don't leave me loving you

Бывали дни, когда Джейку казалось, что он играл в прятки, за тем исключением, что он настолько хорошо спрятался, что тот, кто его искал, совсем забыл о нем, и просто оставил Джейка в своем крошечном укрытии, свернувшегося калачиком. И, с одной стороны, он был доволен своим безопасным убежищем, но с другой, он все ждал и ждал, когда кто-нибудь вспомнит о его существовании и придет за ним. Это была довольно странная смесь из разных чувств, приводящая его в замешательство, как, впрочем, большинство из чувств. Поэтому, когда Джейку вдруг начинало казаться, что ему нечем дышать, а четыре стены его собственной комнаты, казалось, могли вдруг обрушиться на него в любой момент, он выбирался куда-то, чтобы просто побыть одному. Было приятно иногда просто сменить обстановку. У него был целый список таких вот мест, пополняющийся время от времени. Комната для хранения спортивной формы для тренировок на пятом этаже здания компании. Единственная скамейка, скрытая розовыми кустами в парке неподалеку. Лоджия со входом из гостиной их общежития, где он сейчас и стоял, глядя на город, расположившийся под ним, как муравейник. Здесь он мог притвориться, что Сеул, который он видел внизу, всего лишь миниатюрная версия города в диораме. Ненастоящая, просто модель, которую он мог рассматривать с отстраненным интересом. — Ну и что ты здесь делаешь? Из-за такого внезапного появления другого человека Джейк от неожиданности подался вперед, больно ударившись ребрами об перила. Потерев свои бедные ушибленные ребра, он с горечью подумал о том, что завтра там, возможно, расцветет синяк. Его укрытие было обнаружено. — Боже, ты меня напугал. — Можешь звать меня просто Джей, а не «боже». Джей ловко увернулся от руки Джейка, даже не моргнув глазом. Подойдя ближе, он встал у перил рядом с Джейком, и теперь они уже вдвоем наблюдали за огнями, мерцающими по обе стороны горизонта вдалеке. — Убогая шутка, — закатил Джейк глаза. — Не очень-то вежливо с твоей стороны говорить такое кому-то, кто пришел спасти тебя от обморожения задницы, — ответил на это Джей, вручая Джейку плед. Джейк и не думал до этого момента, что он ему был нужен. Завернувшись в него, он мелко вздрогнул от прохлады. — Чем занят? — спросил Джей. Джейк тихо, глубоко вздохнул, и его вздох был многозначительнее, чем последующие за ним слова: — Просто вышел подышать свежим воздухом. Джей понимающе кивнул. Сеул, будучи оживленным даже в самую глубокую ночь, как было и сейчас, был печально известен тем, как быстро он рос и развивался в бешеном темпе, за которым было сложно поспеть. Не помогало также то, что их повседневная жизнь было настолько загружена, что почти постоянно требовала бежать, спешить куда-то, без остановки на то, чтобы просто перевести дух хотя бы на мгновение. Было понятно почему Джейк, ошеломленный всем происходящим, искал такие места и моменты уединения, чтобы перезагрузиться, но это не меняло того факта, что Джей не желал оставлять его исцеляться наедине с собой. Поэтому он встал рядом с Джейком настолько, чтобы тот просто ощутил тепло его присутствия. Не так, чтобы окутать его им полностью, но так, чтобы тот просто знал, что оно есть. — О чем задумался? Джейк медленно моргнул на его вопрос. Он не был уверен, какой именно мыслью хотел поделиться. Или вообще, были ли у него мысли, стоящие того, чтобы их озвучили. — Что бы ты хотел услышать? Джей постучал пальцами по металлическим балконным перилам, задумавшись. — Расскажи мне о том, о чем меньше всего хотел бы рассказать. О чем меньше всего хотел рассказать? Честно говоря, Джейк даже и не знал, что это могло бы быть. Позволив себе немного поразмыслить, перебрать каждую свою мысль как карточки, распределяя их по порядку, в зависимости от того, насколько сильно он хотел бы их сформировать и выпустить в мир в виде связных слов, он, в конце концов, добрался до той, что всегда таилась в глубине его сознания. — Иногда мне кажется, что я совсем один в комнате, полной других людей, — ответил, наконец, он, — и мне страшно, что так будет всегда. Что я всегда буду это чувствовать. Он постарался придать тону небрежность, будто это не значило так уж много, но его слова все равно тяжелым грузом повисли в ночной тиши. Он быстро отвернулся от Джея, снова глядя на далекие огни ночного города, но успел заметить удивленный взгляд того в его такой редкий момент неподдельной уязвимости. — Хм… — Теперь твоя очередь, — перебил его Джейк, прежде чем Джей успел что-то озвучить. — Давай говори, так будет честно. — Что именно ты хотел бы услышать? — Тоже, что и ты у меня спросил. Скажи мне то, что хотел бы сказать меньше всего. — Хм, — задумчиво хмыкнул Джей, — думаешь, сможешь переварить то, что я скажу тебе? Джейк закатил глаза на это, хлопнув того по плечу. — Я же не дурак какой-нибудь, и не тупой, я смогу понять все мысли, которые ты только способен думать. — Тогда ладно, — пожал Джей плечами, хотя это и было трудно разглядеть в ночи, — ты сам об этом попросил. Джейк слегка переступил с ноги на ноги в нетерпеливом предвкушении. — Надеюсь, это будет какая-нибудь хорошая мысль. Но ничего не могло подготовить его к тому, что именно Джей сказал в итоге. — Знаешь, ты мне когда-то нравился. И Джейк мог бы толкнуть его в плечо и съязвить в ответ что-то глупое и насмешливое, как он всегда и делал, что-то вроде «Неужели я настолько плохой сосед по комнате, что ты теперь меня ненавидишь? Очень жаль, потому что ты застрял со мной навеки!» или «Уно реверс, придурок. Поверить не могу, что когда увидел тебя впервые, подумал, какой ты крутой, потому что оказалось, что ты тот еще лузер!». Потому что это то, что они обычно и делали, что было нормой для них. Но слова застряли в его горле, стоило ему перевести взгляд на Джея и увидеть выражение его лица, которое можно было бы описать только как «равнодушие, скрывающее уязвимость». Выражение, которое Джейк видел на его лице только раз, давно, еще когда они были ни в чем не уверены, напуганные концептом последнего шанса, потерянных надежд и несбыточных мечтаний, преследующих их, как призраки. В те времена, которые Джейк не очень-то хотел помнить, но никогда не смог бы забыть, потому что, а вдруг они бы навсегда потеряли друг друга? Джейк не был дураком. Он не был совсем уж бестактным, даже если иногда притворялся таким, чтобы облегчить восприятие каких-то вещей, но он прекрасно знал, что именно Джей имел в виду. Знал, что значило «нравился» и какое значение пряталось за легкостью произнесенного слова. Это не та версия «нравился», которую можно было применять к любому. Это не та версия, которую можно было бы применить к друзьям. Поэтому вместо ответа Джейк, сглотнув, просто перевел взгляд на слабые очертания луны, виднеющиеся на ночном небе Сеула, затянутого смогом. Тишина, установившаяся на лоджии, где их обоих быть не должно было, будто тяжелое, шерстяное одеяло накрыло их. Колкое при каждом малейшем движении, но также по-странному успокаивающее и согревающее, не смотря на дискомфорт. Джейк был из того типа людей, кто скорее убежит и спрячется от своих проблем, чем столкнется с ними лицом к лицу, особенно если они касались другого человека и чувств настолько глубоких, проникающих под самую кожу. Он не был трусом (хотя некоторые могли не согласиться с этим, но не его виной было то, что жуки, привидения, банджи-джампинг, параглайдинг, иглы, незнакомцы или громкие звуки были пугающими), но он каждый раз убеждался, что побег был лучшим решением. Чтобы защититься, ты всегда должен был быть наготове, и лучшим способом защиты было избежание конфликта. Гораздо легче и менее болезненным было просто улыбнуться, кивнуть и притвориться, что он ничего не понял. Гораздо легче и менее болезненным было держать всех на приличном расстоянии, потому что, чем ты был дальше, тем менее уязвимым и открытым ты был для них. И лучшим способом поддерживать дистанцию было избавиться от такой вещи, называемой чувствами. Ограничиться простыми, понятными чувствами, вроде счастья, жизнелюбия, усталости или того же голода (было ли это вообще чувством?). Но также Джейк был по своей природе любопытным человеком. Возможно, слишком любопытным, даже его мама частенько так говорила, качая головой. Это сильно помогало ему, когда речь шла об учебе, изучении различных наук, но также вовлекало его в немало неприятностей, когда он был ребенком. И его любопытство до сих пор было при нем, в его едва-ли-взрослой голове, потому что он не смог удержаться, и спросил: — Почему ты говоришь об этом в прошедшем времени? Смех Джея прозвучал совсем как нити сахарной ваты, которую старший брат Джейка покупал ему всегда, когда их мама заставляла взять того с собой на ярмарку, устраиваемую в их городе каждый год. Смех Джея звучал сладко и воздушно, быстро растворившись в ночном воздухе, будто от малейшего движения. Он так отличался от его обычного громкого смеха, что иногда, когда он смеялся вот так, Джейк вздрагивал от удивления, не ожидая от него этого. — Это действительно то, что ты хотел бы узнать? — спросил Джей, и когда Джейк не ответил, продолжил: — Почему? Потому что я сразу могу понять, что имеет нулевой потенциал, стоит мне это что-то увидеть. Джейку действительно стоило бы просто заткнуться и помолчать до тех пор, пока Джею не надоело бы это, и пока он не оставил бы того одного, вернувшись внутрь, но огромный рот Джейка будто бы имел свой собственный мозг. Ну или возможно его лишенный сна мозг просто сломался от того, насколько позднее время сейчас было, а его болезненно ноющее сердце слабо умоляло о том, чтобы узнать больше. — То есть, ты не видел во мне никакого потенциала? — Ты же знаешь, что я не это имел в виду. Я бы был полнейшим слепцом, если бы не видел, какой у тебя потенциал и насколько ты ему соответствуешь, — сказав это, Джей постучал костяшками пальцев по голове Джейка, заставив того нахмуриться от внезапной боли и потереть место ушиба. — Я не видел потенциала в нас, дурачок. Во всяком случае, не более, чем просто соседей по комнате. Джей мягко рассмеялся одним из таких смехов, нетипичных для Джея, но в то же время таким присущим ему. — Когда я узнал тебя получше, я просто понял, что это никогда не буду я. Джейк почувствовал, как что-то заставило трещать стены, тщательно возведенные вокруг его нежного сердца, одну за другой. — Никогда не будешь ты? — повторил он за Джеем бездумно. Вопрос прозвучал, как утверждение, но Джей понял, что именно Джейк хотел сказать. Он поколебался пару секунд, прежде чем уклончиво ответить: — Знаешь, ты многим людям нравился. Но каждый раз, когда они пытались сблизиться с тобой, все… менялось. Как будто ты деликатно отталкивал их, стоило им стать к тебе ближе. Поэтому я решил, что в моем случае будет также. Джейк отпрянул от его внезапного признания, будто бы Джей ударил его в живот со всей силы. На мгновение ему даже пришлось заставить себя вспомнить то, как нормально вдыхать и выдыхать. Джей был очень честным человеком. И это был не первый раз, когда его честность была на болезненном уровне из-за того, какой неотфильтрованной она была, но впервые это оказало такой сильный эффект на Джейка. Он почувствовал легкое головокружение, задышав чаще, и казалось, Джей приметил это, и, конечно, это то, что он сделал, будучи всегда таким наблюдательным. — Хэй, не думай об этом так сильно. Это все уже в прошлом, — произнес он легко, мягко, и также мягко ударил Джейка в плечо. — Я иду внутрь, уже холодно. Останешься здесь? — Мхм, — кивнул Джейк будто в трансе. — Ладно тогда. Джей поколебался, прежде чем потянуться к стеклянной двери лоджии, и повернулся, чтобы спросить у Джейка: — Между нами же все ок, да? Джейк кивнул без слов, потому что не мог ручаться сейчас за полноценную работу своего речевого аппарата. — Не стой тут слишком долго. Джейк остался стоять совершенно неподвижно, услышав, как за Джеем закрылась дверь, в его голове снова и снова прокручивался их только что состоявшийся разговор. «Знаешь, ты мне когда-то нравился»… «Я не видел потенциала в нас»… «Я просто понял, что это никогда не буду я»… Из их короткого разговора столько всего проистекло, что у Джейка голова пошла кругом. Тот факт, что он нравился Джею, но тот просто сдался. Тот факт, что у Джейка была склонность к тому, чтобы отталкивать людей из-за страха, что ему сделают больно, и что Джей заметил это. Тот факт, что таких людей, как Джей, было больше, людей, которым, вероятно, причинил боль Джейк, и тот факт, что он, возможно, все еще причиняет людям боль… Он сделал глубокий, прерывистый вдох и задержал дыхание на пять секунд, затем медленно выдохнул в течение следующих трех. Этому дыхательному упражнению он научился у психотерапевта, к которому компания однажды отправила его в целях профилактики во время их регулярного обследования, и психотерапевт посоветовал ему делать его, если Джейк чувствовал себя перегруженным всеми мыслями, что заполняли его голову. И это, безусловно, был один из таких моментов. Он не был уверен, что упражнение работало, но решил компенсировать это, позволив себе сосредоточиться только на одной мысли. «Это никогда не будет он». Смысл этого простого предложения становился все больше и больше, чем дольше Джейк крутил его в своей голове, как заевшую пластинку, как снежный ком, неудержимо катящийся вниз по склону. Это заставило Джейка задуматься обо всех «почему», «как» и «что, если», и каждый этот вопрос будто задевал мягким касанием то, что находилось внутри его грудной клетки, под самой кожей. Внезапно между ребрами что-то заныло, боль прокатилось по его торсу, оседая где-то в районе солнечного сплетения, и пару мгновений он даже не мог определить, чем именно была вызвана эта боль — тем, что он ранее врезался в перила балкона, или чем-то другим, более глубоким по смыслу. Сгусток света подмигнул Джейку с неба. Звездный ли это был свет или свет от искусственного спутника, Джейк точно не знал.

***

Естественно, после этого разговора, что-то… да что там, все пошло не так. Не то чтобы случилось что-то действительно сокрушительное, потрясающее все с ног на голову, нет, скорее, это ощущалось так, будто кто-то передвинул всю мебель в доме на пять дюймов вправо. Изменение, которое было заметным достаточно, чтобы Джейк чувствовал легкий дискомфорт, но не настолько сильное, что бы он не мог хоть как-то продолжать жить свою жизнь. Не помогало и то, что Джей вел себя с ним абсолютно так же, как и всегда. Он оставался все той же прежней версией старого Джея, которая делала все те же глупые, Джеевские вещи. Он все также ухмылялся Джейку, когда встречался с тем глазами у кулера с водой в репетиционной между песнями, держась в стороне и позволяя сначала другим утолить жажду, хотя, наверняка, чувствовал ее не меньше. Он все также покупал рамен и для Джейка, отправляясь в круглосуточный маркет через дорогу, абсолютно уничтоженный Рики после нескольких раундов в какую-нибудь игрушку. Джей сам заливал рамен горячей водой и выдерживал его ровно столько, чтобы, когда Джейк приступал к еде, лапша была немного «аль денте», именно такой, какой ему всегда нравилась. Неловко тычась в губы Джейка палочками, Джей сам кормил его, не отрывая взгляда от его монитора, и когда игровой персонаж Джейка погибал, Джей все также громко смеялся и обзывал его тупицей за то, что не заметил, как к нему подобрались из-за спины. Он все также устраивал свою руку на пояснице Джейка, когда они стояли рядом, потому что изгиб талии Джейка находился на удобной высоте для того, чтобы размещать туда руку Джея. И не то, чтобы Джейк вел подсчет таких вот моментов, нет, но он мог вспомнить столько случаев, когда Джей касался его там, что теперь мог с легкостью воспроизвести в мыслях касание его руки на своей талии. Казалось, ничего не изменилось, за исключением того, что Джейк был теперь невероятно осведомлен о том, что делал Джей, будто радио, настроенное в точности на его частоту. И вскоре это начало ощущаться так, будто все поменялось, по крайней мере, для Джейка. Потому что теперь он не мог не думать о том, проистекало ли такое хорошее отношение и внимание Джея к Джейку, потому что он был вот таким вот Джеем, или потому что Джейк был, ну, Джейком, и это что-то да значило для Джея. Эта мысль крутилась в его голове, прямо как вода, стекающая из крана в канализационную трубу, куда смотрел Джейк, ответственный за мытье посуды, что было уже, кажется, в шестой раз за этот месяц. Семеро парней создавали кучу грязной посуды, и Джейк мог поклясться, что ему предстояло, помимо этого, вычистить как минимум еще пять сковород. За это время к нему пришло несколько посетителей, выражающих сочувствие в той или иной степени тому количеству посуды, которое ему предстояло вымыть, начиная от Рики и Сонхуна, пришедших просто посмеяться над ним, и заканчивая Сону, любезно предложившим помощь, от которой Джейк отказался, потому что хотел, чтобы тот воспользовался своим заслуженным отдыхом. Когда снова он услышал приближающиеся к кухне шаги, даже не обернувшись, Джейк пригрозил: — Подойдешь ближе, клянусь, я забрызгаю тебя мыльной водой. — Что, если бы это был Хисын-хён? — А, это ты, — пробормотал Джейк, узнав голос. — Пришел посмеяться надо мной? — Хочешь, чтобы я над тобой посмеялся? — вежливым тоном спросил Джей, толкнув его в бок. — Подвинься. Когда Джей, взяв тарелку из стопки грязной посуды, окунул ее под воду, Джейк только моргнул на это. — Что ты делаешь? — спросил он. — А на что это похоже? — Но… но ты готовил. Поэтому ты освобожден от уборки и мытья посуды, — ответил Джейк, стоя, как дурак, пока мыльная вода с его резиновых перчаток капала на пол. — Нет такого правила, которое бы запрещало мне вызваться добровольцем. — Ты ведешь себя подозрительно, — прищурился Джейк. — Ты должен быть благодарен мне, засранец. Заткнись и поставь посуду в сушилку. Они продолжили в тишине, единственными звуками на кухне были звук бежащей из крана воды, то, как тарелки стучали друг об друга, и песни Джастина Бибера и One Direction из плэйлиста Джея, включенного на его телефоне. Но это была комфортная тишина и один из таких моментов, успокаивающих Джейка. Даже мысли в его голове прекратили свое бесконечное бурление, как в кипящем котле, как иногда бывало в моменты тишины. Когда вся посуда была вымыта и расставлена на сушилке, а плэйлист закончился и тишину, установившуюся на кухне, больше не нарушали звуки воды и тарелок, Джейк просто неловко встал с приподнятыми руками в перчатках, не зная, что делать. Конечно, имело смысл просто вернуться в их комнату, но ему вроде как хотелось просто постоять в тишине и спокойствии на кухне. Правда, это состояние долго не продлилось, ровно до того момента, как Джей, найдя на кухонном столе забытую ложку, решил помыть ее под краном. Струя воды со всей ее силой обрушилась на несчастную ложку и срикошетила прямо в Джейка, облив его. — Какого черта, чувак?! — вскрикнул он, подпрыгнув от неожиданности и того, какой холодной оказалась вода. — Черт, прости, — извинился Джей, но в его тоне слышался едва сдерживаемый смех. Джейк ударил его по руке своей резиновой перчаткой. — Не смейся, ты сделал это специально! — Нет, клянусь! В глубине души Джейк, конечно, знал, что Джей действительно сделал это не специально. Но что-то внутри него подначивало его сунуть руку под струю воды и плеснуть ею в лицо Джея. Что он и сделал, даже не скрывая смешка от того, как забавно Джей принялся фыркать, отплевываясь от воды. Это стало началом полноценной водной войны между ними, оба принялись брызгать друг в друга воду со все нарастающей силой. Джей вскрикнул после того, как Джейк выплеснул в него немного жидкости для мытья посуды, но когда Джей в ответ, схватив выдвижную головку крана, направил струю прямо в его сторону, настало время Джейка кричать. Живот Джейка даже вскоре начал болеть от смеха, и его вовсе не волновало то, во что превратилась их кухня, и что ему придется еще раз принять душ, чтобы смыть пену с волос. — Придурок, — выдохнул он, пытаясь перевести дыхание после того, как последние звуки смеха утихли. Джей и вправду выглядел дурашливо со всей этой шапкой из пены на мокрых волосах и в футболке, промокшей насквозь. — Да, да, конечно, именно я здесь придурок, — закатил глаза на это Джей. Встряхнув мокрой челкой, он зачесал ее рукой назад, отчего у Джейка внезапно перехватило дыхание. — Придурок, — повторил он глупо, потому что это все, о чем он мог думать. Ему казалось, что его мозг утек в канализационную трубу вместе с грязной от посуды водой. — Я приберусь. Ты иди в душ первым, — сказал ему Джей, подталкивая к выходу из кухни. И когда Джейк в одиночестве стоял в ванной комнате, прислушиваясь к звукам, доносящимся из кухни, он внезапно подумал, что это было странным. Было странным то, как он стал замечать все те вещи, которые раньше упускал или предпочитал не замечать. Конечно, Джей всегда был добрым, мягким парнем, более мягким, чем он выглядел. Но были вещи, которые, казалось, были только для Джейка. Например, то, как иногда Джей говорил с ним, как с щеночком или ребенком. Он даже с Чонвоном или Рики не разговаривал так, а они были значительно младше Джейка. А с Джеем он был, вообще-то, одного возраста, черт возьми. Или то, как Джей молча присматривал за ним, кладя руку на его талию, когда они шли куда-то, окруженные толпой, чтобы не разделиться случайно, потому что он знал, что Джейк не был большим фанатом толпы. Или то, как он хранил какие-то вещи Джейка в своей сумке, потому что у того была привычка что-то постоянно терять. Джейк на самом деле не понимал, как мог раньше этого не замечать, потому что сейчас все это виделось так четко. Все эти маленькие вещи, жесты, которые были такими по-джеевски обыденными, но сейчас начинали сводить его с ума. И, конечно, из-за этого осознания Джейк этой же ночью больше не мог спать в той же комнате, что и Джей. Хорошо, что в их общежитие было несколько комнат и, следовательно, несколько кроватей, где мог разместиться Джейк. Рики был более, чем готов предоставить Джейку место для ночевки, восторженно прижимаясь к нему и обнимая, как любимую подушку. Это напомнило Джейку о тех временах, когда они оба были помладше, и Рики был не больше его самого. Но те времена прошли, и Рики был уже не тем маленьким ребенком, в чем Джейк убедился на своем собственном горьком опыте. У него было довольно жесткое пробуждение, когда будильник Рики громко прозвенел утром. И ладно бы еще, если бы именно будильник поднял Джейка с кровати, но к его сожалению, он проснулся от того, что Рики, резко вздрогнув, случайно столкнул Джейка своими длинными конечностями с и без того маленького кусочка кровати прямо на пол, откуда Джейк громко простонал от острой боли. Мелкий засранец еще и посмел рассмеяться над ним своим хриплым и грубоватым после сна голосом. На заднице Джейка после этого расцвел синяк в пару к тому, что уже был у него на ребрах, и он решил, что в ближайшее время не будет спать с их гигантским макнэ, если вообще когда-либо после такого решится. Следующей ночью он свернулся калачиком на одной из свободных коек в комнате Хисына. Их старший впустил его с ласковой улыбкой на губах и без лишних вопросов, что было здорово. Что не было здорово, так это игровые привычки Хисына. Он играл до трех или четырех утра, и его механическая клавиатура оказалась в десять раз громче ночью, чем днем. В заботе о Джейке, Хисын вел себя тихо, позволяя себе только приглушенные стоны разочарования или едва слышные звуки радости от победы, но это не могло сделать его клавиатуру и мышь тише. Обычно Джейка это не волновало, особенно, если он сам изо всех сил жал на кнопки своей клавиатуры, играя с тем, но не тогда, когда он пытался поспать. В конечном итоге Джейк проворочался в кровати до тех пор, пока свет монитора и подсветка клавиатуры Хисына не погасла, и пока тот сам не взобрался на свою кровать. Хисын заснул через несколько минут, после того как его голова коснулась подушки, но Джейку так не повезло. Когда он, наконец, начал засыпать, за окном было слышно щебетание птиц. В свою следующую ночь Джейк опять был в поиске нового соседа по комнате. Он определенно не хотел заработать еще один синяк от Рики, и Джейку в самом деле хотелось выспаться, что означало, что он не сможет выдержать еще одну ночь яростного клацания клавиатуры и мыши Хисына. Также он знал, что Чонвон довольно сильно пинался во сне, возможно, как результат его многолетних занятий тхэквондо. Он мог бы попроситься к Сону, потому что знал, что тот с готовностью пустил бы его к себе, но Сону уже уснул, и Джейку не хотелось его беспокоить. Оставался только Сонхун, поэтому Джейк направился в самую большую комнату их общежития, чтобы встать у кровати Сонхуна с подушкой в руках, и с надеждой глядя на того. — Что такое? — спросил Сонхун, подняв глаза с экрана телефона. Джейк поморгал как можно невинней, прижимая подушку к груди сильней, прежде чем сказать: — Можно я посплю здесь? — Что? Почему? — нахмурил свои темные брови в недоумении Сонхун. — Ну, в память о старых добрых временах, — попытался оправдаться Джейк. — Давненько мы с тобой не устраивали ночевок. Сонхун на это нахмурился еще сильнее. — Я чего-то не понимаю. Почему так внезапно? — Я скучаю. Неужели ты не скучаешь по мне? — попытался с надеждой в голосе Джейк, но Сонхун, похоже, не купился на это. — Мы видим друг друга каждый день. — Ну и? Это значит да? Когда Сонхун не ответил ему незамедлительно, Джейк надулся, произнеся: — Да ладно, раньше нам всегда было так весело вдвоем. — Хочешь сказать, что нам больше не весело вдвоем? — фыркнул Сонхун в притворной обиде. — Ты делаешь мне больно, Джейки. — С тобой было бы намного веселее, если бы ты позволил мне спать здесь. — Нет, — решил Сонхун, — у тебя есть своя собственная кровать. И вообще, ты ведешь себя странно, это что, какой-то странный пранк? Я звоню твоему соседу, чтобы он пришел и забрал тебя. — Не делай этого, — тут же умоляюще попросил его Джейк. Он решил, что настало время его секретного оружия, поэтому он поднял на Сонхуна жалостливый взгляд и сказал: — Можно я переночую сегодня здесь с тобой? Пожалуйста? Все питали слабость к его так называемому щенячьему взгляду, и его лучший друг не был исключением. Вздохнув, Сонхун отвел глаза, и Джейк знал, что выиграл, еще до того, как Сонхун отодвинулся, освобождая ему немного места на кровати. — Ладно. К сожалению, Сонхун был почти таким же высоким, как и Рики, а это значило, что его конечности были такими же длинными, как у их младшего. Конечно, будучи вежливым, Сонхун лег прямо, в попытке предоставить Джейку хотя бы половину кровати, но его широкие плечи и длинные руки и ноги все равно оставляли мало места, и Джейк чувствовал себя немного стесненным. Ему, наконец, удалось заснуть несмотря на то, что ужасно длинные конечности Сонхуна были буквально повсюду на их крошечной кровати. Но может быть, как раз его бесконечные ерзания привели к тому, что его сон был нарушен такой странной ситуацией. Джейк обнаружил, что его взгляд был направлен прямо в потолок, а сам он не мог пошевелиться, как вдруг первый из посетителей возник в поле его зрения. Один за другим его посетители стали укладывать что-то тяжелое на его грудь. Сначала это только слегка приносило ему дискомфорт, но по мере того, как очередь двигалась, тяжестей становилось все больше, и Джейку становилось все труднее дышать. И он все также не мог двигаться, говорить, лежа неподвижно, пока все больше веса давило на него, перекрывая доступ к воздуху. По его лицу уже текли слезы, он изо всех сил старался вдохнуть и уже почти ничего не видел, когда вдруг понял, что узнал всех своих мучителей. Его мама, папа, его старший брат, все его старые близкие друзья. И вот появились и другие знакомые лица: Хисын-хён, Чонвон, Рики, Сону, даже Сонхун, который вроде как должен был лежать рядом с Джейком в его кровати… Все, кого Джейк любил сейчас и когда-либо, размещали на его груди вес, эквивалентный его любви к ним. И он ничего не мог с этим поделать, раздавленный последствиями того, что позволил этим людям стать к нему ближе. Лицо Джея возникло над ним. Пожалуйста, хотелось умолять Джейку, но его язык тяжелым грузом осел во рту, а губы остались сомкнутыми. Он действительно уже не мог дышать, и инстинктивно он знал, что последний вес действительно прикончит его. Но Джей протянул к нему руку с лицом, ничего не выражающим, и разместил на его груди последнюю, огромную тяжесть, и в это же время глаза Джейка открылись. Джейк вздохнул, пытаясь набрать в легкие как можно больше воздуха. После пробуждения ему стало легче дышать, и он понял, что это все был просто странный, страшный кошмар. Рука Сонхуна, перекинутая через Джейка, и была виновником всего. Джейк нахмурился, отталкивая от себя тяжелую конечность, проклиная Сонхуна за то, что тот стал в последнее время таким мускулистым. Сонхун шевельнулся во сне, и Джейк быстро выскользнул из кровати до того, как тот снова начал использовать его как живую подушку, вздрогнув от холода пола под его босыми ногами. Шаркая, он направился на кухню, решив, что чашка горячего кофе сможет помочь ему почувствовать себя лучше. Но открыв один из шкафчиков на кухне, он обнаружил его пустым и вспомнил, что кто-то прикончил последний пакет растворимого кофе дня два назад, и что те, которые он заказал, должны были быть доставлены позже днем. Моргнув и все также глядя в пустой шкафчик, Джейк задумался о том, что же ему делать дальше. — Что ты делаешь тут в такую рань? — спросил его усталый, сонный голос. — У нас даже нет расписания на сегодня. — Кофе захотелось, — пробормотал Джейк в ответ. Конечно, это был Джей, заставший его вот так. — Кофе кончился и сейчас пять утра. Возвращайся в кровать. И вот так, с этими словами, похожий на зомби Джей и уволок Джейка в его комнату, в ту самую, в которой он не был три ночи подряд. И ладно бы, если бы Джей оставил Джейка на его кровати, как и полагалось вроде бы. За тем исключением, что он этого не сделал. Джей потащил его в сторону своей кровати, и, взобравшись в нее, схватил Джейка за футболку и затащил его туда тоже, игнорируя его удивленный вскрик. — Что ты делаешь? — прошипел Джейк, но его сосед по комнате остановил его, укрыв одеялом их обоих и сонным голосом произнеся: — Давай спать. Это последнее, что он сказал, прежде чем мягко засопеть, и Джейк с недоверием понял, что тот уснул. Уснул после того, как имел наглость затащить Джейка в свою кровать и даже фигурально подоткнуть ему одеяло. Джейк мог бы запросто уйти в свою кровать. Ничего не держало его здесь, и не то, чтобы Джей обвивался вокруг него как коала или еще что-нибудь. Возможно, он бы даже не проснулся, если бы Джейк лег в свою кровать, потому что Джей всегда спал как убитый, это Джейк знал наверняка. Но вместо этого он только принялся удобней устраиваться на подушке, которую делил с Джеем, говоря себе, что это только потому, что было слишком холодно, чтобы снова куда-то вставать. Слишком холодно, а взбираться по лестнице вообще было слишком тяжело. Прошло много времени с тех пор, как он действительно хорошо высыпался. Когда Джейк с трудом открыл глаза в следующий раз, солнце уже светило высоко в небе, лучами проникая в комнату из-за не зашторенных окон. Ему не нужно было поворачивать голову, чтобы понять, что он уже был один в кровати Джея, и он быстро подавил это чувство, которое смутно распознал, как разочарование. Со вздохом он медленно поднялся с матраса и потянулся. Его взгляд сам собой остановился на чем-то, ожидающем его пробуждения на прикроватном столике. Это был латте со льдом из его любимого кафе, конденсат со стакана все еще капал на деревянную поверхность, когда Джейк его обнаружил. Было ясным как божий день, от кого этот кофе был. В конце концов, никто, кроме Джея, не знал об утренних изысканиях Джейка на кухне в пять утра. Джейк внезапно почувствовал, как что-то в его груди сжалось так сильно, что перехватило дыхание. Он зарылся лицом в одеяло в попытке не закричать во все горло.

***

Джейк понял, что дела серьезней, чем он думал, когда Чонвон завел с ним разговор этим же вечером. — Ты заметил, что Джей-хён оставляет дверь в вашу комнату открытой последние несколько ночей? — спросил Чонвон обыденным тоном, как будто он просто завел самый обычный разговор, пока копался в холодильнике в поиске чего-нибудь перекусить. Но Джейк слишком привык сохранять молчание, считывая настоящие намерения других людей, и он знал, что Чонвон не просто так задал ему этот вопрос. — Правда? Он действительно так делал? Чонвон вынырнул из холодильника с пакетом винограда. — Мхм, — промычал он, — как раз в те ночи, когда тебя не было. Он всегда так делает, к слову. — Хм, — легко хмыкнул себе под нос Джейк, будто он не совсем хотел, чтобы Чонвон расслышал его слова, — может, он просто забыл закрыть дверь. — Может быть. Но он никогда не забывает, разве нет? Ему нравится засыпать с закрытой дверью. Он боится спать с открытой дверью. Это то, что и Джейк знал наверняка. — Мхм. Когда стало ясным, что Джейк не собирался говорить что-то еще, Чонвон продолжил: — Я думаю, он специально оставил дверь открытой. — Ты так думаешь? — сказал Джейк ему на это в ответ, и сразу почувствовал себя плохо от того, каким он был дурацким. Но ему было страшно говорить что-то еще. Не то, чтобы ему было что сказать. Чонвон ничего ему на это не сказал, занятый мойкой винограда. Вернувшись ко столу, он сел напротив Джейка и подвинул тарелку к центру, как приглашение к тому, чтобы тот присоединился. Джейк закинул виноградинку в рот из вежливости и просто, чтобы занять себя чем-то. Виноград оказался не таким спелым, как ему нравилось, и от кислоты ему даже пришлось зажмуриться. — Знаешь, Джейк-хён, — начал было Чонвон, но тут же замолк, будто передумав говорить то, что собирался, увидев, как Джейк съежился, будто боялся его. Чонвон медленно протянул к нему руку и ласково погладил Джейка по руке, чтобы тот его больше не боялся. — Хён, — наконец, продолжил Чонвон, — я думаю, он оставил дверь открытой для тебя. И то, как он сказал это, заставило Джейка почувствовать, что тот имел в виду совсем другое. Джейк обдумал то, что Чонвон сказал и как он это сказал, разбивая его короткую реплику на слова, а слова на буквы, чтобы понять смысл, скрывающийся за ними. Но он так ничего и не понял. Ну и что, что Джей оставил дверь открытой для Джейка? Как будто Джейк был неспособен сам ее открыть. Как будто ночевка в разных комнатах время от времени была чем-то необычным для них. В общем, Джейк так и не смог расшифровать скрытый посыл Чонвона. Они так и просидели в тишине, пока число виноградин все уменьшалось. Чонвон спокойно ел свой виноград, его большие кошачьи глаза изучали Джейка, будто какой-то не особо интересный объект, в то время как Джейк был занят своими мыслями. — Я могу услышать, как шестеренки крутятся в твоей голове, — поддразнил, наконец, Чонвон, чтобы разрядить обстановку. Джейк поднял на него взгляд. Взял виноградину. Чонвон тоже взял одну, скормил Джейку оставшуюся и таким образом чашка и опустела. Чонвон поднялся со своего места. — Возможно, ему просто стало страшно спать одному в полной темноте, — рассмеялся Джейк, но смех получился слишком натужным, почти механическим. Звучал он так, будто его издала дешевая пластиковая игрушка с конвейерной ленты, и Джейк именно так себя и чувствовал сейчас. Чонвон похлопал его по плечу, прежде чем отправиться куда-то по своим делам или что там ему нужно было сделать. Или может, чтобы дать Джейку немного пространства. Ласковое касание передавало тысячи невысказанных слов, но Джейк на этот раз отказался их считывать. И хотя Джейк совсем не умел лгать, но если надо было, он умел скрывать свои настоящие мысли. Он умел скрывать самые уязвимые части своего сознания за улыбающейся маской. Но его мозг был настолько переполнен кем-то, о ком ему бы не следовало думать столько, сколько он думал, что его бедная голова вдруг заболела так сильно. Его мысли неслись куда-то, но финишной черты этому видно не было, так что он решил, что просто займет себя чем-то физическим. Чтобы пропотеть эту ситуацию, загнать себя настолько, чтобы энергии о чем-то думать не осталось. — Я пойду в репетиционную, — сказал он вслед Чонвону. Тот только кивнул на это. — Повеселись там.

***

Тренировка должна была быть изнурительной. Он должен был тренироваться до тех пор, пока все его конечности не начали бы отваливаться, а мозг не превратился в кашу, потому что это означало бы, что это была хорошая тренировка и он смог довести себя до предела. Но Джейк никогда не был силен в многозадачности, особенно когда его мозг отказывался уставать и отключаться. Разум превыше материи, или как там говорилось. Все шло не так — то он танцевал не в такт, то пропускал какой-то шаг. Разочарование росло с каждой ошибкой, потому что теперь он даже не мог как следует выполнять свою работу. Он уже не знал, что ему дальше делать, потому что безусловно, так не могло дальше продолжаться. Наконец, Джейк сдался после того, как чуть не споткнулся о свои собственные ноги. Упав на колени на пол перед зеркалом, он закрыл голову руками. И даже сейчас он мог думать только об одном. — Придурок, — прошипел Джейк, — придурок, придурок, придурошный Пак Чонсон! — Чего это я придурок? В моменте дежавю Джейк от неожиданно раздавшегося голоса упал вперед. На этот раз впереди не было балконных перил, в которые он мог бы врезаться ребрами, вместо этого он лбом врезался в гигантское зеркало в репетиционной комнате с таким оглушительным звуком, исходящим не от зеркальной поверхности, а от его собственной черепушки. — Господи Иисусе! — воскликнул Джей в шоке, подбежав к Джейку и схватив его за плечи. — Ты в порядке? Что это было? Ты блин так сильно ударился, какого черта? Джейк моргнул, в легком шоке от внезапного столкновения, но будучи достаточно в сознании, чтобы почувствовать сквозь тонкую ткань футболки какими по-дурацки теплыми были по-дурацки большие ладони Джея. Ладони его дурацких рук, из-за которых руки самого Джейка иногда казались меньше на фоне, даже учитывая, что пальцы Джейка были длиннее. — Я в порядке, — пробормотал он, отталкивая Джея и встряхивая челкой так, чтобы та закрывала его глаза. Так он мог видеть Джея не полностью, а будто сквозь полосы, эффект, созданный его собственными волосами. — Уверен? Звук был ужасающим. — Ужасающий здесь только ты, — парировал Джейк, не смущаясь того, как по-детски прозвучали его слова. Это из-за Джея он иногда вел себя как ребенок. — Вообще-то, это ты у нас тут потный и грязный, уродец, — ответил Джей быстро, со все еще читающимся беспокойством в глазах. Подтолкнув Джейка так, чтобы тот уселся на полу удобней, он открыл свой холодный электролитный напиток, который все это время держал в руке, и поднес его к губам Джейка, чтобы тот отпил. И Джей был достаточно заботливым, хоть кому-то могло показаться, что это не так, наклоняя бутылку медленно и осторожно, чтобы ни одна капля не пролилась мимо рта Джейка. Поняв это, буря, развернувшаяся в его голове, только усилилась. — Спасибо, — пробормотал он, как только у него появился шанс перевести дыхание. — Мхм. Ну и? Почему это я вдруг придурок? Джейк не хотел ему отвечать. Он не хотел поднимать этот разговор сейчас, не тогда, когда он чувствовал, как пульсировал лоб под его слегка влажной челкой, и не тогда, когда прохладное дуновение кондиционера посылало мурашки по его спине так, что было некомфортно. — Кажется, у меня сотрясение. Не думаю, что мне следует сейчас разговаривать, — сказал он, в конце концов, ложась спиной на пол и прикрывая глаза. — У тебя нет сотрясения, — раздраженно произнес Джей, со сквозящим беспокойством и неуверенностью в голосе, смотря на распростертое тело Джейка на полу. — Нет же? Чувствуешь тошноту? Свет кажется тебе слишком ярким? Двоится в глазах? Потому что если двоится, скажи мне, и я сейчас же… — Да не двоится у меня в глазах, — перебил его Джейк, — я в порядке. — Ты сказал, что у тебя сотрясение. — Это была шутка, — фыркнул Джейк. — Дерьмовая шутка. — Ты — дерьмовая шутка. — Ты такой ребенок. Джей потянулся к нему, чтобы поправить задравшийся край футболки, обнажающей полоску кожи на его животе, и Джейк отмахнулся от его руки. — Я пытаюсь тут вообще-то поправить твою одежду, придурок. Лежишь тут, показываешь себя во всей красе, ты разве не знал, каким мир может быть опасным? — Ты тут главная опасность, — парировал Джейк, открыв глаза и тут же пожалев об этом, потому что он увидел то, какими глазами смотрел на него Джей. Он увидел то, с какой нежностью в своих темных глазах он смотрел, и его глаза были будто два глубоких карих озерца, отражающие полуночное небо, единственной звездой на котором был Джейк. Его взгляд наполнил Джейка теплотой до краев. Будто он выпил свой любимый горячий шоколад с маленькими кусочками зефира, или как будто он завернулся в шерстяной шарф, который они вместе с Рики на пару купили в молле, или как будто он обнял свою собаку, уткнувшись в ее пушистый бок и почувствовав жар, исходящий от нее, и любовь, которую выражала ее улыбающаяся мордочка. Но за теплом тут же пришел страх. Страх потерять это тепло, или больше никогда его не почувствовать, и остаться навсегда замерзать в одиночестве в этом большом холодном мире. Джейк быстро закрыл глаза, для надежности даже прикрыв их ладонью. Но Джей тут же мягко поднял его в сидячее положение, прислонив спиной к прохладному стеклу, и Джейк опустил взгляд на свои потертые кроссовки, лишь бы снова не утонуть в бесконечных глубинах его любящего взгляда. Потому что, конечно, этот идиот все еще любил его, Джейк был не настолько слеп, чтобы не заметить этого. Каким же он был лжецом, когда говорил о своих чувствах в прошедшем времени. Говорил так, будто с ними было покончено. — Джейк. — Что? — Давай, расскажи мне. Скажи этому тупому идиоту, почему он такой тупой. И Джейк свалил вину на усталость, позволившую правде выйти наружу. Он устал бегать по кругу без конца и края, и возможно, если бы он был хоть раз честен, это позволило бы прекратить его бесконечный забег. — Лучше бы ты тогда мне ничего не говорил, — тихо признался он едва слышно из-за жужжания кондиционера, который делал нахождение в душной репетиционной терпимым. Что было нетерпимым, так это то, как переменился в лице Джей. Джейк будто мог своими глазами увидеть, как сердце Джея упало и разбилось у его ног, потому что вот таким он был человеком, душа которого всегда была нараспашку. — Прости. Простое слово извинение, произнесенное шепотом, тут же вызвало слезы на глазах Джейка, и его попытки сморгнуть их привели только к тому, что они покатились по его щекам, увлажнив ресницы. Джей выглядел удивленным тому, что Джейк внезапно расплакался, и его рука дернулась в сторону лица того, но он быстро опустил ее. — Лучше бы ты мне не говорил, — повторил Джейк, — потому что теперь я не могу перестать думать. Обо всех этих «что, если». Обо всем этом. — Думать о том «что, если» что? Именно тогда Джейк понял, что зашел слишком далеко. Еще один шаг, и он больше не сможет отступить, он будет загнан в угол, и ему некуда будет бежать. Поэтому он быстро вытер влажные щеки и встал с пола, глядя решительным взглядом куда угодно, кроме парня, смотрящего на него снизу вверх с растерянным выражением на лице. — Я пойду обратно в общежитие, — сказал Джейк, проглотив ком в горле, стараясь сохранять голос ровным и спокойным, но безуспешно. — Увидимся там. Он успел сделать ровно три шага, прежде чем хватка на запястье остановила его, но обернуться он не посмел. — Джейк. Голос Джея прозвучал почти умоляюще. — Джейк, — позвал он, — Джеюн. И это было даже забавным. Потому что его настоящим именем было Джеюн, имя, с которым он родился, в то время как Джейк было его английским именем, которое ему дали, когда он переехал за границу. Зов его по его настоящему имени не должен был ощущаться так. Может быть, влияло то, как умоляюще это делал Джей, или может быть, потому что это был Джей. Но это все, что было нужно, чтобы заставить Джейка буквально прирасти ногами к полу репетиционной. Слезы снова начали течь из его глаз, когда Джей осторожно обогнул его, вставая лицом к его лицу. Ну или это можно было так сказать, если бы на самом деле Джейк не опустил бы взгляд на пол. Он почувствовал, как грубые пальцы мягко подняли его лицо за подбородок так, что влажные карие глаза наконец встретились с нежным взглядом черных глаз. Джейк и не знал до этого, что черный может быть таким теплым цветом. — Поговори со мной, — попросил его Джей умоляюще, и его голос прозвучал так страдальчески, несчастно и уязвленно, что Джейк просто не мог представить себе, как ответит на это «нет». — Пожалуйста, не закрывайся от меня. Но Джейк никогда не умел в слова. Он мог бы сказать так много всего, но иногда слова, сказанные им, просто складывались в вереницу мусора, перемешанные и сваленные в кучу, все неправильной формы, едва ли передающие то, что он имел в виду. И он не мог позволить себе так рисковать сейчас, так же? Не тогда, когда ставки были так высоки и ему было что терять. Поэтому словам он предпочел действие. Джей был выше его всего на несколько дюймов, особенно это ощущалось в этот момент, потому что Джейк надел обычные кроссовки, без платформы. Ему пришлось приподняться на цыпочки, чтобы дотянуться до Джея, что в обычной ситуации могло бы его смутить. Но черт с ней с гордостью, подумал Джейк, прежде чем схватить того за толстовку и податься вперед, сокращая между ними расстояние. Никаких фейерверков или бабочек, которые бы взорвались в его груди от того, что их губы соприкоснулись, не было. Честно говоря, это было просто почти что невинное прикосновение его плотно сжатых губ к потрескавшимся губам Джея, и его губы ощущались немного жестковатыми по сравнению с тем, какими мягкими были губы Джейка, когда Джей наклонил голову, чтобы поцеловать его в ответ. Но все это казалось таким правильным, что шторм, терроризировавший его последние несколько дней, утих, превратившись в спокойное покачивание волн океана, лениво накатывающих на берега его сознания. Разорвав поцелуй, Джейк почувствовал, как тяжелая рука Джея обнимала его за талию, и только тогда он понял, как сильно дрожит, будто мокрый щенок в объятиях того. Он робко посмотрел на Джея, не зная, что делать дальше. Джейк точно знал, даже не глядя ни в одно из сотен окружающих их зеркал, что выглядел сейчас препаршиво. Его глаза почти наверняка покраснели, а на лице подсыхали соленые дорожки от слез, губы были красными и припухшими, но Джей все равно смотрел на него с такой любовью, будто Джейк был самым красивым существом, которое он когда-либо видел. И должно быть Джей увидел в его глазах неуверенность, потому как тот потянулся к нему, чтобы нежно обхватить лицо Джейка своими ладонями, большими пальцами нежно огладив его порозовевшие скулы. — Мне страшно, — признался, наконец, дрожащим голосом Джейк. От чего именно он не уточнил, но он знал, что Джей знал причину. — Мы же можем не торопиться, правда же? У нас много времени. Мне просто… просто нужно знать, что, что бы это ни было, мы движемся в том направлении, в которое оба хотим. Джейк кивнул, соглашаясь и со словами Джея и с тем, что это было именно то направление, в которое он хотел бы двигаться. Он не был уверен, понял ли его Джей, но почувствовал, как его сердце растаяло от кривой ухмылки Джея в ответ. Шмыгнув носом, он вытер дорожки слез с лица тыльной стороной ладони, после чего Джей заключил его в свои объятия, заполняя древесным запахом своих любимых духов пространство вокруг Джейка. Джей коснулся рукой затылка Джейка в нежном, поглаживающем жесте. — Сонхун был прав, когда сказал, что ты еще совсем ребенок, — пробормотал он вполголоса. Он недоуменно рассмеялся, когда Джейк укусил его в плечо. Отодвинув того на расстояние вытянутой руки, Джей снова рассмеялся, увидев хмурое выражение лица Джейка. — Я не ребенок. Мы одного возраста. — Ладно, ладно, не ребенок, — согласился Джей. — Но ты все еще мой малыш. Джейк скорчился в гримасе, но не стал спорить дальше, а снова уложил голову на плечо Джея, утыкаясь носом в его шею, как щеночек в поиске тепла и внимания. — Хватит меня дразнить, иначе я ударю тебя по лицу. — Я не против, если ты ударишь меня по губам своими губами. — Я имел в виду, что ударю тебя кулаком по лицу. — Все, все, буду вести себя тихо. Они стояли так еще какое-то время, чувствуя, как их грудные клетки поднимались и опускались с каждым вдохом и выдохом, каждый из них чувствовал биение сердца, которое не было его, но все равно каким-то образом принадлежало ему, потому что теперь у них было то, что их связывало. — Идем, — прошептал Джейк, когда снова смог нормально соображать. Он чувствовал себя вполне хорошо, в безопасности, с тех самых пор, как его обняли. — Куда? — Домой. Куда-нибудь. Не знаю. Куда угодно, но после того, как я быстро приму душ. Везде хорошо, если ты со мной. — Ты уже поел? Когда Джейк отрицательно покачал головой, Джей кивнул. — Тогда это и есть наш ответ. Давай зайдем куда-нибудь поесть, а потом уже домой. Дай угадаю, ты бы съел токпокки? Джейк едва заметно кивнул, но Джей все равно это заметил, переплетая пальцы их рук. — Ладно, я плачу тогда. Так как я типа довел тебя до слез и все такое. — Идиот, обязательно было упоминать об этом? — громко возмутился Джейк, опуская лицо, чтобы скрыть свои порозовевшие щеки, но в его словах не было язвительности. — Ладно, ладно, молчу. — Спасибо, — тихо пробормотал Джейк, когда они, держась за руки, покинули репетиционную комнату. — За что? За молчание? Или токпокки? — За то, что продолжил меня добиваться, хоть и сказал, что давно сдался. — Как я мог? Не думаю, что что-то действительно могло бы заставить меня отпустить тебя.

***

Когда Джейк смотрел за тем, как Джей прыгнул в свою постель, закрыв дверь в их комнате и выключив свет, его внезапно осенило откровение. Он, наконец, понял, что именно Чонвон пытался сказать ему несколько дней назад, когда они были вдвоем на кухне. Вместо того, чтобы пытаться с силой пробиться в так хорошо охраняемое сердце Джейка, Джей вместо этого оставил свое сердце открытым, чтобы Джейк мог войти туда, когда будет готов. И поскольку это заняло слишком много времени, он мягко подтолкнул Джейка, так как тот в этом нуждался, и вот Джейк, наконец, оказался там, где было его место. Джейку больше нечего было бояться. Любовь и привязанность кольнули что-то в груди Джейка, и расстояние между ними внезапно показалось слишком большим несмотря на то, что они были, вообще-то, в одной комнате. Он выскользнул из своей кровати и спустился по лестнице вниз, вставая у кровати Джея. — Не хочу спать. — И я. Джей сел на кровати и подвинулся так, чтобы Джейк мог сесть рядом с ним. Джейк, взяв свой Нинтендо Свитч с прикроватного столика, забрался в его кровать, в то время как Джей, разблокировав свой телефон, уложил голову на его плечо, довольно вздохнув. Они сидели так какое-то время, занимаясь каждый своими делами, но в то же время наслаждаясь компанией друг друга, когда Джейк внезапно сказал: — Ты был неправ тогда. Джей поставил на паузу видео, которое смотрел. — О чем это ты? Если ты о том, чья это была все-таки рубашка, то знай, я все еще считаю, что она была моей. — Не об этом. Ты можешь забрать эту рубашку себе, в любом случае ты выглядишь в ней лучше. Я имел в виду, когда ты сказал, что это никогда не будешь ты, — ответил Джейк. Сделав глубокий вздох, он продолжил: — Это всегда будешь ты. Ты всегда будешь для меня единственным. Потому что я люблю тебя. Джейку не нужно было поднимать глаза, чтобы увидеть мягкую улыбку, расплывающуюся по лицу Джея. Потому что он почувствовал ее на своих губах в тот самый момент, когда Джей притянул его к себе в сладком поцелуе, и эта самая улыбка превратилась затем в четыре слова на его собственных губах: — Я тоже тебя люблю. Разорвав поцелуй, Джейк хихикнул, глядя на откровенно влюбленное выражение лица Джея. — Ты сейчас так глупо выглядишь. Но Джейк даже и не подозревал, что его собственное лицо выражало тоже самое.