Вдох

Запах перегара. Такой незнакомый, что бьет со всей силы в нос, заставляя лицо рефлекторно сморщиться. Где то в углу темного помещения, освещенного тусклым светом завалился чуть ли не всем весом тела на стол до дури пьяный мужик, пропивший уже где-то свой правый ботинок вместе явно со всеми деньгами. А другие гости сего заведения еще только готовятся повторить судьбу «бедняги». – Хосок, это единственное место, которое ты знаешь в городе, где можно нормально отдохнуть ? - Не поворачивая голову к своему компаньону и по совместительству другу спрашивает Чонгук. – Конечно нет, прелестный. Ну а куда еще лучше потратить те деньги, которые вам за стих вручили? Алкоголь наталкивает на вдохновение, - дарит улыбку Хосок и проходит в глубь бара, подходя к барной стойке, чтобы заказать что-нибудь да покрепче. Согреться, так сказать, от холода осеннего вечера. И вправду, стихи Чона пользуются спросом, печатаясь в некоторых газетах и получая за это выручку. На еду должно хватать, но после «празднования» вряд ли. Подходит в след за другом, оплачивая заказ и получив два крепких напитка усаживаясь за свободный столик. Звон стекла, стукнувшегося о друга друга и опустошение стаканов. Чонгук редко выпивал, но со встречи Хосока так называемые «пьянки» стали довольно частым занятием, которое помогало снять усталость. Будет слишком банально сказать «вдруг», но и предсказать этого Чон не мог, а именно то, что сейчас к нему подошла молодая особа. Тут уж точно сказать нельзя, что не зацепила. Формы были то, что надо. будто кто-то слепил из глины это тонкую талию и пышные груди, которых облегало легкое платице. Да и на лицо не уродка. – Господин Чон, это вы? Про вас в наших кругах уже молва прошла. Я ваш слог люблю. Красиво пишите, что на душу бальзам, - глазами хлопает, губы дует. – Рад слышать, что мои строки так полюбились столь симпатичным дамам, как вы. Та вся пылает. То ли уже тоже подвыпила, то ли от разговора с мужчиной. Умеет мёд на уши лить. – А сможете что-нибудь на ходу придумать? не могу уже ждать нового произведения. Хмельной Чон лишь мычит растянуто, облокачиваясь на спинку стула. Нельзя такой прекрасной даме отказывать. – Вы, миледи, так красива.. Женщин я видел уж многих, но сказал лишь это вам. Вам подавай лишь шелк и дорогие вина. Всё на свете за внимание к себе ваших Кристальных глаз отдам. Вы солнце в ноябрь и летний снег. Так хитро мне голову вскружила, Что пускал бы сотни роз к вашим фарфоровым ногам, желая остаться воздыхателем вашего мира. На лице девушки разрастается улыбка. Не каждый день кто-то по её просьбе стихи читает. Да и что тут ? В её адрес. Она стоит в изумлении, окутывая Чона комплиментами и лестью, но тот даже глаз на ней долго не цепляет, на лице держит «довольную» ухмылку, которая уже молится наконец-то спасть. Та наклоняется шепча на ухо мужчине: – Оставлю вас с другом выпивать, не помешаю, ну а как расстанетесь - я всегда здесь. Пятая квартира справа на втором этаже, - опалила ухо горячим дыханием и невесомо провела кистью руки по плечу, удаляясь вглубь помещения, где завела с кем то разговор. Хозяин заведения. Планы на ночь уже сами собой сделались. – Нужно еще выпивки, дорогой мой друг. Голова кругом еще не ходит. сбегайте до стойки, - чуть ли не умоляюще смотрит Хосок на Чона и тот без возражений поднимается со стула, идя в нужном направлении, перед этим роняя до невозможности тяжелый вздох и закатывая глаза. Те скользят по стеклянным бутылкам с абсолютно разным содержимым и ценам на них, что, казалось, там самая наисвятейшая вода или коньяк с выдержкой в один век. Отражение в стекле искажает лицо мужчины, делая его неестественно скрученным, помятым, будто так он и выглядел, но внутри, под слоем кожи и костей. Тут слышится знакомого голоса бормотание: басистое и хриплое. Бьет по ушам молотком, пронося воспоминания недавнего времени. Такое, шуршавое. Что пару дней отчеканивал слова, рубя с плеча, сейчас же с нескрытой грустью молвит о ком-то. – Снова выгнала.. Как псину дворовую.. - Вздыхает, испивая из стакана. – Ты, милый мой, все года свои на нее тратишь. Взгляни! - разводит рукой собеседник, указывая на людей вокруг. - Столько женщин, которые от тебя тебя без ума и готовы всем своим женским теплом одарить. – Да не нужны мне эти, - бурчит что-то под нос и залпом глотает спиртное. В горло то явно уже не лезло, но была в нем нужда. «Ким Тэхён» - проносится в хмельной голове Чонгука и тот даже не скрывает того, что тупо пялит на поэта, при этом выпивая до дна свой заказ. Кто же? Жена? Возлюбленная? От этой любви можно просто пасть на дно в кандалах, чтобы уж точно не всплыть на свет. Чонгуку этакое счастье знакомо не было, так что о каком сочувствии может идти речь. Он просто смотрит. Без какого либо подтекста, искры в глазах. просто смотрит. Да так, что объект наблюдения не смог этого не заметить, встречаясь взглядами. Убитый, разбитый, до боли уставший и Хмельной, серьёзный, но с щепоткой наглости. Видно, насмехается. Тэхён сжимает граненый стакан в своей ладони, что костяшки белеют, а вены становятся чётче. – Я мёдом намазан ? - Грубо процедил пьяным голосом. – Выглядите, как брошенный щенок, - кратко усмехается, болтая в стакане кубики льда и полностью забывая о том, что там, за столом, его ждет друг. Факт. С правдой спорить и не надо. Тэхен где-то глубоко в душе это прекрасно понимает, но наружняя корка, которая видна всем сейчас сидящим рядом людям, показывает только играющие желваки. – От алкоголя у вас не на шутку развязался язык. Свалите, иначе его у вас скоро не будет вообще, - глазами злостно сжирает парня напротив, не обращая внимание на тихое шиканье друга, дабы Тэ не заходил за границы. Обоим уже плевать. – Вашу чёрствость сжирает любовь, но и вас вместе с этим. Скоро и следа не останется. Какая беда.. Только успевает довгорить с довольным хмыканием, как тут же на весь бар издается звук битого стекла, которое со всей силы было вышвырнуто в стенку рядом, в нескольких сантиметрах от самого Чона, разлетаясь на тысячу мелких осколков словно дождь. Тот даже не вздрогнул, наверно, готовясь к такому исходу событий, а второй же с каждой секундой загорался все сильнее. Девушки охают, прикрывая рты, уж не зная к кому подбежать, поддержать. Тэхен встает, держа каменное лицо и подходит к стулу, на котором сидел Чонгук. Он медленно наклоняется, заставляя того спиной прижаться к барной стойке, держа дистанцию между лицами и обводит взглядом изгибы чужого лица. Пару минут. Разгибается и следом за звуком разбитого стекла, последовал другой - звук встречи челюсти с кулаком. А после и крики других людей, как туман, осевший на уши, разгорающий злость. Рука рефлекторно берется за часть лица, которая резко отдает пульсирующей болью, двигая ее. Секунда, и тот, весь разъярённый накидывается на Тэхена, пальцами сжимая воротник и со всей силы встряхивая того, сжимая кулаки. Мужчина пускает лишь пустую усмешку, устояв на месте, а затем хватая одну руку Чонгука, резко ее заламывая за спину, прокручивая, слыша шипение и чувствуя напряжённость всех мышц, понимая, что сейчас последует следующий удар. Поэт бьет ногами по чужим коленям сзади, поворачиваясь и заезжая в ярости кулаком в область виска. Все люди в помещении столпились вокруг, пытаются оттащить двоих друг от друга, но для них рядом уже нет никого. Пьяная злость, заставляющее тело просто пылать и отключившийся мозг, который уже давным давно все спустил с тормозов. Ким чуть ли не кидает Чона спиной в стену напротив, прижимая того к ней, желая снова пустить в ход кулак, но тот ловко задержала чужая ладонь. Хосок в это время метался вокруг, не зная как спасти своего друга, так же, как и второй парень рядом - Намджун, с которым пришёл Тэхен. обоих хватают за одежду, руки, оттаскивая куда подальше, как сцепепившихся без повода псов. Громко дышат в нос, а Чон слизывает с губ мелкий поток крови из носа, после того, как Тэ между всеми ударами смог заехать по нему. На языке оседает яркий вкус металла, отрезвляя разум и будто убирая огонь с тела. смотрят на друг друга, мысленно давая понять, что драка еще не закончена. Ким дергает руками, дабы Намджун перестал их держать, касаясь ссадины на скуле, несколько секунд слыша лишь заглушённый шум и звон в ушах от резкой тишины вокруг. Владелец бара побегает только под конец драки, видя всё, что произошло и возвращая всех на землю. – Вон из моего заведения! Хоть убейте друг друга, но не у меня! Чтобы еще хоть один раз вас здесь увидел! – Гук, пошли отсюда, - треплет рукой по плечу друга, а тот лишь вытирает кровь с лица рукавом пальто, оставляя темно красную дорожку на ткани и размазывая остатки по щеке. Глаза не сводит с Кима, следит за реакцией, а после разворачивается и уходит. Нужно разобраться с кровью, которая все ровно продолжала течь, ведь на ночь планы. Тэ оставляет деньги за разбитый стакан и немного погодя уходит с другом тоже, пока не желая сталкиваться с Чоном. Это не конец, это передышка перед следующим разом. На улице кромешная темнота, фонари блекло освещают дорогу, а темные закоулки так и остаются в неведении. Мужчина закуривает, прикрывая глаза от чувства самого любимого вкуса - сигарет. Стоит под одним из таких фонарей, смотря в одну точку и медленно затягиваясь. Пьяный, прокуренный. Нужно идти домой. Туда, откуда пару часов назад вышвырнули как шавку. Из своего же дома. Возможно, там уже и никого нет. Только привычный холод, мрак, незастеленная постель и гора черновиков на столе, напоминающих, что здесь всё же кто то бывает. И он возвращается. Снова. Нос не сломан - уже хорошо. Кровь прошла быстро и расставшись на паре добрых слов с другом, Чонгук направился обратно к даме, чье имя и знать не знает, да и не нужно. Проскочить мимо людей к лестнице труда не составило, а вспомнить слова той про квартиру и подавно. Стучится, а та ждать себя не заставляет. Открывает. одета в домашнюю одежду, да и та фигурку очерчивает. – Я ждала. Переступает через порог и дверь закрывается.

Кого-то дома ждёт свет, тепло, ласка, а кого-то тьма, недопитая кружка с отпечатком помады любимых губ и постель, выдающая присутствие еще одного постороннего человека.