Всё наладится

В соседней комнате слышится грохот, а потом черезчур громкое, хриплое, учащенное дыхание. И Побрацкий клянётся последней сигаретой в пачке — он точно знает, что это значит. Кружка с чаем моментально теряет всякую значимость, телефон тоже остаётся моргать каким-то странным видеороликом без звука на столе. Дверь распахивается и зелёные глаза судорожно бегают взглядом по комнате. — Олеж? Олежа? Где ты? — Дима проходит дальше вглубь чужой комнаты и натыкается взглядом на дрожащую за кроватью макушку. — Олежа, вылезай. Я тут, всё хорошо, слышишь? Тебя никто не обидит. Обещаю, — Побрацкий говорит максимально нежно и спокойно. Чужие серо-голубые глаза встречаются взглядом с его зелёными. Душнов плачет. — Ну давай же, иди ко мне, — Дима разводит руками, приглашая в объятия. Олежа ведётся. Он медленно, осторожничая, вылезает из-за кровати и падает в чужие руки, утыкается носом в ткань домашней футболки. — Вот видишь, всё хорошо, солнышко. Тебя никто не обидит, пока я рядом, слышишь? — пальцы Побрацкого зарываются в чужие иссиня-черные кудри, а вторая рука прижимает к себе, закрывает от опасного окружающего мира, защищает. Душнов будто весь съеживается, восстанавливая дыхание, но продолжая тихонько всхлипывать в чужое плечо. Дима никогда не устанет его успокаивать. Олежа хочет перестать поддаваться панике. Дима всегда будет рядом, чтобы помочь. Олежа всегда будет ему за это благодарен. Всё будет замечательно. Всё наладится.