Ты убивал меня сотню раз

Из-за чëрного пространства вокруг на Антона накатывает паника. Абсолютно ничего нет. Он один летает в темноте. Это ведь не всë? В этой тëмной пустоте ведь есть что-то похуже обычного одиночества? Звëздочкин попытался уйти свои мысли, чтобы не видеть и не слышать того, что происходит вокруг, но ему помешал резкий звук за спиной. Повернуться он не мог. Его будто паролизовало. — Ну здравствуй, звëздочка, — ласково протянул знакомый голос. — О…Олежа? — прохрипел Антон. — Молчать, — ласковый тон вдруг поменялся на приказной. В шею Звëздочкина вцепились чужие когти, оставляя небольшие раны, из которых небольшими струйками начала литься кровь. — Мне напомнить тебе, что же ты наделал? — О-олеж, п-прошу, я не, — начал Антон, заикаясь. Олежа наконец вышел из-за спины Звëздочкина и встал прямо перед ним. Теперь Антон смог увидеть, как выглядит парень. Парень? Нет, это точно не человек. Рот Душнова был разрезан, чем напомнил Звëздочкину Кушисакэ-онна из старой японской легенды. Ножницы в руках Олежи ещë больше наталкивали на мысли о той женщине. За спиной были крылья, похожие на демонические. Но от демонических их отличал тот факт, что они растекались, словно свеча. Синие глаза теперь были абсолютно белыми. Антон хотел отвернуться, но Душнов не дал этого сделать, схватив парня за подбородок когтями, оставляя порезы. — Нет уж, смотри на меня, звëздочка, — протянул Олежа, улыбаясь, чем заставил парня испугаться ещë больше. — Что такое? Я ведь жив, разве нет? Или ты не этого хотел? Душнов отпустил Антона и отошëл на два шага от него, после чего развернулся и вонзил ножницы в пустоту. — Я ведь хотел тебе напомнить, верно? — сказал Олежа, проведя ножницами вниз. После этого действия последовала яркая вспышка и… — Олегсей, как же ты не понимаешь? Это ведь дело величайшей важности! — сказал Антон, тыкнув указательным пальцем в грудь Душнова. — Я не понимаю?! Это ты не понимаешь! Это опасно. И не только для тебя, — разозлился Олежа, схватив Звëздочкина за запястье и откинув его руку в сторону. — Н-нет, я, — Антон помнит этот день. День, который он предпочëл бы не вспоминать. Парень снова хотел отвернуться, чтобы не видеть этого. Но ему снова не дали, схватив за подбородок и зафиксировав голову в нужном положении. — Я всë равно пойду, — сказал Звëздочкин. — Настолько хочешь умереть? — усмехнулся Олежа. — Умрешь и все о тебе забудут. — Да как ты, — Антон сам от себя такого не ожидал. Он вдруг резко толкнул Душнова так, что тот вылетел в окно. — Олежа! Было уже поздно что-либо предпринимать. Когда Звëздочкин высунулся из окна, Олежа уже лежал на асфальте, на котором растекалась лужа крови. — Нет, нет, нет, — начал повторять Антон. Руки затряслись. Нет, Олежа не умер. Это не он его убил. Сейчас Звëздочкин обернëтся и Душнов будет у дверей комнаты, подойдëт, обнимет его. За спиной никого не оказалось. Надо бежать. Сейчас сюда придут люди. Антона не должно быть здесь. Иначе все подозрения падут на него…но ведь он и вправду виноват? Нет! Это не может быть он! — Нет! Нет! — закричал Антон, пытаясь вырваться из хватки. Когти продолжали держать парня за подбородок, поэтому стали оставлять довольно большие порезы. — Я не…это не так! Всë было не так! — Всë было так, звëздочка, — улыбка всë ещë не сходила с изуродованного лица Олежи. — Ты убил меня. И сбежал. Убил меня. Убил~ Душнов продолжал повторять слово «убил», чтобы оно въелось в мозг Антона. Чтобы парень понял наконец, кто именно виноват, и перестал искать кого-то ещë, чтобы переложить на него свою вину. — Сто раз ты убивал меня в этом воспоминании. И каждый раз сбегал, оставаясь безнаказанным, — протянул Олежа, подходя к Антону ещë ближе. Локация сменилась. Теперь они не летали в пустоте, а стояли на крыше здания. Звëздочкин стоял на самом краю, не имея возможности двигаться. — У-бий-ца, — протянул Душнов, толкнув Антона. Звëздочкин проснулся ровно в тот момент, когда его тело достигло земли. Руки тряслись, в ушах звенело, было трудно дышать. Антон тут же потянулся к лампочке, чтобы включить свет. Темнота сейчас напоминала ему о сне. — Который раз, — Звëздочкин даже не заметил, как начал плакать. — Который раз. Этот сон… Олежа, прости, прости меня, — Антон стал утирать слëзы и поднял голову вверх, пытаясь сделать так, чтобы они перестали течь. — Господи. Этот сон не единожды снился Звëздочкину. С каждым разом он становился всë более жутким. В самый первый раз к нему пришëл обычный Олежа. Такой, каким Антон его запомнил. В ту ночь он показал старшему воспоминание, но вместо обвинений от него были слышны лишь слова поддержки, что Звëздочкин ни в чëм не виноват. Сегодня…был не самый жуткий образ Олежи, который видел Антон. Когда же это закончится.?