Подарок

      Домик встретил их своей пустынностью и равнодушием. Братья, подходя к нему, всё продолжали свой спор.       — Ну Ди! Ну не рассказывай им, пожалуйста! Меня же потом вообще никуда не пустят!       — Как ты думаешь, я останусь в живых, когда мама с отцом узнают о твоих боевых ранениях, а? Нет, Хэви, я все им расскажу.       — Ну блин, как я тогда пойду на пьянку с друзьями через неделю? — проныл рыжий, шаркая кроссами по асфальту.       — Ты ещё и пить после больницы собрался? — прошипел Ди.       Хэви вскинул руки в примирительном жесте.       — Да нет, что ты!.. Я просто там посижу и всё, честное слово…       — Хэви!       — Ну это правда, Ди!       — Я объяснил маме, что мы задержались в столице на неделю просто потому, что тебе там понравилось. А когда мы придём домой, родители все узнают, и тогда ты будешь лечиться полноценно. Я же о тебе забочусь.       Заботься.       Они дошли до двери. Ключи звякнули, дверь отворилась. Не сговариваясь, братья пошли в спальню на втором этаже с тем самым гнездом-люстрой.       — Сиди тут, чучело. Я маме позвоню, — сказал Ди, когда Хэви уселся на мягкую кровать.       — Ди! — дернулся рыжий, подскакивая прямо к брату и отбирая у блондина телефон. — Нет! Хочешь, я тебе… — на его лице заиграла какая-то очень хитрая ухмылка. — Компенсирую?       Ди не против поиграться. Но нужно забыть эти чувства.       — Что? Отдай телефон, — Ди говорил с ним, будто со слаборазвитым. Хэви встал к нему вплотную. Телефон куда-то исчез. Воздух сгустился. Они стояли, не решаясь отступить или приблизиться ещё больше.       Даже воздух подталкивал их друг к другу.       — Хэви, перестань, — твердо сказал Ди под натиском зелёных глаз, что пожирали его взглядом. Блондину стало действительно не по себе. А если они всё-таки не смогут сдержаться?..       Вместо ответа Хэви взял брата за руку и потащил в сторону кровати. Люстра мрачно висела над ними, будто бы обещая снова свалиться в случае чего. Рыжий заправил прядь волос за ухо, чтобы она не мешала ему наслаждаться порозовевшими щеками блондина…       Его мысли были черны, как…       — О чем ты думаешь? Ты весь смущённый, — ухмыльнулся Хэви, когда Ди напряжённо присел рядом. Блондин на это поджал губы и процедил:       — А ты как думаешь, о чем я могу думать в такой ситуации?       Хэви осторожно обнял брата за шею, будто прощупывая почву под ногами: Ди, вроде как, не стремился отстраняться, но всё ещё был сильно напряжён.       — Я хочу, чтобы ты позволил мне любить тебя… Больше, чем положено, — стыдливо прикрыв глаза, пробормотал Хэви, чувствуя, как брат вздрогнул. Рыжий положил голову ему на плечо, буквально ощущая внутреннее рвение Ди к себе. Ему просто надо привыкнуть к ситуации, что подкинула им судьба, вот и все.       И даже судьба уже хочет их единения.       — Тебе очень подошли бы черные ленты… А как хорошо смотрелись бы твои офигенные волосы на этой простыне, не думаешь? — мурлыкал Хэви на краснеющее ухо брата. — А как бы я тебя привязал к изголовью кровати, и тебе было бы очень приятно… А потом твои черные ноготки скребли бы мою спину до крови, пока ты кричишь в экстазе, а твоя черная тушь текла бы по щекам, пока твои прекрасные глаза закатываются с волной наичернейшего оргазма… Уже предвкушаешь, да, Ди? Я никогда ещё не видел твоего смущения… Ты так мило хмуришься, принцесса. И все твои черные мысли просачиваются в твои глаза… Я всё вижу.       Вот. Его мысли были черны, как ленты. Холодные шёлковые черные ленты.       Хэви буквально растекался, видя, как брат чуть ли не горит со стыда. Его скулы чуть ли не зажигались под мозолистыми пальцами младшего брата, а взгляд остекленел, будто Ди уже видел, что произойдёт в ближайшем будущем… Божественный вид надо поддерживать всеми своими мыслями, что накапливались из года в год до этого момента, чтобы Ди… Чтобы Ди позволил.       Позволь выжать из себя всё.       — Слушай, ничего не случится, если я сделаю тебе немного приятных вещей, — уговаривал Хэви своей обольстительной улыбкой брата, оглаживая его спину и сильнее прижимаясь к нему, — Я ничего не требую взамен, Ди… Только чёрные ленточки, — он осторожно надавил на плечо блондина, на котором прежде лежала его голова, как бы предлагая лечь и расслабиться. Ди поддался — первая маленькая победа.       Он не смотрел в сторону Хэви, но тот видел, как голубые глаза блестели от шквала эмоций, запертых внутри. Ди рассматривал люстру, угрожающе висящую над ними.       Она была похожа на весь тот путь, что они вдвоем прошли за эти почти две недели, чтобы оказаться здесь.       И то, что она сейчас висела над ними, ничего не символизирует. Мама с отцом прикрутили её достаточно сильно.       Неужели из-за каких-то принципов, запрещающих людям любить друг друга, он просто уйдет отсюда? Он всегда был против тупых правил… Тем более, ничего страшного не случится, они оба… Мужского пола.       Не забеременеет же Ди от младшего брата, в конце концов. Просто смешной запрет.       Он повернул голову в сторону взбудораженного брата, который лежал рядом, ожидая реакции. Какой он… Мило-соблазнительный. Глаза Хэви блестели, выдавая всё его возбуждение и всю его любовь с потрохами. Никто ещё не смотрел так на блондина… Ди поморщился, заранее ненавидя свои следующие слова:       — Ладно.       И тогда Хэви сорвался. Из-за спины он достал черные ленты, широкие такие, шёлковые, крепкие. Ди ухмыльнулся.       — Ты всегда их с собой носишь?       Он уже предвкушал прохладу и синяки от этих ленточек на своих запястьях.       — На всякий случай, — обыденным тоном ответил рыжий. — Вдруг что.       Шёлк приятно облегал кожу, охлаждая её ещё больше. В который раз с белокурых волос была стянута резинка, беспощадно выброшенная куда-то на пол вместе с белой рубашкой. Теперь их разделяла лишь тонкая ткань футболки Ди.       — Ну а ты? — спросил блондин, видя, что Хэви не спешит хотя бы снять с себя что-то.       — А что я?       — Ты не собираешься…?       Снимай с себя все преграды, Хэви!       — Не-а. Мой рот свободен, а остальное неважно, — заговорчески подмигнул рыжик, после чего оседлал бедра брата, всё ещё лежащего на спине, и наклонился, чтобы воплотить сон в реальность. От последних слов Ди прикрыл глаза, чтобы ненароком Хэви не увидел стыд и похоть в них, но тот все чувствовал… Задницей. В буквальном смысле. Рыжик довольно, как кот, поерзал ещё, вырвав у Ди недовольное шипение, и резко завёл руки брата за голову, обвязывая их. Он видел, как зрачки блондина расширились от какого-то страха и нерешимости, но знал, что немногим позже все сомнения уйдут из этой белокурой головы. Он сделает действительно приятно.       Настолько приятно, что Ди захочет повторить ещё и ещё.       Ощущать себя привязанным за руки к изголовью кровати, ощущать брата, сидящего на… Бедрах, ощущать теряющийся контроль над ситуацией со своей стороны… Это было необычно. Но, в какой-то мере, приятно. Ди решил хоть один раз в жизни перестать всё контролировать и углубляться в ситуацию и насладиться моментом.       Хэви наконец-то добрался до них. До этих ключиц. Он оттянул черную футболку брата.       Он провел по ключицам языком, оставляя влажный след на коже, легонько прикусил, услышал тихий мат, улыбнулся. На тонкой коже осталось красное пятно…       — Нужно было снять футболку, — пробормотал Хэви, оставляя мокрые ключицы в покое, переходя к бусинкам затвердевших сосков. Бедная футболка, видимо, будет очень сильно растянута после этого… Хэви упивался теплотой кожи ореолов, посасывая под недовольно-прерывистое сопение брата горошины. Где-то в груди Ди стучало сердце, настоящее, живое. Бешено стучало, когда Хэви пальцами оглаживал белоснежные мраморные бёдра, пока ещё скрытые тёмными джинсами. Рыжик отстранился от розовых, таких невинных сосков, прочерчивая дорожку вниз по впалому, покрытому мурашками, бледному животу старшего. Он слушал тихие вздохи, совершенно не походящие на обычные вздохи Ди, слушал еле уловимые стоны… Ди такой Ди. Сдерживается до последнего. А вот и пах. Джинсы, такая плотная преграда… Хэви пристально смотрел на внушительный бугор между стройных ног. Рыжий удобно устроился между согнутых в коленях раздвинутых ног, ухмыльнулся, видя, что Ди пытается не смотреть… И резко сжал ткань джинсов в том самом месте. Тихий вскрик, распахнувшиеся голубые глаза помутнели, лицезрея возбужденного Хэви, что расстегивал ширинку медленно…       Медленно. Он хотел дразнить, а не самому хотеть побыстрее трахнуться.       — Если ты продолжишь тянуть, я тебя…       — Что ты меня? — перебил довольный Хэви. — Выебешь?       Ди поморщился.       — Может и так. Я хотел сказать, что я тебя родителям сдам.       Хэви вспомнил, что он отрабатывал, несмотря на то, что здесь доминировал отнюдь не Ди. Рыжий резко спустил джинсы с брата, за ними и боксеры. Вот он. Блестит естественной смазкой, головка красная, а длина очень даже…       Член покачивался, будто приглашая лизнуть его, зелёные глаза уставились на наливающуюся головку пениса, который Хэви собирался заглотить. Хоть и в первый раз в своей жизни.       Хэви просто понадеялся, что этот член влезет во всю длину. Да, он собирался сделать именно это.       Оседлать. Не зря же он готовился к этому волнительному моменту.       Ди с замиранием сердца смотрел на то, как Хэви снимает футболку, джинсы, кроссы… Обнажаясь и стыдясь всё больше и больше. Ди тоже стыдился. Стыдился колом вставшего члена, стыдился своих чувств, которые не считали происходящее здесь неправильным, стыдился покрасневших щек и по-любому выдававших все эмоции с потрохами глаз. Ему бы надо стыдиться и черных лент, которыми его привязал собственный брат к большой кровати, но потеря контроля возбуждала ещё больше.       А Хэви к этому времени уже разделся до конца.       Какой утонченный и сильный одновременно. Какой гибкий. Какой красивый… Это рельефное, но не такое накачанное, как у мамы, тело будет сниться блондину ещё очень долго… Какой же Хэви идеальный. Какой смущённый.       Так и хочется убрать это смущение с его милого личика, чтобы оно исказилось в удовольствии…       Он встал на колени перед кроватью так, что теперь на уровне его лица оказался член Ди. Хэви сглотнул, вспотевшей ладонью обхватив ствол.       Необъяснимые ощущения.       Ди слабо дернулся, издав тихий стон. Слова тут не нужны. И так все ясно. Хэви осторожно поцеловал уже налившуюся головку, мягко проводя рукой по остальной части.       Каждая венка ощущалась под его влажной ладонью, чем больше он проводил пальцами по всей длине, пробуя на ощупь тонкую кожу, тем больше его собственный член поднимался, но игнорировался.       — Жёстче, — больше взмолился, чем приказал отчаянно кусающий губы блондин, уткнувшись лицом куда-то в подушку. — Ты меня соблазнил, связал, а теперь как девственница целуешься с моим членом?       Да.       Хэви нахмурился, взглянул на даже сейчас нашедшего на нотации время брата и резко качнул головой, заглатывая всю длину истекающего пениса так, что Ди чуть ли не пискнул от неожиданности. Хэви давился, но набирал обороты. Смазка хлюпала, когда ствол выходил изо рта, горло пришлось расслабить… Чтобы заглотить как можно больше. Хэви не сказал бы, что ему понравилось, но звуки, которые издавали взаимодействие между членом и собственным ртом и старший братишка, были крышесносными. Ди запрокинул голову, широко распахнутыми мутными глазами вперясь в черные ленты, которые сжимали собственные белые пальцы, и ощущал лучшее, что вообще можно ощущать в жизни. Любовь. И желание. Вскоре Хэви больше чувствовал, чем видел, что Ди подаётся бедрами навстречу, постанывая сквозь обкусанные губы. Хэви изнывал от желания кончить прямо на этот впалый бледный живот старшего брата, но совершенно ни разу не притронулся к себе, обхватив талию Ди руками.       У него такое костлявое, но такое изящно-сексуальное тело. Это не описать словами.       — С… Сука, — сквозь зубы прошипел Ди, — стой.       Хэви понял, что Ди не хотел испытать оргазм от простого минета. Простого? Простого минета от младшего брата. С громким чпоком, от которого они оба резко покраснели, Хэви оторвался от блестящего пульсирующего члена. Оборвав тянущуюся ниточку слюны, рыжий встал на ноги, показав наглядно брату, насколько он возбуждён. Пенис качнулся, когда Ди взглянул на развратную картинку с младшим братом в главной роли, только что отсосавшим ему самому. Он в очередной раз стыдливо прикрыл глаза. Хэви хмыкнул и забрался на кровать, а потом и на бёдра старшего брата. Втянул воздух сквозь зубы, пытаясь скрыть волнение и громкий стук сердца. Направил член блондина…       Прямо в свою разработанную заранее задницу.       Стенки его ануса плотно обхватили уже готовый взорваться от возбуждения орган. Хэви закрыл глаза, прислушался к ощущениям. Пока все нормально. Без растяжки было бы больно. А он, будто бы зная, что сегодня произойдет, готовился ну очень тщательно.       Хэви предчувствовал, что сегодня произойдет.       Он медленно насаживался на крайне возбуждённый член, постанывая и жмурясь от такой сильной заполненности внутри. Масла в огонь добавлял пристальный взгляд голубых глаз, изучающих его всего: от эмоций до тела. Ди уже, казалось, перестал смущаться их действий, точнее, действий Хэви, ведь сам блондин был почти обездвижен. Будто бы черные ленты, его желание и неправильность захватывали его полностью, заставляя подчиняться им без остатка. Где-то на фоне маячила тернистая люстра… Но основное внимание было обращено к младшему брату, что уже стонал не от боли, а от наслаждения, все глубже принимая в себя пенис. Какая развратная и одновременно ужасная картина… Хэви, обхватив грудь Ди, наклонился и буквально скакал, приятно задевая ягодицами ноги, все ещё согнутые как во время минета, и яйца блондина. Он закатывал свои потемневшие-охуенные-зелёные глаза, когда головка задевала простату, приоткрывал рот, облизывая красным языком такие же красные, как после поцелуя, губы. Ди не выдержал этого зрелища. Он протяжно простонал что-то бессвязное, похожее на имя брата, и теплая струя спермы выстрелила прямо внутрь этого самого брата. Хэви не останавливался, шире улыбаясь этим необыкновенно-бомбическим ощущениям. Его член уже возбуждён до предела, так, что яйца болезненно поджимались. Он замедлился, двигаясь уже не резко, а больше нежно, наклонился ещё сильнее, скрывая водопадом рыжих волос их с Ди лица от остального, правильного, мира, и с пылом врываясь в рот ничего не соображающего блондина.       Влажный язык прошёлся по ровному ряду зубов, стон, язык сплелся с другим, таким же мокрым и красным, губы сминали друг друга, Хэви практически всасывал блондина в себя, чувствуя приятную наполненность сзади. Ему это определенно нравилось.       — Развяжи… — прохрипел Ди, на секунду отрываясь от языка Хэви. Младший было недовольно сунулся целоваться опять, но Ди увернулся, повторив, — Развяжи, я тоже хочу…       Хэви приподнялся, расставив руки по бокам от лица блондина. Скулы Ди раскраснелись не хуже тонких и таких вкусных губ, взгляд оставался пронзительным, но иногда, на какие-то мгновения, становился расфокусированным. Его белоснежные волосы будто бы сияли на фоне помятой подушки, а в уголках глаз были слезы. Он не плакал, нет. Он просто испытывал сейчас слишком много эмоций, столько, сколько никогда раньше не чувствовал. Он чувствовал себя самой счастливой тварью на свете, он чувствовал, что его любят… Ему так этого не хватало.       Хэви потянулся к лентам, развязывая довольно тугой узел. Как только шелк спал с бледных запястий, Ди резко поднялся, но так, что его член ещё не выпал из задницы рыжего, и, приподняв брата за бедра, поменял их местами. В данном случае не детородный орган уже снова вставал на мило-развратную картинку. Хэви уже подумал, что Ди трахнет его как следует, но блондин вышел из него, опуская голову вниз, к животу рыжего. Он провел мокрым языком от пупка до левого соска Хэви. Все тело последнего покрылось мурашками. Он смотрел, широко распахнув глаза; ему не верилось, что происходящее реально. Ди укусил горошинку затвердевшего соска, вызывая болезненное шипение у Хэви, и ухмыльнулся.       Вообще-то это больно. Но область паха Хэви была не согласна.       — Видишь, как надо действовать, когда связываешь людей? Ты даже не привязан, а уже…       — Да я понял! — почти прорычал перевозбужденный донельзя Хэви. — Дай уже кончить!       В ответ ему раздался дерзкий смешок.       — Это я должен был умолять тебя дать кончить, идиот. Смотри и учись, как нужно мучить людей. Я даже связывать тебя не буду, но ты унизишься передо мной ради оргазма.       Да не будет он унижаться.       После этих слов он сжал основание пульсирующего члена Хэви одной рукой, а второй зажал уже правый сосок, все так же ухмыляясь.       Такая блядь.       — Ди, ты… Ты придурок, — Хэви ничего не соображал. Возбуждение отключало практически все клетки мозга, но, в то же время, ему было неприятно и больно. Да и пусть, если это приятно для Ди…       Смачный шлепок по ягодице мгновенно вывел его из мыслей. Часть задницы, по которой прошлась рука Ди, порозовела. Красиво. Казалось, член уже онемел от такого жестокого обращения, но смазка, которая все сочилась и сочилась, говорила обо всем.       Если Ди отпустит основание его члена, он кончит. И Ди это прекрасно понимает. И Ди этим прекрасно пользуется.       Слишком много хочет.       Блондин наклонился к лицу Хэви, почти касаясь губами его губ, выдыхая в них и дразня. При этом его глаза были полны насмешки, и Хэви это жутко бесило бы, если бы не большой палец руки, что сейчас сжимала основание пениса рыжего, который дразнил нежную плоть ствола поглаживаниями. Хэви постанывал, подавался вперёд и губами, и пахом, не получая ничего взамен, лишь молчаливую насмешку со стороны его брата-идиота. Ди дразнил мелкого, что закатывал глаза и рычал от недовольства, Ди шептал грязные черные словечки прямо в жаркий чужой рот, Ди выкручивал твердые соски цепкими пальцами… Иногда перемещая руку к растянутому сокращающемуся анусу брата, пальцем проникая во влажную тесноту и задевая комочек нервов, которые уже натурально сдавали. Хэви хныкал, стонал, извивался. Он даже не был привязан, а…       — Если хочешь кончить, попроси. — приказал, в этот раз точно приказал, Ди в полуоткрытые губы младшего.       Еще чего? Ощущения наслаждения перерастали в что-то более болезненное… Видимо, придется.       — Ди, — задыхался Хэви, — Ди, позволь к-кончить… — щеки залила ещё более сильная краска. — Ещё. Скажи, какая ты сучка, извивающаяся под собственным старшим братом, которая только что бешено скакала на его же члене и развратно стонала. Ты возбуждаешься при виде меня, Хэви? — Да-а-а… — ничего не соображая от нового попадания ловких пальцев по простате, протяжно провыл бедный Хэви.       Доволен, Ди? Видно, что ты хотел мучить брата ещё больше, но разве можно издеваться над этим наивным солнцем?       Как красиво. Как трепетно и развратно. Как головокружительно и нежно. Как сладко он произнес эти слова. Ди устал контролировать. Он просто впился с эти распухшие манящие губы, получая взамен стоны удовольствия и пылкую отдачу. Хэви целовал его, будто в последний раз в жизни. А может, так оно и было. Он провел руками по спине блондина сверху вниз, как бы на что-то намекая. Ди с сожалением оторвался от блестящих и таких, черт возьми, привлекательных губ и опять спустился к подрагивающему члену брата.       — Посмотрим, как сильно ты кончишь и изогнешься в оргазме, крича мое имя.       Это было последней каплей перед тем, как Ди быстро провел рукой по всей длине перевозбужденный плоти. Он и сам был возбуждён, но это можно было поправить потом.       Хэви выгнулся дугой, выкрикивая и выстанывая имя блондина, расположившегося между его ног; Хэви чувствовал мощнейшие волны оргазма за всю свою жизнь; Хэви чувствовал, как счастье наполняет все его нутро.       Да!..       — Сука! Блять! — Ди прижал мокрую от естественной смазки ладонь к глазу, зло уставившись на блаженно раскинувшегося после этого великолепного и долгожданного оргазма Хэви. Тот поднял голову, вопросительно посмотрев на злого брата, который только что довел его до этого состояния.       — Что случилось?       — Ты своей спермой… Блять… — Ди встал, даже не пытаясь прикрыть наготу, и стремительно пошел в сторону выхода. Видимо, в ванную. Хэви заржал.       Вот тебе и наказание за сладкое мучение. Иди отмывайся, хах.       — А не надо было сидеть так близко и глазеть на мой член!       Ди не ответил. Он хлопнул дверью, выражая все свое отношение к аккуратности Хэви даже в таких делах, а рыжик счастливо смеялся, чувствуя приятное опустошение после копившейся долгие годы разрядки.       Надо будет принять душ. Хэви самый счастливый человек на земле, теперь уже точно.       Вскоре недовольный жизнью блондин вернулся. С передних прядок его волос капала вода. Он, не взглянув на мелкого, развалился на второй половине кровати и, пялясь в потолок, недовольно пробурчал:       — Ты скотина, Хэви.       — Я знаю, — ухмыльнулся младший.       — Да я не про это, — ещё более недовольно сказал Ди, рассматривая люстру. Надо будет раздобыть подходящие лампочки в нее.       — Я про то, — немного помолчав, продолжил он, — что ты не дал мне как следует поиздеваться над тобой своим милейшим блядским видом.       Ага.       Хэви улыбнулся ещё шире, хотя, казалось бы, куда тут шире, если до этого счастье так и распирало его изнутри. Сейчас же в душе младшего была будто новогодняя ночь: фейерверки радости громко взрывались в пустом черном небе.       — Возьму на заметку, — он подмигнул, повернув голову в сторону блондина. Тот не ответил.       Этой ночью в спальне было тихо, только слышно было спокойное дыхание блондина да иногда рыжик ворочался, пытаясь уснуть.       Он тихо, чтобы не разбудить брата, чертыхнулся, встал с кровати, которая, в отличие от его родной, не скрипела, оделся и подошёл к окну. Вид из него был непривычный: не на улицу, сплошь уставленную коттеджами и другими постройками, а на сосновый лес. Это была уже совсем граница городка. Хэви приоткрыл окно, вдыхая свежий летний воздух, перемешанный с запахом хвои. Постепенно голова очистилась, мозг заработал. Мысли роем понеслись в рыжую голову.       «Взаимно. Все взаимно! Я даже не думал, что Ди сможет полюбить кого-то такого, как я… Уму непостижимо. Нас тянет друг к другу, но мы ведь… Братья. Мы не должны возбуждаться только от прикосновений!.. Мы ненормальные… Да чёрт с ним, главное, что нам хорошо. Если общество, осуждающее всё, что необычно, не знает, то мы можем жить и дать жить нашим чувствам! А если бы я тогда не полежал неделю в больнице, мы бы так и не разговаривали друг с другом, и этой ночи не было бы, и сейчас я бы опять лежал в своей скрипучей кровати, а Ди — в своей большой. Мы, наверное, оба не спали бы. Но это же только «если бы». Оно не случилось, и отлично! Я уже давно смирился со своей ужасной влюбленностью. Интересно, а Ди смирился? Он же никогда с чем-то плохим так быстро не смирялся…»       Тут в голову полезли не очень-то и оптимистичные мысли.       «А если родители однажды узнают?.. Но мы можем… Любить друг друга в этом доме. Не зря же его Ди подарили.»       Хэви мучал себя своей тупой любовью, наслаждаясь этим чувством захороненной боли внутри сердца, которое пылало и сгорало, когда Хэви не стесняясь смотрел на мирно спящего брата. Он и думать не мог, что Ди окажется таким… Таким в постели. Блондин любил мучать и издеваться, это понятно. Но и понятно то, что он не смел издеваться над Хэви так долго, как хотел. Он же…Он по-настоящему любит его.       Всё-таки интересно, что в коробках, с которыми Ди возился перед отъездом, убирая их из-под кровати.       Щелчок, окно затворилось. Хэви отошёл от подоконника. Спать не хотелось. Можно, в принципе, побродить по улице или по дому, но это так скучно. А может…       Оргазм во сне — вполне интересные ощущения. Теперь Ди будет подопытным.       Даже если он потом ничего не вспомнит. Главное не разбудить.       Хэви подкрался к брату, что спал на животе, зарыв лицо в одеяло. Рыжик погладил будто бы светящиеся в под лунными лучами волосы, такие послушные и податливые. Сел рядом с блондином и сунул руку к паху. Ди, вроде как, был возбуждён, когда уходил в ванную… Он довел себя до пика или оставил все как есть?       Ответ не заставил себя ждать: Хэви прижал ладонь к плоти и понял, что либо Ди снились мокрые сны, либо он лег спать в таком состоянии. Хэви предвкушающе улыбнулся, достал телефон. Ди по-любому проснется после того, как кончит. Все же это будет не поллюция, а… Помощь от младшего брата.       Братик всегда придет на помощь в неловкой ситуации, Ди.       Хэви дразнил головку члена пальцем, но осторожно, чтобы до разрядки точно не разбудить блондина. Он аккуратно убрал одеяло, мешавшее обзору. Стройные, в кои то веки расслабленные, ноги, эти прекрасные ягодицы, на которых всегда охуенно сидят джинсы, хрупкая талия, действительно, как говорит мама, как у девушки. Хочется прикоснуться, а страшно. Дрочить брату не страшно, а по позвоночнику провести — сразу страшно стало.       Потом исправится. Потом будет не страшно.       Ди что-то неразборчиво простонал во сне. Кажется, этот самый сон был не из невинных. Ди перевернулся набок, заставив Хэви на секунду замереть, а потом облегчённо выдохнуть: он не проснулся, несмотря на довольно чуткий сон. Видимо, не желает просыпаться.       Медленно, быстрее… Член поблескивает предэякулятом, который дерзкий пальчик разыгравшегося рыжего быстро размазал по стволу.       Водить рукой стало гораздо легче. Хэви находил это занятие довольно глупым, интимным, неправильным, возбуждающим и страшным одновременно. Теперь стало видно лицо Ди: он то морщился, то приоткрывал рот, то его веки подрагивали, будто бы он вот-вот проснется. То он стонал. Тихо и неразборчиво, но очевидно.       Очевидно, что он любил Хэви больше остальных людей. Всегда, в принципе, было очевидно.       Последние движения рукой, и план Хэви удался. Сейчас, возможно, Ди проснется и увидит себя со спермой на своем же животе и руке сидящего напротив брата. Так и случилось. Ди резко открыл глаза, пытаясь понять, что происходит. Хэви взял телефон, открыл камеру и сфоткал удивленно-заспанно-красиво-растрепанный вид старшего брата.       Этот момент запечатлен в памяти на всю жизнь.       — Хэви?..       — Нет, блин, Ди Снайдер, — ответил рыжий, рассматривая эту чудесную эмоцию брата, поселившуюся в его галерее навсегда. А если ещё и знать, что он только что кончил с помощью владельца этой самой галереи, м-м-м…       — Ты нахуя меня сфоткал? И что это?.. — продолжал свой допрос Ди, глядя на довольного брата.       Хэви поднес к лицу руку со свежей спермой на ладони и одни широким мазком языка слизнул все. Ди ошарашенно уставился на него, потом опустил взгляд…       По его животу была размазана уже высыхающая сперма. И рука брата… Что?..       — Блять! — он быстро прикрылся одеялом под непонимающим взглядом брата.       — Ты так много раньше не матерился, — сказал на это Хэви, — Я на тебя так плохо влияю, что ли? Да и поздновато ты прикрываешься…       — Ты… Ты что делал со мной? — сиплым голосом, все ещё не веря в происходящее, спросил блондин, пристально смотря на ту самую руку брата, которая…       — Да что случилось, Ди? То ты трахаешься со мной, как ненормальный, то от одной единственной дрочки глаза выпучиваешь так, будто думал, что это сон!       — Так я так и думал! — отчего-то взволнованно сказал Ди, оглядывая комнату. — Мы что… Реально переспали? Какой кошмар, — простонал он в подушку.       Кошмар — это то, что ты сейчас говоришь. Проснись уже!       — Почему кошмар? — начал злиться Хэви. Если Ди сейчас просто уйдет, сказав, что это ошибка — ссора у них выйдет крупнее, чем в столице. Но Ди просто устало посмотрел на брата, опять, как на маленького ребенка.       — Ты понимаешь, что это инцест? Понимаешь, что мы, блять, два брата? Понимаешь, во что это может вылиться, когда родители, знакомые, общество узнают?       — А мне плевать! — перебил Хэви, намереваясь убеждать и злиться столько, сколько потребуется. Лишь бы всё то, что произошло, не стало напрасным. Лишь бы они не совершили ошибку…       Не совершили? Может, уже совершили?       — Мне плевать на других людей, когда у меня есть ты! Мне плевать, что у нас одна кровь, одни родственники… Это ни на что не повлияет, если мы по-настоящему ценим и любим друг друга. Кто для тебя окружение? Никто, правильно! Ты всегда пренебрежительно относился к людям, так почему же, когда дело касается инцеста, ты отторгаешь меня ради того, чтобы люди были счастливы?! Ты сейчас думаешь, что я идиот, раз я принял мои чувства за норму, так я готов быть идиотом ради этих самый чувств, Ди! Вот что должно было стать незабываемым подарком на твой восемнадцатый день рождения, а не эти чёртовы билеты! Мое признание — я люблю тебя, я всегда буду любить, даже если ты сейчас отвернешься!       Хэви выдохнул. Его руки тряслись, а в голове было пусто. Он, как умел, сказал все, что думает про эту ситуацию. Ди все так же лежал, вперив в него свой сканирующий взгляд. Потом медленно, будто пробуя на вкус свои слова, произнес:       — Я не отвернусь от тебя. Никогда ещё не отворачивался.       Хэви продолжил потихоньку подталкивать брата к принятию этой недвусмысленной ситуации.       — Ты любишь меня, так?       — Да какая разница? — недовольно отвёл взгляд блондин, но его щеки порозовели.       Хах, мило.       — Да большая разница! Ты ведь каждый день мечтал поцеловать меня, мечтал раздеть и…       — Да ладно-ладно, — нахмурился вконец смущённый Ди, — и что дальше?       — Мы после вчерашнего вечера жить друг без друга не сможем, ты же понимаешь?       — Этот дом, — выдохнул Ди, прикрыв глаза, — здесь можно будет…       Здесь можно будет трахаться сколько душе угодно. И никто им не запретит. Этот дом стал их неправильным миром. Неправильным для всех, кроме их двоих.       Хэви удовлетворённо кивнул. Именно этого он и добивался. Ди смирился.       Они немного посидели в тишине в предутренних сумерках, вспоминая в красках первый во всех отношениях секс. Они не смотрели друг на друга, сейчас, утром, это казалось чем-то действительно постыдным… Они, каким-то образом, не сговариваясь, снова целовались, лёжа рядом друг с другом, шептали что-то пошлое и дерзкое, не думая, а отдаваясь моменту. Они были счастливы. И это счастье будет жить в стенах уже не «его», а «их» личного пространства под видом этого коттеджа с черной люстрой в большой спальне на втором этаже.       Когда они возвращались в родной дом, где их ждали родители, Хэви вдруг спросил:       — Ди, а что в тех коробках, которые ты выбросил?       Блондин посмотрел вдаль. Чемодан довольно тяжёлый. И половина вещей, как всегда, не пригодилась.       Хэви, он же знает, что тебе нельзя такое слышать.       — М-м… Тебе не обязательно это знать.       — Обязательно! Вдруг у тебя там что-то интересное…       — Меньше знаешь крепче спишь, — ответил равнодушным тоном Ди, хотя внутри его было чувство какой-то неопределенности. Если Хэви узнает, кого Ди держит в ящике Пандоры, он, не раздумывая, сам отвернется от брата. Расчлененные котята должны быть похоронены сегодня же, предвещая безоблачное счастье рыжего чуда в объятиях искренне любящего его человека. Хотя Хэви доставал блондина всю дорогу, так что Ди уже больше хотел не обжиматься, а треснуть хорошенько об стенку эту любопытную голову.       Бесит иногда. Всё-таки брат, как никак.       — Свали отсюда, иначе не пущу к себе больше. — отрезал он, намереваясь скорее закопать где-нибудь подальше результаты его экспериментов. Хэви обиженно надулся, но вышел. Ничего, потом зайдет обратно.       Желательно, ночью. И тихо.       Мама с папой даже не заподозрили о стольких произошедших событиях за время, которое начиналось в день рождения Ди и закончилось сегодня утром. По крайней мере, Хэви надеялся, что проницательный отец не заметил еле видных отметин на запястьях Ди, ну или подумал, что братья опять подрались. Кстати, старший ничего не рассказал про больницу родителям, поэтому Хэви с горем пополам разрешили посетить вечеринку, предварительно вытянув из него несколько обещаний, среди которых были банальные «не пить, не курить» и одно довольно неожиданное: «ты пойдешь туда только в сопровождении Ди».       — А ничего, что Ди сам ку… — Хэви замолк на полуслове, скося испуганный взгляд на брата.       Не хватало ещё сдохнуть от мучительных пыток.       — Я не пойду.       Хэви в своей обычной манере начал возмущаться:       — Эй, так нечестно! Тебе сложно, что ли?       — У нас, — Ди выделил это слово, — другие планы в этот день.       Ну раз планы…       Мама опять стала допытываться, что там Ди собирается опять устроить, а Хэви все понял. И жутко смутился. Благо, папа уже ушел в кабинет. А этот идиот-блондин сидел с непроницаемым лицом, смотря матери в глаза и что-то врал. Потом он выдернул залившегося краской мелкого брата из раздумий довольно интересного содержания и вышел на улицу, предварительно бросив:       — Буду ждать там.       Вики закатила глаза и начала ворчать что-то про неблагодарных детей, которые собственной матери не могут рассказать, что происходит.       Конечно, они не могут.       Хэви быстро доел свой завтрак и побежал одеваться. Родная комната, в которой он так долго жил, так долго страдал за «столиком боли» и страдал от сжирающей изнутри любви к брату. Сейчас эта любовь будто бы посветлела и не тосковала, но всё так же была слишком яркой, как пламя костра. Все ещё хотела получать всего Ди.       Хотела, чтобы этот высокомерный блондин наконец признал, что втрескался.       Рыжик торопился, иногда переходил на бег. С одной стороны, хорошо, что коттедж брата находился довольно далеко от их дома, но с другой…       Сил на секс уже не останется, при такой-то спешке.       Останется. Для Ди все останется.       — Фух, блин, — Хэви остановился отдышаться, когда добежал до крыльца. Он действительно торопился, действительно хотел торопиться.       И страстные поцелуи, перемешанные со стонами, оправдали всё. Оправдали колющую боль под рёбрами после продолжительного бега, оправдали то, что сейчас Хэви находился не дома у Кудряша, где были девчонки и пиво, а втрахивал своего старшего брата в матрас прочно выдерживающей их кровати.       — Тебе нравится, когда я разрываю твою девственную задницу, да, принцесса? — шипел Хэви на ухо красному как рак Ди. Блондин стонал и выгибался, в его волосы впилась цепкая рука Хэви, оттягивая назад. Хэви кусал его шею и зализывал места укуса. Хэви входил в него так, что яйца шлепались о ягодицы. Хэви сам со всего размаху шлепал их, так, что кожа краснела, так, что Ди, не стесняясь, стонал, уже не стыдясь звуков. Ди нравится. И они точно должны повторять это снова и снова, в новом крышесносном оргазме жёстко, до крови, целоваться и не сдерживаться от криков… Но, когда это будет происходить в родном доме, всё же придется поздно ночью засыпать уже в разных кроватях, потому что за стенкой смотрели фильм, слава богу, на полную громкость, родители…       У братьев ещё вся жизнь впереди.