Паучки

      Каза не было в чердачной комнате, когда Инеж пролезла туда через свое любимое окно. Значит, он был в офисе на первом этаже либо отлучился по делам — неважно. Инеж нужно было выполнить одно задание до того, как он вернется.       Инеж бесшумно спустилась по перилам на площадку третьего этажа. Когда она жила в Бочке, на третьем этаже не располагалось ничего важного; теперь же, несмотря на возражения Каза, за его спиной этот этаж прозвали общежитием.       Комната, которая когда-то принадлежала ей самой, находилась слева в длинном ряду таких же комнаток, где теперь жили подростки. Старую комнату Инеж теперь занимала земенка, которую Каз выкупил из дома удовольствий два года назад. У девушки оказалась необычайная память на числа, и теперь она работала крупье в его казино.       Справа от лестницы находились две большие комнаты, в которых раньше обитали Шпехт и Роти; теперь Шпехт живет на борту Призрака, старших членов Отбросов переселили вниз, а комнаты Шпехта и Роти отдали ватаге паучков, которые пришли на замену Инеж, став глазами и ушами Каза в Кеттердаме. Стоило признать — это был гениальный ход: какой бы бесшумной и проворной не была Призрак, даже она не могла находится в нескольких местах одновременно. Паучки Каза — чистильщики сапог, трубочисты, посыльные, слуги, попрошайки и карманники — были повсюду. Он даже отправил двоих в элитную школу с целью подружиться с детьми определенных торговцев. Не отмеченные татуировками и никем не замеченные, они раскинули шпионскую сеть по всему Кеттердаму: от зажиточных районов до захудалых уголков Бочки.       Инеж первым делом проскользнула в комнату девочек. Вдоль каждой стены стояли четырехъярусные кровати. В этот час дети еще спали, хотя маленькой каэлки не было на месте — наверное, выполняла поручение Каза.       Инеж сняла со спины мешок. В порту Бех Джу в пекарне продавались пряничные фигурки животных в глазури. Едва увидев их, Инеж незамедлительно выложила кругленькую сумму за две дюжины угощений. Бесшумно передвигаясь по комнате, она оставила по печенью на полках у изножья каждой кровати.       В комнате мальчиков один паучок не спал: кудрявый мальчишка лет девяти просиял от радости, когда увидел Инеж — она не впервый раз оставляла угощения в общежитии. Инеж приложила палец к губам; мальчуган не выдал ее и только заговорщически улыбнулся, когда на его полку опустился сахарный дракон.       Когда Инеж вернулась на четвертый этаж, Каз мыл руки. Он рассержено глянул на нее в зеркало умывальника, когда она вошла, тихо прикрыв за собой дверь.       — Ну и что ты тайком пронесла на третий этаж на это раз?       Инеж спрятала улыбку — Каз упорно отказывался именовать этаж общежитием.       — Немного пряников из Шу Хана.       Каз повернулся к ней лицом.       — Не нужно их баловать, Инеж. Они прекрасно знают, что я тут не благотворительностью занимаюсь.       — Ты нанял им репетиторов, чтобы научить читать и писать, — саркастично напомнила Инеж.       Каз пренебрежительно махнул рукой — перчатки он не надел.       — Необходимо чтобы они предоставляли разведданные в письменном виде. У меня нет времени лично допрашивать две дюжины детей, мне нужно руководить преступной империей.       — Значит, ты признаешь, что они дети.       — Они деловые партнеры, — резко бросил Каз. — Им нужно сухое место для сна и еда, а мне — информация. Вот и все. Если ты продолжишь обращаться с ними, как с домашними любимчиками, они размякнут и забудут, в каком городе живут. Как ты там говорила? Когда мы сталкиваемся со страхом, то приветствуем нежданного гостя и слушаем, что он хочет нам сказать.       — Они не боятся тебя, Каз, — заявила Инеж.       — Ты в этом так уверена?       — На самом деле, да, — Инеж шагнула вперед и осторожно положила ладонь ему на грудь.       Каз не дернулся. — Знаешь, почему я боялась Хэлен?       — Насколько помню, причина была в том, что она купила тебя у работорговцев, — сухо предположил Каз.       Инеж проигнорировала его подколку.       — Я боялась Хэлен, потому что она была непредсказуемой. В один день — я была ее лучшей девочкой, получала похвалу и хорошую еду. В другой — неблагодарной паршивкой, и тогда мне приходилось умолять ее не отдавать меня какому-нибудь садисту-извращенцу. Когда она вызывала меня к себе, я никогда не знала, чего ждать: похвалы или побоев.       Каз молча смотрел на ее, сверкая глазами. Инеж не часто говорила о Хэлен, но, когда она вспоминала прошлое в борделе, Каза снедала ненависть, хотя он разорил Хэлен и выжил ее из Кеттердама.       — Ты не нянчишься с ними, Каз, но тебе и не нужно. Ты предсказуем. Твои требования реалистичны. Ты не угрожаешь выбросить их на улицу после допущенной промашки. Они преданны тебе именно поэтому, а не потому, что боятся.       — Мы согласимся не соглашаться, — наконец выдавил Каз.       Единственная уступка, какую можно от него добиться. Инеж прижалась к его груди и улыбнулась в твидовый жилет. Каз провел по ее волосам.       — Знаешь, у меня есть для тебя кое-какая информация.       — И какая же, Призрак? — пробормотал ей в макушку Каз.       — У тебя новое прозвище, Грязные Руки, — самодовольно сообщила Инеж.       — Да?       — Да. Люди в доках начали шептаться о неком Крысолове.