Цикл Verum. Вода, что окрасилась кровью

      Смерть. Она преследует нас везде. Прячется за каждым углом, подстерегая, готовая забрать в любой момент. Многие представляют ее как костлявую старуху с косой, но жители далекого поселения думают иначе. Она представляют ее как твоих близких и родных. Они приходят за тобой, чтобы вы вечно жили вместе. Делают это с целью того, чтобы спасти тебя от всех земных опасностей. Они являются неожиданно, в тот самый момент когда возможность их прихода наименьшая за всю твою жизнь.              Они привыкли считать, что Мефилес их посылает. Забирает тех, чье время уже истекло, чтобы сохранять равновесие. Некоторые до сих пор верят, что на самом деле он делает это только потому, что ему не нравятся творения Иблиса. Обе версии имеют вес, но все привыкли считать что так надо, хотя никогда не оставляли надежды прожить куда больше, чем им положено. Молятся лбом в пол, чтобы Свет Всесияющий смиловался над ними и позволил им жить мирно и спокойно.              Прошли уже тысячелетия, но 23 июня по-прежнему считается днем траура для всего поселения. Они помнят, они боятся, они не хотят повтора. Поэтому продолжают молиться, стараясь показать, что они не забыли. Они никогда не забудут.              Тьма жестока. Мефилес и есть та Тьма, что навлекла на творения возлюбленного беды. И видимо, это оставило свой отпечаток на истории народа, из-за чего каждый новый рожденный с малых лет приучивался к существованию Иблиса и Мефилеса, так же известных как Солярис. Они есть, они существуют, и они всегда видят, что ты делаешь. А значит, ты должен быть таким, каким они хотят тебя видеть. Воспитанным, слушаться тех, кто лучше тебя понимает, что и к чему. Старших, что разговаривают с ними дни и ночи на пролет, чтобы узнать что в этот раз порадовало или разочаровало богов. Во всяком случае, старшины населения думали именно так.              23 июня 67 года Эры Хаоса стал днем траура, когда погибло слишком много из клана Саблунариум. Рекордное число жертв той битвы еще никогда не было преодолено.              23 июня 1991 года Эры Хаоса под ярким зеленым светом изумруда родился необычный синий ежик. Индиговая шерстка, напоминающая осеннее небо. И глаза. Как два огромных малахита, сияющих, освещающих путь его впереди.              За последние столетия в этот день не рождалось ни одного другого ежонка. Он был первым. Он явился в этот мир под зеленым светом. Ремидиатор, под покровительством Мефилеса.              Белые иглы. Завивались кудряшками каждый раз в тщетной попытке хозяйки их выпрямить. Кажется, она выпрямила их еще утром, довольно смотря в зеркало на свой большой живот, в котором вот уже восемь месяцев сидит ее малыш. Крупный для такого срока. Определенно крупный, и невероятно активный от чего бедная девушка редко имела возможность нормально спать без полуночных плясок. Серьезно, ей казалось, что ее сын-полуночник отплясывает внутри какие-то танцы, потому что пинал ее почти бесперебойно.              У него не было отца. Да, возможно, это бы заимело на жизни малыша свой след, но Иблис не просто так подарил ему жизнь. А учитывая как он брыкался, то как можно скорее уже хотел выбраться в этот мир, чтобы прочувствовать его каждой клеточкой своего пока что маленького и хрупкого тела. Она знала, что будет гордиться им, несмотря на то, что в его жизни могут возникнуть определенные трудности. Он будет преодолевать их с улыбкой на губах. Почему-то именно так ей представлялось это. Широкая улыбка, как та, что была у ее уже павшего брата. Алиса была уверенна в своем сыне. Кто бы и что ей не говорил.              Схватки начались слишком неожиданно. Примерная дата рождения была предугадана где-то посреди июля, но видимо малыш слишком торопился в этот мир.              Торопился обнять свою мать, похожую на пушистое облако, это была его первостепенная задача.              Вероятно, вся деревня слышала душераздирающие крики. Во всяком случае, здесь редко когда роженицы орали так, что хотелось заткнуть уши, чтобы не дрожать от ужаса.              Бурый еж взглянул на свою пациентку с жалостью, сжав зубы крепче. Все знали эту девушку. Жизнерадостная и милая, желающая бесконечного добра всем и каждому. Согревающая своей нежной улыбкой и верой в лучшее. Она молилась Иблису чуть ли не каждый день, прося для своего дитя лучшую жизнь. Он мягко обхватил ее щеки, обращая на себя внимание уже уставших зеленых глаз.              — Еще немного, совсем немного. — выдавил он, понимая, что его голос почти сел, будто бы он сам лежал на койке и орал во все горло. Ее блестящие от слез глаза выглядели более осознанно после этих слов. Словно это действительно придало ей сил.              Малыш появился на свет в раннее утро, но мать обнять так и не смог. Она скончалась от слишком большой потери крови, успев выдавить только тихое: «Соник…малыш». Очевидно, именно так любящая мать хотела назвать своего сына.              Малахитовые глаза раскрылись, когда мальчик посмотрел на акушера, любопытно. Зеленые. Неестественно-зеленые какие были только у хаоситов определенной касты. Алиса не была хаоситом, но ее сын… Ее сыну не посчастливилось собрать на себе все тяготы.       Бедный малыш.              Ни матери. Ни отца. Еще и проклят.              Ежонка планировали утопить в тот же день. На общественной площади, показательно, как бы показывая, что бывает с проклятыми детьми. Это должно было стать показательной казнью для безответственных родителей, не думающих заранее.              Старый, что можно было понять по белоснежной бороде, висящей над полом, еж, в чьей седине еще можно было уловить черные пучки, хромал до чана с водой, опираясь на свою трость с ручкой в виде птицы. Его взгляд фиолетовых глаз строг и мрачен, а единственное оставшееся ухо опущено к голове, пока он показательно не выпрямился как миг, стараясь не выражать на своей морде и капли сомнения. Он все делает правильно. Это будет уроком для таких как Алиса. Уроком, чтобы больше ни один ребенок не родился под проклятым сиянием.              Его старая, но крепкая рука обхватила плачущего во все горло младенца за пяту.              — Я не хочу, чтобы ты злился на меня, когда окажешься возле Иблиса со своей матерью, Соник. — произнес он громогласным голосом. — Я приношу тебя в жертву, зная, что это правильно. Зная, что это поможет другим как ты обойти стороной проклятье, что вылилось на твои маленькие плечи. Алиса любит тебя. Тебе стоит быть рядом с ней.              До ежонка словно дошел смысл тех слов. Он только сильнее зарыдал, брыкаясь в руках старца, словно пытался вырваться. Множество ежей уставились на это с широко открытыми глазами, прижимая ладони ко рту, и невольно дрожа. Мальчик не хотел умирать. Он прекрасно понимал что с ним хотят сделать. Но ведь у верных последователей Иблиса не должны возникать вопросы по поводу правильных вещей, ведь так? Старейшина не может ошибаться. Он знает лучше.              Увы, старческая рука не смогла удержать крупного младенца. Он упал в чан с громким всплеском. Будучи еще совсем маленьким, он не имел и шанса на спасение. Толпа замерла, слушая тихие всплески, как вдруг чан упал вперед. Вода стремительно выливалась из него, и младенец вывалился на руки другого ежа. Ежа, который вылетел из толпы совершенно неожиданно.              Золотая корона иголок едва ли не горела хаосом, сияя на солнечном свету. Огненно-алые глаза бросили взор на Старейшину, которого отбросило назад, скорее от неожиданности, чем от страха.              — Ты посмел наложить руку на дитя, что был избран Хаосом. — голос его шел одновременно от него и отовсюду, словно он не был ежом, а кем-то лишь в этом образе. — Ты посмел наложить руку на будущего спасителя мира, которому однажды поклонишься в ноги. Он еще слишком мал, чтобы дать тебе отпор, но поверь, как только он вырастет, это будет уже его дело пощадить тебя или же нет.              Золотой еж поднялся с колен, возвышаясь над всей толпой, и прошел вперед. Никто не осмелился перечить ему, расступаясь, пока он, наконец, не остановился где-то в середине толпы, перед бурым ежом. Тем самым акушером, что помог Алисе выпустить новую душу в этот мир. А затем вложил его в руки, которые крепко ухватили ребенка, словно боясь уронить.              — Позаботься о мальчике. Я видел как ты хотел помочь его матери, у тебя есть шанс помочь ее сыну. Она будет только благодарна. Не подведи ее, Иризель. — тот в ответ не мог ничего произнести, потрясенный этими событиями и кивнул, еще крепче прижав к себе малыша. Золотой еж сорвался с места, исчезая в листве.              Это было то чудо, что спасло мальчика от несправедливой гибели.