Жандарм

      Демонически-синеватый оттенок неба безусловно завораживает взгляд, когда, кажется на небе нет белоснежных облаков. Их мало, но даже они сливаются с прекрасным небосводом, и будто не желая отвлекать на себя внимание. В эту дьявольскую ночь луна почти цвета крови, а неестественно яркие звезды подчеркивают величие алого диска на небосводе. Она поднимается все выше, оставляя со собой невероятный красный свет как на небе, так и на водной глади, которая будто зеркало отражается все величие царицы ночи.       Крашенный стоит, облокотившись о парапет белокаменной набережной, что сейчас светится, как те самые звезды наверху, его лицо обращено к бесконечной высоте, а голова кружится от завораживающего цвета неба. Байкер просто стоит рядом, наслаждаясь задумчивым лицом рядом стоящего парня.       — Какой это цвет? Не могу определить. А ты, Майки, можешь?       — Цвет чего, Мучи?       — Не зови меня так, я уже тысячу раз тебе говорил…       — Как скажешь, Такемичи Ханагаки.       — Я говорю про небо вокруг луны, я говорю про горизонт. Смотри! Смотри, какой чудесный цвет. И страшный, и завораживающий. Вот и правда, просто небесный цвет, на земле таких нет! Он прям так и выбивается среди Адского пламени вокруг! Жандарм какой-то.       — Раз он в небе, то логично, что он небесный. Да и что такое этот твой жандарм? Разве есть цвет-то такой? Я уверен, тебе просто нравится это слово…. «Жандарм». Пффф, что удумал только?       — Да, нравится. Ну не знаю, может не жандарм, а сине-алый… Только такой, что, прям точно только в иной жизни бывает. Вот так вот сморишь на это все, как же можно не верить, что есть жизнь на небесах, ангелы, великий всемогущий Бог.       — И золотые яблоки на березах…       — Какой ты испорченный, Майки. Правду говорит мама, что всякий мечтатель все-таки лучше грубого реалиста.       — Сама истина глаголет ее устами, Мучи.       Футболка на Такемич легкая и на несколько размеров больше, развивается почти неощутимыми порывами летнего ветерка, голени его открыты, лицо с мягкими щечками обрамлено светлыми волосами и обращено к волшебному небу, открывая вид на острый кадык.       Майки кладет руку на его колено, другой обнимает за плечи и полушутя целует в приоткрытые губы. Ханагаки лишь тихо отстранятся и сбрасывает его руку со своего колена.       — Мучи, что такое? Обиделся, да?       Такемичи отодвигается подальше от длинноволосого парня, глаза блестят, и он прикусил губу, удерживая слезы.       — Да в чем дело, Мучи?!       — Ох, Майки, прошу, оставь меня.       — Да что случилось?       Он шепчет:       — Ничего…       И, соскочив с парапета убегает в сторону дома. Подальше от него.       Майки лишь пожимает плечами:       — Как же он глуп.