Aime-moi moins mais aime-moi longtemps...

Вечером, как и обещал, Тэхён явился. И гитару принёс. В узкой прихожей его встретил немного потрёпанный и на вид уставший Чонгук и дурманящий запах карри, от которого аж слюна проступила. - Привет, - робко поздоровался Ким. - Привет, - Чонгук протянул ему руку, но Тэхён так доверчиво подался корпусом вперёд, что он передумал на полпути и заключил младшего в объятия, - иди мой руки, ванная налево по коридору. Скоро будет готов ужин, надеюсь, ты голоден. - Как волк, - он поставил гитару, снял ботинки и посеменил в указанном направлении, - ох, нихрена ж себе! - воскликнул, зайдя ванную. Чонгук не понял возгласа, выскочил из кухни, как был, с полотенцем через плечо и лопаткой в руке, и метнулся к Тэхёну. - Это ж бассейн настоящий, тут человека четыре поместится запросто. Зачем тебе такая большая ванная? - А. Да вот что-то захотелось. Я обычно думаю перед тем, как что-то покупать, но не в этом случае. Просто увидел её и прям загорелся. Сколько гемора было с установкой, тебе не передать, - он указал на дальний угол, - видишь, вручную пришлось стену разбомбить, чтобы влезла. А сколько воды уходит… - Но она всё равно классная. Самое то для романтических посиделок при свечах. - Ага, - бросил Гук возвращаясь к готовке и добавил: - было бы только с кем сидеть. Тэхён не ответил. Он вернулся в коридор, вынул гитару из чехла, оставил её на кухне и с разрешения Чонгука пошёл осматривать выполненный в чёрно-белых тонах зал, единственную жилую комнату. Планировка у квартиры немного отличалась от тэхёновой: узкий г-образный коридор из прихожей вёл к двум дверям: ванной и туалету, и к арке, за которой начиналась кухня. Напротив арки был выход на небольшой застеклённый балкон, а справа от неё - широкий проём с раздвижной дверью - вход в зал, который нёс в себе функцию и гостиной, и спальни, и кабинета. Вот уж точно холостяцкая берлога: ничего лишнего: огромный стеллаж с книгами на всю стену справа от входа, шкаф-купе с зеркалом у стены перпендикулярно стеллажу, рабочий стол у окна и два дивана друг напротив друга: большой - у дальней стены, маленький аккурат возле стола. И пушистый чёрный ковёр, на котором очень хотелось распластаться и не вставать. Тэхён провёл пальцами по корешкам книг, потрогал плед, свёрнутый на маленьком диване, поразглядывал чёрно-белые картины в стиле ОнтоАрт. И вернулся на кухню. - Тебе не тоскливо одному жить? Хоть бы животину какую завёл. Или цветок… - он взял в руки гитару и принялся проверять её строй. - Привык уже, - Чонгук, не оборачиваясь, помешивал соус в кастрюле, - а жизнь со мной будет адом для любого живого существа: я большую часть дня на работе. Иногда по паре суток там торчу. Ну, кто такое вынесет? Разве что аквариумные рыбки, - и снисходительно улыбнулся, повернувшись к Тэхёну через плечо. Тэ отзеркалил его улыбку и стал перебирать пальцами струны, сначала тихонько и несмело, но после чонгуковского “не стесняйся”, заиграл громче. Маленькая кухня наполнилась звуками грустных мелодий. Тэхён почти не делал пауз между композициями и все они были так похожи друг на друга: и гармонией и перебором, что казалось, будто слушаешь одно длинное произведение. Гитара затихла, когда на столе материализовались две чашки кофе и по тарелке с горячим карри. Чонгук обречённо вздохнул, осознав, что прервал импровизированный концерт, но держаться голодными сил не было ни у него, ни у Тэхёна. - Может, ты ещё и поёшь? - спросил Чон и отправил себе в рот первую ложку риса. - Немного, - ответил Тэ и тоже начал есть, - О, господи боже мой! Я ничего вкуснее в жизни не ел! - Да ладно тебе, ты просто голодный, - но смущённая улыбка выдала в Чонгуке, что ему было приятно это заявление, - споёшь для меня? - Да за такой ужин я и станцую для тебя! - Я запомнил! - Чон поднял палец вверх и улыбнулся. Они рассмеялись. За едой немногословно обсудили, как друг у друга дела на работе и учёбе, после Тэхён еле выдурил у Чонгука право самостоятельно помыть посуду, а когда дислоцировались в зал, Тэ упал на диван и блаженно прикрыл глаза, Чонгук же вернулся за гитарой, поставил её у ног своего гостя, сел рядом, подогнув под себя ногу и подперев голову рукой и как бы невзначай заявил: - Я ни на что не намекаю… Тэхён приоткрыл один глаз, глянул сначала на инструмент, потом на Чонгука, поджал губы, сощурился, кивнул сам себе, выпрямился, пробубнил “Ладно, раз обещал…” - Что тебе спеть? - Что тебе хочется. Ким побегал взглядом по потолку, подхватил гитару, поставил пальцы на гриф, и полилась мелодия: соль бемоль мажор, ля бемоль мажор, ре бемоль мажор, си бемоль мажор. Набрал в лёгкие воздуха и запел: - Когда листва наливается желтизной, моему сердцу становится ещё холоднее. Ты тоже от мыслей обо мне не можешь заснуть и лишь ждёшь, пока деревья станут скелетами из веток? Мои мечты непритязательны - просто посидеть с тобой. Посидеть лишь до заката солнца на скамейке, заваленной жёлтыми листьями. Пошёл вокализ, а у Чонгука в этот момент империи внутри рушились и восставали из пепла. С каждым новым порывистым вдохом Тэхёна в нём словно распускалось по несколько бутонов самых прекрасных маков. Настолько брахатный глубокий тэхёнов голос не вязался с его образом, что Чонгук растерянно проморгался, чтобы удостовериться, точно ли Тэхён рядом с ним сидит. Тэ начал второй куплет: - Понимают ли люди, гуляя по улице рука об руку, насколько важно то, что они делают? И почему в моём сердце темнеет ещё больше, когда с приходом ночи зажигаются огни? Мои мечты непритязательны - просто посидеть с тобой. Посидеть лишь до заката солнца на скамейке, заваленной жёлтыми листьями, - Тэ поднял на него взгляд, и Чонгука, словно выстрелом в упор, поразило мыслью, что он не хочет его отпускать. Ни сейчас, ни когда бы то ни было. Не выпускать из своего дома, из своей головы, даже из поля зрения. Просто чтобы он был всегда. Чтобы не заканчивалась музыка, чтобы звенел его смех. - Фсьо-о-о-о, - протянул младший и собрался ставить инструмент на место, но Чонгук быстро положил свою ладонь на его, держащую гитару за гриф, и попросил: - А можно ещё? Тэхён ехидно сощурился. Снова поджал губы и устремил взгляд вверх. Зажал ре бемоль мажор, а пальцы второй руки забегали по струнам. - Lave ma mémoire sale dans son fleuve de boue… - вторая песня была на французском, и Чонгук ни слова из неё не понял, но по тому, как менялись эмоции на лице сидящего перед ним мальчика, он сразу сообразил, что тот не только знает перевод, но и вникает в смысл каждой фразы. А ещё про себя отметил, как же чертовски Тэ идёт французский говор, это просто невообразимо красиво. Ближе к завершению Ким украдкой глянул на Чонгука и по его щенячьему взгляду понял, что двумя песнями не отвертится, поэтому после короткой паузы завёл третью, на английском: - My old friend, these poems that you preach, they're being wasted as you speak… Смыслы этой достигали сознание Чона лишь урывками, ибо всё своё внимание он отдал разглядыванию Тэхёна: его красивых динных пальцев, аккуратных кистей, напрягающихся при каждом вдохе мышц шеи, тонких острых ключиц и скул, блестящих глаз, увлечённо следящих за струнами. Чонгук никогда ещё в жизни так сильно не жалел о том, что не умеет рисовать. Ему хотелось запечатлеть каждую позу младшего, каждый наклон его головы. И не через какую-то камеру, а самостоятельно, чтобы изображение передавало только то, как ОН видит Тэхёна. В эту секунду ему казалось, что ни один фотоаппарат мира не сможет передать сего великолепия. В реальность Чонгук вернулся уже к завершению композиции и про себя перевёл последние строки: “Ты отдал всё, чтобы почувствовать себя желанным, отдал всё, чтобы тобой восхищались, чтобы любовь подменила собой твой стыд, чтобы мы все принялись славить твоё имя. Никогда, друг мой, мне не забыть мрак, окутывавший меня до нашей встречи. Его хватит, чтобы помнить тебя светом, каким ты всегда и был. Хотя, меня ты не вспомнишь, ты меня не вспомнишь, боюсь, никакие известность и слава никогда не смогут спасти от стыда, от осознания того, что не умеешь любить единственного друга, который будет любить тебя до самого конца.” Интересно, Тэхён специально подбирает тексты с такими неоднозначными смыслами, чтобы пощекотать нервы Чонгука, или это всё совпадение, случайность? Закончив, Тэ бросил “Я сейчас” и метнулся к двери, из-за которой спросил: - Туалет же справа? - Ага. Пока его не было, Чонгук открыл окно: в комнате отчего-то стало нечем дышать. Или Чон просто забыл, как это делается? Вернувшись, Тэ заявил: - Давай последнюю, и я домой пойду, мне ещё презентацию делать. - Хорошо, - но по лицу его было видно, что ничего не хорошо. - Эту ты точно знаешь. И полилось: до мажор, фа мажор, до мажор, соль мажор. - All I want is nothing more To hear you knocking at my door 'Cause if I could see your face once more I could die a happy man I'm sure… Нет, этот таракан точно издевается. - If you loved me Why'd you leave me? Take my body Take my body All I want is All I need is To find somebody I'll find somebody like you. И этот долгий вопрошающий взгляд в конце. Он издевается? Он издевается! Тэхён ушёл и оставил после себя звенящую тишину и ворох вопросов к самому себе.