Тело

I look inside myself and see my heart is black

I see my red door and it has been painted black

Maybe then I'll fade away and not have to face the facts

It's not easy facin' up when your whole world is black

Paint It Black - The Rolling Stones

Когда температура начала спадать, Ричард отвёл Билли в кабинет другого врача. Мозгоправа. Там не было этих светлых стен, белых потолков и запаха хлорки. Чуть более уютная комната с растениями на подоконнике и причудливыми картинами. Билли усадили в мягкое кресло, на его руке зафиксировали переносную капельницу. — Здравствуй, — доктором оказалась женщина в возрасте, её седые волосы были убраны в косу, а из-под белого халата выглядывала яркая блузка, — Ты можешь звать меня Дженни, хотя коллеги предпочитают доктор Рассел. Но к чему формальности, правда? Мы здесь с тобой, чтобы создать комфортные условия. Билли откинулся на спинку кресла, тонув в нём, закинув ногу на ногу. Он не был в настроении вести беседу, но это всяко интереснее, чем торчать в палате с журналами или гадать, где шляется его призрачная копия. Да и Дженни была приятной, не пыталась натянуть улыбку, как это всегда делал Ричард. Сохраняла невозмутимое лицо. — Как скажешь, док. — Чудно! — Дженни собрала бумаги в стопку и постучала ею по столу, выравнивая, — Как к тебе лучше обращаться? Уильям, Уилл…? Билл? — Билли — нормально, — он пожал плечами, колено нервно дернулось. — Билли, — она кивнула, ненавязчиво поймав его взгляд, — Ты бы хотел поговорить о чём-то конкретном? — Нет. — Тогда ты будешь не против, если я задам пару вопросов? — Ладно. Он оглянулся ненадолго, проверяя закрыта ли дверь. В кабинете, кроме них двоих, никого не было. Тишину прерывали звуки, доносящие за открытым окном — чей-то звонкий смех, велосипедный звонок. Напоминало о школе. — Хорошо, — Дженни слегка прищурилась, сложив руки перед собой, — Начнём с начала. Ты помнишь, как попал сюда? — Клиническая смерть, а потом кома, — негромко ответил Билли, откашливаясь. — А перед этим? — Дженни следила за тем, как он дергал ногой, — Как ты получил ранения? Билли вздохнул. Занавески на окнах колыхнулись от порыва ветра. Листья на деревьях во дворе ещё были зелёными. — А как много вы знаете? — уточнил он, — И имею ли я право обсуждать с вами это? Вдруг, правительство будет недовольно. — Наш корпус находится в подчинении этого правительства, — Дженни улыбнулась, — Я знаю ровно столько, сколько должна, чтобы работать с тобой. Он положил свободную руку, ту, что была без иглы, на ногу, заставляя себя успокоиться. Монстр с огромными щупальцами. Одно за другим протыкают его насквозь. Последнее проходится прямо по центру, едва задевая внутренние органы. Как он выжил? — Меня зомбировала какая-то хрень. Смесь Ктулху и гигантского паука, созданного из трупов, — он дотронулся до кулона на шее, накручивая цепочку на пальцы, — Трупов людей, которых я ему приносил. — Ты делал это несознательно, — поправила его Дженни, — Твой разум был подчинен, вина в данном случае — нерациональное чувство. Настолько нерациональное, что в последний момент он решил пожертвовать собой, посчитав это неплохим способом искупления. — Ага, — он не впечатлено кивнул. Дженни вздохнула, расправляя плечи. Она открыла свой кожаный черный блокнот, записав в него что-то. Билли почувствовал себя лабораторной крысой. Не человеком. — Ты помнишь, в какой момент стал одержим? — После аварии, — он возвёл глаза к потолку, там висел вентилятор, — Щупальца схватили меня и протащили грудью по асфальту, потом по лестнице… Я потерял сознание. А когда открыл глаза… Он снова оглянулся на дверь. Никого. Где черти носят этого поганца? — В общем, оно со мной заговорило. Дженни продолжала записывать. — Монстр? — спросила она, — Ты слышал его голос в своей голове? Ага. Монстр с его лицом и его телом. И голосом таким, словно у него во рту была трубка от Ток-бокса. — Считаете меня сумасшедшим? — спокойно спросил он, — Я не слышу никаких голосов в своей голове, я не вижу никаких галлюцинаций. Я вообще плохо помню то, что произошло. Потому что, как вы и сказали, это был не я. Только моё тело, которым управляла ебучая хтонь. Билли схватился за кофту в районе груди, откашливаясь после слишком длинного монолога. Дженни налила ему в стакан воды из графина, пододвинув на столе. Он без всякой благодарности выпил из него до самого дна. От воды горло тоже болело. Хорошо становилось только после теплого молока. А ещё, кажется, он отказывался признаваться себе, что Двойник — это галлюцинация. Не могла ведь она тогда быть физически осязаемой? И он не хотел рассказывать об этом доктору. Почему — не знал. — Когда меня выпустят отсюда? — он не дал Дженни вставить слово, спрашивая. — Когда ты полностью поправишься, — невозмутимо ответила она. — Из твоих лёгких должны удалить остатки слизи. Врачи могут ускорить процесс с помощью операции, либо… Ты можешь согласиться на новое лекарство. Локальная разработка. — Побочные эффекты? — он нахмурился. — Ты будешь первым испытуемым. Но это абсолютно безопасно, — заверяла его Дженни, — Кстати, медсестра, ухаживающая за тобой, упомянула о неких странностях… Ну, вот. Неужели скрыть не удалось? Билли поджал губы, придав своему лицу максимально скучающее выражение. Он поправил свои волосы, отмечая, что они отрасли ещё сильнее. — Могу я попросить бритву? — прервал её Билли. Дженни нахмурилась, вздыхая. Она захлопнула блокнот. — Я попрошу, чтобы кто-нибудь помог тебе с бритьем, — она была непреклонна, — Увидимся через пару дней. Можешь идти. Билли вышел в коридор, прикрывая за собой дверь. Чтобы ходить без костылей, приходилось постоянно держаться за стену, при этом не уронив капельницу на колёсиках. Но это было намного лучше, чем инвалидная коляска. Он прошёл весь путь до своей палаты, не встретив никого из персонала. В том числе и свою копию. Парень испарился, будто его никогда здесь и не было. Билли сел на кушетку, вперившись взглядом в стену. Он надеялся, что это не была галлюцинация. И что обиженка скоро вернётся. Может, стоило отрепетировать слова извинения? За пару дней он успел пройти несколько обследований и сдать анализы перед тем, как ему бы назначили это «новое лекарство». Билли был готов на всё, что угодно, чтобы побыстрее отсюда выбраться. Даже сходить к Дженни снова, чтобы огорошить её своими бессмысленными ответами на нескончаемые вопросы. — Как у тебя со сном? — Чудесно. И плевать, что через раз он видел кошмары. И что по ночам с каждым разом становилось холоднее, а просыпался он в поту и полной дезориентации в пространстве. Иногда даже вставать с кровати не хотелось. Сил не было. Но он вставал. — Какие у тебя хобби? — Разные. Всё те же книги, одна за другой. Он читал быстро, потому что заняться было больше нечем. Джулия была так мила, что достала ему сборник Лавкрафта, куда входили излюбленные «Тени над Иннсмаутом» про людей с головами, похожими на жабьи, и прочие гадости. Такое было приятно читать, напоминало, что слизь, которая продолжала выходить из его глотки, это не самое противное, что могло бы с ним случиться. Вчера Джулия отругала его за то, что ночью он забыл выключить телевизор в ординаторской. А его там и не было. Эта мысль вызывала облегченную улыбку. Обиженка далеко не убежала. — Чем планируешься заняться после выписки? — Саморазвитием. Первым делом он выпил бы пиво. Потом встретился бы с Макс, починил свою тачку и укатил куда подальше, как и планировал. Если Двойник всё ещё будет под рукой, его тоже можно будет захватить в поездку. В конце концов, не самая плохая компания. Будет с кем пререкаться. Чудодейственная пилюля оказалась совсем маленькой по размеру. Бледно-желтая, горчила на языке. Он не почувствовал никакого эффекта. Заснул, как обычно, с тазиком возле кровати и книжкой в руках. Сон был порывистым, невнятным, он снова видел эти образы… Щупальца. Холодная плитка на полу торгового центра. Лицо Макс. Плачущая девочка. Потом его перекидывало в дом Байерсов. В момент, когда Макс всадила шприц ему в шею. Он мог думать лишь о том, как гордился своей сестрой в тот момент. Как он начал её уважать. Жаль, она об этом так и не узнала. Он много о чём жалел. Сквозь сон показалось, что он плывет на кровати. Наверное, снова сильно вспотел. Никак не мог прийти в сознание. Глаза отказывались открываться. Билли плакал… По его лицу текли слезы, а грудь тряслась. Его колотило. Холод охватил всё тело. Он с титаническим усилием поднял свои руки, стараясь сжать пальцы, но их словно стянуло проволокой. Они опять опухли. Билли открыл глаза. На руках проступали вены, темно-синие, почти черные. Он сделал глубокий вдох, подскочив на кровати, чтобы сесть. В горле застрял огромный ком. Он чувствовал его. Он не давал нормально дышать ему. Билли кашлял, голова закружилась. Глаза увлажнились, из носа вытекали сопли. Из уголков рта капала мутная серая слюна. Билли издал громкий хрип. Окно в палате распахнулось, впуская холодный влажный воздух, на улице шёл дождь стеной. Он хотел было нажать на кнопку, вызвать врача, медсестру — кого угодно. Но упорно убеждал себя, что справится сам. Ему никто не нужен был. Изо рта продолжали вырываться хрипы, превращающиеся в звуки заглохшей машины. Он дышал, как живой мертвец. Как те твари из фильмов ужасов. Смешно даже, он мог бы прерваться в зомби такими темпами, ведь уже умирал однажды. Наклонившись, он стучал себе по груди одной рукой, а второй пытался засунуть пальцы в глотку, достать этот ком, хоть оно и казалось нереальным. Если его сейчас стошнит, то не факт, что слизь наконец выйдет. Но горло может опухнуть ещё сильнее и дышать станет вообще нереальным. Он хватался за маленькие глотки кислорода. Стены вокруг становились всё темнее. Он видел свои кончики волос, качающиеся, пока его трясло. Билли кашлянул со всей силой. Комок подобрался ближе и снова упал вниз, застревая в легких. Он долбанул себя со всей силы по груди, морщась от ужасной невыносимой боли, задевая все синяки разом. А потом мучения закончились. Хотелось сжаться в комок и заплакать, как маленькому. Чужие руки дотронулись до его лба, они были теплыми, прямо как у мамы, как у отца когда-то, как у Макс в редкие моменты, когда они позволяли друг другу быть настоящими братом и сестрой. — Давай, детка, — снова этот голос, низкий, неестественный, но успокаивающий. Билли почувствовал, как парень сел позади него. Как прижал к своей груди спиной, как гладил руками по животу. Двойник положил голову ему на плечо, шепча на ухо… — Дыши вместе со мной, хорошо? — совсем тихо, неровно, — Полной грудью. Вдох. Но он не мог. Это казалось невозможным, и чем больше Билли делал маленьких порывистых вдохов и выдохов, тем быстрее у него кончался запас кислорода. Он мотнул головой, он не готов был сдаваться, но совершенно не понимал, что должен был сделать. Двойник просил невозможного. Дышать — ещё никогда не казалось чем-то таким далеким от его понимания. — Блять, ну какого… — ругался парень, убирая челку с мокрого лба Билли, — Погоди. Вот. Давай так. Его рука переместилась на горло Харгроува. Она была до странного не просто теплой, а горячей. Она продолжала нагреваться, заставляя склизкий комок черной дряни, подарок из альтернативного измерения, кипеть, бурлить, превращаться в обычную кашу. «Как тебе не противно» — думал Билли, пока из глаз продолжали течь слёзы, он был холодным и потным. И Двойник даже не подумал о том, чтобы бросить его здесь одного. — Почему мне должно быть? — злился он, — Кашляй, твою мать! Билли склонился между своих разведенных ног, по бокам от которых были чужие, всё ещё обтянутые джинсами. Он закашлялся, простыни окрасились в черный. Он сделал глубокий вдох, откидываясь назад на теплую грудь Двойника. Хотелось смеяться в голос, но выходили только хрипы, а его улыбка наверняка казалась жуткой из-за остатков этой херни на лице. У него не было сил сделать ничего. Двойник прошёлся ладонью по лицу Билли, вытирая слёзы. Его руки были приятными, мозолистыми, хотелось льнуть к ним, как котёнок. Билли прикрыл глаза, наслаждаясь. — Ты не в себе, — голос Двойника казался напуганным, — Билли. Ты весь дрожишь, ты холодный. «Обними меня». Он не смог произнести это вслух. Чужие руки прижали его покрепче, стараясь не давить на живот. Билли выдохнул, расслабившись окончательно, он не мог держать голову ровно, словно тряпичная кукла. Его глаза закрылись сами по себе. — Тебе нужно нажать на блядскую кнопку, — просила Копия, — Ты должен сделать это. «Нажми сам». — Я не… Не могу, — Двойник стиснул пальцами его кофту, выдыхая горячий воздух на мокрую шею, — Нажми её. С тобой что-то не так. Это ненормально. «Это из-за усов. Я побрился» — Не смейся! — слишком громко крикнул парень, — Я не понимаю. Мне кажется, я перестаю тебя чувствовать. Билли распахнул глаза, вцепившись руками в чужие, накрывая ладони на своём теле. Он всё ещё был тут, он никуда не исчез. «Не уходи». — Я буду здесь. Пожалуйста… Его потянули за руку, направляя к кнопке на приборной панели сбоку кушетки. Билли почувствовал, как его ноги немеют, руки ослабли, а дыхание становится всё тише, будто бы он усыпал. Тяжело было держать глаза открытыми, но он хотел точно знать, что Двойник не исчезнет так просто. Пальцами он коснулся кнопки. Раздался громкий писк. Джулия влетела в палату через минуту, Билли услышал её крик, а затем врачи одни за другим заполнили комнату. Он почувствовал, как опора за спиной пропала. На каталке Билли снова отвезли в операционную. Никакой слизи в легких больше не осталось. Он снова мог дышать, теперь уже без препятствий. Но какой в этом был толк? Он спал целыми сутками, дни сменялись, листья на деревьях начали желтеть. Его температура приблизилась к нормальной, стабилизировалась. Желудок переваривал еду без труда. Кожа приобретала нормальный оттенок. Глаза снова стали ярко голубыми. Ночью он доковылял до ванной комнаты, принял душ, а потом часами пялился в зеркало в темноте. Надеясь, что за спиной появятся два огонька синего цвета. — Твои показатели, — Ричард хмурился, поправляя очки на носу, словно ему было тяжело вчитаться в свои бумаги, — Это потрясающе. Лекарство сработало! Он сиял, как рождественская ёлка. Небось, сам был причастен к разработке препарата, а теперь получит надбавку в карман. Билли и сам должен был радоваться, всё происходящее означало, что его скоро отсюда выпустят. Он мог ходить, делать минимальную зарядку по утрам, плавать в бассейне от одного бортика к другому, даже еда снова приобрела свой вкус, его аппетит порой превращался в зверский — организм пытался восполнить все затраты. Никто не препятствовал тому, чтобы Билли бродил по коридорам, исследуя здание. Впрочем, он не наткнулся на что-то необычное или новое. Одинаковые кабинеты, половина из которых была закрыта. Как в каком-то дурацком сне — его окружало обилие белых цветов, запахов медикаментов, кристально чистых полов, а за окном текла жизнь. Он видел вдалеке студентов, видел маленьких детей на площадке при колледже, врачей и ученых, торопящихся на работу, держащих в руках стаканчики с кофе и смеющихся между друг другом. Это заставляло его чувствовать себя, как в клетке. А Билли ненавидел, когда на его свободу посягали. Поэтому он так любил свою Камаро, поэтому он отращивал волосы и вёл беспорядочную половую жизнь. Ему нужно было напоминание о том, что он человек. И никто больше не сможет подавить его волю. Так он стал выбираться в ночные вылазки. И не потому что Двойник заикнулся об этом однажды. Ему не нужны были тупые способы привлечения внимание — взрывать микроволновку и так далее по списку. Но он не отказал себе в удовольствии стащить из кафетерия шоколадный пудинг. Проходя мимо ординаторской, каждый раз проверял телевизор. Тот больше не включался сам по себе. Ночью на первом этаже входные двери были перекрыты решеткой, на ней же висел замок. Охранник не разговаривал с ним, лишь наблюдал краем глаза. Билли заметил кучу мониторов за его стойкой — камеры были повсюду, но в своей палате он так и не обнаружил ни одной. Значит, прятали их хорошо. И, конечно, о его вылазках знали. — Может, тебе не хватает пространства? — спросила его как-то Дженни, — Мы можем организовать тебе пару часов во внутреннем дворике. Во внутреннем дворике заняться было вообще нечем. Вокруг возвышались стены с многочисленными окнами, половина из которых тоже были закрыты чертовыми решётками. Как будто это какая-то психбольница. Билли садился на одну из скамеек, чтобы почитать. Внутри книги он хранил лист, сложенный в несколько раз, там была нарисована карта — всей территории, что он уже успел исследовать. План побега в голове пока только зарождался. Он не мог рассчитывать на грубую силу, но не зря же закончил школу с медалью? В один из дней Билли вышел из своей палаты и разогнался, добегая до лестничного пролёта, оттуда помчался на первый этаж и оказался у выхода из здания за рекордные три минуты. Всё ещё недостаточно быстро. Он не мог бежать в полную силу. Но, застыв перед раздвижными дверями, не забаррикадированными в обеденное время, он обернулся. За спиной стояли трое мужчин в форме, настороженные, явно готовые его остановить. Значит, убежать так просто не дадут. Он всё же в ловушке. Билли примирительно выставил перед собой ладони и, обойдя охрану, вернулся к себе в палату. Он попросил слегка скорректировать своё меню — теперь было больше мяса, больше овощей. Билли стал переходить к нагрузкам посерьёзнее, но выматывался значительно быстрее, чем раньше. Несколько подходов на пресс и отжимания, а потом он валялся на кровати, и голова шла кругом. Но Билли не сдавался. — Когда я смогу уйти отсюда? — он продолжал доставать всех этим вопросом, Джулию, Ричарда, Дженни. — Мы хотим ещё немного за тобой понаблюдать. И всегда был один и тот же ответ. Дженни ждала от него откровений, она намекала вопросами о суицидальных мыслях, спрашивала о снах. Ричард изучал его МРТ, таскал с собой подмышкой, как неотделимый атрибут. Джулия переживала по-настоящему. Билли проникся к ней симпатией. Иногда они сидели вдвоём в ординаторской, смотрели сериалы по ТВ, пили горячий шоколад и ели пирог, разогретый в микроволновке с ужасно сладкой джемовой прослойкой. Билли больше всех нравился тот, что с персиками. — Признайся, Джулия, ты смотришь его только ради сцен, где Санни Крокетт снимает рубашку, — Билли посмеивался, облизывая пальцы, вокруг его рта была сахарная пудра. Джулия хохотала, закинув ноги на диван. Сзади них порой мелькали санитары, они наливали себе кофе, молча хмурились и уходили. — Мой муж в молодости — копия Рико, — сказала Джулия, — Такой же серьёзный, упертый… Но с добрым и нежным сердцем. — Да ты влюблена в него, как девчонка! — Билли поддел её руку локтем, — После стольких лет брака? — Порой он меня утомляет, — секретничала она, — Знаешь, садится со своей газетой за стол и не прекращает комментировать… Любит говорить о политике. Но нам хорошо вместе. Он — моя вторая половинка, отец моих детей, мой лучший друг. — Сколько у вас детишек? — Две девочки, близняшки! Мэри Энн учится в колледже, а Кейла мечтает стать актрисой, — она закатила глаза, — Они совершенно разные. Одно лицо, но по характеру… Бомба медленного воздействия и мой маленький ангелочек. — Кейла — Бомба? — ухмыльнулся Билли. — Не угадал, — Джулия солнечно улыбнулась ему, убирая со стола, — Не всё так просто, каким кажется на первый взгляд… А теперь пойдём, тебя ждут два миллиграмма в мягкое место! Билли ненавидел уколы. Но больше всего он ненавидел это одиночество по ночам, лёжа на кушетке в своей палате. Луна продолжала светить в окно, так что он мог разглядеть собственное тело. Пальцы пришли в норму, под джемпером больше не было бинтов — лишь пластыри, защищающие тонкую кожу шрамов от натирания. Ему становилось лучше, с каждым днём отражение в зеркале радовало. Но всё было не то. Он упускал что-то важное… Что-то, что он почувствовал впервые в своей жизни. Момент, когда ему не нужно было притворяться кем-то другим, ведь бесполезно. Его знали, как облупленного. Когда он решился попросить о помощи, когда он эту помощь принял. Он сделал больно другому человеку, но его не оставили. Он оттолкнул, но его не бросили. Засыпая под утро, когда голова устала от бесконечных рассуждений о том, что правильного он вообще успел сделать в своей жизни… Билли видел сны. Иногда плохие — Старкорт, Металлургический завод, общественный Бассейн, дом семьи Холлоуэй. Но чаще всё-таки хорошие… Маленькая Макс, её рыжие растрепанные волосы, руки и рот, перепачканные шоколадом, радость в глазах, когда она открыла свой подарок на день рождения, находя там новенький скейтборд. Отец, его гордая улыбка и безмятежное молчание в машине, когда они ехали домой после первой победы команды Билли по бейсболу. Мама… Утром после ЛФК он завтракал, а затем шёл в ванную, чтобы почистить зубы. Теперь и бриться мог сам, хоть санитары и проходили мимо приоткрытой двери туда-сюда. Отражение усмехалось, Билли тянул к нему руку, надеясь залезть за чертово зеркало, схватить самого себя за шею и хорошенько встряхнуть. Не получалось. Сидя во внутреннем дворике, рисуя карту с расположением всех камер наблюдения, которые он успел запомнить за эти недели, Билли с легким страхом и отчаянием осознал, что план побега ему больше не понадобится, видимо. Он поднял глаза с листа, видя, как к нему приближаются незнакомые люди — коротко стриженная женщина в деловом костюме, двое мужчин в тёмных очках, а за ними семенил гиперактивный Ричард. Женщина жестом руки приказала своим людям соблюдать дистанцию, Ричарду не дали подойти близко к Билли. Харгроув спустил ноги со скамьи, чтобы в случае чего быть готовым бежать. Листок с планом пришлось запихнуть за резинку штанов на пояснице, книжку он прижал поближе к груди — там на полях тоже была куча заметок, но разобрать их бы не получилось ни у кого, кроме него. — Тебя должно быть уже тошнит от этого места? — усмехнулась женщина. Билли не ответил, смирив её настороженным взглядом. — Будь проще, — она прищурилась, — Я хочу предложить сотрудничество. Сделку. Готов выслушать? Он не смог отказаться, будучи любопытным от природы. У мисс-агента-от-правительства был некий план, согласно которому Билли должны будут вскоре выпустить из Исследовательского центра при колледже Блумингтона, здания изучения «Инфекций и Вирусов» — как он узнал, при условии, что за ним будет вестись наблюдение. Иллюзия свободы. Его отпустят на все четыре стороны, хоть в Хоукинс, хоть обратно в Калифорнию, главное, что он будет докладывать о своих действиях напрямую и регулярно будет посещать терапевта, на случай, если болезнь из другого мира снова даст о себе знать. Оказалось, что Правительство — это не какая-то единая организация, как он представлял, так что Билли находился под юрисдикцией одновременно двух разных контор, где каждая сторона стремилась к своей выгоде. Ричард был типа за главного здесь, но тоже шестеркой кого-то покрупнее, он был одержим идеей того, что смог вылечить Билли, и надеялся и дальше продолжать тестировать на нём свои разработки. Но другая сторона вовремя спохватилась, усмирив сумасшедшего доктора Педретти. Люди из секретного агентства, отличавшиеся внешне лишь крутыми смокингами, непосредственно были связаны с уже недействующей Лабораторией Хоукинса и знали куда больше, чем казалось. Билли намекнули, что он не первый, за кем они следят после контакта с Альтернативным Измерением. Куча умных слов и поток информации его одновременно радовали, но и как-то расстроили. Он, что же, зря готовил план побега? Та часть Билли, что стремилась к похвале и чужому одобрению, заставила его показать сложенный листок женщине. — Тебе вряд ли удалось бы сбежать, — усмирила его она, — Здесь ещё три охранных поста на территории кампуса. Но карты ты рисуешь неплохо… Есть к чему стремится. Этого было достаточно. Он зарядился энергией и перевыполнил норму своих отжиманий на день. Они сказали, что выпустят Билли в начале октября. Придётся пройти ещё парочку тестов, пока будет готовиться почва для его возвращения в Хоукинс. Потому что он решил, что хочет вернуться туда. Первым делом. Сначала решит все проблемы из прошлого, а потом подумает, куда двинет дальше. Он не знал, какую байку они придумают для общественности или семьи — парень, что числился среди погибших во время пожара в торговом центре, вдруг оказывается жив, когда его успели похоронить, и даже собственная, блять, баскетбольная команда школы устроила для Билли мемориал. Сколько почестей… В один из дней, когда он просто ждал, не находя себе места, слоняясь по палате и коридорам, и даже сконцентрироваться на чтении казалось невозможным, в дверь постучались. Билли замер. К нему никогда не стучались. Он первым делом подумал, что Двойник вернулся. Закончил свои игры в прятки, соскучился наконец и… Он успел только сесть, подобрав под себя ноги. В палату осторожным шагом зашла Макс. Его рот приоткрылся от удивления, а что-то, вроде как сердце, сжалось там, в груди. Волосы его сестры были такими же ярко-рыжими, собранными в косы, на ней была какая-то мрачная одежда — дебильная мужская куртка, грязные кеды. На шее висели наушники, подключенные к кассетному плееру. — Это правда ты? — Макс сжала руки в кулаки, её глаза блестели, — Билли, как… — Привет, — он осторожно махнул ей ладонью, не придумав ничего лучше, — Ты хорошо выглядишь. Подросла? Макс преодолела расстояние до койки за пару шагов, накинувшись на своего брата с объятиями, слишком крепкими и неаккуратными, хотя ему больше не было так больно — синяки проходили, оставалось лишь фантомное чувство удушья. А может, дело было в том, что он почти заплакал, когда её маленькие ручки облепили его шею и Макс повисла, как обезьянка. Он обнял её в ответ, вдыхая запах шампуня на волосах. Билли знал, что для родителей их дети всегда пахнут по-особенному, как и у всех родственников. Они с Макс родными не были, но он привык к ней с малых лет достаточно сильно, чтобы эта привязанность была крепкой. Чтобы он относился к ней, как к своей настоящей сестре. Маленькой непоседе. — Придурок, — она всхлипывала ему в шею, размазывая сопли, — Я думала, ты умер… Мы все думали. Почему ты не позвонил? Билли, ты такой кретин… — Выражения, — он улыбнулся, пока она не видела, — Засранка. Ты с кем разговариваешь по-твоему? Билли похлопал её по спине, отстраняя. Макс уселась на койке рядом, крутя между пальцев провод от наушников. Он потянулся рукой к её плееру, открывая его, чтобы посмотреть на кассету. — Ты рылась в моих вещах? — он наигранно нахмурился, — Не думал, что тебе понравятся Van Halen. Там же была ещё куча дерьма, типа Дюран Дюран? — Их я тоже забрала, — Макс недовольно вырвала из его рук кассету, вставляя обратно, — Нил успел продать половину твоего барахла прежде, чем сбежал из города. — Он что? — Билли замер, в его мыслях это никак не укладывалось, — Уехал? Когда он уехал? И куда? Макс поджала губы, отводя взгляд. Она не должна была этого говорить, но слова никак не удавалось сдержать, эмоции её переполняли. — После твоих похорон… Которые, кстати, были не слишком шикарными, но всё равно дорогими, — она усмехнулась, — Нил начал сходить с ума. Наверное, ему больше не на ком было… Ну, ты знаешь. И он не стал поднимать руку на маму, только кричал. Приходил домой пьяным. Его даже уволили с работы, а ещё мы влезли в долги! Так что, твой отец свалил. Мы с мамой продаём дом. Ему вдруг стало стыдно. Нет, не за отца. За то, что он тут отлёживался, думая о всякой ерунде, пока Макс приходилось терпеть всё это дерьмо. Боже, Нил ведь вряд ли самостоятельно позаботился о похоронах… Скорее всего, со всем разбиралась Сьюзен. Билли было плевать на неё большую часть времени, но она никогда не делала ему ничего плохого, хоть и вступиться толком не могла. Но она не заслужила этого. — Где вы собираетесь жить? — нахмурился Билли. — В трейлерном парке, — Макс пожала плечами, делая вид, что ей всё равно и даже не стыдно нисколько, хотя о ребятах из этого места отзываются только, как о «крысах», — Там не так уж и плохо. Мы успели осмотреться, целых две спальни! И диван возле кухни, тебе будет где заночевать. Ведь ты же… Вернёшься, да? Билли только кивнул, приподняв уголок губ. Его грела мысль о том, что Макс не было плевать. Она… Заботилась? — Ты можешь занять спальню, — она схватила его за руку с опаской, но не встретила в ответ никакой агрессии, — Я посплю с мамой. Или на этом дебильном диване. Ты только не пропадай сразу, ладно? Ты же, наверное, ещё плохо себя чувствуешь? На самом деле он чувствовал себя сносно, бесила только физическая форма, которой придётся снова добиваться. А так его почти не мучал больше кашель, о слизи вообще можно было бы забыть — но он каждый раз с легкой тревогой проверял следы на раковине, когда чистил зубы. И как он мог теперь оставить Макс одну? Когда Сьюзен точно придётся взять больше смен, чтобы закрыть долги, если продажа дома не покроет их. Мелкой работать точно не надо ещё, пусть вот в школу ходит, старается, а потом поступит в колледж, как нормальный человек. А Билли вернётся, чтобы удостовериться, что у неё всё будет в порядке. Не зря же, блять, бросился на монстра… У всего должна быть причина. Его была рыжей, в веснушках, со следами от фломастеров на пальцах и повадками бродячей кошки. Билли потрепал её по голове, снова прижимая к себе с объятиями. Макс никак не могла перестать плакать на протяжении ещё получаса. Она пришла снова через пару дней. Билли как раз закончил сдавать тесты с кардио-датчиками, его сердце работало исправно, давление и пульс были в норме. Макс ждала его в палате, сидя на подоконнике и болтая ногами, в руках держала какой-то комикс. Он на мгновение замер в дверях, вспоминая, как на том же месте сидел другой человек… — Какие новости? — спросил Билли. Всегда было одно и то же — любовная драма с Лукасом, выслушивая подробности которой, он старался не выплескивать на мелкую поток брани и пренебрежения, который в нём зарождался, потому что в голове Макс всё ещё была мала, чтобы встречаться с кем-то… Хотя ей уже скоро пятнадцать, чёрт. Время летело сумасшедшим образом. Ещё она плакалась, что лучшая подруга переезжает в другой город, да даже штат, до дня Икс оставалось всего ничего — Билли как раз выпишут к тому моменту, когда Байерсы и Эл, которую он хорошо запомнил не при лучших обстоятельствах, покинут Хоукинс. Но, в целом, у неё все было хорошо. У Макс была целая куча друзей, хоть те и были пацанами… Майк Уилер не вызывал в нём опасения, будучи младшим братцем заучки Нэнси. Дастин Хендерсон вечно вертелся с Харрингтоном… Тоже не худший вариант. Синклера можно было перетерпеть. Их разговоры начали затрагивать темы, в которых Билли, как оказалось, совсем ни черта не разбирался. Хоть и лично участвовал. — Мы называем это — Изнанка, — Макс вертелась в палате, не в силах усидеть на месте, — Потому что она вроде как… Обратная сторона Хоукинса? Понимаешь? Там всё так же, но наоборот. Холодное, серое… — Только Хоукинса? — Билли лежал поперек кушетки, свесив голову вниз, надеясь, что приток крови расшевелит его мозги, — Почему только одного города? Не всей страны? Мира? Макс замерла на месте, вперившись взглядом в одну точку. — Я не знаю, где она заканчивается, — девочка нахмурилась, — Никогда не была там, типа, лично… Но там была Эл! И Уилл, который Байерс. Ещё мама Уилла, Нэнси… Короче, много людей. Но они тоже вряд ли знают. — А ученые знают? — Билли бил ногами по матрасу, он правда был рад, что может обсудить всю эту потустороннюю хрень с кем-то, кто не является её частью и не язвит на каждое слово, — Они же там были? Значит, изучали местность. — Мы не общаемся с учеными, — Макс фыркнула, — Они все — придурки. Думают, что знают, как лучше, а на деле всё портят. Снобизм и скепсис у сестры явно был от него. Макс как-то обмолвилась, что подвозит её сюда Сьюзен. Женщина сидит и ждёт в машине, но никак не решается зайти лично. Зато она передала для Билли пару вещей — в основном, тёплых, что-то из этого он сможет надеть на выписку. Они с Макс любили сидеть на кровати с ногами и объедаться шоколадным пудингом, это могло бы войти в привычку. Стать традицией, может быть. Болтать с младшей сестрой было не так уж и унизительно, Билли даже забыл, что когда-то намеренно был с ней мудаком, строя из себя крутого и опасного. Теперь такие вещи казались полнейшей хуйней. Он пережил гребаную клиническую смерть, всех этих чудищ — это заставляло задумать о том, каким человеком он хочет быть. В первую очередь, хорошим братом. Беречь то, что у него уже есть. — Эл смогла залезть в твои воспоминания в последний момент, — рассказывала Макс, — Типа… Достать те, что хорошие, чтобы привести тебя в чувства. Ты помнишь? Получилось же. И она явно была этому рада, но не прекращала нервно перебирать что-нибудь пальцами, сейчас, например — шнурки на кедах, когда они поднимали тему Изнанки. Билли это настолько же бесило, насколько волновало. В медицинских журналах было много статей про тревожность. — Я помню, — он ответил честно, не собираясь утаивать, — Она показала мне пляж… Ну, знаешь — Калифорния? Было неплохо. — Это было твоим самым счастливым воспоминанием? — робко спросила Макс, — Потому что там была твоя… Мама? Пляж. Волны. Сандалии в песке… Мама в белом платье с цветами. Билли сжал медальон на шее, накручивая цепочку на пальцы. — Ну, да, — он улыбнулся, — Видимо, так и было. Сейчас он уже сомневался в том, что это воспоминание было самым счастливым. Если задуматься, оно ведь должно быть целиком и полностью хорошим? Светлым там. Явно не таким, где он при смерти, а со спины обнимает Двойник, заставляя дышать. И он не чувствует себя больше одиноким спустя так много времени… Нет, было ещё много хороших моментов. Даже чтение дебильных комиксов вместе с Макс, которые он никогда не воспринимал всерьёз. На выходных, когда она приехала снова, он увидел силуэт Сьюзен, курящей возле входа. Билли и Макс пошли посидеть во внутреннем дворике, иногда туда прилетали голуби, так что они кидали им лен, стащенный с кухни. Сьюзен неловко махнула рукой, Билли ответил ей более уверенно. Женщина ушла обратно к своей машине… Билли всё ещё не мог заснуть сразу по ночам. Всегда чего-то ждал. Или кого-то. Надежда не переставала покидать его, но он не мог объяснить себе почему. Просто чувствовал. «Мне кажется, я перестаю тебя чувствовать» Впадая в состояние между сном и реальностью, находясь где-то посередине, Билли видел его снова. Он был уверен. Нечеткая фигура, прерывающаяся, но знакомая кожаная куртка блестела, а глаза горели ярко-синим. Билли тянул к нему руку, но она проходила насквозь. Каждый чертов раз. — Я не могу тебя коснуться, — жаловался он. Копия не отвечала. Но улыбалась с этими острыми до безобразия клыками.