Ворон, кабанчик и блоб

Возможно Томми показалось, но он почувствовал, как выгнулась ткань дивана, когда, предположительно, Дрим стиснул её в кулаках. Ответа на вопрос не последовало. Белая маска всё так же бездушно пронзала его взглядом. Иннит снова открыл рот, чтобы сказать очередную глупость, но с этой затеей пришлось повременить, ибо голубые глазки уловили движения перед собой. Мальчишка наблюдал, как чужая голова опускалась всё ниже, приближаясь к его лицу. На секунду остановилась в нескольких сантиметрах и двинулась в сторону. Дыхание опаляло шею, опускаясь горячим паром вниз, из-за преграды в виде аксессуара на лице. В ином случае бы и так красное ушко бы почувствовало тепло шёпота на чувствительной коже, посылая яркие сигналы прямо в затуманенный разум. – Брысь. С дивана. Томми глупо хлопал ресничками, первые секунду не до конца улавливая смысл слов, но после поспешному серьёзно нахмурился и повернулся чтобы взглянуть на наглую маску, которая уже пялилась в ответ. – Сейчас. Юноша сперва почувствовал, как его схватили за футболку и потащили вперёд, а после боль в коленях и ладонях. Он шмякнулся на пол, благо успел предотвратить встречу лицом с полом выставив руки вперёд. Томми, однако, быстро поднялся на ноги и обернулся, глядя на то, как масочник раскладывал одеяло. Недовольству не были предела и выражение лица Иннита это выдавало. – Ахуел совсем!? – Он уже замахнулся дабы прописать костяшками прямо по чужому затылок и ему это почти удалось. Но масочник вовремя обернулся, предугадав неладное и вовремя увернулся, хоть его, а точнее маску, всё же немного задел неуклюжий удар мальчишки. – Это ты ахуел! – Дрим в отместку шмякнул его по удачно предоставленному горбу и грубо толкнул на диван, как только юноша потерял равновесие. – Мой диван, а ты наглеешь. – Сам же меня на него пнул! – Иннит перевернулся и попытался подняться, но его толкнули в грудь и он шмякнулся обратно на столько резко, что он зажмурился – Эй! Снова попробовал — та же реакция. В третий раз даже попытаться не получилось. Зато Иннит наконец-то открыл глаза, хоть сразу об этом пожалел, глядя прямо на маску перед его лицом. На секунду вновь почувствовал то странное чувство внизу живота и сглотнул, сам не понимая почему моментально заткнулся. Попытался влепить леща — провал. Руки держат на столько мёртвой хваткой, что во рту пересохло от ужаса. Да вот только страшно почему-то не было. Было... Странно. – Ты уже пять минут на меня глазеешь. – А куда мне глазеть если ты маской мне в лицо тычешься? – Иннит недовольно закатывает глаза. – Как ты вообще сквозь эту хрень смотришь? Я думал, что у тебя в этих точках дыры для глаз Клэй промолчал, вместо ответа приблизившись ещё больше, а после вдруг опустившись и примкнув к шее юноши, ожидая, когда же он начнёт недовольствовать на счёт удерживаемых рук. Но Томми так же молчал, теперь уже, когда маска скрылась из виду, сверля взглядом потолок. Холодная поверхность аксессуара чересчур приятно охлаждала кожу, а странность момента заставляла на столько же странно учащать дыхание. Подросток слегка поёрзал, сминая одеяло под собой, но сдвинутся значительно не смог: нависающее над ним тело было слишком тяжёлым. Томми вообще только сейчас отметил что вся эта ситуация чересчур странная и непонятная, но он не чувствовал нарастающее отвращение, и это тревожило больше всего. Вдруг пришла мысль, что он вроде как должен брыкаться и пытаться выбраться из крепкой хватки, но её перебила банальная лень. Странно. Наверное. Да и к тому же спустя столько времени можно было трезво оценить возможности Иннита. Было неприятно осознавать, что он не самый могущественный и супер сильный ТоммиИннит, каким он себя представлял, но в данный момент странное чувство щекотало в груди, когда Дрим слегка сильнее сжимал запястья, а пиком стал момент, когда он вовсе перехватил их и оба держал своей одной рукой. Юноша даже не пытался удосужится проверить, а сможет ли он выбраться на этот раз, зная что одной рукой его удержать будет проблематичней. Вместо этого он сосредоточился на мысли о том, как чужая рука медленно прикоснулась к покрытому тканью футболки впалому животу. Слегка вздрогнул от неожиданных прикосновений, но ожидал дальнейших событий. Затаив дыхание, фокусировался на невесомых касаниях, которые двинулись дальше, выше; более напористо добрались до груди, остановилась, от услышанного вздоха. Томми всё ещё смотрел в пустоту, пока его расфокусированный взгляд был направлен во всё тот же потолок. Только сейчас поймал себя на приоткрытом рте, который издавал подозрительные звуки. Уши уловили собственный скулёж, когда чужие пальцы вернулись обратно, а после заползли под футболку. Восторженный выдох, граничащий с лёгким стоном наполнил комнату, когда пальцы, добравшись до чувствительной зоны, задели сосок. Подросток повернул голову в сторону на мягкой подушке, глядя в стену полуприкрытыми глазами. Закусывает губу, ощущая, что тело над ним придвинулись ближе. Стон почти вырвался из покрасневших губ, когда чужое колено надавили на пах. Хотелось визжать непонятно из-за чего, но он держался, сохраняя хоть какие-то капли рассудка. Блять. Это всё так неправильно, но сука останавливаться не хочется никому. Вновь двигает руками, а они всё так же с места сдвинутся не могут. Запястья его сильнее сжимают и хочется выгнуться на встречу от нетерпения. – Бля-я-ять... – Слово разобрать почти невозможно, но всё же удаётся. Томми почти скулит вновь, но вдруг голову слегка отрезвляет, когда ощущается рука чужая на поясе штанов. Глаза вдруг в осознании округляет и вниз смотрит, наблюдая как с его ширинкой легко расправляются. Ёрзает встревожено и головой слегка мотает, но ни слова не говорит. Хмурится юноша, мечась между выбором. – Стой. Наблюдает, как рука чужая послушно останавливается, и глаз он с неё не сводит. Сглотнул и тяжело задышал, вдруг осознавая к чему всё идёт, но почему-то так отчаянно хотел продолжения. Томми поджимает губы, стискивая их в тонкую линию, и судорожно раздумывает над тем продолжить ли, иль остановить. И здравый рассудок рассыпается от одной мысли о том, что он вообще думает над продолжением. О том, что хочет узнать исход событий. Такой загадочный и явный одновременно. Продолжить не успевает, наблюдая, как рука чужая двигается выше, надвигается, к лицу его тянется. Будто сейчас схватит, задушит и- Пальцы остановились на краю маски, а сама поверхность наконец-то отлепилась от шеи Томми. Дрим убрал её на бок и слегка приподнялся, заглядывая изумрудной завораживающей искрой в чужой алмазный небесный блеск. Обводит взглядом застывшее выражение лица, которое пялилось прямо в душу. Опускается, уничтожает расстояние между лицами, пока дыхание на губах не ощущается. Накрывает обкусанные своими, бледными. Нежно примыкает к чувствительной поверхности и глаза прикрывает, пока Томми за ним пытается повторить. Понемногу обороты набирает, напирает, грубее впивается и брови сводит. Отстраняется на секунду, чтобы воздух драгоценный вдохнуть, и вновь наваливается. Кусает. Такие сладкие. Даёт секунды на передышку и вновь терзает. Дрим явно не намерен останавливаться и дальнейшие действия ещё больше подтверждают этот факт. Язык, что уже неподобающе хозяйничал в чужом рту намекал и самому Инниту на это, одновременно раскрепощая мальчишку на столько, на сколько это возможно. Рука вновь тянется вниз, на пробу расстёгивает ширинку. И о чудо! Никакое сопротивление не следует. Миссия выполнена, доступ разрешён. Клэй ухмыляется, разорвав очередной поцелуй, и вглядывается в чужое покрасневшие личико. Лыбится, как хитрый лис, улавливая малейшие детали мимики. Наблюдает, как дрожат веки, а намокшие ресницы теперь казались такими выразительными. А глаза те стыдливо приоткрываются. Пытаются разузнать чего же терзание напухших губ остановилось. И румяна по щекам рассыпается, подчёркивая яркую голубизну очей, что Иннит не отводил от чужих. Должен был ведь умереть на месте от смущения, когда осознания своего нуждающегося разбитого вида на голову обрушится. Но нет. Он смотрел в ответ, гордо терпел ту улыбку на губах, пока она не скрылась из виду. Пока Дрим не скрыл её в изгибе юношеской шеи вновь, смакуя молодую плоть, так доверчиво открытую ему. Томми то больше и не продержался бы: глаза закатились, когда волной по телу прокатилась восхитительная дрожь. Пальцы чужие уже успели миновать преграду ткани и теперь ласкали налитый кровью член, что так отчаянно нуждался во внимании. Иннит мычит, вздрагивает и только ближе пододвигается, лишь бы касания не прекращались. Грубые движения так хорошо ощущались, что не сразу можно было ощутить и укус, оставленный на нежной коже позже. От того желание лишь накатывало вновь, а кровоточащая рана, которую так заботливо зализывает горячий язык, уже и не беспокоила той болью, что должна была отрезвлять рассудок. Но подросток вдруг вздрагивает, чувствуя, как касания куда-то исчезают вместе с теплом чужого тела. Встревожено смотрит на старшего, который так неожиданно отстранился, и с немым вопросом интересуется, а какого, собственно, хрена происходит. – Что пялишь? – А тот всё ещё лыбится, глядя на чужую встревоженную реакцию и хватается за край собственной одежды. – А куда ты собрался? – Томми сощурено хмурится, сверля того взглядом, хоть выглядит серьёзным не позволяли запинки в словах из-за яркого возбуждения, что так неудобно мешал нормально мыслить. – Я? – Он ещё шире улыбается и стягивает собственную худи. – Никуда, – руки расстёгивают собственный ремень и Клэй вновь нависает над разглядывающим его мальчишкой. – Мы ведь только начали. И от этих слов в животе что-то скрутило, а после жаром разлилось по всему телу. Томми сжал губы в тонкую линию, наблюдая перед глазами круговорот и самых грязных картинок, что только могло подбросить его воображение. – А... – Взгляд его метался по веснушчатому лицу, ведь другого он увидеть и не мог — на столько оно было близко. – А как оно будет? Клэй голову на бок склонил и смешок пустил, но ответить не успел. – То есть я знаю как это делается! Конечно! Я спал со столькими женщинами, что тебе даже представить будет сложно! Ага! – Подросток гордо задрал подбородок и торжественно заулыбался. – Даже так, – Дрим наклонился к чужому краснеющему ушку, понижая тон голоса до возможного предела. – Будешь не ты. Будут тебя, мой дорогой. Он прикусил мочку и дыханием опалил и так горящую кожу. После вновь отстранился, но на этот раз чтобы избавить самого Иннита, который сам не знает зачем пытался хоть немного сопротивляться, от ненужной одежды. Футболка полетела первой, а за ней на обнаженную кожу посыпались новые прикосновения: зубы терзали девственную плоть, язык оставлял мокрые дорожки, пальцы чересчур сильно сжимали бока. А вот у Томми была проблема: куда же деть руки? Как-то странно, что они будут просто валятся, особенно после того, как запястья сжимали до синяков. Мальчишка скрипит зубами, откинув голову, но ладони всё же находят своё место на чужой шевелюре. Хватаются за локоны, массируют скальп, иногда так и норовят взять контроль и заставить горячий рот, что так удивительно действовал на него, двигаться так, как ему захочется, а не по воле самого Дрима. Фантазия рисовала картинки того, как властно и грубо дёрнет того за волосы на загривке и увидит на чужом лице покорную гримасу, но реальность разбила ожидания. Набравшись смелости, тот всё же решился на отчаянный шаг, но вместо преданного взгляда его прожигал едко-зелёная кислота в виде злобных глаз, чьих владельца оторвали от смакования приготовленного им блюда. Сравнивая резкий выдох старшего через нос с мимикой разъяренного быка, Томми уловил тот животный оттенок на дне чужих глаз, который тенью въедался в сознание, заставляя невольно застыть. Холодок застыл где-то в груди, а после дрожью пустился по всему телу, заставляя поджать пальцы на ногах и внезапно почувствовать себя таким маленьким по сравнению с этим голодным взглядом. Но вместе с этим ещё одно осознание пробилось в голову: его член дёрнулся, от того, на сколько грозно его сейчас пытаются съесть взглядом и, чёрт возьми, Томми не понимал, что чувствовать по этому поводу! Его, сука, возбуждает то, как ему угрожают глазами. Блять. Как это вообще понимать? Почему руки сами ослабевают и покорно опускаются на широкие плечи? И пока Иннит думает куда же в жизни он свернул не туда, Дрим вновь впивается в покусанные губы. Целует властно, размашисто. Чувствует, как послушно приоткрывается чужой ротик, впуская язык, который явно церемонится не будет. Такой Томми ему точно нравится. Рука невольно по привычке накрывает исцелованную шею и сжимает. По движением понятно, что юноша сперва запаниковал, но когда нехватка кислорода добралась до головы, то крышесносное головокружение перекрыло все переживания. Глухой стон был пойман губами, вновь и вновь наваливающимися сверху, и во всей этой неразберихе мальчишка уже не особо мог понять что-то. Главное — это приносит удовольствие. В круговороте ощущений был столько всего одновременно, что кружилась голова, но ещё больше сбивала с толку необъяснимо появившаяся пауза. Подростку не хватило и нескольких секунд как интерес охватил сознание и заставил опустить взгляд. С молчаливым замешательством он смотрел на бутылочку с зельем исцеление. На секунду в его бестолковой голове пролетела мысль о том, что он на столько горяч, что старший обжёгся и поэтому ему нужна алхимическая жижа, но капля здравого смысла нехотя растворила эту нелепость. В особенности под сомнение данное предположение ставили и последующие действия мужчины. Иннит не сразу догнал зачем тот смочил пальцы в слегка вязкой жидкости, а с осознанием пришла и паника. Ведь «блять! Это реально произойдёт!». Будто Томми не понимал к чему всё идёт. Он резко вдохнул, затаив дыхание, наблюдая за последующими действиями со стороны зеленоглазого, и вдруг поймал чужой взгляд. Волнующийся голубой отблеск испуга встретился с уверенной твёрдостью секундного напорства, пока то вдруг не смягчилось, увидев неуверенность в затуманенном взгляде, который всё же понемногу отрезвлялся с каждой секундой торга на счёт того, а стоит ли это делать. Неопытный, такой сбитый с толку пытается найти что-то в молчаливом взгляде напротив. А он насквозь его видит: всю эту уязвимость, которую ему доверили, как самый сокровенный секрет. Как хрупкий росток, что нужно беречь, небось сломается от малейшего дуновения ветра. Ведь помимо испуга читалась надежда. Такая неявная, но наседающая на совесть, как только её заметишь. Надежда на то, что секрет сохранят. Что росточек защитят и позволят превратится в прекрасный цветок, сладостный для взора. Старший вздыхает, наклоняется обратно, ближе. Оставляет легкий поцелуй на щеке, следом выше, приближается к ушку и старается шептать самым нежным тоном, который только возможно. – Всё будет хорошо, – Не что-то шибко оригинальное, но такое успокаивающее. Привычное и домашнее, как в детстве, когда разбил коленку и родитель с заботой пытается успокоить. Фраза, что действует на сознание, заставляя хоть слегка поверить. И Томми верит. Вздыхает нервно и закрывает глаза, желая, чтобы слова эти оказались правдой. В эту секунду, в этот момент хочется верить целиком и полностью. Млеть от аккуратных движений, которые сами по себе касаниями пытались расслабить напряжённое тело. Вздох. Томми почувствовал, как его ноги его раздвинуло, но резкость в действиях была на удивление не... острой — плавной, если так можно выразится. Предусмотренной и подходящей именно в этот момент. Даже так не открывает глаза, но пытается ощущать что происходит. Мягкие прикосновения на не менее мягких бёдрах ощущались более интимно чем должны были бы, но контраст резкого холодка там, внизу, как гром среди яркого неба, заставило вздрогнуть и зажмурится. – Это смазка, – нетипично заботливо начал объяснять партнёр на немые назревающие вопросы, вспомнив что перед ним совсем неопытный новичок. – И да, без неё никак. Первый палец вошёл со своим неизменимым дискомфортом, заставляя зажмуриться из-за неожиданности. Никто же не объяснял, что это будет так неприятно. Хоть и медленные, но не желанные движения не позволяли расслабиться, от чего становилось ещё хуже. Руки вжались в чужие плечи и явно попытались оттолкнуть, да вот только остановились не начав, так как малая часть терпения внутри сознания подростка всё же перехватила эту попытку. Сощуренные веки вдруг вздрогнули и слегка приоткрылись. Расфокусированный взгляд недолго блуждал и тут же вновь спрятался, как только новое мягкое прикосновение на лице заставило отвлечься от дискомфорта. Нежные поцелуи покрывали щёки, ярко покрасневшие в темноте; скулы; уголки губ. Дорожка из невесомых касаний оставила за собой невидимый след на подбородке, полностью отвлекая от инородного тела внутри. Мягкие губы перехватывали всё внимание на себя. Позволяли расслабиться и не думать о чём-то неприятном. Например о втором пальце, который фаланга за фалангой присоединился к первому, уже с удвоенной силой раздвигая тугие стенки. Как они изгибаются внутри. Раздвигаются на манере ножниц... В конце концов это не может оставаться незамеченным. Вдруг глаза закатываются. Дрожь проходит по телу вслед за импульсом невероятного ощущения. Стон, который невозможно было сдержать, разлетается по комнате, останавливаясь лишь у глухих стен дома, а внезапное осознание приходит не сразу. И без того красные щёки багровеют, а зубы стыдливо закусывают губу. Недоумевающие взгляд начинает быстро бегать по сторонам и лишь в конце останавливается на донельзя хитро улыбающимся лице. Внезапное «нашёл», проговоренное с такой низкой, бархатной и одновременно самодовольной интонацией, что под землю прямо в ад за все грехи провалится было бы мало, сбивает с толку ещё больше за не знанием. На этот раз пояснения не следуют, но понимание того, что где-то там есть что-то, что может сделать приятно, помогает понять, что скорей всего всё пройдёт не так уж и ужасно, на сколько Томми себе представлял. Но осознание длится это не долго, ибо последующие движения сразу стают направленным именно в эту точку и, о боже, к чёрту всю религию, которую знал Иннит. Сейчас он чувствует всю ситуацию и себя в том числе самым грешным грехом из всех. Грёбанная похоть полностью охватила разум и думать о том, что вроде как нужно сдерживать стоны, ну совсем не было времени. Совсем не святые звуки вырывались из раскрытых уст и эта раскованность чувствовалась так хорошо... Третий палец проскользнул таким же незамеченным, ведь внимание чужое было сконцентрировано совсем на другом. Растяжка проходила более чем хорошо, как для первого раза и кое-кто явно позабыл о том, к чему это всё было вообще. Когда вдруг спустя пару минут неприятная пустота заставила Томми нахмурится от дискомфорта, появились свободные секунды чтобы пораздумать над ситуацией. Обдумать в какой позе он сейчас находится и перед кем он сейчас находится. Но стыдливо отвести взгляд не получается, ибо в этот же момент около входа чувствуется что-то явно бо́льшее, нежели пальцы. Резкий глубокий вдох заставляя лёгкие неприятно отозваться, от чего в уголках глаз появляются мелкие солёные капельки. А головка в это время понемногу входит внутрь. Недостаточно медленно для полного комфорта, но Иннит не на столько опытен чтобы судить. Терпит, жмуря глазки, стиснув зубы, ибо, в конце то концов, он же большой мужчина! Да к чёрту. Он готов скулить как маленькая девочка, когда его губы накрывают чужие и с неожиданной нежностью целуют. Что-то с Дримом явно не так. Но сейчас об этом думать точно не время. Главное, что за его комфортом тоже пытаются следить. Пытаются помочь хоть как-то в трудную секунду, с трепетом относясь к ощущениям юноши. Руки тем временем обвивают чужую шею, создавая своеобразные объятия, пока сам Иннит вдруг запоздало осознаёт, что движение остановилось. Молча глядит в чужие очи после поцелуя с немым вопросом, пока не осознает, что Клэй вошёл в него полностью. Резкое смущение заставляет стыдливо отвернуться, и не ясно почему. Возможно сейчас чужой взгляд более пронзительный или слишком близко. Может до него просто окончательно дошло то, что его собираются оттрахать. Супер. Как раз вовремя. Нервный вздох не особо помогает расслабиться. Только не под чужим взглядом. Изумрудные глазки ещё более выразительно выделялись при мерцании огня непотушенных факелов, но вглядывались слишком заинтересовано вслед чужой реакции. – Готов? – прозвучало слишком неожиданно для подростка, который не сразу вдуплил что к чему. Ещё пару секунду с недопониманием вновь пялясь на того Иннит отчаянно шевелил мозгами, дабы самому догадаться, а что же это может значить, пока старший не закатил глаз цокнув и взглядом не указала вниз. – А... – всё что смог выдавить парниша, прежде чем слегка поёрзать и обвести взглядом комнату. – Наверное? – Он вновь уставился на того. А тот вскинул одну бровь, глядя на неуверенного в ответе подростка и хмыкнул, улыбнувшись. Медленно двинулся назад, наблюдая за сменяющимся в эмоциях личике, и вновь вперёд. Движения такие тягучие, но резко ускорятся пока что нельзя. Медленно, но верно, он понемногу набирал темп с такой же скоростью, с какой менялось чужое выражение. Иннит хмурился, смущался, бегал глазами туда-сюда, пока чужой член вдруг не зацепил ту самую сладкую точку и новая ещё более яркая волна удовольствия прошлась по телу. Подросток молился всем известным богам лишь бы подальшие движения были направленны именно туда и, о чудо, так и случилось. Вновь и вновь импульсы крышесносного ощущения будто электрическим током расходились по телу, добираясь и до сознания, полностью отключая любое здравомыслие. Громкие и вновь несдерживаемые стоны наполнили комнату вперемешку со шлепками кожи о кожу, становясь первой прекрасной симфонией для одного девственника. А тот даже не пытается слушать первые такие звуки в своей жизни, утопая в океана удовольствие, который наполнялся ещё больше с каждым новым толчком. Но апогеем экстаза стал внезапно подкравшийся оргазм, который окончательно выбил юношу из колеи. Полностью теряясь в ощущениях было сложно обращать внимание хоть на что-то помимо прекрасного вознесения после такого действа. Не до конца осознающий всё разум смутно мог запомнить то, что было после явно постыдного поведения парня, но, чёрт возьми, он запомнит каждую деталь похотливых утех.