you can use all of me

      Как только Пит в состоянии ослабить мёртвую хватку на Вегасе, они вместе идут в ванную, чтобы привести себя в порядок, и Пит, несмотря на возражения Вегаса, настаивает спать в кровати Порша.       — Вся моя кровать мокрая, Вегас, — подчёркивает он. К этому их привело то, что они даже не удосужились вытереться полотенцами перед тем, как вернуться в комнату. Не говоря уже о доказательствах того, чем они в этой постели занимались.       Вегас в итоге сдаётся и следующие двадцать минут ворчит, что там неприятно пахнет.       Лишь когда Пит прижимает его к шее, он, наконец, затыкается. Довольно хмыкает, а Пит не в силах сдержать румянец, заливающий его грудь и лицо. Ему нравится, когда Вегас такой, настырный и требовательный, и всё ради присутствия, запаха и прикосновений Пита.       С нежным дыханием Вегаса на собственной шее и перекинутой через него ногой, играясь с его волосами на затылке и держа его руку в своей свободной, ему в конечном счёте удаётся задремать, впервые за долгое время чувствуя себя по-настоящему счастливым.

_________________

      Пит должен был догадаться, что ночь будет тревожной для них обоих. Произошло слишком много всего, как между ними, как вокруг них, так и в некоторых случаях из-за них. Сон то приходит, то отступает, и Пит обнаруживает, что настроен на каждое вздёргивание и каждый вздох Вегаса, как, похоже что, и сам Вегас настроен на каждое вздёргивание и каждый вздох Пита.

_________________

      Когда он в очередной раз просыпается, на улице по-прежнему темно.       Он едва в сознании, но всё ещё, когда слышит глухой удар в коридоре, инстинктивно тянется за пистолетом под подушкой. Вытаскивает оттуда ничего — блять, он же в постели Порша, — но вскоре понимает, что у него есть более серьёзные причины для беспокойства. Одна, если быть точнее.       Спина Вегаса каменно-твёрдая, его туловище плотно съёжилось под рукой Пита, когда из-за звука он просыпается тоже, но, кажется, воспринимает всё намного хуже, чем Пит.       Затем становится очевидно, что услышанное ими — это шаги по коридору. Человек идёт вперёд и минует двери комнаты Пита, равнодушный к нему и Вегасу или вообще не догадывающийся, что они здесь.       — Эй, — Пит осторожно пытается привлечь внимание Вегаса. — Всё в порядке. Пустяки.       Тому требуется гораздо больше времени, чтобы это осознать, и Пит чувствует, как он постепенно избавляется от своей защитной позы и сползшей на него маски.       Прикинув, что если сработало один раз, то сработает и второй, он притягивает Вегаса обратно к своей шее. Вегас в нём млеет, что также вымывает из Пита последние остатки напряжения.       — С нами всё хорошо, — проговаривает он. Вегас всё в него глубже зарывается, и, наконец, они оба вновь засыпают.

_________________

      — Воды, — пытаясь подняться, хрипит Вегас. Но Пит отпускать его отказывается. Вегас, вероятно, смог бы вырваться из его рук, если бы действительно постарался, поскольку своей позицией имел преимущество. Но чуть ранее Пит надул губы, и, несомненно, это заставило Вегаса о своей боевой подготовке забыть.       — Переживёшь, — говорит он, закидывая на него ноги в поиске дополнительных рычагов. Ощущает, как тот на груди усмехается.       — Тебе тоже не помешало бы попить, — подчёркивает он. — Может, пойдём вместе?       После краткого раздумья:       — Ладно.       Вегас обхватывает его руками и тянет на себя, пока тот пытается найти опору. Оказавшись в вертикальном положении, Пит моментально липнет к его спине, заставляя того рассмеяться. Это звук, к которому Пит мог бы привыкнуть, звук, которого он жаждет.       Вот так они плетутся к холодильнику. Вегас выпивает залпом полбутылки, а затем через плечо наклоняет её к Питу, чтобы её допил. Он и не осознавал, насколько сильно хотел пить, и теперь благодарен Вегасу за то, что он заставил их встать, пусть вслух об этом никогда и не признается.       Они до сих пор голые, и Пит раздумывает скользнуть руками по животу Вегаса вниз, но он слишком устал. Уверен, что и Вегас тоже. Кроме того, спешить им некуда. У них есть время… верно?

_________________

      Солнце ещё не взошло, когда Пит приходит в себя в следующий раз. Вегас, кажется, спит у него за спиной. Одна и та же мысль, преследуемая его во сне, не даёт покоя с момента, как он проснулся.       Куда они отсюда пойдут? Что будут делать дальше? Корн не доверяет Вегасу, отчётливо даёт понять, что под бдительным оком основной семьи он может забыть о какой-либо свободе или самостоятельности. Пит, между тем, уволился с поста телохранителя, чтобы присоединиться к Вегасу… в чём именно?       Единственная уверенность есть лишь в одном, в том, что они будут вместе. Пит и мысли не допускает, что они не были бы. Он пойдёт за Вегасом, куда бы ему ни понадобилось в итоге идти. Питу просто хочется знать куда конкретно.       Это определённо неизвестно и Вегасу. Что как раз и было одной из причин, почему он направил пистолет на себя.       Пит в объятиях осторожно, стараясь не разбудить, поворачивается к нему лицом. Понимает, что с задачей провалился, когда видит, что Вегас смотрит на него.       Выражение лица Пита, должно быть, говорит о многом, потому что Вегас спрашивает:       — Что такое?       Вместо ответа он толкает его на спину, чтобы обернуться вокруг него и его грудную клетку использовать в качестве подушки.       — Пит, — настаивает он, и Пит вздыхает.       — Ничего. Просто… интересно, что дальше?       Как и всегда, Вегас точно понимает, что именно пытается сказать Пит.       — Не знаю, — признаётся, и Пит, услышав в его голосе затаённый страх, сжимает его чуть крепче.       — Мы разберёмся. Со временем, — уверяет его.       — Мне ж-       — Заткнись, — сжимает ещё ещё раз. — Думаешь, я был бы счастлив, если бы отпустил тебя? Не будь идиотом.       Вегас вновь напрягается.       — Я не хочу быть обузой.       — Тогда хорошо, что ты ею не являешься, — он приподнимается на локте и свободной рукой тянется к его лицу. Вегас выглядит напуганным перспективой собственной жизни, но позволяет Питу коснуться, провести по бровям, по носу и скулам, по челюсти. Наконец, Пит обхватывает его лицо ладонями, большой палец вплотную укладывает на рассечённую губу, хотя в этот раз не надавливает. Просто напоминает, заземляет его. — Я люблю тебя, Вегас. Я не уйду, когда я тебе нужен. И особенно не уйду, когда ты нужен мне.       Он возвращается в своё прежнее положение, устраиваясь у Вегаса на груди, разрешая ему не торопиться, в относительном одиночестве обдумать слова. Он представляет эти мириады мелькающих в резких чертах выражений на его лице и может только надеяться, что в конечном итоге тот наденет какую-нибудь чуть более лёгкую, чуть более умиротворённую маску.       То, как вокруг него стискиваются руки, всё ему объясняет. Пока Вегас успокоился, решил поверить в серьёзность того, что он ему сказал.       Пит кратко целует кожу под его щекой, прежде чем не спеша располагается обратно.

_________________

      Пит просыпается от дрожи, но, ещё слишком сонный, не понимает почему, потом слышит тихое поскуливание и соображает, что дрожит не он — дрожит Вегас.       Несмотря на то, что Вегас, свернувшись калачиком, отстранился, лежат они достаточно близко, чтобы каждая дрожь его тела пробивала их обоих.       — Нет, — выкрикивает он, впиваясь ногтями в собственную кожу. Его лицо застыло в выражении, которое Питу очень хорошо знакомо, в выражении, которое он надеялся никогда больше не увидеть. Это лицо мальчика, которого избивает отец и который за это себя винит.       — Вегас? — Пит пытается разбудить его, но безрезультатно. Пытается встряхнуть его, но это теряется во всех других вздрагиваниях и подёргиваниях. Пит произносит его имя громче, но никакой реакции не получает. Отказывается будить пощёчиной, не тогда, когда это может спроецировать воспоминания, мучающие его во сне. Поэтому делает единственное, что ещё может — обнимает Вегаса.       Притягивает его лицо к своей шее, чтобы, когда он, наконец, проснулся, то знал, где находится, знал, что он в безопасности. В любом случае, Пит в состоянии предложить ему лишь это.       Секунды превращаются в минуты и начинают казаться часами, пока он сжимает спящего и плачущего Вегаса. Он полагал, что все свои слёзы израсходовал накануне, но вскоре его щёки тоже становятся влажными. Он зарывается лицом в волосы Вегаса и ждёт.       Внезапно вместе с дыханием Вегаса останавливается и дрожь. Вероятно, он очнулся. Пит продолжает успокаивающе гладить его по спине и целовать в макушку.       Вегасу, вразрез предположениям Пита, необходимо не так много времени, чтобы сориентироваться, но он совершенно не возражает, когда чувствует, как его руки вокруг него вновь оплетаются и сжимаются.       — С возвращением, — шепчет он. — Ты в порядке?       Вегас качает головой, что Пит, скорее, ощущает, чем видит.       — Хочешь поговорить об этом? — спрашивает. Вегас опять качает головой. На миг он думает настоять, но в итоге решает этого не делать.       Однако приятно удивляется, когда Вегас предлагает:       — Не сейчас. Позже.       Что-то в груди Пита расцветает, что-то, чего он не осознавал, было туго и беспокойно свёрнуто, когда Вегас добровольно открылся для него. Не то чтобы они не говорили о подобном, об отце как Вегаса, так и Пита, о чувстве неполноценности и давлении, которое всегда оказывает соперничество. Но эти разговоры чаще больше походили на дебаты, чем на беседу. На другой вид сражения, на поле боя, где каждый удар наносился гораздо сильнее.       Вместо того, чтобы попытаться выразить всё это, Пит просто говорит:       — Спасибо, — и надеется, что Вегас поймёт.

_________________

      Когда Пит просыпается вновь, вокруг темно и никого нет.       Он не может, блять, дышать. Подрывается с постели, мечется по ней, будто найдёт Вегаса спрятавшимся где-то за пределами досягаемости. Он едва ли не валится с кровати, ни одна из его мышц функционировать не желает, пока тело пронизывает и пытается затормозить паника.       — Вегас? — он не в силах сделать голос громче сдавленной мольбы, у него слишком пересохло в горле, слишком спёрло грудную клетку.       Его нет, его, блять, нет. Вегас ушёл, ушёл даже после всего, после всего, о чём они говорили, о всей любви, которую Пит отдал ему. Этого оказалось недостаточно. Пита оказалось недостаточно. Вегас вернулся к бассейну и отыскал свой пистолет, или, может, поднялся на крышу и перешагнул через край, или просто постучал в дверь комнаты ближайшего телохранителя и спровоцировал убить его на месте-       Из-за бешеного биения собственного сердца и того, как к ушам прилила кровь, он не слышит звука открывающейся двери ванной, не слышит тихого ругательства или зова своего имени. Но чувствует плотный, обжигающий, окутывающий его жар.       Окруживший его запах ошеломляет, и поначалу это только усугубляет ситуацию. Это напоминает о том, что он почти обрёл, о том, что был так близок получить, о том, что потерял-       — Пит, Пит, малыш, дыши. Всё хорошо. Я здесь. Пит?       Вегас?       — Посмотри на меня, милый, сможешь это сделать? Пожалуйста, посмотри на меня, Пит.       Он не понял, что закрыл глаза. Теперь их открыть тяжело. Страх того, что ему всё мерещится, что, разомкнув веки, в итоге ничего не найдёт, парализует.       Его лица касаются.       — Пит? Эй, Пит, всё в порядке. Я здесь. Ну же, открой глаза для меня.       Глубокий, судорожный вздох, и Пит, наконец, открывает глаза. Видит Вегаса, его острые черты лица, его синяки на скуле и челюсти, его рассечённую губу, по которой попал сам, его ласковый, наполненный такой заботой и необузданной привязанностью взгляд, который, он подозревает, позволено наблюдать лишь ему.       — Вот так, — произносит Вегас, и Пита, блять, перемалывает. Его трясёт, каждый всхлип дёргает его тело вперёд. Вегас снова обнимает, позволяет вцепиться в себя так сильно, что под ногтями Пита, пытающегося зарыться лицом в его кожу, собирается кровь.       — Блять, — выдыхает он, когда напор его слёз ослабевает. Он начинает чувствовать себя немного нелепо, потому что устроил истерику из-за того, что Вегас всего лишь отошёл в ванную.       Вегас успокаивающим жестом гладит ладонью его спину вверх и вниз, попеременно целуя его то в волосы, то в висок.       — Ты в порядке?       — Нет, — честно отвечает он. — Но буду. Просто… разбуди меня в следующий раз?       — Конечно, — без колебаний говорит Вегас. От его реакции Питу становится чуть легче.       Их свернувшееся вокруг друг друга положение тел постепенно превращается в неудобное. Вегас, кажется, почувствовавший это, помогает Питу забраться обратно на кровать, тот усаживается на матрас и чувствует себя голым далеко не в физическом смысле.       — Я принесу тебе воды. Оставайся здесь, ладно? — Вегас говорит так, словно успокаивает какое-то дикое животное. Пит кивает. Хочет, как ранее этой же ночью, пойти с ним, но не уверен, что сейчас доверяет собственным ногам держать себя.       По ощущениям, прежде чем Вегас возвращается с очередной бутылкой воды, проходят года, но Пит догадывается, что на самом деле это были считанные секунды. Глотать больно, глотку всё ещё дерёт от стресса и слёз.       Вегас присаживается рядом так, чтобы они касались друг друга боками. Это одаривает Пита осознанием, насколько он вспотел, пониманием, что в собственной голове ведёт битву между смущением, из-за которого хочет спрятаться и побыть один, и истошной, скребущей потребностью съесть Вегаса живьём.       Почувствовав, что Вегас смотрит на него, он поворачивается, глазами ведёт по его лицу, затем останавливается на губах, и изголодавшаяся часть его побеждает.       Он практически хватает его за горло и в зверском поцелуе притягивает к себе. Больше кусает, чем по-настоящему целует, разводя Вегасу губы, и этого абсолютно мало. Стон, который он получает в ответ, превращает его в оголённый провод, организм прошибает каждым прикосновением кожи, касанием языка и скрежетом зубов.       Вегас усаживает его себе на колени, и Пита коротит от ощущения, что они припечатаны друг к другу.       — Ты нужен мне, — выдыхает сквозь жадные поцелуи, ловя в ответ отчаянный стон. Вегас нужен ему весь и везде. Он наслаждается его руками, кружащими и прижимающимися к спине, заднице и волосам, которые он сгребает и оттягивает. Но этого недостаточно. Ему нужно ещё. Нужно, чтобы Вегас сильнее дёргал за волосы, чтобы крепче припирал к себе, чтобы нажимал на синяки, царапал спину и впивался зубами в кожу.       Руки Пита всё ещё по обе стороны от его шеи, где он сопротивляется желанию сомкнуть их, чтобы лучше ощутить его пульс, чтобы убедиться, что он единственный, кому позволено держать его жизнь на грани. Это пробуждает в нём другой, знакомый, более сильный голод.       Он одёргивает его руку от своих волос и вместо этого опускает её на свою шею.       Вегас цепенеет. Свободная рука, которая водила по пояснице, резко замирает. Он, кажется, даже перестаёт дышать, когда смотрит на него широко распахнутыми глазами.       — Пожалуйста, — выдыхает Пит, надавливая на его руку. Которая сжимается уже, и он чувствует, как сами по себе приподнимаются уголки его губ. — Мне нужно… больше, нужно, чтобы ты… пожалуйста, Вегас.       Тогда до него доходит, что Вегаса трясёт.       — Пит, — произносит он, качая головой. И начинает отстраняться… нет.       Пит сильнее давит на его руку, а свою свободную перемещает на его затылок, вплетает в волосы, удерживая его.       — Даже не смей, блять, — шипит, удивляясь желчности собственного голоса. Это, однако, срабатывает, Вегас на полпути останавливается.       — Мне не нужно, чтобы ты делал это ради меня, — шепчет он.       — Нет, нужно, — возражает Пит, следя за его лицом и замечая, что слова задевают за живое. — И мне нужно тоже.       Он подаётся вперёд, эффективно упрочняя приятное давление на свою шею. Дарит Вегасу мягкий, неторопливый поцелуй, выманивая ответить. После нескольких мучительных секунд тот с тихим стоном открывает рот, чтобы впустить его. Пит ощущает, как на шее стискиваются пальцы, и знает, что близок к тому, чтобы сломить его.       Когда Пит отстраняется, то чувствует, как Вегас подсознательно в погоне за его губами льнёт навстречу.       — Я хочу, чтобы взял от меня то, в чём нуждаешься, Вегас, — говорит он, вынуждая его содрогнуться. — Я тоже в этом нуждаюсь. Я слишком подавлен, слишком боюсь снова потерять тебя. Покажи мне, что ты здесь. Заставь почувствовать тебя, живого, со мной… заставь забыть обо всём, что не ты.       — Пит, — нечто в том, как на его имени голос Вегаса срывается, нечто в этом отчаянии, смешанном с желанием и слабым намёком на боль, делает Пита одновременно властным и бессильным. Такой он сделал бы для Вегаса всё — и с ним сотворил бы всё, чтобы таким сделать и Вегаса.       Он бесстыдно стонет ему в рот, когда Вегас, наконец, затягивает его в жёсткий поцелуй и берёт инициативу на себя. Несмотря на то, что не сжимает ему глотку крепче прежнего, Пит чувствует новый вид напряжения, преднамеренный и контролируемый, и от предвкушения дуреет. Свободной рукой Вегас зарывается в его волосы и оттягивает, грубо, осыпая поцелуями на грудную клетку. Больше не занятый его ртом, Пит выпускает в воздух стон, и мог бы забеспокоиться, что телохранители из соседних комнат услышат их, если бы не был так возбуждён и не ступал бы по тонкой грани блаженства, испытываемого когда-либо лишь с Вегасом.       Стоны превращаются в полу-болезненные вздохи, когда Вегас начинает покусывать сосок и обводить его языком, затем снова смыкать на нём зубы, прежде чем переключиться на другой. Из-за этого грудь Пита раздражена и чувствительна, из-за этого больно, и ему нравится. Вегас остраняется, чтобы подуть на влажную кожу, и Пит уже не в силах контролировать движения собственных бедёр. Он трётся грязно, прижимает их эрекции друг к другу, а рука Вегаса вдруг отпускает шею…       …стоп.       — Нет, — вздыхает Пит. Пытается поймать его руку и вернуть её на место, но Вегас перехватывает его запястье.       — Шшш, всё в порядке, малыш, — говорит он. — Я дам тебе то, в чём ты нуждаешься, через минуту, хорошо?       Он осторожно отпускает запястье, одной рукой обхватывает его лицо, вновь вовлекая в поцелуй, а второй нащупывает тумбочку. Пит всё понимает, когда слышит, как открывается крышка лубриканта.       Жадно проглатывает стон Вегаса, когда тот смазанными пальцами проводит по колечку мышц и обнаруживает, что с ночи Пит всё ещё растянутый и немного скользкий.       — Блять, Пит.       — Пожалуйста, — всё, что способен сказать Пит. Вегас опять толкает в его рот язык, одновременно вводя в него два пальца по самые костяшки. Он сглатывает стон Пита, смешивая его с собственным, и принимается трахать его пальцами.       Он точно знает, как попасть по простате, и, что раздражает, похоже, намеренно этого избегает. Пит пытается пошевелиться и сменить угол, насаживаясь на его пальцы, но каждый раз его движения Вегас предугадывает. Пит так заведён, что это почти причиняет боль, чувствует, как с головки сочится смазка, отчаянно желая освобождения.       Внезапно рука на челюсти Пита переходит к его волосам и решительно тянет за них, в то время как, наконец, наконец, Вегас упирается пальцами в простату, и неожиданность микса нахлынувших разом удовольствия и боли вынуждает Пита, не коснувшись себя, кончить, оставляя белёсые полосы как на своей груди, так и на груди Вегаса.       Он трясётся, каждой дрожью наталкивается на пальцы Вегаса, теперь массирующие одну и ту же точку, и крепче вцепляется в его волосы. Он одновременно окрылён и прикован к месту, теряется в наслаждении, но остро ощущает всякое прикосновение, всякий толчок, давление и нежные, прорывающиеся сквозь туман, слова Вегаса.       — Боже, Пит, ты — это всё, — произносит он, и Пита передёргивает как из-за этих слов, так и из-за чрезмерной стимуляции. Вегас расслабляет пальцы, хотя пока не выходит, за что Пит ему благодарен. В плане сексуальных отношений с Вегасом он очень быстро пришёл к выводу, что ненавидит быть пустым сразу, как только кончит. Ему становится лучше, когда Вегас сначала прижимает его к себе, а затем позволяет ему полностью насадиться.       Пита до сих пор поражает, насколько Вегас внимателен как во время секса, так и после него. Даже когда это всё лишь началось, когда Пит, частично добровольно, частично насильно, был ещё его пленником, Вегас считывал его сигналы, смекал, что означают его «пожалуйста» и «Вегас», и крайне вовремя соображал, что именно необходимо Питу.       Вот поэтому Пит знает, что все, что ему нужно сказать, чтобы Вегас понял, чего он хочет от него дальше, это ласковое «пожалуйста» ему в ухо.       Вегас медленно вынимает пальцы и, прежде чем Пит успевает возмутиться потере, перекладывает его на кровать лицом вниз, а сам накрывает с ног до головы его тело своим. Пит думает, не бывает такого, что их кожа может соприкасаться так плотно, и наслаждается ощущением быть зажатым вот так. Он нетерпеливо подхватывает руки Вегаса, когда тот обнимает его.       — Пожалуйста, — повторяет, и Вегас целует его во влажную щёку.       — Я рядом, — говорит он, а Пит едва ли не начинает плакать, когда Вегас входит целиком. Он намного длиннее, чем когда-либо могут быть его пальцы, и это заставляет Пита чувствовать себя раскалённым и наполненным. С прошлого раза всё ещё покалывает, он всё ещё сверхчувствителен, но ему всё ещё нужно больше.       Вегас зверски толкается в него, и Пит матерится, когда, не успев оправиться с недавней разрядки, из-за этого трётся об простыни. Он прочнее сжимает руки Вегаса своими, чтобы тот понимал, что, несмотря на выкрики, останавливаться нельзя. Он хочет этого, ему нравится сокрушаться перед таким Вегасом. Он убьёт его, если тот осмелится сейчас остановиться.       Как всегда, Вегас это понимает, понимает, что Пит от него требует, и начинает так необходимо трахать его. Пит знает, что стонет, что плачет и пускает слюни на ёбаную подушку Порша, боже, но ему плевать, когда Вегас вколачивается в него, задавливая между собой и матрасом, каждым скольжением попадая по измученной простате, и у Пита, вопреки тому, каким выжатым он себя чувствует, твердеет и подёргивается член.       Это — всё, это ошеломляет, этого слишком много, этого недостаточно, Питу нужно ещё-       — Вегас, — взвывает он, одна из рук Вегаса освобождается из его собственных, и ох. Да. Вот так.       Его ладонь идеально ложится на шею Пита, ощущения там её уже хватает, чтобы умножить его удовольствие в десять раз. Затем он плавно сжимает, с каждым толчком увеличивая давление, Пит, пока ртом хватает воздух, чувствует, как у него закатываются глаза, и ещё никогда в жизни ему не было так хорошо.       Вегас отпускает его горло именно так, чтобы Пит смог глотнуть столь необходимого, поступающего в его тело ещё одним приливом боли и наслаждения, кислорода, а затем сжимает снова, сильнее, чем раньше.       Пит будто бы, блять, ловит приход. Не понимает, почему это так приятно, лишь знает, что никогда не хочет, чтобы это прекращалось. Он хочет всё, что Вегас может ему предложить, любую боль, любое жжение, любой укус, посасывание и поцелуй. Ему нужно, чтобы Вегас использовал его. Он не может без этого жить, не может жить без него, не может потерять его вновь.       Вегас отстраняется, позволяя Питу отдышаться, и вместо этого подставляет руку под его челюсть, разворачивая его голову для поцелуя. Пит пытается приблизиться, пытается вдохнуть его, нуждаясь в нём больше, чем в воздухе.       Вегас подтягивает их так, чтобы оба оказались на коленях, Пит прижимается спиной к груди ни разу не сбившегося со своего безжалостного ритма Вегаса. Он едва держится, но та рука Вегаса, что на его шее, и другая, теперь обёрнутая вокруг его талии, помогают.       — Я здесь, — на ухо стонет Вегас, и Пит мычит. — Я никуда не уйду.       Пит почти всхлипывает, когда Вегас продолжает в него вбиваться. Ладонь на его шее снова стискивается, а рука на талии смещается вниз, обхватывая его член, чтобы, наконец, даровать ему облегчение.       Всё, что необходимо, это ещё одно сжатие шеи и мягкий, до боли нежный поцелуй в затылок, Пит кончает снова с вырвавшимся из горла криком, и, когда он практически теряет сознание, его тело полностью удерживает Вегас. Он плотно сжимается вокруг него, и этого достаточно, чтобы подтолкнуть к краю и Вегаса.       Питу требуется значительное усилие, чтобы подчинить себе свою руку и поднять её к его волосам, притягивая его лицо к своему. Вегас услужливо подаётся навстречу, они целуются, медленно, лениво и всё ещё с той вездесущей ноткой отчаяния.       Пит мог бы утонуть в этом, утонуть в поцелуе, в ощущении прижатого к нему Вегаса, в горячей и влажной коже, Вегас по-прежнему остаётся в нём, пока по его бёдрам стекает тепло.       Как только они немного приходят в себя, Вегас укладывает их на бок, Пит калачиком прижимается к нему, а он до сих пор не выходит, потому что знает — если отстранится, то Пит вполне может заплакать вновь. Он покрывает лёгкими поцелуями лопатку и заднюю часть его шеи, и Пит с довольным урчанием крепче окружает его руками свои плечи.       — Спасибо, — говорит, понимая, насколько от удушья болит горло. — Было хорошо. Ты был хорош.       Вегас сжимает его, похвала, как Пит и предполагал, оседает в нём.       — Спасибо, что принял это, — отвечает он, и Пит слышит недосказанное «и за то, что принял меня».       — Я люблю тебя. Всего тебя, — берёт одну из рук Вегаса и на ладони, а затем на каждой костяшке оставляет поцелуй. — Конечно, я принимаю тебя.       Вегас пристраивается ближе, утыкаясь носом в его затылок.       — Я тоже люблю тебя.       Сон накатывает медленно, умиротворённо, позволяет им ещё немного понежиться друг в друге. В конце концов, они снова проснутся либо счастливыми и сытыми, либо напряжёнными и напуганными. Возможно, тогда уже встанет солнце, и им придётся столкнуться с последствиями собственных действий и шагнуть в неизвестность.       Каким бы неопределённым ни было их будущее, независимо от того, что, открыв глаза, они станут делать дальше, они будут вместе.       Пит позаботился об этом.