Kissing you

Юдзуру проснулся от легкого касания к своему плечу. Открыв словно насовсем прилипшие друг к другу веки, он посмотрел на Хавьера, который тепло ему улыбался, на что и он ответил ему такой же мягкой улыбкой. - Прости, Хаби. Я тебе мешал, - сказал Юдзуру, понимая, что дремал на плече Хавьера. Испанец был слишком добрым и мягким в глазах Юдзуру, но он не хотел пользоваться его добротой. - Юзу, ты чего? Я сам этого захотел. Ты опирался головой на окно, а это очень холодно и неудобно. И вообще... Мне это лишь в радость, - Хавьер снова улыбнулся и Юдзуру посмотрел в его светящиеся глаза, чувствуя как тепло разливается инутри. - Нам выходить на следующей остановке, - тут же добавил Хавьер и Юдзуру кивнул. Юдзуру и сам себя не понимал, но ни с кем еще ему не было так комфортно и уютно. Это был всего лишь первый день их знакомства (разумеется, Юдзуру видел его и раньше, да и всячески наблюдал за его выступлениями), но говорить с ним, касаться его, - все это было совсем непривычно и даже немного неправильно, как ему по началу показалось. Юдзуру был полон мрачных, депрессивных мыслей по многим причинам. После того страшного землетрясения-цунами в его родном городе, которое разрушило его дом и каток, на котором он тренировался, Юдзуру не мог смириться не только с этим (об этом он думал в последнюю очередь), но и с тем, сколько людей и животных погибло. Сколько людей потеряли своих родных и близких, а сколько из них так и не нашлись, потерявшись без вести? Юдзуру вместе с семьей жили в приюте, и он собственными глазами видел, как плакали дети, которые потеряли своего отца; как плакали родители, которые больше никогда не увидят своих детей; как рыдала пожилая женщина, которая потеряла единственного, кто был у нее, - свою собаку. О том, что теперь он - бездомный, Юдзуру осознал лишь после того, как все более утихомирилось и когда надо было куда-то отправляться из приюта. Им было некуда идти, но всем людям нужно было найти жилье в других городах, что было очень сложно, ведь денег у них совсем не осталось. Юдзуру с семьей с трудом нашли жилье и он теперь тренировался на льду других городов. Несмотря на свою юность, Юдзуру не мог сидеть на месте и он катался на любых, мелких ледовых шоу за минимальные деньги, как-то помогая родителям. По ночам ему снились эти страшные кадры, когда находясь на льду, он почувствовал с каким треском на две части поделился лед, на котором он находился. Он выбежал в коньках, лезвия которых он даже не успел закрыть, забывая и про астму, и про боли в ногах, про совершенно все на свете. На его глазах люди не могли спастись и он ощущал дикую боль за это. Юдзуру не думал, что выживет и он и сам не понимал, откуда взялись все эти силы на преодоление кварталов одного за другим, пока он не увидел, как все заходят внутрь школы, забираясь на самые верхние этажи. Ему было стыдно, жутко стыдно, что он продолжал хотеть кататься, почти сразу же после происшествия, пускай по началу ему и было от этой мысли противно. Ему хотелось целыми днями проводить на катке, не замечая ничего вокруг. Каждый раз вспоминая, о том сколько людей умерло и сколько из них потеряли своих родных, Юдзуру останавливался и не мог сдержать слез. Он не должен был быть счастлив, катаясь на коньках, не должен заниматься фигурным катанием, когда столько людей не могут после этого нормально жить. Все эти мысли съедали голову Юдзуру, но это было единственное, что он умел, чем он дышал. Юдзуру обещал себе стать полезным членом общества и сделать все, что в его силах, чтобы помочь всем, кто пострадал от этой катастрофы. В чужой для него России, где пройдет соревнование, которое было особенно важно для него, ведь он тренировался как в не себя на катке, путь до которого лежал в 300 километров, что было нелегкой задачей для него, Юдзуру чувствовал себя тревожно и как-то неуютно, скучая по родной стране и семье. Но его мысли заполняли мысли о победе, ведь он просто не мог проиграть, выиграть бы для него значило все. Чувство вины пожирало его изнутри, всё было для него в тягость: и кататься, и есть, и жить... "Может, лучше бы и мне тогда было умереть? Почему я должен быть жив, когда тысячи людей так ужасно погибло? Сколько людей скорбят по своим самым близким людям? А я ведь ничем не могу им помочь... Моя жизнь ничем не ценнее других..." - думал про себя Юдзуру так часто, что эти мысли уже стали для него чем-то очень обыденным. Нанами-сенсей, тренер Юдзуру, была в меру требовательной и строгой, но одновременно с этим очень мягкой и ласковой к нему, относясь к нему как к сыну. Юдзуру ценил это в ней и очень сильно любил ее, но порой слишком сильно себя изводил. Он мог тренироваться по тринадцать часов в день, не съев ни кусочка, только попивая изредка витамины из бутылки. Тренер была этим очень недовольна и делала ему замечания. - Еда - это наше топливо, Юзу. Если ты не будешь есть и просто тренироваться, не жалея себя, не жди хороших результатов, - говорила она и Юдзуру понял, как ее слова правдивы. Ведь так и есть, не потребляя пищу, энергии неоткуда взяться, а значит и тренировки не имеют никакого смысла. Хавьера Юдзуру видел и раньше на соревнованиях. "Красивый" - было первым о чем Юдзуру подумал, когда увидел его. Он таких раньше никогда не видел. Даже издалека можно было увидеть это, его большие красивые глаза, окруженные длинными черными ресницами и его улыбка, такая теплая и солнечная. Он был из Испании, где солнце светит большую часть года и он словно приносил с собой само солнце, освещая все вокруг. Он хорошо общался со многими фигуристами, громко рассказывая какую-то шутку или включая свои любимые песни (они были на испанском), но Юдзуру он не замечал. Возможно, проблема была в самом Юдзуру. Он прибывал в какой-то апатии, если не депрессии, и сам не замечал ничего и никого вокруг, кроме Хавьера. Когда Хавьер тренировался, Юдзуру тщательно следил за каждым его действием. Он восхищал его своими четверными, но больше всего четверным сальховом. Он делал это так, словно ему это ничего не стоило. От первой их встречи с Хавьером у Юдзуру до сих пор от неловкости сводило скулы. Как он только мог быть таким неуклюжим, ведь он просто хотел попросить его разрешения сесть рядом. Вторая их встреча тоже была построена на неловкой ситуации, - Хавьер перепутал его с юниором, но он не обиделся. Ему многие говорили, что выглядит он младше своего возраста, тем более в глазах иностранцев. В переодевалке, они наконец разрешили все эти проблемы и Юдзуру услышал то, что никак не ожидал, - предложение пойти куда-нибудь. Еще больше он не ожидал от самого себя, положительный ответ и то, что они действительно проведут оставшийся день вместе. Юдзуру словно вернулся к жизни. Серая туча, из которой в любое время, мог начать капать дождь, превратилась в облачко с солнышком за ним. Хавьер заставлял его чувствовать себя тепло, уютно, в защите и так словно никого кроме них вокруг нет. Юдзуру никогда так ни с кем не гулял, не держал за руку, не чувствовал человеческое тепло. И он еле сдерживал себя от чего-то большего, от того чтобы поцеловать его хотя бы в щеку. Такие мысли не пугали Юдзуру. Он никогда не считал любовь к своему полу чем-то ужасным и неправильным. Да и один из его кумиров Джонни Вейр был геем. Юдзуру прекрасно понимал, что в фигурном катании это не что-то необычное и дикое, а мнение других его не волновало, ведь у него не было мыслей говорить об этом всем вокруг. Родители также не поняли и не приняли бы это, особенно отец, а Сая, сестра Юдзуру возможно и узнает об этом, когда он сам разберется в своих чувствах. Юдзуру утопал в глазах Хавьера, таких больших и теплых. Когда он смотрел в них, он чувствовал, как все тревожные мысли отступают и как в сердце горит лишь теплота и любовь. Юдзуру и сам не до конца понимал, что это за любовь. Любовь как к другу, брату или нечто большее, но у него все равно не было в мыслях говорить Хавьеру о влюбленности, если это была она. Да и он не думал, что испанцу нравятся парни. - Юзу, это был прекрасный день. Спасибо тебе за все. Я очень сильно переживал из-за неудач сегодня на тренировке, но с тобой я обо всем этом забыл. Я тебе очень благодарен. Я надеюсь, что это не последняя наша такая посиделка, - сказал Хавьер, когда они были на пути к зданию отеля. Юдзуру с каждым сказанном испанцем словом, смущенно улыбался, зарываясь щеками в шарфик. Слышать такое в свой адрес было очень приятно. Юдзуру еле сдержался от желания снова переплести их пальцы, чтобы Хавьеру было теплее, заметив, как его ладони от мороза совсем покраснели. Шел уже достаточно сильный снег и на улице был гололед. Юдзуру старался идти осторожно, но на один лишь момент не смог справиться с непослушным ботинком, который скользнул с холодного льда и чуть было не упал, лицом в землю, как почувствовал сильные руки на своей талии, которые притянули его ближе. Эти руки Юдзуру узнал бы из тысячи других, - насколько это можно было прочувствовать сквозь одежду, нежные и такие сильные, крепко держа его так, словно боясь за слхранность каждой частички его тела. - Юзу... Ты в порядке? Будь осторожнее. Черт. Я так испугался, - Хавьер произносил каждое предложение на выдохе, словно это он сам был в шаге от встречи лица с гололедом. Юдзуру словно вернулся в реальность. Прикосновения Хавьера для него были все еще нечто прекрасным и не из этого мира, словно он в миг терял действительность. - Хаби, я... Хорошо. Все хорошо. Спасибо. Ты снова спас меня. Прости меня, Хаби. Я такой... хм... невнимательный, - Юдзуру почувствовал как руки Хавьера отпустили его и он наконец посмотрел в глаза Хавьера, в которых читался испуг, который тут же отступил и на его место пришла та самая мягкость, которой он сегодня целый день одаривал Юдзуру. - Это не так. Просто будь аккуратней, в следующий раз, хорошо? - Юдзуру на его слова кивнул и они наконец дошли до самого отеля. Хавьер предложил проводить его до номера, несмотря на вполне логичные отговорки Юдзуру. Их номера находились друг под другом, Юдзуру был на шестом, а Хавьера - всего на этаж ниже. - Спасибо, Хаби. Это было прекрасно. Ты очень сильно мне помог целый день. Я очень благодарен Хаби за всё. Хорошо постараемся, - искренне, на эмоциях проговорил Юдзуру, а напоследок по привычке, поклонился ему. - Береги себя, Юзу, - проговорил Хавьер тихо и в следующую секунду обнял Юдзуру, так аккуратно и нежно, словно боясь как-то поранить или разбить. Его руки покоились на талии Юдзуру и это их ощущение там уже было каким-то слишком родным и привычным для Юдзуру. Он ощущал тело Хавьера каждой частичкой своего и положил руки на его шею, приблизив лицо к ней, наслаждаясь его запахом, - смесью резкого парфюма, мятного геля для душа и запахом Хавьера, таким глубоким и приятным. Их объятия продлились недолго, минуты две, но для Юдзуру эти минуты казались вечностью. Хавьер отпустив его, посмотрел в его глаза невесомо улыбнулся и дождавшись того, чтобы Юдзуру открыл дверь комнаты, ушел в сторону лестниц. Войдя в пустой номер, Юдзуру пребывал в самом наилучшем ощущении невесомости и какой-то легкости, словно он находится на самом мягком и пушистом облачке, не думая ни о чем плохом или страшном, как это бывало обычно. Заметив, что свет в номере включен, Юдзуру испугался не на шутку. Он бы никогда в своей жизни не оставил бы его включенным, прежде чем покинуть номер. Пройдя немного, он вздрогнул, увидев знакомый силуэт у окна. Это была Нанами-сенсей. Она стояла спиной к нему и смотрела в окно, не двигаясь, чем ни на шутку напугала Юдзуру. У него было много вопросов в голове, - как она тут оказалась и по какой причине. Тревога снова посилилась в сердце Юдзуру и он тут же тихо начал: - Нанами-сенсей, что вы здесь делаете? Что-то произошло? С вами все хорошо? - услышав слова Юдзуру, Нанами-сенсей наконец повернулась к нему лицом и медленно подошла к нему. Выражение ее лица сильно отличалось от привычного для Юдзуру в меру строгого, но при этом мягкого. Сейчас ее лицо было непривычно раздраженным. Это еще больше его втревожило, ведь видеть тренера такой было непривычно. Что же могло произойти, что так на нее отразилось. - Нанами-сенсей, вы меня пугаете. Скажите что-нибудь, пожалуйста, - взмолил Юдзуру, чувствуя как в голову лезут не самые лучшие мысли. - Я была более хорошего мнения о тебе, Юзу. Не ожидала от тебя такого. Как ты мог поступить так неправильно. Не верю, что это ты, - тренер говорила еле сдерживая эмоции, проговаривая слова, словно сквозь зубы. Теперь Юдзуру был совсем растерян и она видимо почувствовала это, добавив: - Ты знаешь о чем я, Юдзуру. Никогда бы я не стала так с тобой говорить, ты сам знаешь. Но ты меня вынудил... - тренер зло отвела взгляд в стену, что еще больше заставило Юдзуру встревожиться. Действительно, никогда ему не приходилось видеть ее в таком расположении духа. - Нанами-сенсей, что же произошло? Я не достаточно выложился на тренировке? Извините... Я буду стараться лучше. Я обещаю... - Хавьер! - громко прервала его тренер и кожа Юдзуру покрылась мурашками. Кровь тут же подступила к лицу, он старался не показывать нежелательные эмоции от одного лишь имени испанца, которые бы тут же выдали его. - Сколько сейчас времени, Юдзуру? Восемь часов вечера! Разве это то время, когда ты можешь гулять? Разве тебе сейчас вообще важно гулять и тем более с кем. Со своим соперником! Юдзуру, ты понимаешь, что ты делаешь хуже не только себе, но и ему. Вы отвлекаетесь от тренировок, от соревнований, - Юдзуру молча выслушивал все слова тренера, которая говорила в непривычно раздраженным для себя тоне, опустив голову, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать. "Я потерял голову. Нанами-сенсей права. Я слишком многое себе позволил. Я не должен был. Потерял так много времени, концетрацию. А самое главное, сделал плохо и Хаби." - мысли Юдзуру всячески добивали его. Слов тренера было достаточно, чтобы Юдзуру наконец спустится с этого мягкого облачка обратно на твердую землю. - Я вас понял, Нанами-сенсей. Я очень сильно виноват. Больше не буду тратить время зря. Обещаю вам. Извините меня, - Юдзуру низко поклонился Нанами-сенсей, на что она сказала, уже более мягко: - Я знала, что ты поймешь, Юдзуру. Ты пришел сюда за победой. Ты ее получишь. У тебя большего всего шансов. И я верю в тебя, Юзу. Не дай сопернику развеять твои мысли о победе. Не дай ему забрать свою медаль, - эти слова ударили Юдзуру ниже пояса. Это было то, что он прекрасно понимал, но что боялся произнести вслух. Соперник... Разве соперник станет так мягко его обнимать, спасать от лап извращенца в метро, мягко держать за руку, говорить прекрасные слова?.. Это был всего лишь первый день, но Юдзуру ощущал себя так, словно он побывал в самом сладком сне, который только возможен. Но горькая правда подтверждала слова тренера и это было так, - Хавьер был его соперником. - Юзу, я видела как он тебя обнимал через окно... И это было не то, как друзьям следует обнимать друг друга. Ты уверен, что он хочет от тебя дружбы? Может он просто хотел... - но договорить тренеру Юдзуру не дал, тут же раздраженно добавляя: - Нанами-сенсей, я уже признал свою ошибку, но не надо говорить так о Хаби. Он не сделал ничего плохого. Он лишь хотел помочь мне. Он самый добрый и спас меня сегодня много раз. Ничего плохого он бы мне не сделал. Никогда, - но на слова Юдзуру, Нанами лишь засмеялась. - Ты еще слишком наивен, Юзу. И я тебя в этом не виню. Ты еще слишком юн и мил. Твоим милым личиком могут пользоваться. Ты меня наверное не поймешь, но ты умный мальчик и я уверенна, что понял мой посыл, - с этими словами тренер мягко погладила его по щеке, на что Юдзуру грустно опустил глаза. - Я все понимаю, но ты ведь не хочешь разочаровать родителей, страну и... всех, кто пострадал от катастрофы, Юзу... - глаза Юдзуру на этих словах тренера, покрылись пеленой слез. "Как я мог забыть? Я катаюсь и это делает меня счастливым. Я хочу делать все, что делает меня счастливым, но что насчет тех, кто потерял все? Потерял семью, кров, смысл жизни... Я такой омерзительный." - Юдзуру еле сдерживался, чтобы не причинить себе боль. Нанами-сенсей его обняла и он разрешил себе побыть слабым, заплакав.Тренер мягко поглаживала его по спине, шептая слова утешения. Юдзуру же все для себя понял. Ошибки ведь совершают все и он не стал исключением. Он не должен о чем-либо другом, кроме как о победе, о стране, о семье и о жертвах землетрясения. Он дал слабину, забрался на вершину прекрасного, что тут же схватило его в свои лапы, но тренер опустила его обратно на землю, возвращая в реальный мир. Юдзуру сделает все, что сможет и выложиться на все сто процентов, а если понадобится сделает и того больше. А о Хавьере он забудет...