With you

      Выступление трирачи прошло великолепно. Феликс может поклясться, что даже концерты самых любимых артистов в Австралии не приводили его в такой восторг, как эти трое альф. Зал бурлит энергией, люди скандируют имена парней, заставляя рэперов не прекращая кланяться и махать всем со сцены. Вдруг Чан останавливается и просит у всех немного тишины.       — Сегодня всё пойдёт немного не по тому плану, который вы ожидали. Мы с парнями очень долго трудились не только над общим проектом, но и над другой работой. Я как обычно прошу вас внимательно слушать, и надеюсь, что многие найдут в этой песне себя, — Чан бросает взгляд в тот угол, где по его предположению должен сейчас стоять Феликс, и отворачивается обратно к толпе. — Помните, что вы не одни, и что всегда можно прийти за помощью к тому, кто вас любит. И одним из этих людей всегда буду я.       Свет на сцене мигает, а затем гаснет, оставляя зал в полной темноте. Лишь большое количество лайтстиков в руках фанатов подсвечивают огромное пространство. Масштабы завораживают и захватывают дух. Вдруг софиты резко включаются, направляя с боковых сторон яркий белый свет на Криса. Альфа стоит посередине сцены, на нём надета светлая голубая рубашка, рукава закатаны по локоть, чёрные брюки струятся по ногам до щиколоток, на ногах обуты лакированные классические туфли. Шею украшает массивное ожерелье, переливающееся при малейшем движении. Чан держит в руках микрофон, который расположен на специальной белой стойке, увитой нежно-голубыми и розовыми цветами по всей длине. Он выглядит безумно красиво и нежно в этом, казалось бы, совсем простом образе. Сынмин берёт Феликса за руку, улыбаясь и поддерживая друга.       Свет приглушается и начинает играть музыка. Раздаются звуки дождя и раскатов грома, на фоне слышен какой-то посторонний шум, хлопок двери, а затем глухие удары. Ты ведёшь себя так безразлично, словно ничего не случилось. Ты смеёшься, и я слышу всё те же слова. Ты всегда говоришь: «Я в порядке», но я насквозь вижу, Как глубоко в своём сердце Ты одиноко плачешь.       Феликс шумно сглатывает. Атмосфера в зале становится тяжелее, Чан продолжает петь. После того, как выключается свет в твоей тихой комнате, Твоя яркая улыбка начинает медленно увядать. В этом пустом, безлюдном месте иногда по ночам слышны лишь долгие вздохи, Глубоко в своём сердце ты одиноко плачешь.       Начинается прехорус, Чан переходит на рэп. В конце каждого предложения слышны голоса Джисона и Чанбина. Видимо, они помогают из-за кулис. Реальность затерла тебе глаза, Я не вижу ни одного оазиса в твоём сердце. Ты все ещё блуждаешь, а я делаю ещё один шаг ближе к тебе.       На сцену выходит подтанцовка, одетая полностью в чёрное. Они встают рядом с Чаном, некоторые опираются на альфу, другие встают дальше, образуя своеобразную волну. Крис хватает микрофон со стойки, готовясь танцевать отточенную до совершенства хореографию. Начинается припев. Я прислушиваюсь к твоему безмолвному крику, Чтобы ты больше не терялся в уголке своего сердца и не изводил себя. Сквозь щель плохо закрытого пространства, название которого «ты», Раздаётся тихий плач, который слышу только я. Безмолвный плач, который ты скрывал. Ты можешь показать мне все те слёзы, которые тихо прятал. Не прячься передо мной. Ты можешь рассказать мне всё, о чём привык говорить сам с собой. Не причиняй себе боль. Поделись со мной своим тихим плачем.       Чан возвращается к стойке микрофона, чтобы продолжить петь там. Танцоры не уходят, а продолжают танцевать, только уже за спиной мужчины. Всё выглядит безумно обворожительно, голоса Чанбина и Джисона подхватывают в те моменты, когда у Криса не хватает воздуха, чтобы закончить строчки. Мелодичное пение сменяется плавным рэпом. Я буду плакать вместе с тобой, Перестань сдерживаться, отпусти всё. Если твои силы иссякнут, я буду держать тебя, Просто обопрись на меня, Ведь я не отпущу тебя. Я не думаю, что терпеть так уж просто, Бывают моменты, когда невозможно справиться с этим самостоятельно. Зачем ты улыбаешься, когда тебе совсем этого не хочется? На этот раз «всё в порядке» вместо тебя скажу я.       Каждое слово, вылетающее изо рта Чана, вызывает в Феликсе бурю эмоций. Слёзы непрекращающимся потоком текут из глаз. Омега пытается их вытереть, чтобы не пропустить ни единой эмоции на лице Чана, ни единой части выступления, но получается не очень хорошо. Чонин стоит рядом и гладит его по спине, пытаясь успокоить, Сынмин всё также крепко держит за руку. Это немного ободряет и даёт силы держаться. Когда в твоём сердце польёт дождь, я сразу подойду к тебе. Не стой больше под ним, я раскрою для тебя зонт. Видимо очень сложно сдерживать подступающие слёзы. Дождь всё скапливается, Скапливается. Всё так запуталось. Тёмная тень позади твоей яркой внешности. Можешь показать мне её, Не скрывай. ... Ты можешь показать мне все те слёзы, которые ты тихо прятал. Не прячься передо мной. Ты можешь рассказать мне всё, о чём привык говорить сам с собой. Не причиняй себе боль. Поделись со мной своим тихим плачем.       Танцоры эффектно заканчивают выступление, падая на колени. Чан стоит среди них, склонив голову и опустив микрофон, вторая рука лежит на сердце. Крис часто дышит и всё также не поднимает глаз. Ему нужно справиться с потоком эмоций, ведь слишком сложно отдать всего себя песне и выступлению, и ничего при этом не ощутить.       Феликс чувствует себя раздавленным. Чан будто вскрыл его душу, обнажил сердце, покопался там и оставил всё нараспашку. Каждое предложение, каждое слово отдавалось в груди тупой болью. Ему действительно тяжело всё хранить в себе. Он ни с кем не делится своими слезами, оставаясь плакать один в своей комнате. И, кажется, пришёл тот момент, когда силы действительно иссякли, и пора показать себя тем, кто его так отчаянно любит.       Ликс шепчет Чонину и Сынмину, что ему срочно нужно отойти, и бросается на выход прямиком в гримёрку. Он молится, чтобы внутри никого не было, и чтобы туда никто не зашёл кроме Чана. Крис не подводит. Он буквально через несколько минут забегает в комнату, тяжело дыша, и закрывает дверь на замок, поворачиваясь к омеге. Чан думал, что Ликс сбежал домой. Что это было слишком для него, и что альфа перегнул палку, залезая в душу к тому, в кого так давно и безумно влюблён. Феликс стоит заплаканный и постоянно всхлипывает, тушь немного растеклась под глазами, образовав тёмные разводы. Он наверняка представляет собой не самую приятную картину, но его на столько переполняют чувства, что он плюёт на всё, подходит к мужчине, и кладёт еле заметно дрожащие пальцы на ладонь альфы. Воздух пропитывает яркий запах базилика, и Ёнбок начинает потихоньку успокаиваться.       — Феликс, я безумно счастлив, что ты появился в моей жизни. На столько, на сколько я ненавижу те травмирующие события, что привели тебя сюда в Корею. Я рад, что ты попал именно в эту компанию, и я встретил тебя, такого хрупкого и самого лучшего омегу всей моей жизни. Я уже давно просыпаюсь и засыпаю только с мыслями о тебе, о том, как я с утра приду на работу и встречу тебя, что я приготовлю для тебя обед, и ты будешь рад его получить, хотя мог бы просто выкинуть и не есть. Ты делаешь меня с каждым днём всё счастливее и счастливее, заставляешь смотреть по-другому на мир. Я знаю, что ни разу официально не водил тебя на свидания, но каждая наша с тобой прогулка была для меня лучшим времяпровождением, и я не знаю, как мне придётся переплюнуть себя, чтобы наши будущие настоящие свидания, если они будут, стали ещё лучше. Ты безумно умный, милый и обаятельный, и я действительно теряюсь и не знаю как правильно тебя охарактеризовать, ведь ты буквально сочетаешь в себе всё лучшее, что я когда-либо мог вообще вообразить. И я был бы безумно горд и счастлив, если бы ты сейчас ответил "да" на моё предложение стать моим парнем.       Феликс счастлив. Глупо, но так сильно. Он тихо шепчет "хорошо, я буду твоим парнем", и Крис целует его прямо в гримёрке, вжавшись в омегу всем телом и обхватив его лицо горячими ладонями. Ликс мгновенно прикрывает глаза и кладёт ладонь на солнечное сплетение мужчины. Тепло. Очень тепло. Он плавится под его прикосновениями, готовый на всё здесь и сейчас, слишком пьяный от запаха Чана и этих ярких поцелуев. Пьяный от того, что альфа обнимает его, скользит ладонями по худой спине так осторожно и нежно, будто бы Феликс действительно может сломаться от одного прикосновения. Поцелуй выходит до дрожи ярким и желанным, лёгкие покалывания по всему телу щекочут обоих до самого сердца. Крис лёгким движением перемещает свои руки со щёк омеги на талию, обнимая. Через некоторое время они отстраняются друг от друга. Оба глубоко дышат, и Феликс прячет своё лицо на плече у альфы, широко улыбаясь и не желая покидать такие крепкие объятия. Феликсу почти верится в то, что он важен.       — Я бы не хотел сейчас отходить от тебя ни на шаг, поэтому как ты смотришь на то, чтобы поехать ко мне домой? — спрашивает Чан, поглаживая спину омеги. Он боится получить отказ на свой довольно дерзкий вопрос, но желание продолжать вдыхать этот безумный аромат маракуйи и не отпускать желанного Феликса от себя в ближайшие сто лет перебивает всё смущение и неловкость.       — Хорошо... Я думаю, я не против, и Сынмин тоже. Он может пригласить Чонина к себе в гости.       Чан заливисто смеётся. Даже в такой момент Феликс думает о своих друзьях и их чувствах. В дверь осторожно стучат, а затем негромкий голос Чанбина просит открыть, потому что всё становится слишком подозрительно. Феликс смущённо отступает от альфы, прикрывая своё пылающее лицо ладонями, и даёт возможность отпереть замок и впустить всех внутрь. Первым заходит Сынмин, подозрительно вглядываясь в то, как Феликс выглядит.       — Ликс, всё в порядке? — он подходит и обнимает друга.       — Да? Всё отлично. — Ликс привстаёт на цыпочки, чтобы шепнуть на ухо другу, что он уйдёт сегодня с Чаном к альфе в квартиру, и Нини может остаться у них.       Чонин стоит рядом и слышит этот довольно громкий шёпот о себе, улыбаясь. Отлично, даже Феликс заметил, что между ними что-то есть. Сынмин хмыкает, поворачивается к бете и громко говорит, что конспираторы из них всех, включая Джисона и Чанбина, хреновые. Ни отношения, ни важный подарок так никто и не смог нормально скрыть. Гримёрка взрывается от смеха. От такой приятной атмосферы теплоты и уюта у Феликса поджимаются пальцы на ногах. Он безумно счастлив.       Феликс и Чан уходят одними из первых. На улице уже темно, время приближается к полуночи, поэтому дороги довольно пустые. Крис специально приехал на премию на своей машине, в тайне надеясь, что сможет забрать омегу к себе домой, или хотя бы довезти его до квартиры. Феликс жутко смущён. Ему кажется, что всё происходит не с ним, комплексы сжирают изнутри, но как только он начинает думать о плохом, в памяти всплывают отрывки песни, заставляя сердце сжаться. Ли так больно, что кажется, будто он не может дышать. Эту песню написали про него и для него. Песню про то, как тяжело жить, скрывая свои страхи, своё отчаяние, боль. Как он порой хочет просто исчезнуть из этой жизни, и не может ни с кем поделиться своими чувствами, потому что они кажутся глупыми и никчёмными, как и он сам. Чан видит его нахмуренное лицо и слишком тяжелые редкие вздохи, поэтому отрывает одну руку от руля и кладёт омеге на колено ладонью вверх, будто спрашивая разрешения, можно ли его поддержать. Феликс вздрагивает, выныривая из своих совсем не радужных мыслей и вкладывает свою миниатюрную руку в большую ладонь альфы, немного успокаиваясь. Он в любом случае сейчас находится здесь, рядом с человеком, который, видимо, дорожит им, готовый поддерживать и не отворачиваться от такого больного и не самого лучшего омеги.       Они доезжают быстро, за окном уже появилась река Хан, Чан проезжает немного вдоль по набережной, от чего у Феликса перехватывает дыхание. Он любит смотреть на воду, гулять вдоль берега реки в Сеуле. После переезда в Корею он часто скучает по океану, летнему бризу, прогулкам по пляжу. Крис заворачивает к воротам в каком-то элитном жилом комплексе. Даже пост охраны выглядит так дорого и солидно, что Ёнбок смущается. Ему страшно представить, какие в этих домах квартиры, особенно на последних этажах. Оставив машину на подземной парковке, они поднимаются на лифте наверх.       Квартира прекрасна. Прихожей как таковой нет, поэтому при входе взгляд сразу падает на огромное панорамное окно справа, где оборудована гостиная. Недалеко от входной двери стоит огромный телевизор, напротив огромный чёрный диван, рядом кресла и торшеры. На стене висит картина, на которой художник изобразил бушующее море. Феликс оглядывается и не может подобрать слов, чтобы описать, как же ему нравится то, что он видит. Интерьер, хоть и сделан преимущественно в тёмных оттенках, очень гармонично смотрится и безумно подходит Чану.       — У тебя нереально красивая квартира, Чан, — шепчет Феликс, параллельно разуваясь. — Она будто воплощение твоего характера, только в дизайне. — Крис смеётся.       — Да, её оформлял мой хороший друг ещё со времён трейни, он довольно неплохо меня знает. Плюс Чанбин, Джисон и Минхо контролировали каждый шаг. Они постоянно спорили и выясняли, какой конкретно цвет подходит для кровати, или какие шторы из сотни, предложенной дизайнером, лучше. Было довольно весело и забавно следить за их переругиваниями. Тем более что жить то здесь мне, а не им. — Чан, увлечённо рассказывая о ремонте, успел снять верхнюю одежду, найти тапочки Феликсу и включить везде свет. Он подошёл к пульту управления рядом с входной дверью, и шторы сразу же пришли в действие, закрывая вид на ночной Сеул. — Проходи, ванная слева, прямо по коридору кухня, спальня напротив. Я принесу тебе сменную одежду и чистое полотенце буквально через минуту.       Феликс сказал спасибо и ушёл в указанную сторону к ванне.       — Я остался бы здесь жить, — прошептал Ликс и оглянулся. Комната была огромная, вся в чёрном цвете, только пол был отделан плиткой, сделанной под тёмное дерево. Душ был отделён тёмной матовой перегородкой, тогда как ванна прозрачной, и выглядело это необычно и безумно эффектно. Раковины будто парили над полом, а зеркала напротив подсвечивались изнутри тёплым жёлтым цветом. Всё было убрано и чисто, лишь куча разбросанных по полкам разных косметических средств показывали, что здесь всё-таки кто-то живёт. — Это безумие.       Феликс даже не успел толком начать раздеваться, когда в дверь постучался Чан.       — Я принёс полотенце и одежду, могу зайти и положить всё на раковину? — Ликс поспешил сам открыть дверь и забрать у альфы вещи.       — Я ещё не разделся, здесь так красиво, что мне понадобилась минутка, чтобы прийти в себя. — Чан в ответ рассмеялся.       — Я рад, что тебе нравится. Единственная комната, которую согласовывали только со мной, даже в спальне главные решения принимали парни. Кстати, новая зубная щётка в шкафчике у стиральной машины, там же ватные диски и всякая мелочь. А вот здесь где-то стоит средство для снятия макияжа, — Чан указывает рукой на полочки рядом с раковиной.       — Спасибо ещё раз.       — Если что, зови, я постараюсь побыстрее выйти из душа.       — Душа? — Феликс поднимает вверх брови. — Это что, квартира Гермионы Грейнджер, где пространство становится больше с помощью заклинаний?       — Если бы, — фыркает Чан. — Напротив входной двери был вход в спальню для гостей. Там, где картина висит, ты не заметил? Я там помоюсь.       Феликс не успевает сказать, что вообще-то было бы логичней ему пойти в душ для гостей, а Крису оставить его собственную ванную комнату, но тот уже успел выйти, прикрыв за собой дверь. Он не знает, как ему справиться с волнением, потому что буквально всё, что сейчас происходит, выбивает его из колеи. Ему нужно умыться, нужно смыть свой макияж, выставляя свои противные веснушки напоказ. Его синякам под глазами позавидовали бы даже зомби, и это ещё один факт в копилку его ужасной внешности без косметики. Тяжело собираться с мыслями и буквально ломать себя в каждом действии. Но Феликс решает, что Чан стоит всего. И если ему надо будет сидеть и прятать как-нибудь свои недостатки, он придумает, как, и сделает это.       Когда Феликс выходит весь распаренный после горячего душа, он чувствует, что где-то на кухне Крис подогревает что-то безумно вкусно пахнущее. Вода немного смыла волнение, а пропитанная запахом альфы квартира буквально заставляет его чувствовать себя комфортно. Феликс садится за стол и подгибает под себя ноги. Чан начинает рассказывать что-то о подготовке к концерту, о том, как он устал сидеть на премии, ожидая, когда же пройдут все награждения. Ему хотелось быть за кулисами и помогать своим артистам, но нужно было быть в зале, потому что команда взяла несколько наград, и не выходить на награждение было бы верхом невоспитанности. Параллельно он ставит на стол миски с пибимпабом, стаканы с водой и приборы.       — Это я вчера заказал из ресторана, потому что знал, что буду голодным, но приеду ночью. Так что всё точно должно быть вкусным. Если не доешь, просто оставь. Даже если будет почти вся тарелка полная, всё в порядке.       Чан теперь более тщательно относится ко всему, связанному с приёмами пищи и омегой, хотя, казалось бы, куда больше. Они недавно обсуждали отношения Феликса с едой, и Чан сделал много выводов для себя. Он теперь никогда не говорит, что был бы рад, если Ликс что-то съест, когда отдаёт бенто, потому что тот сразу начинает чувствовать себя обязанным и иногда действительно просто давится тем, что ему принесли. Альфе никогда не пришло бы в голову, что такая невольно брошенная безобидная фраза может доставлять столько неудобств. Они стали намного ближе, чем были пару месяцев назад, что не может не радовать.       Феликс бросает взгляд на часы. Уже почти два часа ночи. Конечно, когда он шёл в эту квартиру, он не мог не думать о том, где он будет спать, и вообще чего хочет Чан, хочет ли он заняться с ним сексом? Или Феликс слишком противен для такого? Ликс часто представлял то, как он занимается любовью с альфой. Потом, конечно, ему было мучительно вспоминать, какие же откровенные картины иногда рисовались в его фантазиях, но в моменте было безумно хорошо. Эти мысли так и кружились в голове, но для того, чтобы задать волнующий вопрос, не хватало сил и мужества. Смущение покрыло его с ног до головы. Феликс чувствовал, как начинает нервничать и смущаться, как краска постепенно заливает его лицо.       — Мы можем с тобой лечь в одной постели, если ты хочешь и если будешь чувствовать себя комфортно. Или гостевая комната всегда в твоём распоряжении.       Крис будто читал его мысли. Альфа ушёл мыть посуду, давая омеге немного времени наедине с собой для принятия решения. И Феликс выбирает действовать так, как хочет, не оглядываясь на свои удушающе жалкие мысли и чувства. Пусть сегодня он побудет чуть-чуть в личной сказке, даже если она потом разобьётся о суровую реальность.