и пусть даже звёзды на небе склонятся перед тобой, между нами всё кончено.

после пару тихих стуков чайльд стоял напротив двери с пустым взглядом, вслушиваясь в каждый шорох в квартире. от приближающихся шагов сердце ещё сильнее стало биться уже с действительно бешеной скоростью. считаные секунды и дверь открывается. на пороге стоял чжун ли с измотанным видом, а на заднем плане виднелись разбросанные бумажки и вещи на столике, хотя, обычно, у него всегда был порядок.. естественно, что это смутило парня, с интересом и впившимся в него страхом разглядывающего комнату. в голове витали тысячи мыслей, зацепившись за которые можно было осторожно и ненавязчиво начать беседу. но по итогу, он вновь опустив взгляд в пол, не находит ни одного удачного предлога, чтобы начать разговор. кто вообще пару минут назад тянул тарталью за язык? может, если он был бы более аккуратен в словах, то происходящего сейчас и вовсе не было? чжун ли понял, что ожидать слов от юноши было бессмысленно, поэтому инициативу в разговоре пришлось взять ему. немного уложив хаос в своих мыслях, он посмотрел на растерянного тарталью, который пялился вникуда, и по всей видимости, имея возможность вернуть время в конкретной ситуации, обязательно бы остался за пределами комнаты. — мы будем сегодня разговаривать? конечно, им бы не помешало разобрать чувства друг друга, попытаться очистить свои отношения от этой гадкой грязи, что засохла уже давно и никак не отмывалась, делая этим ещё больнее. — по какому поводу? робко сказал парень, ещё больше жалея о своих словах, сказанных пару минут назад, сделавших необратимый шаг, что вновь приводит к тому, что эти двоя будут уже не в первый раз пытаться найти компромисс. но это невозможно. — что тебя волнует? я отвечу на любой твой вопрос, ради тебя постараюсь. озвученный вопрос показался тарталье в какой-то мере с долей заботы.. может, есть какой-то минимальный шанс на нормально поговорить без ругани, как это происходит обычно? нет, то что обычно, можно сказать, почти что еженедельно по несколько раз. терять надежду было весьма привычно для чайльда, но оставался наивный осадок, благодаря которому он ещё жив. они живы. — ну.. твои слова о том, что я могу остаться лишь в твоей компании, они очень.. напрягают? признаваться в своих волнениях не было в привычке ни у тартальи, ни у чжун ли, поэтому это давалось сложно, с сильной неуверенностью в своих речах. от того вида, как тарталья буквально переступал через себя, с силой вытягивая эту реплику, чжун ли закусил губу, чтобы то ли не чувствовать себя излишне виноватым, что по сути было правдой, то ли чтобы не распереживаться ещё сильнее по поводу всего, что сейчас происходило и происходит. — я не знал, что ответить ещё. мною управляли эмоции. я думал, ты поймёшь.. и снова молчание. эмоции, кажется, всегда преследуют его, поэтому ответ был неудивителен. лучше бы он промолчал, не зная что ответить, как раньше поднял глаза, всматриваясь в чужие, и без лишних ран, причиняемых такими незначительными, но довольно колкими словами, понял все недосказанное, лишь впитывая то, чего не хватило в первые секунды. лучше бы не выпалил первое, что оставляло огромный отпечаток на протяжении каждого спора, буквально притянутого за уши, в памяти тартальи, то, что наверняка надолго, в качестве стимула, заставит его не раз вовремя замолкнуть о своих каких-либо ещё знакомствах с кем-то. — тоесть ты просто сказал, что первое пришло в голову? уточняя спросил чайльд, уже нагоняя на себя кучу осколков вины. и правда, он мог бы уже привыкнуть и понять, что некоторые слова партнёра могут быть сказанными на эмоциях, да и вообще, что бы чжун ли не сделал – он всё равно любит парня, но не может не выражать свою любовь так. просто это слишком больно, чтобы понять, и слишком тяжело, для такого лёгкого аспекта, как принятие. долгое молчание после каждых слов делало обстановку ещё более накалённой, неловкой и до ужаса терзающей, хотя казалось, куда ещё хуже? а вот «куда» ещё было. с каждой секундой тишины в глазах все ещё больше проявлялась неупокоенность и страх, и это доказывает лишь одно — чайльд не до конца верит, что в этом разговоре гнев не обвалится на него величайшей лавиной, заваливая напрочь хоть какие-то веры и превращая их в глупые иллюзии. чжун ли никогда так тщательно и старательно не думал над правильностью своих слов, как сейчас. почему-то в этот момент его больше чем обычно волновало состоянии тартальи. надолго ли? безусловно, предательская и, что-ли, беспричинная агрессия его провоцировала, несмотря на то, как он старался сдерживать себя. — да, ты прав. я произнёс первое, что смог, будучи подвластным лишь своим эмоциям. чжун ли отвернулся в сторону, думая, что стоит взять все в свои руки и прекратить такие отношения. и опять молчание, которое так сильно давит. с одной стороны, этот разговор не выглядел так как все остальные, он был куда поспокойнее. но все равно что-то было не так. лёгкие просто разрывало от чего-то противного, наполняло ядом, сдавливало в оковах боли ребра и надавливало на такую тонкую и незащищенную душу. бесспорно, это был лишь дискомфорт. чжун ли не издавая ни звука, в полной тишине, в которой были уловимы лишь его шаги, прошёл к окну, ведь так было легче сдерживать подбежавшие к глазам слёзы. в голову уже стучалось во всю понимание со своими вестями о том, что он окончательно всё портит. надо было ещё до этого напрямую извиниться, не мучить себя и тарталью. но у гордости на этот счёт были свои планы. после пары минут разглядывания пустой улицы, чжун ли к чёртовой матери закрыл окно и присел к тарталье, что тихо прошёл за порог комнаты, стараясь не издавать ни единого шороха. видимо, никто не намеревался разгребать это первым, поэтому сквозь растерянность всё же начал чайльд. — это.. конец разговора? я могу идти? и это прозвучало до тошноты равнодушно, будто бы он желал действительно уйти, словно пришёл сюда для галочки, в очередной раз убеждая обоих, что жертва здесь он, и нести ответственность уж явно не ему. но тарталья думал, что больше не вытянет такого давления, тем самым лишь накручивая себя, делая лишь хуже. чайльд всего лишь жаждал как-то исправить ситуацию. вычеркнуть ее из душераздирающих вступлений в преисподню. вычеркнуть себя.. — если ты так не хочешь со мной разговаривать, когда я уже строго принял решение исправлять все, что натворил, то пиздуй. он думал, что его парню скорее всего вообще не сдалась его борьба самого с собой, и сам он тоже. ведь у него, помимо чжун ли, есть ещё какие-то связи, знакомые и друзья. нужны ли ему тогда отношения вообще? тарталья всегда пугался от резкой грубости, чувствуя ещё больше накатывающие чувство вины. вроде этот ответ можно было рассматривать как согласие, но с другой стороны взять и просто так уйти было бы неправильно. чайльд не мог себе просто позволить. — нет-нет-нет! я не хочу уйти, я.. я... тяжёлый вздох и никогда нескончаемая дискуссия самого с собой. чайльд не мог найти оправданий в свою сторону, потому что уже взял на себя эту тяжёлую ношу. но ничего не оставалось, кроме как продолжать рыться в мусорном ведре, в надежде найти что-то природное, находясь на помойке. юноша руками протёр глаза и продолжил: — просто боюсь, что мой ответ не удовлетворит тебя.. можно сказать, что он был честен, но эта честность выходила из его уст с огромным страхом и боязнью, что слова прозвучали не с тем посылом, как изначально планировалось, да и в принципе, утеряли всю первозданную «правильность» чжун ли не знал как отвечать и что делать. снова поступающая к самому горлу злость, переполняющая его целиком, поедала разум и глушила. он боялся вновь оступиться, а сердце забилось в двойном режиме. — а меня не удовлетворяли твои предыдущие ответы. ты не представляешь как сильно я себя перебарываю. перебарываю, чтобы не въебать тебе и себе после. чжун ли посмотрел осторожно на тарталью, который не без страха в глазах смотрел на него, а после куда-то в сторону, и обоим стало как-то не по себе. — если я правда говорю лишнее, а мы знаем, что это так, я могу уйти. иначе, ты знаешь что будет. с каждым словом страх ещё больше нагнетал. страх гнева, страх самой ситуации, страх того, что он вновь поднимет руку на тарталью. спустя пару мгновений юноша пожалел, что буквально секунду назад не воспользовался моментом и не ушел. но всё-таки разобраться в отношениях было необходимостью, нельзя же бежать от таких разговоров всегда, такими темпами всё станет ещё хуже. — я слишком плохо подумал, что сказал.. чжун ли уже впустил свою агрессию и давал властвовать над собой. он был слишком слаб, чтобы бороться и противостоять ей, но в то же время слишком силен, чтобы перейти на «другую сторону». она сейчас была его кровью, что гнала, превышая, все скорости по венам, его воздухом, что не давала задохнуться в других мыслях, его лучшим другом, что так понимала и давала желаемое и была его злейшим врагом, который мог уничтожить все живое и человечное в чжун ли, не позволяя и подумать о том, что он имеет шанс на спасение. этим он убивал сам себя, закапывая в свою могилу других, тех, кто не должен был там оказаться. — ты не видишь дальше своей руки, твои мысли вертяться вокруг других, когда все, о чем ты должен думать — это твоя семья. твоей семьёй могу называться только я. другие такой чести не достойны. это был нож, острый и глубокий, прямо в сердце. тарталье казалось, что прямо сейчас он разревётся от таких речей, которые он слышал уже не раз, но смириться с этим не мог, за что часто себя упрекал. «почему так?» вопрос, который давно засел в голове тартальи, и ответ на него он никак не мог найти. рыться в своих воспоминаниях было страшно. и в этом была проблема. — почему ты так считаешь? я хочу иметь право на близость ещё с кем-либо, помимо тебя.. после каждого слова, в голове чётко вырисовывалось «я не должен этого говорить. я не прав, мне стоит замолкнуть и согласиться». несмотря на то, что чайльд отдал многое, потеряв себя и свою личность, превратившись в неустойчивого щенка, что не может постоять за себя, он всё ещё не мог переступить черту и взять, и принять, что чжун ли – единственный, кто ему нужен. то, что таилось внутри чжун ли — намного глубже, чем на первый взгляд кажется другим. он сам давно оставил этот шкаф скелетов неизученным. так как было ужасно больно осознавать, что каким бы он не казался идеальным или что-то в этом роде, на самом деле был одиозной личностью. и чтобы это вновь не ранило его эго, решением было просто внушить себе, что все его действия правильны, ведь никто ещё не перечил за подобное. а может им не хватало духа сказать это ему в лицо? бред. — тебе не хватает близости? мне казалось, я даю тебе все, что только имею. или этого не достаточно? в таком случае, такой, как я тебе не подходит. чжун ли отвернулся с неприязнью и снова не стал вдаваться в ту мысль, что неприязнь была к самому себе. такое показушное поведение вводило тарталью в ещё больший страх, но на этот раз страх потерять чжун ли, ведь не смотря на всю боль, которую приносят ему эти отношения, он всё ещё любил его, закрывая глаза на всю ту грязь, которая преследует их каждый день. происходящее сложно укладывается в голове, куча мыслей перебивали друг друга, он никак не мог словить себя на одной из ней, пытался сосредоточиться, однако, по итогу, вновь тарталья просто отдался тревоге и ступору. глубокий вдох. — ты хочешь, чтобы я имел её только с тобой и мой круг общения заканчивался на тебе? я так не могу. извини.. взгляд всё так же был поникшим и печальным, загнанным в угол, из которого, кажется, выбраться нет ни единого способа, помимо самоуничтожения. неуверенность парня выставляла его ещё слабее, чем он был, давая чжун ли более свободную возможность ранить своими словами. он боялся потерять рассудок, или же, его остатки, отдавшись своим эмоциям. потерянное не проебешь. мужчина немного успокоился, однако злость все же отстранённо, но полыхала в нём. она вроде бы уже и скрылась из виду, но дай ей маленькую ветку, так разгорится огромный и сильный костёр, не щадящий никого вокруг. — близость — это более уютное слово для отношений. а встречаться ты можешь только со мной на данный момент. или у тебя на примете есть кто-то другой? сомневаюсь. но в любом случае, ты должен понимать, что я не могу каждый раз терпеть твои выходки. ты слишком многое себе позволяешь. я когда-то должен буду тебя ограничить в общении с другими. но сейчас, наверное, ещё рано. по крайней мере, я так считаю. каждая секунда ощущалась как выигрышный ход со стороны противника, вводя тарталью в наихудшее для него положение, он чувствовал себя неумелым в этой «игре», делая каждый шаг самоубийственным и необратимым. к сожалению, слова не заберёшь обратно. чайльд уже не выдерживает и даёт слезам волю, вытирая их пальцами холодных рук. солёные капли попадают на разодранные до жути кутикулы, принося жгучую боль. — что такого я себе позволяю? я.. нет, пожалуйста прости. я не могу отказаться от других людей так же, как и от тебя! прости.. осознание того, что чжун ли снова становится зачинщиком ссор и проблем в их отношениях порой отрезвлял. точнее, будто бил по лицу. но его мысли сразу же пришли в норму и он опомнился. в голову ударил некий приток нежности, что буквально секунду назад была далека от него настолько, что резко и так просто появиться было бы странно. для чжун ли это вполне привычно, хоть и сам он ещё не осознавал такую внезапную смену эмоций, этот резкой щелчок не давал усилий на подобные раздумья. парню было ужасно плохо от слез тартальи, он буквально съежился. ему не хотелось здесь находиться, все стены будто бы давили, даже хотелось выбежать и закричать во все горло, чтобы весь мир знал, как ему сейчас тяжело. чжун ли осторожно подвинулся ближе и взял аккуратно лицо тартальи в свои ладони. — не плачь, пожалуйста.. я сделаю все, чтобы ты перестал плакать. я всего лишь забочусь о тебе. как умею.. прости меня, я стараюсь, как могу. по-другому не выходит.. я люблю так, как получается. хоть и звучит глупо. он грустно улыбнулся, смотря прям в глаза и притягивая тарталью в лёгкий поцелуй в краешек губ. это даже сложно назвать поцелуем, но все-таки порыв нежности дал ему возможность обозначить этот жест именно так. эта резкая нежность внушала доверие и так манила, хотелось ответить тем же и просто утонуть в любви и ласке, которых так порой не хватало. да, чайльд всё же немного не доверял столь переменчивому поведению партнёра, даже сначала не понял, что его настрой так резко сменился. но всё же старается расслабиться, ведь то, что сейчас происходит было ценнее всего на свете. юноша проявил инициативу в этом поцелуе, сделав его более четким в губы. хотелось продлить этот момент ещё на пару секунд. — я очень ценю твою заботу, но иногда, мне кажется, ты этого не видишь. разрывая поцелуй сказал парень. несмотря на всю недавнюю нежность, беспокойство всё ещё осталось. оно впилось глубоко-глубоко в душу. внутри чжун ли заиграло желание исправить всё, выйти из этого мерзкого болота, найти компромисс. жаль, что это временно. — да, согласен, я бываю не прав. надеюсь, ты простишь меня. он не хотел отпускать его руку, и, закрыв глаза, притянул его ладонь к своей горячей красной щеке. — да-да, я прощаю. я думаю, виноват не меньше, извини меня тоже.. может он и не простил, щас было главное не испортить момент. момент, который не часто проявляется в этих отношениях, поэтому он был таким ценным и важным, приятным и мимолетным, тарталья, как бы, чувствовал себя лучше на какое-то время, когда такие ласки были между ними. чжун ли тоже очень не хватало этой ласки и ужасно не хотелось чтобы это кончалось. ему было страшно? определённо. он боялся, что момент слабой, но очень необходимой близости так быстро растает, испарится, утечёт сквозь пальцы, как песок.. парень ещё сильнее прижал к себе тарталью, как будто он мог каким-то волшебным образом сейчас исчезнуть. — конечно прощаю. хотя, тебе не за что извиняться. чжун ли знал, что извиняться ему правда не за что. но какая-то тёмная сторона улыбалась от его признания в своей виновности. эти слова не развеяли чувство вины, но сделали чуть легче, всё так же временно. это выглядело, как будто бы тарталья получил одобрение на то, чтобы не чувствовать эту тяжесть на душе в полной её мере. — не за что? мне казалось, что я сам тебя провоцирую порой. — ты же знаешь, что во всем виноват я. мне так больно за то, что я наговорил.. я правда достоин твоего прощения? чжун ли пытался быстро проморгаться, чтобы не заплакать. но выходило с трудом, поэтому просто решил уткнуться в плечо тартальи, чтобы не было так заметно его слабости. чайльд уже сказал, что простил его, хоть и сделал это весьма необдуманно и быстро. на этот раз парень чуть призадумался... после всего произошедшего действительно стоит? он живёт в постоянной боли и страхе, может, и вправду стоит оставить свои прощения на кого-то более стоящего? нет. юноша не мог. он и сам не понимал особо, действительно ли может простить чжун ли, но из-за своей любви вновь отдаёт эти слова ему. но оставался единственный вопрос — любовь ли это? — конечно! ты достоин, правда. на душе стало легче. будто бы тяжкий груз наконец вывалился в далёкий путь, на котором ещё появится их судьбы. — спасибо. это всё, что получилось, вымолвить без колебаний в голосе. они ещё какое-то время сидели в тёплых объятьях, переосмысливая бурные события, что, кажется, прошли за пару минут, но во время присутствия на них, каждая секунда растягивалась на час. в какой-то момент оба заснули, что было вполне обоснованно тем, как выматывают эти чёртовы ссоры. утром всё должно стать лучше. ведь не зря же прошёл весь этот вечер?