Сrescent

      Группа выслушала мнение Катлера о вариантах причины смерти Веллера без каких-либо эмоций. Джерри отдал ему ключи от патрульной машины: до полицейского морга от сада было рукой подать, дежурство закончится раньше. На прощанье Алиса сунула Катлеру в руки пакет с пирожками и соус к ним.       — Боюсь второй раз предлагать без адвоката, — громко сказала она, многозначительно оглянувшись на Бена. — Ты уж сам накорми ребенка, будь добр.       Катлер заметил, что Бен покраснел.       В теплой машине они разделили подарок поровну, но соус оказался слишком острым, и Катлер забрал его у Бена. Термос Грег увез, а холодильника с напитками в обычной патрульной машине не было, пришлось жевать всухомятку. Пирожки, впрочем, оказались действительно вкусными.       — Кроме диффенбахии больше ничто на роль аллергена там не подходит, смотри, что про нее пишут, — сказал Бен, поднося к лицу Катлера пад, чтобы тот убедился, что он опять не выдумал: — «В 1707 году шотландско-ирландский ботаник Ханс Слоан так описал действие растения: “Если проткнуть ствол растения ножом и дотронуться до него языком, становится очень больно. Протоки слюнных желез опухают так, что человек уже не может говорить”». Почти наш случай.       — Это было открытием в восемнадцатом веке старой Земли, — напомнил Катлер. — А сейчас каждый младенец знает, что диффенбахия ядовита, что крокодилы могут отгрызть ногу, а если выпить из баночки с надписью «яд», то рано или поздно почувствуешь легкое недомогание.       — Это не все. — Бен прикончил второе по счету творение Алисы и с набитым ртом устроился на сиденье с ногами. — Вот еще цитата: «Врач из Саксонии Константин Геринг исследовал действие диффенбахии на себе, натирая кожу листьями и соком растения. Если большие количества диффенбахии делают человека бесплодным, то малые количества должны повышать мужскую силу, заключил Геринг на основании этих экспериментов и рекомендовал сок растения в качестве средства для потенции». Коррелирует с идеей фикс Веллера? Увидел диффенбахию и решил подстраховаться.       Катлер поморщился.       — Послушай, полицейский Моцарт, перестань читать то, что тебе не полагается по возрасту. Мне не хватало только статьи за твое растление.       Бен поискал салфетку и, не найдя ее, вытер руки о штаны.       — Сайт без возрастного ценза.       — Надеюсь, суд примет это во внимание. Где твой дом?       — Нет, серьезно. — Бен пропустил его вопрос мимо ушей. — Мог Веллер пренебречь неприятными эффектами ради нужных?       Катлер задумался. Судя по тому, что он видел в профиле Веллера, образованным тот не был, но не настолько же.       — Это довольно глупо — жевать горчайшее растение ради эффекта, который дают нехитрые таблетки из ближайшей аптеки. И к тридцати шести годам Веллер наверняка знал про себя, что аллергик. Так что вряд ли.       Бен в задумчивости закусил зубами костяшку пальца.       — Ну так что? — спросил у него Катлер, забирая пад. — Куда тебя везти?       — Никуда, — рассеянно отозвался Бен. — За мной приедут.       — Куда приедут?       — Куда захочу. Например, сюда.       Катлер развернулся к нему с водительского сиденья.       — Что значит сюда? — возмутился он. — Если у тебя нет пада, как твои родственники узнают, где ты находишься?       Бен показал значок на своей майке.       — Нужно нажать эту кнопку, она подаст сигнал с координатами. Очень просто.       — Нажимай. А я посмотрю.       — Но мы же еще не определились с аллергеном.       — Пока за тобой едут, определимся. — Катлер протянул руку, нашел на значке выпуклость и нажал ее пальцем, но ничего не произошло. — Или просто признайся, что забыл пад дома, а теперь не хочешь туда возвращаться, потому что отец с мачехой уже психуют.       Бен вынырнул из рассеянности.       — У меня нет мачехи, — сказал он.       Пришла очередь удивиться Катлеру. Он был уверен, что состав семьи Бена определил правильно. Спросить ни о чем не успел, рядом с патрульной машиной остановилась другая, напоминающая лимузин — длинная, черная, бесшумная, с непроницаемыми снаружи стеклами. Машина издала короткий гудок.       Бен с досадой подал руку в проем между спинками сидений.       — Ладно, про аллерген я еще подумаю и позвоню тебе завтра. Если заключение уже будет, ты мне про него не говори, я хочу сам. Было здорово.       Катлер удержал детскую ладонь в своей.       — Это за тобой?       — Да.       Они вышли наружу одновременно, Катлер отодвинул Бена и заглянул внутрь машины. Человек за рулем удивленно посмотрел на него, но при виде Бена поспешил выйти, чтобы открыть ему дверь и поздороваться. А вот по имени мальчика не назвал, как можно было бы ожидать от семейного служащего.       — Ты знаешь этого человека? — спросил Катлер у Бена, кивнув на водителя. — Видел его раньше?       — Нет.       — И садишься к нему в машину ночью, один, без сопровождения взрослых?       — Джон, мне незачем его знать, он просто приехал на мой вызов.       — А ну-ка выходи, — приказал Катлер, стаскивая Бена с сиденья. — Я пока еще полицейский. Могу тебе многое рассказать о том, что бывает с детьми, севшими в машину к незнакомцу. А вы, сэр, передайте, что ребенка я отдам только его отцу.       — Джон, моего отца нет на Аяксе! — запротестовал Бен. — До него четыре дня пути, он при всем желании меня не заберет.       Все это уже стало напоминать какую-то головоломку или шараду. Полно опекунов, а оказывается — нет никого. Мачехи нет, отца нет…       — Кто из родственников у тебя живет на Аяксе?       — Только дед.       — Вот пусть дед и приезжает, — раздражение все-таки проявилось в голосе, Бен даже немного притих.       Водитель в униформе странно посмотрел на него, но по-прежнему не сказал ни слова и ничем не проявил недовольства. Не то был немой, не то инструкции не позволяли обсуждать нанимателя.       Они опять вернулись в патрульную машину. Длинное тело лимузина скользнуло в сторону, но не уехало, а осталось стоять у обочины, словно ожидая, что Катлер еще передумает.       Пад разорвало звонком от Белройза.       — Офицер, вы в своем уме?! — сдавленно рявкнул тот. — Немедленно передайте ребенка тому, кто за ним приехал. Вы меня слышите? Немедленно.       — Сэр, мальчик этого человека не знает, — ответил Катлер.       — Я вам ручаюсь за него. Отпустите ребенка и прекратите балаган.       — Не могу, сэр. Вы же знаете инструкции. Я передам ребенка только его законному опекуну по предъявлении документов или в случае, если мальчик будет знать его в лицо. Либо отвезу домой, но для этого мне нужен его домашний адрес.       Белройз вместо адреса издал густое яростное сопение.       — Послушайте, Джон, все прекрасно, вы замечательный полицейский, но в данном случае инструкцией можно пренебречь. Вы меня понимаете? Слышали, что я сказал? И это не просьба, офицер, это приказ. Если вам еще актуально оставаться офицером полиции. Не валяйте дурака.       — Извините. — Катлер отключил прием.       Пад снова заверещал, но на этот раз Катлер не стал принимать звонок. Уволит так уволит.       Бен следил за ним с непонятным выражением лица, Катлер потрепал его по голове. Беспризорник из лимузина. Никому не нужен. Болтается где-то ребенок ночью с полицейским патрулем по трупам — да и ладно, лишь бы под ногами не крутился. Курьера прислали, как за вещью. А каникулы кончатся, опять в интернат сдадут, может, отдарятся каким-нибудь самокатом, или что там у богатых принято дарить детям. Квадрофлипы?       — Ты что, правда меня не отдашь? — вдруг спросил Бен. — Будешь сидеть со мной в машине до утра?       — Не буду. У меня дома диван есть второй. Молоко в холодильнике было. Спать тебя положу и поеду в участок протокол писать. Только дверь без меня никому не открывай. Понятно?       Бен кивнул.