Вопрос звеняще рассекает напряженно сгустившееся молчание. Подпирая плечом дверной проем и недовольно хмурясь, Локи смотрит на него так, как будто ему по гроб жизни обязаны. Старк едва сдерживается, пряча усмешку — как ребенок дуется, ей-богу, за избавление от пожизненного заточения. — Готовлю свадебный торт, Вонг женится на плюшевой акуле, — перед ним на столе лежат поблескивающие золотом детали нового костюма, в руке отвертка, и на ум, кроме шутки, ничего не приходит.       Черная тень отлипает от двери и кошкой подбирается к столу. Локи не подпускают к колюще-режуще-огнестрельно-взрывающимся предметам, и его даже жалко становится. — У тебя их много. Больших, маленьких. Зачем еще?       Хочется рассказать об удушающей панике, о видениях, в которых не можешь защитить близких, и о стене, которую любой ценой нужно возвести ради их спасения. Тони подтягивает к себе шлем, проверяет герметичность швов и нехотя отвечает: — К звездам летать не в чем.       Не оборачиваясь, чувствует, как Локи меняется в лице. Зря, задел за больное. Совсем мало времени прошло с того дня, когда ковер в гостиной был пропитан кровью и черным обожженным пеплом. Ярче всего Старку запомнились бездонные глаза, в которых плескалась смерть.       Маг раскачивался, удерживая бездвижное тело на коленях, и хрипло выл, и этот вой, сливаясь с режущим слух визгом сигнализации, был воплощением всех кошмаров, которые преследовали Тони по ночам.       Было в Локи что-то, что не позволило Старку согласиться на предложение Пятницы запросить федералов. Возможно, роль сыграла неожиданность, но Локи даже не отреагировал на мгновенное облачение миллиардера в экипировку Железного Человека. Нет, он ВООБЩЕ его не заметил. — Эй? Гм, Локи? — Тони незаметным движением вывел репульсоры на правой руке в боевую готовность и осторожно приблизился.       Черт его знает, что за очередной фокус выкинул этот сумасшедший. Хотя окровавленный Тор выглядел вполне правдоподобно. Прямо как в кошмарах. — Бликер стрит, 177. Стефан Стрэндж. Призови его, — Локи произнёс это так тихо, будто из него вырезали нечто важное, и теперь в голосе не было ни прежней силы, ни надменности. — Стрэндж… Чего? — Тони опешил.       Пятница услужливо выдала ему послужной список упомянутого: какие-то колдуны, магические артефакты, демоны. Этого еще не хватало. — Призови его. Я не могу спасти его, я не справлюсь один! — Локи повышает голос, и в нем слышится такое отчаяние, что Тони нечего возразить. — Кто такой этот Стрэндж и откуда вы знакомы, полагаю, спрашивать бесполезно, — нервозно прокомментировал Старк, отправляя запрос по высветившемуся номеру телефона. Волшебники же носят телефоны?       Или читают мысли на расстоянии, подумал он, получив оповещение от системы безопасности, и одновременно увидел материализовавшегося в дверном проеме мужчину в красном плотном плаще. Стрэндж выглядел встревоженно и хмуро, так что Тони решает отложить едкое замечание о «проходном дворе» на более благоприятный момент. — Я смотрю, последние несколько дней не задались у всей вселенной. Энтони Старк, — мужчины пожали руки, и Тони заметил, как трясутся пальцы у гостя. Значит, в сети правду написали про аварию, хотя Старк уже почти поверил, что магия способна на большие чудеса, чем наука.       Эти двое явно были знакомы. При виде визитера Локи вскочил на ноги, выражение лица помрачнело и заострилось, уже больше напоминая того злодея, что притащил армию инопланетян на Землю. Старк уж было попрощался с мебелью из красного дерева, но драки не последовало. — Это невозможно. Ты не должен был выжить, — голос Стрэнджа прозвучал удивленно, хотя между бровей пролегла хмурая складка.       Локи скривился: — Я знаю. Брюс пожертвовал собой, чтобы мы могли бежать. Я потратил все силы на перемещение. Ты должен помочь, Тор должен жить.       Энтони моргнул. Нет, определенно творятся чудеса, раз Лафейсон называет Брюса Беннера по имени. Но что-то тут не сходится, Халка нельзя победить, он же Халк. Верно?       А дальше началось то, от чего старенького профессора физики, которого Старк доводил до белого каления своими выходками в институте, точно хватил бы инсульт. Стрэндж сотворил пальцами изощренную фигулину, и Тор поднялся в воздух! Для того, чтобы поддерживать собственное тело в таком положении, Старку требовалась мощность шести реактивных двигателей.       Локи встал за головой брата, положил ладони на почерневшие от спекшейся крови виски. Тонкие губы беззвучно двигались, Старк не мог разобрать, что он шепчет, зато отчетливо видел, как заискрились зеленым светом его пальцы. Волшебник Стрэндж стоял чуть поодаль, спиной к миллиардеру и движениями рук управлял полупрозрачными нитями, которые заструились по телу Тора, заживляя раны и снимая гематомы.       Когда громовержец уже отдыхал в кровати гостевой комнаты, Старк поинтересовался у Стрэнджа деталями событий, приведших двух богов — одного полумёртвого и одного, чудом избежавшего смерти, — в его дом и вызвавших беспокойство у земного волшебника. Тогда картинка в голове стала более полной, но не менее удручающей. Тогда он впервые услышал это имя. Танос. От историй, рассказанных в просторном холле при дневном свете Старка бросило в дрожь похлеще, чем от последнего романа Стивена Кинга. Какой силой нужно обладать, чтобы погубить все население Асгарда и разорвать на части Халка? Кем должен быть тот, кто не побоялся бросить вызов такому монстру, осознавая кровавый исход битвы?       И вот теперь Локи стоит перед ним и убеждает его, что это самоубийство ничего не изменит, ни к чему строить из себя героя. — Если так волнуешься за меня, лучше поделись новостями космической моды, — Старк думает, что тот огрызнется и пошлет его на что-то непроизносимое.       Однако бог, не дрогнув и мускулом, осматривает разработки, вертит в руках и карандашом принимается вносить пометки в заляпанные кофейными разводами чертежи.       Появления трикстера в подвальном помещении стали уже традицией. Пока Тони работал, а очередные чертежи понемногу превращались в новый прототип, Локи периодически заглядывал в мастерскую, то ли от скуки, то ли из интереса. Большую часть суток он проводил подле Тора, который постепенно шел на поправку. Тони не собирался позволять межгалактическому преступнику оставаться у себя дома, он просто не придумал подходящего предлога выставить его за дверь, и Локи остался. На осторожный вопрос, не побежит ли божок снова играть в Кинг-Конга, Стрэндж лаконично ответил: «Нет». После удачного предостережения не ходить на одну тусовку, где Пеппер рисковала познакомиться с не самыми лучшими представительницами его былых развлечений, Старк его прогнозам верил.       Когда в дверном проёме очередной раз нависла его мрачная фигура с лицом, наполовину скрытым черными волосами, Тони не удержался и обернулся к нему. Локи почти сразу исчез. Старк только хмыкнул, погрузившись снова в работу, и как-то исподволь улыбнулся. Он закончил очередной тест, заклеил пластырем его последствия (небольшой порез на руке) и отправился в гостиную, чтобы добавить в организм чего-нибудь покрепче кофе. Неожиданно для себя, он обнаружил там Лафейсона, разглядывающего его высокоградусную коллекцию. — Предложение выпить всё ещё в силе, — шутливо бросил Тони, особо не надеясь на ответ.       Но Локи неожиданно согласился, и вот Старк уже замешивает им обоим коктейли словно заправский бармен. — С Тором всё в порядке, он уже совсем скоро полностью оправится, и тогда плакали мои новенькие тренажеры, — бог выглядел напряженно, и Тони попытался обнадежить его, смягчить тревогу. — Я за него не беспокоюсь, — прерывал его колдун. — Да? А по-моему, ты сам не свой с момента, как подпортил мне ковролин, — Старк покосился на недавно вернувшийся из химчистки кусок ткани. — Кстати, почему именно сюда? В последний раз ты, вроде как, пытался меня убить, завоевать весь мир… — Самое безопасное место, — на губах Локи появилось подобие улыбки. — Я помню, как хорошо ты охраняешь свой дом. — Да, и благодаря тебе я стал еще бдительнее его охранять, — хмыкнул миллиардер и протянул ему бокал.       Выражение зеленых глаз наконец приобрело заинтересованность. — Кошмары? — в любых других обстоятельствах такой вопрос прозвучал бы заботливо, но Локи задал его тоном лаборанта, ставящего на крысах эксперименты. — Прозрение, — Тони усмехнулся, провожая собеседника до мягких диванов.       Светлая бархатная обивка, небрежно брошеные на пуфиках подушки и шерстяные пледы — всё это не обладало практичностью, особенно в опасной близости от въедающегося в ткани алкоголя, но Тони был готов мириться с частыми счетами из химчистки ради ощущения почти домашнего уюта. Интерьер гостиной, благодаря хлопотам Пеппер, своим теплом контрастировал с кричащим пестрыми огнями ночным городом. Огни над мостами отсюда казались рождественскими гирляндами, раскинувшимися над широкой лентой Гудзона. Высотки поблескивали сопровождающим последние часы работы засидевшихся трудяг светом офисных ламп, и ярче всех сверкала Эмпайр-стейт-билдинг. Отблики неонового света отражались в рядах бокалов и бутылок разнообразных форм и размеров. — Когда тебе раз за разом угрожают, в какой-то момент неотвратимость смерти придает ясность. Понимаешь, что есть, что терять, и умирать уже не хочется, — Тони поставил второй бокал на низкий стеклянный столик поближе к богу и пригубил свой коктейль.       Последние слова задели незаживающую рану. Трикстер горько скривился, в голосе проскользнули нотки разочарования и обиды, как у ребенка: — Смерть не помогает. Она несправедливо отбирает и не дает ничего взамен. Я был при смерти трижды, и все три раза смерть отвернулась от меня, хотя ничего я не желал так сильно, как перестать существовать.       Старк, посерьезнев лицом, слушал его с молчаливой внимательностью. Он не собирался шутить над богом, унижать его насмешкой, чего Локи даже ждал. Нет, Энтони действительно было не все равно. Эта пронзительная мысль хирургическим скальпелем, ровно и точно, надрезала сжатое и удерживаемое годами, которое теперь вырывалось из горла неостановимым потоком — Вся моя жизнь будто потеряла смысл. Незачем больше бороться и не с кем, незачем притворяться. В детстве смысл моего существования наполняли рассказы воинов и странников о далеких мирах, коварных морях и опасных водах. Иногда мне кажется, что это море — вот оно. Совсем рядом. Бесконечное, теплое, бездонное. Море, из которого не возвращаются. Море одиночества. Я захлебываюсь в нем, как будто плавать разучился, я…       Локи остановил свою речь, отвернулся в тягостном молчании. Слишком многое он себе позволил, зря нарушил обет не раскрывать себя настоящего ни перед кем. — Когда я был мальцом, отец часто твердил мне, что я не карьерист. Рылся в железках, пока другие гнались за высшими баллами в престижном универе, «только в подмастерья и годен», — Тони выловил из бокала спелую малину, отправил ее в рот, заедая горечь от произнесенного. — Знаешь, кем я мечтал стать в детстве? Президентом мира, — с усмешкой Старк стукнул ножкой бокала о декоративный столик. — Я всегда хотел справедливости. Хотел быть лидером, потому что видел, как плохо цивилизованный мир справляется, погрязнув в бюрократии, коррупции и мелочных сворах. Но нет ее, справедливости. Особенно в семье. Тяжкое бремя, но ты держишься молодцом, — Тони похлопал бога по плечу и встает, намереваясь налить себе чего покрепче. — Я понимаю, — тихо окликает его Локи.       В этой скупой фразе и взгляде, которым он смотрит на миллиардера, больше благодарности, чем Тони слышал за всю свою жизнь. И слишком много боли.       Пока он перебирал бутылки за барной стойкой, трикстер бесшумно покинул гостиную, оставив Железного Человека наедине с размышлениями, как из категории людей, или, точнее сказать, существ, на которых ему по большому счёту плевать, Локи перешёл в категорию тех, за кого он готов сражаться. Кого он уж точно не позволит убить. Чего бы это ни стоило.       Поэтому, когда их руки сталкиваются над ящиком с инструментами, Тони даже не удивляется тому, что Локи не отдергивает руку, позволяет накрыть тонкое запястье пальцами. Во рту пересыхает, Локи переводит взгляд с щемяще-нежно обхвативших пальцев на теплые шоколадные глаза и не может произнести ни слова. От волнения шею дергает судорогой, но сдвинуться с места бог не может. Ему хочется прижаться, стиснуть рукой горячее плечо, ощутить вкус его губ, но до безумия страшно. Старк замечает его смятение и тянет к себе. — Что-то не так, принцесса? — в глазах миллиардера блестит озорство, и Локи не может этого вынести. — Сурт тебя подери! — злость придает сил, ладонь горит желанием отвесить пощечину, но другое, страстное, оказывается сильнее.       Локи впивается в губы жгучим, яростным поцелуем, иссушить бы до дна эту беззлобную насмешку. Запал проходит быстро: Тони целует его спокойно и уверенно, направляя за бедра ближе к себе и столу, заранее предугадав необходимость опереться. В ушах шумит кровь, Локи на миг отрывается, чтобы глотнуть воздуха. В глазах — ослепительное белое марево, в шею вгрызаются жадно, собственнически. Боги всемогущие, как хорошо. Локи почти с облегчением стонет, наконец, отпуская себя.