Светлая королева

      — Я так понимаю, — отозвался Ноэ, задумчиво растягивая слова, — ты сейчас не про Ратвена? — он слегка повернул голову себе за плечо, будто собирался найти там обсуждаемого, но как бы невзначай вспомнив о его отсутствии, сделал соответствующий пренебрежительный жест рукой. Его привычно вальяжный тон, каким он любил пудрить мозги и уходить от прямых ответов, на Лайю больше не действовал. Как и его облик, кажется, навечно утративший прежний лоск, и даже тембр его голоса. У Лайи и раньше без труда получалось его игнорировать, но теперь раздражала сама попытка заговорить ей зубы. — И про него тоже, — ровно, насколько позволяла это сделать бушующая внутри неё буря, ответила Бёрнелл, не сводя с Локида испытующего взгляда. Девушка понятия не имела, что значил для Ратвена подобный способ расправы, но поверхностных знаний о происходящем ей хватило, чтобы догадаться, что ничего хорошего. Упускать возможность узнать подробности она отныне не собиралась, и непременно хотела, чтобы её окружение как можно быстрее это осознало. — Но для этого ещё будет время. Не юли, Ноэ! Ты прекрасно понял, о чём я, — несмотря на то, что они и так стояли достаточно близко друг к другу, Лайя подступила ещё на полшага ближе, доказывая серьёзность своих намерений добиться правды здесь и сейчас. — Что ты сделал со мной? Я ведь… — её взгляд буквально на мгновение метнулся к чаше расколотой ванной, после чего вновь сфокусировался на лице беса. — Я умерла! М-меня… убили! — произошедшее по-прежнему упрямо не укладывалось в картину мира Лайи и никак не хотело осознаваться умом. — Соболезную, — алебастровое лицо приняло скорбное выражение, но почему-то Лайя больше не верила эмоциям в этих разноцветных глазах, какими бы искренними они ни казались. — Что ты сделал? — девушка неосознанно шагнула ещё ближе, расстояние между ними стало критическим — ещё сантиметр-полтора, и они столкнулись бы лбами, как два быка на арене корриды. — Отвечай, чёрт тебя дери! На подобную смехотворную глупость, выпаленную Бёрнелл в порыве отчаяния, Локид лишь театрально закатил глаза. Его губы при этом сжались и задрожали, как если бы он с трудом сдерживал порыв расхохотаться прямо Лайе в лицо. — Что ж… оскорбление является обычной наградой за хорошую работу, — пройдясь по лицу Лайи открыто оценивающим взглядом, Ноэ всплеснул руками. — Что не так? Неужто так сильно не нравится быть живой? Ядерный коктейль из бесконечного количества вопросов и эмоций, которые её переполняли, достиг критической массы, и Лайя, совершенно себя не контролируя, обрушила ладони на чужую грудь, испытав вдруг острую необходимость увеличить расстояние, которое до этого сама же сократила донельзя. При этом она и не мыслила дать отпор, куда ей да против демона, без пяти минут подкрепившего свою мощь, но едва её ладони преодолели тёмную ауру, что-то произошло… Что-то немыслимое и в планы Лайи совершенно не входившее — её руки потеряли чёткие очертания, вспыхнув ярким голубоватым свечением. В то же мгновение Ноэ поперхнулся воздухом, согнулся пополам и, потеряв равновесие, отлетел назад, как от сильнейшего удара. Осознав себя причиной подобного, Бёрнелл моментально отодвинула на второй план всю требовательность и злость, в ней накипевшие, она забыла всякое удивление и сама отпрянула назад, спрятав обе руки за спину. — Прости-и… — она неотрывно следила за состоянием Ноэ, его реакцией на произошедшее, видела, как буквально на глазах менялось его лицо, как в выражении отчётливо проявлялось что-то пугающее, отталкивающее, прежде Лайе незнакомое. Наверное, раньше девушка легко могла бы и не заметить всей этой пёстрой гаммы противоречивых эмоций, промелькнувшей в чужом взгляде буквально за мгновение, но сейчас она воспринимала всё слишком ясно. Страх — древний, необузданный, неподконтрольный, но вместе с ним и восхищение, и уважение, и… Лайя резко моргнула, прерывая контакт, потому что боялась в этом бездонном омуте утонуть. — Ноэ, я не хотела. Просто… — её взгляд отчаянно метался в пространстве, ища и не находя безопасный фокус — повсюду были кровь и следы разрушений, ни на секунду не позволяющие забыться о том, что здесь творилось. — Я не понимаю, что со мной происходит! — Лайя закрыла глаза ладонями и в отчаянии замотала головой. — Я видела и… слышала странные вещи там, по ту сторону. И этот ритуал с кровью Влада… Ты, Сандра и… Милли! — Откуда ты знаешь про кровь и… про ритуал? — лицо Ноэ изумленно вытянулось, чёткие брови приподнялись над разноцветными глазами, но затем в выражении мелькнуло всё то же немое понимание и какие-то выводы, доступные лишь ему одному. Самому же себе он отрывисто кивнул, ни словом с Лайей не обмолвившись. — Почему ты ничего не объясняешь? — Лайю начинали одолевать подозрения. — Почему ты молчишь? — она снова неосознанно сделала шаг на сближение. Синхронно с ней Ноэ отшагнул назад и поднял вверх раскрытые ладони, не то сдаваясь, не то готовясь защищаться. — Потому что там, — Локид медленно отвёл в сторону одну руку, указательным пальцем показывая куда-то в потолок. Бёрнелл не поддалась любопытству посмотреть в указанном направлении, боясь отвлечься. — Снаружи назревает конец света по случаю твоей безвременной кончины, и мне банально некогда вводить тебя в курс дела. И давай будем честны: вовсе не меня ты видишь на месте своего проводника в новую жизнь, а я не собираюсь набиваться на нежелательную роль. — Конец… света? — словно в каком-то трансе прошептала Лайя, продолжая обеими ладонями закрывать себе глаза в отчаянной попытке хоть как-то собрать по закоулкам сознания разбегающиеся мысли. К сожалению, одновременно закрывать себе и глаза, чтобы не видеть, и уши, чтобы не слышать, она не могла. Оставалось только набраться смелости и принять реальность такой, какой она была. За исключением единственной детали. Её она должна была прояснить для себя прямо сейчас и ни секундой позже, иначе… пусть настает! Конец света, ад на земле или… что там ещё произошло с её смертью?.. — У любой магии есть цена, так? — вдохнув и выдохнув, произнесла Лайя вопросительной интонацией, но с такой внутренней уверенностью, будто всегда это знала. — У магии, ломающей законы природы, цена безмерна! — резко отняв руки от лица, Бёрнелл впилась в лицо беса требовательным взглядом. — Кто заплатит её? Кто заплатит за моё воскрешение? Ответь, Ноэ. Сейчас же! В потемневших омутах его глаз, одном — с едва уловимым карим оттенком, другом — с зеленым, словно две крохотные звездочки, отразились две вспышки лазурного свечения. Лайе потребовалось время, чтобы с опозданием сообразить, что, преломленная отражением, вспышка была одна, и ее источником… она же сама и являлась. Ноэ сощурил глаза, низко склонил голову и, прикрывая голову рукой, ещё сильнее попятился назад. Другая его ладонь проворно нырнула за пазуху чёрно-золотого одеяния, а вынырнула мгновение спустя с зажатой между пальцами, как у искусного крупье, уже знакомой фишкой с символом глаза Гора. Он ловко покрутил ее между пальцами, а затем подбросил в воздух, как монету с двумя сторонами, и одновременно быстро проговорил что-то на незнакомом Лайе языке. Как прежде девушка с удивлением наблюдала ставшую видимой волну ультразвука, распространяющуюся в пространстве, так сейчас она смотрела на волну энергии, расползающуюся от Ноэ и подброшенной фишки равномерно во все стороны, как надувающийся гигантский мыльный пузырь. Достигнув в полёте наивысшей точки, по инерции свободного падения фишка начала опускаться вниз, но делала она это слишком медленно. В понимании Лайи, растерянно наблюдающей за ее переворотом вокруг своей оси — противоестественно медленно. Опережая вопросы, Ноэ снизошёл до пояснений. — В людском мире это замедлит ход времени, тем самым, возможно, спасёт несколько достойных жизней, пока мы тут с тобой немного поболтаем об экономике в масштабах мироздания, — бес посмотрел на неё, чуть склонив голову набок и хитро прищурив один глаз. — Скажи, Лайя, ты в школе хорошо училась? — При чём тут… Стоп! Я не хочу играть по твоим правилам, Ноэ, — чуть снова не поведясь на провокацию, Лайя всё же вовремя пресекла поползновение втянуть её в очередную словесную баталию. — Я не хочу отвечать на твои вопросы. Я… — девушка запнулась и отвела взгляд, чувствуя мощное внутреннее сопротивление произносить что-либо в повелительном наклонении. Но, кажется, на этот раз выбора ей не оставили. — Я требую, чтобы ты ответил на единственный мой! — До чего упряма… — посетовал Ноэ и раздражённо цокнул языком, продолжая провожать взглядом левитирующую, медленно опускающуюся фишку. — Будь по-твоему. Вот тебе простой пример: идя на шоппинг, ты не сможешь считать своим ничего, пока не оплатишь покупку. Сделка купли-продажи — это не ипотечный кредит, она единоразовая и беспроцентная. Как и ритуал, что вернул тебя в мир живых. Сначала в полном объёме вносилась плата, а только затем… присваивалось в собственность то, что покупалось. Никакого будущего времени, никаких долгов за сроком давности и растущих процентов, тянущихся из века в век, которые ты так боишься на кого-то повесить. Ритуал состоялся, — медленно, будто бы вынужденно он отвёл взгляд от фишки и посмотрел на Лайю, обвел её взглядом с головы до ног и, вернувшись к лицу, едва заметно ей усмехнулся… своей фирменной кривой усмешкой. — На мой предвзятый взгляд, если моё мнение ещё имеет вес, весьма успешно. Значит, плата за него также успешно принята, и сделку с высшими силами можно считать свершённой. С каждым словом Локида, должным, наверное, прояснять ситуацию и успокаивать, подозрения внутри Бёрнелл прямо противоположно усиливались, росли как на дрожжах. — Какой ценой?! — Лайя уже сбилась со счёта, который раз она задавала этот вопрос в различных его формулировках: вслух — для Ноэ и в мыслях — для самой себя. — И снова старый добрый денежный вопрос… — бес раздосадовано покачал головой, но его глаза при этом игриво сверкнули, словно поднятая тема его забавляла. — Весьма-весьма впечатляющей ценой, поверь. Смертные за всю историю человечества в руках таких денег не держали. Да и такой валюты, собственно, тоже. Ведь даже в тёмном мире этот денежный знак, хоть и редко бывает в ходу, имеет наивысшую ценность. От внезапно пришедшей на ум догадки Лайе показалось, что её окатили ведром ледяной воды. Она несколько раз обескураженно открыла и закрыла рот, неуверенная, в состоянии ли говорить. — Поэтому… ты всё провернул у Влада за спиной? — глухим голосом заговорила девушка. — Ты знал, что он никогда не пойдёт на подобное! Что он… убьёт тебя за одну только мысль… — Зришь в корень, — явно получая удовольствие от происходящего, бес подмигнул ей карим глазом, — с него сделок точно хватит. С некоторых пор он слишком предвзят, чтобы сподобиться прочесть мелкий шрифт, каким обычно составляют договоры. Ну так я сделал это за него. Совершенно иррационально Лайя вдруг снова почувствовала в своём теле острие кинжала, на этот раз подло воткнутого ей в спину. — За что, Ноэ? — буквально силой выталкивая звуки из спазмически сжавшегося горла, шёпотом спросила девушка, сфокусировав взгляд на очередном аномально медленном перевороте монеты, лишь бы не видеть триумфа победы на довольном лице. Но пугающие своей хаотичностью ощущения, зарождающиеся внутри Лайи со скоростью света, это унять не помогло. — За что?! — За корону, — всё также буднично, как будто речь вовсе не шла о подлом предательстве, ответил Ноэ в обычной своей манере. — Для короля, — фишка совершала свой последний оборот перед приземлением на ладонь хозяина, и тот отвлёкся, чтобы посмотреть на Лайю: уголок его губы всё ещё был поднят в улыбке, но взгляд выражал серьёзность. — И для его королевы, — он едва заметно чуть склонил голову в почтении, а затем вздохнул, показательно долго, громко и тяжело, как уставший, но терпеливый учитель, повторяющий один и тот же материал нерадивому ученику. Точнее, ученице. — Валюта, что в любом из миров ценится превыше всех других — это любовь, дорогая Лайя, а не душа или… про что ещё ты там подумала. Ты и Влад — вы оба до неприличия богаты, господа мои, именно поэтому ритуал сработал в вашу пользу. В противном случае, — Ноэ вернул сосредоточенный взгляд фишке, но продолжил объяснять, — если бы на вашем семейном счету оказалось недостаточно «средств» и… если говорить о том, насколько плохи могут быть шутки с законами бытия, твоя душа навечно слилась бы с тьмой, стала её неотъемлемой частью во веки веков, без малейшей возможности обратить процесс. Всё или ничего. И уж конечно, в здравом уме и трезвой памяти Влад никогда бы не пошел на подобный риск. Уж не знаю, в себе или в тебе он сомневался, но лучше бы ближайшие лет сто мне на глаза ему не попадаться. Это если в грядущей игре за престол… он победит. Тем временем, завершив последний оборот, фишка упала Ноэ на ладонь, чуть подпрыгнув от удара, — и прежде вздувшийся пузырь, границы которого успели распространиться далеко за пределы залы и видимости, в одночасье схлопнулся обратно, окатив Лайю мощной волной энергии, так, что она едва устояла на ногах. Но не успела девушка оправиться, как прежнее размеренное спокойствие замедленного времени обернулось происходящими с бешеной скоростью изменениями, за которыми попросту не могло угнаться перегруженное потрясениями сознание. Блеснули росчерки молний, отразившись синевой в глянцевой керамике и осколках плафонов разбитых светильников. Очередной невыносимый грохот сотряс, казалось, уже не только небеса, но и всё окружающее пространство — остатки шпиля, башенных стен и всего того, что находилось этажами выше, начало стремительно обваливаться вовнутрь, как «Дженга», из основания которой достали слишком много блоков. Здоровенная каменная глыба рухнула всего в нескольких шагах от Лайи, разлетевшись шрапнелью более мелких осколков. Ноэ, спасаясь от смертоносных снарядов, взмахнул в воздухе руками, заставляя каменное крошево самопроизвольно остановиться в паре метров над его головой, и одновременно отскочил в сторону, невзначай оказавшись прямо возле изуродованной головы Мириам. В творящемся вокруг безумии ожившего кошмара Лайя даже не пыталась разглядеть его выражение, но она заметила, как ладонь беса, скрытая золотой наручью, на миг замерла напротив застывшего навеки маской смерти лица, словно желая прикоснуться в последний раз, словно сожалея или даже… скорбя? — Жаль, — равнодушно, чему абсолютно не соответствовал предшествующий искренний жест, произнёс Ноэ на грани слышимости, но Лайя смогла уловить. — Этого я не предвидел. Обломки продолжали сыпаться: крупные куски камня и кирпича, более мелкий строительный мусор, вдобавок начинала проникать дождевая вода, проливаясь сверху вниз мелкими вертикальными ручейками. Лайе удивительно ловко удавалось избегать попаданий в себя чего бы то ни было, не затрачивая на это значительных усилий, поэтому она решила воспользоваться неожиданной удачей и исследовать то, что осталось от зала. Даже при почти полностью отсутствующем освещении зрение позволяло ей подмечать незначительные детали обстановки, безошибочно отличать осколок мрамора от простого камня и видеть очертания предметов вне прямой видимости, поэтому она надеялась не потратить на поиски много времени. — Нужно выбираться, — вдруг подал голос Ноэ, который ещё мгновение назад виртуозно продемонстрировал равнодушие к камнепаду. Он приблизился к Лайе со спины, но предпочёл дистанцию сильнее негласно безопасной и предписанной этикетом не сокращать, оставаясь на пару шагов позади и чуть в стороне. Из дыры в потолке на них обоих летела очередная глыба, и Локид остановил её взглядом, движением руки легко отшвырнув в сторону. Его голос начисто поглощал грохот, поэтому он вынужденно перешёл на крик, не без внутреннего опасения осторожно протянув руку к Бёрнелл, но так и не коснувшись её плеча в попытке привлечь её внимание к проблеме. — Иначе нас здесь завалит, — видя, что девушка не реагирует, поспешил уточнить. — Что ты ищешь? Лайя, совершенно абстрагированная от происходящего, казалось, вовсе опасности не замечала, словно инстинкт её самосохранения спал мёртвым сном и пробуждаться не собирался. Она продолжала осматривать завалы разрушенного помещения, раз за разом неосознанно проводя ладонью у себя под горлом. — Твой подарок… мой кулон, — девушка поймала себя за тем, что стояла над фрагментом тела Мириам — её рукой — и с пугающе несвойственным её натуре хладнокровием, совершенно не испытывая отвращения, вглядывалась в судорожно сжатые окровавленные пальцы в надежде найти в них искомое, но те были пустыми, и вновь Лайя не ощутила в себе никакой другой эмоции, кроме досады. Частью сознания Бёрнелл прекрасно помнила о нехватке времени на чушь вроде поисков в стоге сена иголки, которая, так или иначе, уже отыграла свою роль в её жизни, но чутьё подсказывало девушке найти целительный камень. А чутью она предпочитала доверять, потому что если не ему, не самой себе, то… кому ещё? Вместо того, чтобы присоединиться к поискам, Ноэ лишь досадливо качнул головой, очевидно намекая на их тщетность. — Наверняка, его забрал Влад. Даже на остатках своей человечности он не склонен разбрасываться вещами, принадлежавшими тебе хоть одну секунду времени, чтобы их потом прибрали чьи-то загребущие лапы в качестве экспоната в своих тайных музеях и архивах. Идём! — переборов, наконец, глубинный, природой заложенный страх, Ноэ схватил очевидно растерянную девушку за руку и потащил в сторону выхода, на бегу пытаясь перекрикивать звуки стонущих небес и рушащегося им на головы замка. — Найдёшь Влада — найдёшь и свою побрякушку, и ответы на свои вопросы, и даже, если повезёт донести до нашего безутешного очевидный факт твоего воскрешения, остановишь Апокалипсис. В первое мгновение у Лайи возникла мысль сопротивляться столь бесцеремонному самоуправству, но она подавила её, спонтанно решив, что прямо сейчас Ноэ понимал в происходящем куда больше неё, поэтому она позволит ему вести. Ноги легко несли её в заданном направлении, на удивление легко поспевали за заданным темпом, проворно минуя все неровности замковой архитектуры, многократно ухудшенной свежими разрушениями. Девушка бы, наверное, даже не вспомнила о том, что была босая, если бы в какой-то момент её нога не угодила в заполненную водой ямку между двумя булыжниками в разъехавшейся каменной кладке пола. Боли от нетипичного положения стопы не было, не было даже дискомфорта, но голая кожа многократно обостряла чувствительность. Под босой ступнёй взметнулись брызги, и эта мелкая россыпь внезапно слишком громко ударилась о камни, также как и частящие, тяжёлые капли, которые обрушивались на землю снаружи замка водяными снарядами. Лайю, как той самой водой, неизбежно просачивающейся внутрь сквозь самые маленькие щели, захлестнуло очередной волной прежде неизведанных ощущений. Она замерла на месте, как вкопанная, резко вырвав свою руку из руки Ноэ и буквально впившись взглядом в окружающую её действительность. Что-то было не так. Во всём, что видели её глаза, что-то было очень сильно неправильно, будто само пространство пропустили через гигантский шредер, и теперь оно казалось сломанным, разваливающимся на кусочки, как разбитое зеркало, отражающее все предметы в искаженном, неправильном виде. Так пламя в некоторых факелах было неправильного, чёрного цвета, а дым, исходящий от такого пламени, точно ядовитый газ, медленно заволакивал коридоры замка, скрывая от взора потенциальных жертв те ужасы, что отражались в «осколках» разбитой реальности. Но Лайю завеса дыма не останавливала и от знания о том, что за ней таилось, не спасала. Она не единожды побывала на той стороне, и теперь видела изнанку мира — тёмную реальность. А в ней — полчища существ с чёрной аурой, буквально пышущие мраком, ждущие своего часа, чтобы обрушить вековую ярость на людской род; чёрную воду в лужах из ненависти, напоминающих небольшие озера; чёрные тучи, покрывшие небосвод непроницаемым куполом и сломавшие извечный отлаженный механизм смены дня и ночи… — Ноэ, что происходит? — в ужасе от представшей её глазам картины тихим шёпотом спросила Лайя. У неё не хватало слов описать всё то, что видели её глаза, но Ноэ, кажется, понял её без лишних описаний. И на этот раз театрального представления из ответа он не делал. Бесовского лица его не коснулась даже слабая тень улыбки. — Когда в одном месте скапливается большое количество тёмной энергии, граница между мирами истончается, становясь условной. Энергия тёмного мира вместе со всеми, кто её составляет, начинает проникать в мир людей, стремясь разрушить всё, что находится по эту сторону. Преобладающее большинство смертных, за исключением тех бедолаг, кто обладает особым даром, этого не видят, могут только интуитивно почувствовать, а природу разрушений объясняют мистикой. — Я… вижу, — сказала ошеломлённая Лайя, зрению которой теперь, казалось, не существовало границ: ни физических, ни астральных. Пусть даже самым тихим шёпотом произносимые ею вслух слова вмиг оборачивались ультразвуковыми волнами, летящими далеко вперёд и рисующими перед глазами девушки невиданные в своих масштабах картины — очертания предметов, подробные карты неизведанных прежде замковых коридоров, даже местоположение живых существ, причём, всех без исключения, и неважно, светлому или тёмному миру они принадлежали. Так Лайя ощущала Ноэ, даже если он стоял в абсолютной темноте у неё за спиной. Вот он где-то там склонился над грудой обломков от обрушившейся стены и сдвинул в сторону несколько верхних камней, ещё несколько упали сами, пустив глухое эхо. Борясь с собой, чтобы не последовать сию же секунду туда, куда манила её волна звука, Лайя обернулась и в несколько шагов оказалась рядом Ноэ, встав чуть поодаль за его спиной. Среди завалов нехарактерным для старинного камня металлическим блеском отсвечивала рукоять. Именно она изначально привлекла внимание Ноэ, но теперь он лишь смотрел, но коснуться и извлечь оружие целиком почему-то не пытался. — Редкостная вещица даже для богатых арсеналов Ордена, — пояснил бес, досадливо сомкнув кулак на пустоте и даже не приблизив рукѝ к предмету интереса. — Эта сталь, подобно орудиям страстей, отмечена святой кровью. Я не смогу прикоснуться. Ноэ отступил в сторону, давая Лайе возможность поменяться с ним местами и подступить ближе. Она присела на корточки, чтобы рассмотреть эфес, в отсутствии прямого света поблескивающий будто каким-то своим, внутренним, подсознательно знакомым свечением. Желая и одновременно боясь подтверждать догадку, Бёрнелл терзалась сомнениями, но лишь несколько мгновений, прежде чем уверенно ухватилась за рукоять, дёрнув меч из плена придавивших его камней. Она готовилась прилагать силу, но это не потребовалось, и когда под шелест сыплющейся щебёнки внушительная длина лезвия предстала глазам девушки, она уже знала, куда и на что смотреть. «Зеркало Венеры с рожками» под самой крестовиной — символ imago hominis. Родовое оружие, немыслимое количество раз запятнанное грехом убийства. Лайе, перед мысленным взором которой этим самым мечом рубили голову барону Шотету, безотчетно захотелось отбросить прочь проклятый артефакт, но она сдержалась, лишь сильнее сжав на рукояти пальцы. — Меч моего отца… — вслух сообщила Лайя, но если бы сейчас её спросили, о котором отце речь, она бы не нашлась с ответом, однако это и не было важно. — Откуда он здесь? — девушка растеряно обернулась кругом себя, будто неутешительный ответ мог поджидать её где-то среди развалин, но ничьих тел видно не было, Лайя могла утверждать это даже несмотря на кромешную темноту. — В замок было созвано всё верховенство Тетры, включая магистров и жрецов. Твои родители в иерархии власти не на последних ролях, к тому же, они приехали за тобой. Когда один из крылатых возвестил о твоей смерти, а затем Влад вышел к ним… В общем, твой отец, наверняка, хотел увидеть тело дочери собственными глазами, поэтому пытался пробиться в замок, но бойня уже началась. — Бойня… — эхом откликнулась Лайя, в то время как взгляд её бесцельно блуждал в искривленном пространстве, неосознанно пытаясь отыскать в «осколках» отражения знакомых лиц. — Кого с кем? И куда подевался Номер сорок четыре? — Орден мог помочь защитить тебя, но они и пальцем не пошевелили, а Влад… сама знаешь, он не ангел всепрощения, особенно, когда речь о тебе. Он призвал подконтрольную ему армию тёмных и отдал приказ атаковать, никого не щадя. А Сорок четвертый, хоть и не получил того, за чем пришёл, будет наблюдать с упоением, за тем как Влад всё больше и больше теряет себя во тьме, становясь ему… подвластным. Лайя слушала Ноэ, но слышала урывками, все её чувства витали где-то далеко, они вели её, как поводыри, а она послушно шла за ними, как слепая, хотя и видела куда больше, чем можно было вообразить. — А как же… Милли и… моя семья? — Бёрнелл попыталась сконцентрироваться на том из сказанного, что имело для неё наибольшую ценность. — Лео? Локид ответил после затянувшегося молчания, потраченного, очевидно, на то, чтобы обдумать ответ. — Уверен, Влад не хотел причинять им вред, и сам этого никогда не сделает, но правая рука не всегда знает, что делает левая, а тёмные в большинстве своём — народ простой и предельно конкретный, к тому же изголодавшийся, полученный приказ будут исполнять предельно буквально. Выбравшись, наконец, к одной из главных лестниц, они преодолели всего один пролёт, и Лайя снова остановилась, на этот раз ошарашенная не только тем, что видела, но и тем, что не смогла увидеть этого раньше. Хотя, впрочем, объяснение этому нашлось довольно быстро, ведь вокруг этого человека не светилась аура, у него не билось сердце, он был… мёртв. — Юстин! — отказываясь верить, молясь на погрешность в своём новом восприятии реальности, Лайя упала на колени рядом и потормошила мужчину за плечо. — Юстин! Мистер… — но она не договорила, слова застряли в горле, скованные ужасом, стоило ей развернуть тело к себе лицом и увидеть… прокусанную шею, вывернутую под неестественным углом и остекленевшие, невидящие глаза. Покореженные очки, превращенные в стеклянное крошево, валялись в стороне, измазанные кровью. Ноэ помолчал, милостиво дав девушке минуту на осознание, но затем всё-таки сжал осторожно её плечо. — Ему уже не помочь. Идём. Нужно найти Влада и остановить эту кровавую вакханалию. Замутненный слезами взгляд Лайи замер сперва на красной полосе на шее — следе грубо сорванной верёвочки, а затем и на крепко сжатом кулаке Юстина, в котором виднелись очертания серебряного распятия. — Он ведь был священником… — девушка моргнула, и скопившиеся в глазах слёзы тут же потекли по её щекам влажными дорожками. — Как… как они… посмели так его осквернить? — А кто или что бы им помешало? Уж не распятие ли? Против лесного сброда и ещё каких-нибудь низших демонов или новообращенных вампиров вроде Ратвена оно ещё сработало бы, но… к сожалению, по ту сторону есть и такие, кто этим самым святым распятием может легко в зубах ковырять. Например, Сорок четвертый. Наш придворный священнослужитель, видимо, столкнулся как раз с таким противником. Жаль. Толковый был парень. Но… полно плакаться о мёртвых, Лайя, нам ещё живых спасать. Идём же! Ноэ потянул её за плечи, и Лайя, позволяя себя увести, напоследок вырвала из уже начинающих коченеть пальцев серебряный крестик. Он не обжигал и не вынуждал отбросить его от себя как нечто, причиняющее неудобство и боль, поэтому Лайя второпях связала разорванную веревочку неаккуратным узлом и, надев себе на шею, коснулась одной рукой креста, а другой — лба Юстина и одними губами прошептала: — Упокой, Господь, его душу. Во имя Отца, Сына и Святого духа. Аминь. Боль за чужую, раньше срока прерванную жизнь и страх перед осознанием, что всё это происходило отчасти по её вине, постепенно переплавлялись в Лайе с совершенно иное, гораздо более мощное и разрушительное чувство — злость. На безжалостного убийцу, но, прежде всего, — на саму себя за желание и невозможность сделать хоть что-то, за непонимание той силы, что нарастала в ней подобно той самой буре, что старалась обрушить небеса на землю и замок — на их головы. Меч тяжелил руку, хотелось бросить его или отдать Ноэ, который уж наверняка нашёл бы ему применение достойнее бесполезного балласта, но бесу невыносимо было даже смотреть в сторону священного оружия, а Лайе… ей невыносимо хотелось кричать от бессилия, ведь её никто не учил обращаться с мечом и убивать с его помощью монстров. В какой-то момент, когда звуков на слуху стало слишком много, но ни в одном из них девушка не могла распознать единственный для неё важный, она перестала сопротивляться порыву. Замерев на месте, она выпустила на волю крик отчаяния, рвущийся из самого её сердца. В нём было одно только имя: — Влааааад! Высокий тембр девичьего голоса мгновенно преобразился в мощную волну, не ведающую преград на своём пути. Мир перед глазами Лайи мгновенно исказился, окрасившись в контрастные оттенки: среди чёрно-белой гаммы неодушевлённых предметов ярко-красными вспышками бились сердца, возвращаясь к девушке двойным влажным звучанием жизни. Всполохами света и сгустками мрака бьющиеся сердца окружали ауры… — Лайя, стой! Куда ты… Но Бёрнелл не слышала высказанного вслед предостережения, всем своим естеством стремясь туда, откуда доносились звуки смертельной схватки и наконец-то узнаваемые среди общего звукового фона голоса, зовущие на помощь, а затем и умоляющие о пощаде. Два силуэта, словно маяки в штормовом море, светились яркими белыми вспышками в сплошном кольце из жаждущих крови тёмных существ, прижимаясь друг к другу так тесно, что один можно было бы легко не заметить за спиной другого. Но Лайя заметила или, скорее, даже услышала, как часто-часто, наперебой друг-друга бились два сердца. Ни звуки ожесточенной схватки, ни ярость нападавших, ни оборонительное рычание из последних сил отбивающихся не могли заглушить это частое влажное «тук-тук»… — Кэти?! «Что здесь делает сестра Лео?» — про себя удивилась и следом же ужаснулась Лайя. Она даже не успела толком осознать происходящее. Ноги сами несли её прямо в самую гущу борьбы, но что она намерена была делать и как проталкиваться сквозь плотное оцепление кровожадных тварей, девушка не представляла. — Ты ещё совсем новичок, чувства ведут тебя, но ты пока понятия не имеешь, что делать со своей силой. И пока это так, — возникнув перед Лайей из сплошного сосредоточения мрака, Ноэ одним движением бесцеремонно задвинул девушку себе за спину, — держись за мной. Весь его силуэт в одночасье вспыхнул языками чёрного пламени, став от этого как будто выше, больше и величественнее. В обеих руках его из черноты материализовались два золотых клинка, чем-то напоминающих мечи, но короче, с более узкими, изящными лезвиями. Локид виртуозно взмахнул одним и сделал стремительное движение, выхватив из сплошного сплетения тел одно — изуродованное, лишь отдаленно напоминающее человеческое, пышущее яростью, злобой и жаждой убийства. Ноэ прижал клинок к горлу твари и прокричал, обратившись к остальным, — голос его изменился вслед за обликом, приобретя ту же потустороннюю мощь и двойное эхо, звучащее одновременно в двух мирах. — А ну прочь, стервятники! — он отшвырнул существо от себя с такой силой, что стена, в которую оно врезалось, дрогнула. — Это замок вашего Короля, а вы решили здесь всё с землей сравнять? Снаружи вам забавы мало? Пошли прочь! — Este ordinul rege! — жуткий хор множества перебивающих друг друга, искаженных бешенством голосов прозвучал в ответ, давая понять, что предупреждению они не внемлют. — Inapoi!* Блеснул клинок — и на один голос в общем нестерпимом для слуха хоре стало меньше. Послышались хрипы и уже знакомое Лайе влажное бульканье, в воздухе отчетливо пахнуло тиной, гнилью и застоявшейся водой. Девушка изо всех сил старалась не отвлекаться, пытаясь абстрагироваться даже от звуков яростного сражения, когда вся нечисть разом оставила своих жертв, накинувшись на Ноэ, который, впрочем, в долгу не остался и больше предупреждениями не разбрасывался. Его золотые стилеты мелькали в воздухе, как искры пламени, нанося молниеносные, точные удары. — Кэти! — едва заметив брешь в распавшемся кольце оцепления, Лайя кинулась к сестре Лео, но сюрприз поджидал и тут. Кэти больше не походила на юную одногодку Милли и милую школьницу. Её враз утратившее все юные черты лицо было до неузнаваемости искажено гримасой боевой ярости и поистине звериным оскалом, из горла рвалось нечеловеческое рычание, а глаза с вертикальными кошачьими зрачками горели в темноте потусторонним светом. — Кэти?.. — инициативы приблизиться к девушке и заключить ее в оборонительные и утешающие объятия в Лайе как-то сразу поубавилось, несмотря на то, что опасности вокруг меньше не стало, и нападения можно было ожидать откуда угодно в любой момент. — Прочь! — на Бёрнелл рыча набросилось второе существо, что заслоняло собой младшую Нолан. Уже без удивления, но всё же с некоторым трудом за изменившимся в хищную сторону обликом и уродующим человеческое лицо оскалом Лайя узнала Нелу — ту самую, статную и своевольную красотку, что вешалась на Лео в начале их знакомства. — Не смей приближаться! Лайя послушно застыла. Она хотела поднять раскрытые ладони и показать, что безоружна, но тяжесть меча очень некстати напомнила об обратном, так что ей осталось только кое как прикрыться от неминуемой атаки предплечьем свободной руки, чтобы смягчить нападение. Которое оказалось и в половину не таким страшным, как Лайя успела себе представить. Больше походило на неуклюжее столкновение двух тел или даже бесконтрольное падение, в котором роль опорного звена принадлежала Бёрнелл, и именно ей предстояло устоять на ногах за двоих. Нела продолжала рычать, пытаясь оттолкнуть от себя Лайю, но у неё не получалось. — Нела, я не… — Нела, у тебя кровь! — Кэти перебила и без того неуместную попытку Лайи как-то объясниться, не будучи даже уверенной, что её хотят слушать. — Ты ранена! Девушка подскочила к свой заступнице, уже начинавшей оседать вместе с Лайей на пол и, прежде чем тоже рухнуть на колени рядом, боднула её лбом в плечо, потерлась, пытаясь, очевидно, добиться ответа. Предельно странный жест для человека, но совершенно обычный для семейства кошачьих, а в глазах Лайи и вовсе меркнущий в своем значении перед прочими пугающими истинами. Заскользив изучающим взглядом по телу в своих руках, Бёрнелл заметила большое тёмное пятно, стремительно расползающееся по правому боку от разрезанной ткани одежды, сквозь которую зияла, пульсируя, огромная рана. Не безобразный укус, которого можно было ожидать от не слишком разумной голодной нечисти, не царапины от когтей — то был след от целенаправленно и хладнокровно примененного оружия. Более интуитивно, чем осознанно, Лайя попыталась прикрыть страшную рану своей ладонью, как-то остановить бесконтрольно хлещущую кровь, но та горячими толчками продолжала пробиваться сквозь её пальцы. — Не трогай! — рыкнула Кэти, отбивая её руку, но при виде сплошь окровавленной ладони Лайи голос её зазвучал больше испуганно, чем угрожающе. — Нела… — она положила свою дрожащую руку поверх руки Лайи, и её пальцы тоже окрасились кровью, глаза, из которых окончательно исчезло всё хищное, расширились от страха, а губы характерно задрожали от переизбытка эмоций, мешающих говорить. — Меч Святого Матфея… — прохрипела Нела, уронив голову Лайе на грудь и у неё из-под руки вглядываясь в темноту, устилающую пол. Где-то там лежал брошенный клинок. — Святое оружие… — она закашлялась и задышала громче, тяжелее, выталкивая из себя слова через силу. — Тебе… не вредит, — Нела подняла свои потускневшие зеленые глаза на Лайю. — Тьма ещё… — снова тяжелый вдох. — Не властна… над тобой. — Сзади! — вдруг истошно взвизгнула Кэти, метнув моментально вспыхнувший взгляд куда-то Лайе за спину. Но при всем её инстинктивном желании устранить внезапную угрозу между ними была обессиленная Нела, а у самой Лайи времени среагировать практически не было, ну или, по крайней мере, ей так казалось. Хотя её собственные чувства уже вовсю сигналили об опасности, за долю секунды нарисовав перед глазами девушки объемную проекцию происходящего за её спиной. Из тьмы изломанного пространства — зияющей дыры между мирами — к ней протянулись две уродливые, покрытые струпьями конечности, над самым ее ухом влажно клацнула зловонная пасть… — Нееет! — вскричала Лайя, уже приготовившись почувствовать, как гнилые клыки вопьются ей шею, но едва попытка была предпринята, едва они на миг соприкоснулись, как мгновенная мощная вспышка света, рожденная глубоко в сердце девушки из страха и желания сопротивляться, моментально испепелила существо, обратив его горсткой пыли раньше, чем Лайя успела умом осознать содеянное. — Упустил одного, — грубым голосом, ещё не до конца утратившим эхо двойного звучания и боевой запал, произнёс возникший рядом Ноэ, держащий стилет наготове так, будто собирался вонзить его в тварь, которая уже осыпалась прахом к его ногам. — Извини. Но ты, я вижу, и сама неплохо справилась. С почином, так сказать… — он хотел одобрительно похлопать её по плечу, но предусмотрительно не стал испытывать удачу. — Ноэ, она ранена, — взволновано акцентировала внимание на очевидном Лайя, решив опустить все возможные подробности. — Нужно что-то сделать, нужно… — Профессионализм, помноженный на холодный расчёт точного места для удара, — неизвестно зачем сообщил Локид, едва взглянув на жертву и резанную рану на её теле. — Повреждена печеночная артерия. Тому, кто это сделал, голод явно не затмевал рассудок. Это дело рук не низшего сброда. — Да какая разница! — на эмоциях закричала Лайя, продолжая прижимать к себе тело и мимо воли ощущая, как мало жизни в нём осталось. — Нужно что-то сделать… — неосознанно и бесцельно девушка коснулась собственного горла, гладкого и пустого. — Нужно… камень, мне нужен мой камень! — её взгляд заметался в бесплотных поисках того, чему неоткуда было взяться, как вдруг рука Нелы сжалась крепче на её плече, будто из последних сил желая привлечь внимание. Лайя послушно попыталась сфокусировать взгляд, собрав зрение хотя бы в минимальный фокус, чтобы ответить на безмолвную просьбу, хотя все её естество, уже предчувствуя неминуемое, отчаянно сопротивлялось, ведь это было всё равно, что в очередной раз заглянуть в глаза смерти, пусть на этот раз и не своей. — Найди его… — прошептала Нела, и её голова неестественно запрокинулась, пытаясь продлить столь необходимый контакт взглядов. — Найди Лео. Верните… — её голос обрывался и затихал, становясь едва слышным даже, казалось бы, в резко наступившей абсолютной тишине. — Верните Ордену… его былое величие. — Нела, нет… — где-то рядом тихонечко всхлипнула Кэти. — Не умирай. Что… что я Лео скажу? — Выполни… — Нела продолжала смотреть только на Лайю, их взгляды словно соединял огромный магнит, силу которого нельзя было превозмочь. — Выполни… последнюю волю моего отца, — голос совсем стих, и последние слова не прозвучали, их Лайя прочла по окропленным кровью губам. — Восстанови единство. Последний раз на слуху Лайи, ещё не успевшем привыкнуть к обилию прежде неведомых звуков, неритмично сжалось чужое сердце, последний свет с оттенком потусторонней зелени потух в глазах напротив, свечение ауры угасло. — Нет! — отчаянно всхлипнула Кэти, и голос её, вновь неуловимо утратив человечность, стал больше напоминать жалобный скулёж… раненной львицы, точнее, маленького, не готового к пережитым ужасам львёнка. — Нела, нет! Открой глаза! — она потрясла зажатую в руке чужую руку, тронула плечо, снова боднула. — Неееет! Свободной рукой Лайя притянула девочку к себе и, не обращая внимание на очевидно продиктованные инстинктами попытки сопротивления, сжала в объятиях. Слов утешения не было, в голове царила пустота, Лайе самой отчаянно хотелось разрыдаться, поэтому всё, на что она оказалась способна, — это прижать девочку к себе, мешая продолжать рассматривать в подробностях все ужасы битвы и смерти, которые ей слишком рано пришлось познать. Вот так, сжимая в объятиях чужую сестру, Лайя вспомнила о своей. — Ноэ… — прохрипела Лайя, давясь невыплаканными слезами. — Ноэ, где Милли? Бес покосился на бесхозный меч с эмблемой древнего рода и, при всём его красноречии и любви к раскрытию правды, впервые ему совершенно не хотелось давать ответ на заданный вопрос. — Когда я в последний раз её видел, за ней пришли родители. Я, можно сказать, из рук в руки им её передал, насколько это было возможно, чтобы не пересекаться с воинами Тетры. — Но меч моего отца… — Лайя не договорила, опасаясь пугающей закономерности своих мыслей претворяться в реальность. Снаружи продолжала бушевать стихия. Каменные стены замка содрогались, вступая в разрушительный резонанс с грохотом небес и бесконечными волнами ультразвука, производимыми несметными полчищами летучих мышей. На отчаянный призыв Лайи Влад так и не ответил. Рассвет нового дня над Лэствиллом так и не наступил. И наступать, похоже, не собирался.