Белый с прожилками красного

Матвиенко с детства был каким-то неудачливым: то сверстники игрушку отнимут и испортят, то он в трёх соснах заблудится, а потом его будут искать с собаками несколько дней. Серёжа — ребёнок крайне ранимый, ещё и злопамятный. По крайней мере, так говорили все, кто знает его больше недели. С такой характеристикой парень был в корне несогласен, однако неосознанно делал всё, чтобы его таковым считали. Связано ли это со специфическим воспитанием или непростым характером — Серёжа точно сказать не мог. К счастью, Матвиенко никогда не травили и не унижали по-серьёзному, хотя порой парень думает о том, что лучше бы его забили до смерти в какой-нибудь подворотне, но понимал, что это невозможно априори: слишком уж обеспеченными были его родители. С самых ранних лет Серёжа привык к постоянному окружению домработниц, телохранителей и гувернанток. Мои дорогие читатели сейчас, скорее всего, раздражённо закатывают глаза, мол, очередной избалованный богатенький мальчишка, у которого из проблем разве что сложный выбор между бутербродами с красной рыбой или запечёными лобстерами на завтрак, однако не нужно делать поспешных выводов. По классике жанра все вокруг должны были страстно желать общения с Матвиенко как минимум из-за денег, но вот тут-то и открывается основная проблема, которая принесла массу других трудностей в жизнь парня. Он был настолько пустым и неинтересным, что даже прислуга, когда Серёжа пытался заговорить, с неимоверным пренебрежением на лице махала рукой и старалась смыться как можно скорее. Парень искренне не понимал, что делал не так, да и пустышкой себя не считал, хотя, будем честны, некоторое время действительно ею являлся: никаких хобби, предпочтений в еде и музыке, даже любимого цвета у Серёжи толком не было, а, как известно, подобного ни за какие деньги не стерпишь. Нет, конечно, если я всё ещё не убедила Вас, дорогие читатели, то извольте, можете и дальше относиться к этому герою отрицательно. Всё-таки однажды какой-то малознакомый друг, который, видимо, отличался особой прямолинейностью, сжалился над парнем и сказал, ничего не тая, почему люди в большинстве своём Серёжу стараются избегать. В тот день он ничего не ответил, но слова запомнил, отложив воспоминания о том дне в долгий ящик, но в последствии всё же ими воспользовался. Когда у Матвиенко обнаружили какие-то проблемы со здоровьем, они, кстати, не были очень уж серьёзными, он получил столько внимания, заботы и участия, сколько ему даже никогда и не снилось. Больше от него не убегали как от прокажённого, лишь бы не выслушивать рассуждения парня ни о чём. Возможно, именно это и повлияло на дальнейшую жизнь Серёжи. Иногда он с грустной улыбкой думает, что вряд ли его узнала бы родная мать, если прямо сейчас встретила бы на улице. Конечно, в парне уже не осталось даже крупицы той детской неуклюжести и наивности, которую до определённого возраста Матвиенко бережно хранил. Теперь с Серёжей хотят общаться абсолютно все: начиная от совсем маленьких детей и заканчивая пенсионерами. Каждый, кто с ним общается, может легко рассчитывать на то, что его поймут, смогут поддержать разговор, а собеседник, в свою очередь, подчерпнёт что-то новое для себя. Вот тогда парень и понял: надо быть интересным, чтобы быть нужным. Вместе с осознанием в жизнь Матвиенко пришли и новые друзья, увлечения и… проблемы с законом. — Эй, парень, не хочешь помочь мне? — раздался неизвестный голос за приоткрытым окном. Эд смотрел на Серёжу внимательно, будто анализируя его изнутри: подойдёт ему этот малец или нет? — Тебе нужно просто следить вот за этим человеком и рассказывать всё мне, что увидишь, — так и не дождавшись вразумительного ответа и приняв молчание за согласие, продолжил мужчина, убрав фотографию Антона в карман. — А что я за это получу? — Серёжа за словом в карман не полезет, но и Эд не пальцем деланный. Перед Матвиенко тут же появилась увесистая пачка самых крупных купюр. Немного подумав, мальчишка принял деньги и коротко кивнул. Александр Даниилович, конечно, был готов дать Выграновскому любое необходимое количество человек для осуществления слежки за Антоном, однако Эд отказался. Куда более логичным было просто завербовать несколько смышлёных пациентов прямо в больнице, чем он и занялся, решив начать именно с Матвиенко. Немного порывшись в доступной информации, мужчина выяснил, что Серёжа будет лучшим вариантом как минимум потому, что остальные явно и безоговорочно ему доверяли, но при этом о самом мальчишке почти ничего не знали. Это ли не идеальный предатель? Матвиенко был здоров уже давно. Температура на деле держалась всего пару дней, но парень умело увиливал от последующих измерений и лечений, просто занимая место в изоляторе. Это помещение для мальчишки и его вечного желания чем-нибудь заняться было просто идеальным: попусту никто не тревожит, нет назойливых соседей-ябед, а что самое главное — окна не выходят на главные дорожки, что даёт почти полную свободу действий. *** Теперь уже Шаст готов был сам расплакаться. Эмоции смешались в плотный клубок, не позволяя мальчишке нормально вдохнуть. Страх вновь отступил на второй план, на его место пришло чувство жгучей обиды и ощущение ужасной несправедливости, словно Антон вернулся в детские годы, когда он совсем ничего не мог сделать, лишь молча наблюдать за своими сверстниками, сидя в стороне. Как это произошло? Почему никто из их компании не заметил того, что с Серёжей что-то не так? А главный вопрос — чего такого плохого они сделали Матвиенко? Между нашими героями и ним никогда не было серьёзных конфликтов и, тем более, травли. Тогда откуда взялась такая ненависть? А ведь сейчас только её и можно было наблюдать на лице Серёжи: холодная, отстранённая, будто безусловная ненависть, словно с самого знакомства кроме этого чувства не было места ничему другому, даже малейшему намёку на улыбку или дружелюбие. Арсений Сергеевич был озадачен не меньше, однако таких сильных эмоций как у альбиноса у мужчины такой поворот не вызвал. Врач стоял с поднятыми вверх руками, время от времени нервно сглатывая, и казалось, даже не очень-то и переживал, будто просто вышел на прогулку по прекрасному заснеженному лесу. Единственным, что немного выдавало чувства Арса, был взгляд: он ни на секунду не отрывал глаз от мальчишки, с недавних пор его мальчишки. Конечно, никому не суждено узнать, о чём мужчина в этот момент думал, но среди гурьбы мыслей, роящихся в его голове, совершенно точно имелось местечко беспокойству за Антона и злости на неизвестных людей в масках, что так неожиданно, жестоко и бесцеремонно скрутили всю их компанию. — Где улики? — внезапно произнёс один из незнакомцев. — Ты думаешь, они тебе ответят? — ещё один, уже немного знакомый персонаж появляется в поле зрения Антона. — Тут не нужна мягкость. Просто прострели кому-нибудь что-нибудь, чтобы твои угрозы были не только на словах! Эд был единственным человеком без маски. Сейчас мужчина с нескрываемым удовольствием на лице расхаживал в центре, рассматривая по очереди всех присутствующих. — Вам что, нужны только улики? — неуверенно отозвался Шаст, стараясь подавить дрожь в голосе. Катька с Димой резко повернули головы в сторону Антона, мол, ты что, хочешь отдать всё, что мы с таким трудом нашли? — Ну это мы ещё посмотрим. Может, нам и ты понадобишься, — ответил Эд и ухмыльнулся. Сразу видно, что от своей «работы» он получал искреннее удовольствие. — Хотя, думаю, ты точно будешь полезен. Не зря же Бухгольц чуть ли не охоту на тебя устраивать собрался! — через мгновение добавил Выграновский, доставая из кармана куртки пистолет. Ну, теперь Антон хотя бы мог быть уверен, что его не пристрелят как собаку, чего мальчишка не мог сказать об остальных. — Слушайте, давайте так, — Эд всё не успокаивался, слова будто лились из него сами, никто больше из его непонятной компании не мог похвастаться такой разговорчивостью. — Вы сейчас отдаёте нам все улики, отзываете обвинение из суда, и мы спокойненько расходимся, м? — почему-то мужчина смотрел только на Антона, а на последних словах и вовсе почти вплотную наклонился к мальчишке, прожигая взглядом насквозь. В этот момент, кажется, у Позова и Шастуна одновременно проскользнула одна и та же мысль, из-за чего оба недоумённо переглянулись. «Что? О каком заявлении он говорит? Мы же ещё ничего не подавали…» — подумал альбинос, заставляя свой мозг работать с невероятной скоростью. «Должно быть, через жучок они услышали не всё, или просто не так поняли, решив, что суд уже может в любую минуту призвать хозяина больницы к ответу! Отсюда и такая шумиха! Вот только… сыграет ли это нам на руку? Шантажировать тем, чего нет — затея сомнительная, больше смахивающая на чистейший блеф», — мысленно продолжил предположение Антона Дима. Но что со всем этим делать, парни не придумали, продолжая пялиться друг на друга и потихоньку осознавать всю безысходность их положения. Положение спас — а может, наоборот, закопал — Арсений Сергеевич. — Вам не стоит так беспокоиться за свои задницы. Заявление ещё не подано, — слишком радостно для человека с дулом у виска произнёс врач, — но если сейчас кто-нибудь из нас пострадает, то от суда вы точно не сможете отвертеться. — Что-то ты больно смелый, — Эд недовольно сощурился, — кого вы все наебать собрались, я не пойму? С заявлением разберёмся позже, так уж и быть, но улики вы отдадите нам прямо сейчас. В словах Выграновского действительно был смысл: нет доказательств — нет преступления! А значит, все старания ребят автоматически станут ненужными, ведь суд на их стороне точно не будет. — Ой, какие же вы все душные! — Арс грубо перебил мужчину, вероятно, не осознавая, что ходит по лезвию. — Нет у нас ничего, вы ещё этого не поняли? Может быть, сейчас кто-то и вправду собирает компромат на Бухгольца, а вы тут впустую тратите время! Кажется, врач смог вселить небольшие сомнения в сознания преступников. Они с опаской переглянулись между собой, начав неуверенно топтаться на месте. Альбинос шумно выдохнул. Арсений Сергеевич тянет время? Но зачем? Разве хоть одна живая душа сейчас спешит им на помощь? Мальчишка с сожалением вспомнил, что свой телефон он оставил внутри тайника прямо на столе. Проклиная свою забывчивость, Антон, однако, понимал, что вряд ли смог бы им воспользоваться. Его мысли подтверждал Матвиенко, время от времени потряхивая оружием за спиной Шаста. — Всё, ты меня в конец достал! — чуть ли не прорычал Эд, заряжая пистолет. — А ведь я хотел мирно всё решить, — мужчина направил дуло на Арсения, тот дёрнулся в сторону, но увернуться не получилось. Пуля пришлась аккурат в колено. Снег тут же окрасился небольшим количеством крови, оставляя у ребят странное ощущение закончившейся охоты, когда туши убитого животного уже нет, но земля ещё долго будет помнить произошедшее. Арс скорчился, согнувшись пополам. Через несколько мгновений, немного осознав произошедшее, мужчина старался вернуться в более-менее устойчивое положение, чтобы не пугать своих подопечных ещё больше, но второе дуло за его спиной не позволяло выпрямиться, доставляя врачу жгучую, пульсирующую боль. — В своей болтливости виноват только ты, — Выграновский прицелился в ещё здоровую ногу врача, опуская палец на курок, — помни об этом. Раздался выстрел, но боли Арсений не почувствовал. Вместо этого, не издав ни единого звука, на землю повалился Эд. Мужчина был жив, лишь белый с прожилками красного снег оповестил наших героев о том, что Выграновский достаточно серьёзно ранен. За спиной Эда появилась ещё ода человеческая фигура, облачённая в самую обыкновенную куртку, украшенную парочкой потёртых значков. Катька взвизгнула и попыталась отскочить в сторону, ведь головорез упал прямо перед ней, и у девчонки это вышло. Её больше никто не держал. Люди в масках подались назад, готовые бежать в любую минуту, но очень скоро их настигла та же участь, что и Выграновского. Матвиенко успел отскочить и скрыться в ближайших кустах, Антон искренне надеялся, что там он и сгинет. — Папа! — вырвалось у Шаста, но он тут же смолк, как только всмотрелся в эмоции отца. Мужская фигура не двинулась с места, на лице застыло весьма странное для такой ситуации выражение, и только Антон понял, в чём дело, но об этом немного позже. Катька тут же бросилась в объятия к Диме, давая полную волю эмоциям. Девчонка что-то лепетала ему на ухо, а Поз понимающе кивал и успокаивающе поглаживал её по плечам, рукам и макушке. Оксана поднялась с земли и аккуратно вытерла слёзы невесть откуда взявшимся бумажным платком. Конечно, секретарше к подобному не привыкать, ведь имеющая элементы криминала работа спокойной быть не может. Девушка испугалась лишь за ребят, которые уж точно ни в чём не были виноваты, но попали под серьёзную угрозу из-за её невнимательности. Головорезы валялись на земле чуть ли не в агонии, но почему-то Андрей не собирался давать никаких указаний, чтобы помочь им, он лишь окинул взглядом ребят, немного задержавшись на Арсении. — Ну вот, я же говорил, что совсем скоро нам с мамой придётся снова приезжать сюда, — первое, что произнёс отец, убирая оружие. — Ты просто не можешь прожить, не ввязавшись в какие-нибудь неприятности… — Не самое лучшее место, чтобы читать нотации, не находите? — Андрея перебил грубоватый, немного охрипший голос врача. Видимо, боль от ранения отошла на второй план, однако встать мужчина всё ещё был не в состоянии. Альбинос тут же кинулся к Арсению, изо всех сил стараясь подхватить его под руки. Врач попытался отмахнуться, но в итоге помощь принял, хоть и понимал, что мальчишке будет крайне тяжело пройти хотя бы пару метров с таким балластом. Отец Антона недовольно что-то пробурчал, но продолжать отчитывать сына не стал. — К-как ты нас нашёл? — выдавил Шаст, наконец поднимая врача и поудобнее хватая его за талию. — Тут даже связь толком не ловит. Андрей не ответил, вместо этого кивнув куда-то мальчишке за спину. Там, морщась от обжигающего мороза и переминаясь с ноги на ногу, стоял Даня с чужим телефоном в руке. Мальчик устало улыбнулся и услужливо вернул сотовый Антону. Маленький пациент вернулся в больницу сегодня утром и по своей старой привычке отправился в тайник, дабы проверить состояние любимых игрушек. Благодаря миниатюрной комплекции и отчасти природной гибкости, Дане не составило труда спрятаться в одной из коробок, прикрывшись каким-то хламом, когда посторонние пришли в тайник. Наученный горьким опытом встреч с различными работниками больницы, — и с доброжелательными, и со строгими, — мальчик благоразумно решил не попадаться неизвестным на тот момент людям на глаза, кем бы они не были. Однако, через несколько минут, когда уже началась непонятная для детского восприятия ситуация, в тайник прошмыгнул Матвиенко, который почему-то легко смог заметить Даню. *** — По единогласному решению суда, подозреваемый признаётся невиновным! — вынес свой вердикт судья, собирая бумаги в кучу и, вероятно, собираясь уже поскорее покинуть зал. Со всех сторон начали раздаваться разочарованные вздохи. Андрей нахмурился, Антон вжался в кресло, отчаянно перемещая взгляд с одного предмета на другой. Арсений, до этого совершенно безмятежно развалившийся на своём сидении и иногда поправляющий постоянно сползающую с колена повязку, напрягся. Катя с Димой, которые не смогли присутствовать лично, синхронно ахнули на другом конце провода. Шаст не скидывал трубку во время всего судебного процесса, надеясь, наверное, что хотя бы виртуальное присутствие друзей придаст ему уверенности в том, что у них есть шанс выиграть это дело. Что ж, надежды не оправдались. Александр Даниилович победно ухмыльнулся, окинув взглядом всех присутствующих. Кто-то негодовал, кто-то услужливо улыбался старику в ответ, но искренней радости не было ни у кого — даже у Эда, тоже сейчас располагавшегося на скамье подсудимых, забинтованного с головы до ног. Альбинос глянул на Арсения без каких-либо эмоций, мол, это что, всё? Так просто всё закончилось? Надо было сразу понять, что столь влиятельного человека утопить никак не выйдет, однако почему-то вся компания свято верила в чудо. Врач лишь разочарованно сжал ладонь мальчишки и опустил взгляд в пол. Дима оказался прав, полагая, что Бухгольц имел удовольствие сталкиваться с Шастуном-старшим, однако, кроме агрессивных взглядов и парочки резких фраз, это не принесло ровным счётом ничего. Какие бы баснословные суммы Андрей не предлагал, Александр Даниилович всегда был на ступень выше, пусть и не намного. Каких бы людей отец Антона не запрягал в это дело, старик находил управу на любого, казалось бы, идеального головореза или влиятельного бизнесмена. От такого расклада событий Андрей впадал в бешенство, когда понимал, что совсем ничего не может сделать. Иногда в процессе расследования или того самого долгожданного свершения столкновения интересов, Шасту даже казалось, что отец действительно всеми силами его защищает, старается отстоять честь сына, хоть и не в очень лестной форме заверял об обратном. — Ты впервые тогда назвал меня папой, — сказал как-то Андрей, названивая очередному знакомому, который по идее в два счёта мог справиться с проблемой, но на деле оказывался совершенно бесполезным. В те дни отец альбиноса с грустной улыбкой не раз заявлял о том, что разочаровался в большинстве своих друзей. — Просто эмоции, — отзывался мальчишка, он безбожно лгал. Люди в зале суда внезапно начали шептаться и вновь рассаживаться на свои места. Судья вернулся за кафедру, в спешке нацепил очки и развернул какую-то бумажку, которой пару мгновений назад ещё не было. — Кхм, простите, господа, мы забыли рассмотреть ещё одно доказательство. Оно было изначально приложено к заявлению, но, видимо, кто-то его упрятал. Я так подозреваю, что умышленно, — судья покосился на вновь подсудимых и нахмурился. — Итак, очередное доказательство: в больнице была обнаружена самодельная игрушка, принадлежащая Кузнецовой Ирине. Внутри было несколько образцов медицинских препаратов и ДНК непосредственно хозяйки игрушки. Путём нескольких экспертиз было установлено, что данные лекарственные вещества действительно применялись на пациентке, и по сей день препараты официально запрещены на территории РФ, а их продажа карается законом… — Антон дёрнулся и поднял голову, встретившись со взглядом почти что ликующих голубых глаз. Неужели это тот самый игрушечный щенок, которого Арсений так безжалостно распотрошил в тайнике? Но кто в итоге привёл это доказательство в положенный вид и приложил к делу? Никто из их компании этим точно не занимался, все давно и думать забыли об этой безделушке! Шаст начал вертеть головой в разные стороны, но очень скоро застыл, раздражённо сузив глаза. Из-за входной двери выглядывал Матвиенко. Парень помахал альбиносу рукой, подмигнул и скрылся. Мальчишка подскочил на месте, желая броситься вдогонку, но быстро опомнился и снова уселся в кресло. — Значит, я был прав, — Арсений сдержанно улыбнулся, проводив взглядом сбежавшего Матвиенко. — Ты про игрушку или Серёжу? — поинтересовался Антон, наклоняясь к врачу поближе, кажется, слишком уж сильно нарушая его личное пространство. — И то, и другое. — Неужели ты так хорошо знал Кузнецову, что легко вычислил принадлежащую ей вещь даже спустя несколько лет? — брови Шаста взлетели вверх. Арс хохотнул, потрепав белоснежные волосы Анона. — Вовсе нет. Просто у Иры была собака, она мне часто про неё рассказывала и даже показывала фотографии, — мужчина выдержал небольшую паузу, внимательно наблюдая за реакцией своего подопечного, но теперь, скорее всего, уже бывшего подопечного. — Собака выглядела точно так же, как и та игрушка, а всё остальное — уже заслуга Матвиенко. Надо будет устроить встречу и там его как следует отблагодарить. Мальчишка слегка сморщился, всё ещё не до конца веря в то, что Серёжа действительно в итоге оказался своим. — То есть, ты просто выё… выпендривался, что узнал вещь Иры, потому что она была самодельной? Я ж тебе поверил! — Арсений рассмеялся, не отрывая взгляд от Шастуна, который, вообще-то, сейчас действительно дулся. Такая важная информация, а он, видите ли, не посчитал нужным никого посвящать в неё! — Эй, я вам не мешаю? Дайте хоть судье договорить, а потом воркуйте сколько хотите! — недовольно пробурчал Андрей, вновь устремляя взор в центр зала. Оба сдавленно засмеялись как школьники, прогуливающие последний урок, но всё же замолчали. — …В таком случае подозреваемый признаётся виновным! — завершил свою речь судья, он, кажется, тоже был несказанно рад такому исходу событий. — Дело закрыто, — потом мужчина произнёс кучу непонятных для Антона слов, но насколько мальчишка понял, это был приговор Александра Данииловича и, соответственно, всех его соратников. Крик искренней радости пронёсся по залу. Помимо наших героев, там присутствовали люди, когда-либо обманутые хозяином больницы. Все кругом начали обниматься, что-то говорить друг другу, пытаясь заглушить общий гам, а судья и не думал взывать к тишине, присоединившись к общему празднику восстановленной справедливости. Телефон Антона тоже разрывался от визгов Катьки и невнятных оров Поза, но они быстро стихли. Видимо, сбросили звонок. До этого момента Шаст даже не думал, насколько была велика ненависть к Бухгольцу, а сейчас все присутствующие на пару минут будто стали близкими друзьями, объединённые общим врагом. — А что будет с Оксаной? — альбинос на мгновение стал серьёзным. Не зная всех тонкостей, Антон однако же понимал, что секретарша тоже оставила в деле неплохих размеров след. — Нормально всё со мной будет, — Окс будто взялась из ниоткуда с широченной улыбкой на лице. — Судья — наш друг семьи. Он с моим отцом познакомился как раз из-за Александра Данииловича, — теперь альбинос полностью расслабился. Выходя на улицу и вдыхая уже не такой холодный воздух, Шаст выцепил взглядом Арсения из общей толпы покидающих суд, тут же с громким смехом набрасываясь на мужчину с объятиями, как только он спустился по ступенькам и поравнялся с нашим героем. Врач немного покачнулся, но всё же смог удержать равновесие, подхватывая Антона на руки и перекидывая через плечо поудобнее, чтобы тот не шлёпнулся в снег. Однако уже через несколько минут Шастун начал возмущённо брыкаться, бормоча что-то про смущение и что он не маленький ребёнок, поэтому очень скоро вновь оказался на земле, но от Арсения не отлип, прижавшись к мужчине словно ласковый белый кот. Погода стояла по меркам альбиноса просто идеальная: светлые тучи и отсутствие ветра. Можно даже не надевать солнечные очки. — И… что теперь? — подал голос мальчишка, когда наши герои вдоволь нацеловались, в этот раз уже не так застенчиво и невинно, заметно осмелев. — Не знаю, — отозвался Арсений, отстраняясь от Антона. Опьянённая самым лучшим исходом событий, новоиспечённая парочка уже не следила за тем, где находится, и кто на них может смотреть. Сейчас это было так неважно и не нужно. — Но одно я знаю точно, — немного помолчав продолжил врач, — тебя я никуда не отпущу! — Арс снова набросился на Антона, начиная безжалостно его щекотать и наслаждаться звонким смехом мальчишки, который, кажется, даже не пытался вырваться. — Ага, а ещё тебе придётся искать новую работу, — еле выдавил Шаст сквозь пробирающий его хохот. — Ну об этом можно не переживать. Оксана обещала помочь. — Исходя из последних событий, вы, скорее, вдвоём будете гулять по биржам труда. — Ой, ой, какой тут умник выискался! Как ни странно, возле здания суда больше никаких построек не было. Сразу после него начиналась бескрайняя загородная лесная полоса, и, кажется, не хватило бы и нескольких дней, чтобы пройти хотя бы половины. — Антон! Ты долго там копаться будешь? — раздался недовольный голос отца, давно уже прогревшего машину. Видимо, он вернулся в своё обычное состояние, но даже это не могло испортить Антону настроение. Эти несколько месяцев были такими сложными, интересными и жуткими одновременно, что на мелочи вроде раздражённого как обычно Андрея не хватало сил обращать внимание. Шаст коротко выдохнул, рассматривая, как быстро клубящийся пар растворяется в воздухе. Мальчика оставил последний поцелуй в уголке губ Арсения и побежал к машине. — Я люблю тебя! — услышал альбинос уже залезая в салон. — И я тебя! — изо всех сил выкрикнул Антон в надежде, что слова долетели до нужного человека, и захлопнул дверь. Мальчишке предстояла напряжённая поездка, в ходе которой придётся объяснить отцу всё, что он успел увидеть, а самое главное — нужно было известить мужчину о том, что его единственный сын-альбинос вдобавок ко всему ещё и, кажется, гей. *** Резкая трель будильника нарушила утреннюю тишину, заставив хозяина комнаты недовольно сморщиться. Антон сонно осмотрелся, не спеша тянуться к телефону и отключать музыку. Залитые весенним солнцем часы услужливо показывали девять утра. Из других комнат не доносилось ни единого звука, не было слышно даже шагов, что уж говорить о стуке посуды на кухне и приглушённых родительских голосах, которые Шаст первым делом ожидал уловить спросонья. Сразу после того, как мальчишка прикоснулся к сотовому, главный экран встретил его тонной новых сообщений из разных соц.сетей. Все они по содержанию были примерно одинаковыми, но альбинос открыл только два: от Димы и Арсения. Тексты тоже почти идеально совпадали, но интонация, с которой Антон их читал, делала сообщения совершенно непохожими друг на друга. «ТОХАААА! С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!!!», — гласило сообщение от Поза, после которого следовала тонна дурацких открыток с весьма странными фотографиями. Мальчишка сделал предположение, что Дима лично их фотошопил. Антон невольно улыбнулся, глянув на время отправки поздравления: ровно двенадцать ночи. Правда, наш герой к тому времени уже спал без задних ног, так и не избавившись за эти месяцы от больничной привычки вставать и ложиться рано. «С днём рождения, Тош)», — не менее приятный текст был получен и от Арсения, но относительно недавно, примерно час назад. Шастун невольно задумался, чего врачу не спалось в такую рань в воскресенье, он же всё ещё нигде не работает вроде. Антон расслабленно зевнул и, отправив ответную благодарность на поздравления, ушёл в ванну. Осмотрев своё достаточно помятое отражение в зеркале, мальчишка вздохнул, но не успел дотянуться до зубной щётки. Телефон зазвонил. Даже не глянув на контакт, альбинос ответил на вызов. — Да? — подал голос Шаст, включая воду. — Ещё раз с днём рождения! — отозвался ужасно радостный мужской голос. — Ну, что, готовишься? — К чему? — Антон так и не удосужился посмотреть на имя человека, Арсения наш герой узнает, даже если будет валяться в коме. — Тош, ты меня удивляешь. Ты же не думаешь, что мы оставим тебя в одиночестве в такой важный день? Восемнадцать лет — необычная дата, как ни крути… — Арс, к чему ты клонишь? — мальчишка продолжал тупить и параллельно умываться, поставив телефон на громкую связь. — Ой, всё, не строй из себя дурачка. Мы уже едем! — Антон подпрыгнул на месте, проливая воду из раковины на белую плитку. — Стой! Стой! Стой! Погоди! Кто «мы»? Куда едете? — но собеседник уже его не слышал, сбросив вызов. Шаст благоразумно решил отложить утренние процедуры, срываясь с места и на ходу натягивая какую-то рубашку. Что ж, дом выглядел совсем не празднично. Один из котов запрыгнул на совершенно пустой обеденный стол и издал очень недовольный звук, давая понять, что он и, вероятно, его двое братьев голодны. Было бы хорошо украсить помещение к приезду гостей, которых вообще-то Антон совсем не ожидал, полагая, что только Поз наведается к нему ближе к вечеру с бутылкой чего-нибудь крепкого, но к присутствию Арса и ещё кого-то точно не был готов. «Ты же не думаешь, что мы оставим тебя в одиночестве в такой важный день… — в голове мальчишки это звучало больше как издёвка. — Ну, конечно же, оставите! Так же было всегда, разве нет?» Вытаскивая коробку с какими-то украшениями с верхней полки, Шаст не мог не предаться воспоминаниям минувших дней. На свой десятый день рождения Антон лично разрисовал множество именных пригласительных, оставив на каждом какое-нибудь особенное послание. Альбиносу казалось это забавным и милым, никто точно не сможет отказаться! Мальчишка с самого утра носился по дому как угорелый, желая контролировать любую мелочь: начиная от торта и заканчивая цветом праздничных флажков, которыми был украшен главный вход и ворота. Непонятно только, почему родители Шаста изначально отнеслись к этой затее достаточно предвзято, странно переглянувшись между собой. Однако, протестовать они не стали, давая маленькому Антону полную свободу действий. Наконец, всё было готово. Альбиносу не сиделось на месте, постоянно казалось, что угощений мало, конкурсы, которые он лично придумывал прошлой ночью, недостаточно интересны, а дом выглядит не так празднично, как хотелось, но всё же Антон надеялся, что его новым друзьям понравится заготовленный праздник. Прошёл час от назначенного времени. В дверь никто так и не позвонил. Шаст не растерялся и, не теряя отличного расположения духа, начал активно рассылать всем приглашённым напоминания о сегодняшней встрече. Прошло ещё два часа. Музыка, которую мальчишке в такой день позволили включить на полную громкость, играла по второму кругу, но уже не доставляла имениннику такой же радости и ощущения приближающегося веселья и торжества. Тогда Антон немного застенчиво, но всё ещё улыбаясь начал звонить детям и их родителям. «Ну, что ты, конечно же мы не забыли! Уже едем!» — услышал Шаст из трубки, и в противовес сказанному раздавались характерные хлопки, вероятно, по лбу, когда человек что-то забывает и вспоминает тогда, когда по большому счёту уже поздно. Из каких-то трубок альбинос слышал сдавленный неприятный смех, из каких-то — искренние признания в том, что они всей семьёй забыли про праздник, закинув пригласительный в дальний угол и, наверное, даже не прочитав содержимого. Последний контакт, который мальчишка тоже приглашал к себе. Антон набирал его трясущимися руками. «Прости, родители запретили мне идти к тебе. Я правда хотела…» — последняя надежда на весёлый праздник разрушилась, как карточный домик. Шаст заплакал чуть ли не впервые в жизни, но не от обиды. Слёзы текли по лицу нашего героя от нескрываемого разочарования и злости. В тот день все праздничные украшения были изорваны в клочья, приготовленный на заказ торт так и не достали из холодильника, а любимые песни вмиг стали самыми ужасными и ненавистными. Антон лишь поёжился от неприятных воспоминаний и поставил перед собой коробку с немногочисленными гирляндами и плакатами, до которых тогда он просто не смог дотянуться, чтобы уничтожить и забыть. После такого дня рождения Шаст не всегда вспоминал о празднике, обычно о том, что наш герой стал на год старше, напоминали лишь открытки, оставленные родителями ранним утром на этом самом обеденном столе, но сегодня даже их мальчишка не обнаружил, только какую-то записку, брошенную в большой спешке. Там в двух словах отец сухо извинился, накалякав что-то про внезапные дела на работе и незапланированную поездку матери за город. «А что, если и они решили подшутить?» — Антон зажмурился, стараясь прогнать неприятное предположение и убедить себя в том, что оно совершенно беспочвенно, но почему-то мальчишка всё равно не мог заставить себя взять украшения в руки. Шаст отодвинул коробку от себя и сморщился: будь, что будет. Внезапный звонок в дверь. Кажется, наш герой даже соскучился по этому звуку. Мальчишка поднял голову, недоумевая, кого там принесло. Не мог же Арс приехать так быстро, в самом деле! Однако, на пороге действительно немного смущённо топтался врач с небольшим пакетом в руках. Антон, только-только выплывший из не самых приятных воспоминаний, сразу же кинулся Арсению на шею, не желая отстраняться ни под каким предлогом. — У-у-у-у-у, — ёмко прокомментировал мужчина, разглядывая дом из-за спины Шаста. — Ты совсем не готовился к собственному дню рождения? Ну, так же нельзя! — возмущался Арсений, нежно поглаживая мальчишку по волосам и иногда целуя его в макушку. — Так, всё, отказы не принимаются. Мы идём украшать зал! Не успел Антон опомниться, как его уже затащили внутрь, всучив какие-то картонные буквы и электрические гирлянды. — Я не думал, что ты приедешь, — растерянно протянул альбинос наблюдая за тем, как бывший врач носится от одной стены к другой. — Так я же тебе звонил, — между делом отозвался он, даже не обернувшись. — Или погоди… кажется, я понял! — Арс закончил с распределением воздушных шаров по цветам и шустро переместился к Антону за спину. — У тебя был опыт дня-рождения-без-дня-рождения? — произнёс он, нависая над мальчишкой, отчего тот слегка покачнулся, не ожидав такой близости прямо сейчас. — Это что ещё за термин такой? — поинтересовался Шаст, уже расслабившись и наслаждаясь объятиями со спины. — Я только что придумал. Ну, это когда готовишься к своему празднику, а потом гости не приходят. Я прав? — голос Арсения стал ещё ниже и бархатнее, чем обычно, но его это совершенно не портило, лишь добавляло ощущения уюта и защищённости. Альбинос округлил глаза, поразившись такой точной характеристике, и неуверенно кивнул. — И ты после какого-то там случая решил усомниться во мне? — врач действительно звучал немного обиженно, но Антон точно знал, что мужчина всё прекрасно понимает и нисколько его не осуждает. — Ладно, сейчас это уже не так важно. Теперь ты точно не будешь один в свой день рождения, понял меня? — Арс пригрозил мальчишке пальцем и вновь схватил какое-то украшение, мысленно пытаясь представить, где оно бы смотрелось лучше всего. — Ты тоже, — тихо отозвался Шастун, отворачиваясь к ещё пустующей стене. Врач на секунду застыл, ничего не ответив, но по затянувшемуся молчанию наш герой понял, что, кажется, совершенно случайно попал в самую точку. В конце концов, он же не единственный на земле, кому приходилось праздновать дни рождения в одиночестве. Больше мальчишка ничего не спрашивал, да и Арсений тоже. Альбинос с плохо скрываемой радостью подумал о том, что неловкие паузы между ними уже и не неловкие вовсе. Шаст сам уже не помнил, в какой момент ему стало хорошо от одного только осознания, что Арс сейчас находится рядом, размеренно дышит, а иногда, ничего не сказав, подходит и целует. Разве можно о чём-то переживать, когда по дому ходит такой комфортный и тёплый парень? Во всех смыслах этого слова. — Кстати, — подал голос Антон, разбираясь с только что привезёнными продуктами на кухне, судя по набору еды, бывший врач собирался самостоятельно что-то приготовить, — ты говорил вроде, что приедет несколько человек… Арсений не успел ничего ответить. В помещение, словно сумасшедший ураган, залетела Катька с доверху набитыми пакетами наперевес. За её спиной вскоре показался и Дима. Сначала альбинос думал, что девчонка приехала одна, иначе как можно объяснить такое количество вещей в её руках, но когда Поз протиснулся через дверной проём, Шаст понял, что Катя ещё легко отделалась: цветастые пакеты с неизвестным для Антона содержимым висели буквально на каждом пальце, и ещё парочка красовалась в зубах. — С днём рождения! — радостно прокричала девушка и кинулась обнимать именинника. — Прости, что давно не приезжали. Антон растерянно кивнул и уже более внимательно осмотрел Катьку. Кажется, она пошла на поправку: еле заметный до этого огонёк в глазах сейчас пылал с невероятной силой, да и внешне девчонка изменилась. Снова приобретённые килограммы ей, разумеется, шли. Впрочем, мальчишка понимал, что во многом это точно была заслуга Димы. *** — Ещё раз прошу прощения, что не приехала, — в трубке вновь зазвучал усталый голос Оксаны. — После того суда я почти не встаю из-за стола. Столько документов надо разгрести, прежде чем покинуть эту работу, хоть фактически я уже несколько месяцев безработная, — Шаст периодически кивал, словно секретарша могла его видеть. — Но это явно того стоило. Ты бы видел лицо Павла Алексеевича, когда он все новости узнал! Ха-ха-ха! — Антон на мгновение посерьёзнел, решив всё-таки вставить пару слов. — Кстати, о нём. Он вообще… какой? — мальчишка не знал, как по-другому задать этот вопрос. Даже спустя несколько месяцев альбинос так и не смог понять, каким человеком был главврач. Вроде бы такой рассудительный и правильный, а странные фразы то и дело сквозили в речи, наводя на подозрительные мысли. В любом случае, секретарша поняла, что именно Антон имел в виду. — Он-то? Да его Бухгольц использовал как цепного пса, а перед судом за него ни словечка не замолвил, хотя Паша много сделал для Александра Данииловича. Если подытожить, то ваш главврач — неудачник, который не разбирается в людях, вот он кто! Наш герой поёжился, бросив короткий взгляд на шумящий вдали лес, готовый в скором времени уже покрыться свежей зелёной листвой. С балкона его было прекрасно видно. Получается, Павел Алексеевич и не злодей вовсе? Конечно, таковым мальчишка его и не считал, относясь к главврачу относительно равнодушно, но теперь еле ощутимый укол вины начал нашёптывать всякие гадости. Наверное, мужчина был уверен, что независимо от того, на кого он работает, в итоге его труды будут отмечены, но получил лишь отсутствие работы и испорченную репутацию, ведь догадаться о том, что Павел Алексеевич всё знал, было не так уж и трудно. — Шаст, ну ты там долго ещё куковать будешь? — прокричал Дима из-за приоткрытой двери. — У нас всё готово уже! Скомкано попрощавшись с Окс, Антон вернулся в дом, где его встретил приглушённый свет, разноцветные светящиеся гирлянды, счастливые лица друзей и торт с цифрой «18» в самом центре стола. Катька первая затянула всем знакомую поздравительную песню, которую вскоре подхватили и остальные, ритмично хлопая в ладоши. Да, альбинос никогда бы не подумал, что будет праздновать в столь странной компании, но новые ощущения ему определённо нравились. В конце концов, в жизни любого человека всегда есть место изменениям, сюрпризам и неизвестным до этого впечатлениям. Шаст всё смотрел на торт, будто стараясь запомнить каждую деталь, иногда украдкой поглядывал на улыбающегося Арсения и, кажется, потихоньку осознавал, что не бывает неудачливых или некрасивых людей, есть только плохие друзья. Не идеальный человек никогда бы не появился на свет, просто идеалов великое множество, но чьи-то предпочтения возвели в какой-то непонятный культ и назвали стандартом. Сейчас Антон убеждался в абсурдности словосочетания «некрасивый человек» всё больше, потому что он, все его друзья и парень… просто прекрасны.