Судьба нагрянувшая внезапно

      Вычесывание шерсти было одной из самых комфортных вещей, что когда-либо ощущал Феликс. Морально готовясь к процедуре, он думал, что как минимум ему будет слегка неприятно, из-за запутавшихся в шерсти веточек, однако все его опасения были быстро отметены. Он буквально таял в ловких заботливых руках Ханны. Хёнджин же отказался от её помощи, поджав хвост, и, пожелав удачи Феликсу, быстро смотался куда-то, мысленно кинув, что вернётся уже только завтра.       — Знаю, ты мне сейчас не ответишь, — начала молчавшая до этого Ханна, — но я бы хотела поговорить, не против? — приостановив свои действия, она дождалась кивка Феликса, который теперь заинтересовано слушал, навострив уши. — В общем, хотела тебя поблагодарить, — она вновь начала вычесывать шерсть, изливая свои мысли на обратившегося в слух Феликса. — Честно говоря, — хихикнула она, — я немного в шоке. Не так чтобы я мечтала о том, что мой же... — она прервала свой быстрый монолог и почти сразу же продолжила, исправляясь: — парень будет человеком, но всё же, узнав о тебе, я была одновременно рада и ужасно напугана. Я готовилась к тому, что ты будешь долго не верить в реальность происходящего. Особенно учитывая, что человечество считает нас мифом, хоть и прошло всего ничего с тех пор как нас боялись и сторонились. Но ты.., — она тепло улыбнулась своим мыслям. — Услышав те слова Чана, о том что мы с тобой должны стать парой, — её лицо слегка покраснело, пока она из-под ресниц поглядывала на "собеседника", — я думала всё, это точно конец. В общем, я ожидала чего угодно, что ты откажешься, будешь избегать меня, или вообще попытаешься сбежать, или даже не знаю, — её голос почти сник к концу, задавив звук в горле, после чего она пригладила белую шерсть Феликса на его шее, на секунду провалившись в свои явно не очень весёлые мысли.       — Однако нет, — хмыкнула она, когда взгляд прояснился и встретился с голубыми глазами. — Ты удивил меня, Феликс, и восхитил, теперь я понимаю, что судьба выбрала для меня исключительного человека.       Ханна продолжала болтать, пока Феликс погрузился в свои мысли. На самом деле он не раз думал о таких вещах как сбежать, избегать, и какое-то время, даже и сейчас немного, он всё ещё не до конца признавал свою новую сущность. Сейчас, конечно, уже было куда лучше, ведь тяжело отрицать то, что буквально ломает твои кости, тем самым причиняя тебе неописуемую боль. Однако не смотря на это, переубеждать свою будущую пару в своей "исключительности" Феликс не видел смысла. Он хотел жить, а значит уж точно не следовало заставлять единственный билетик в хоть какую-то нормальную жизнь, если её можно будет так назвать, разувериваться в нём и отказываться от создания с ним пары.       Его желания в этой стае явно не учитывались, если противоречили тому, что нужно главе Бан. Женщина пугала и одновременно внушала доверие. Она заверила его, что с ним ничего не случится, если он станет полноценным членом стаи. Конечно, исходя из слов Ханны, в этом была совершенно ясная цель — вернуть одолженную энергию обратно стае.       Феликс пытался свыкнуться с мыслью о своём неотвратимом предназначении и решил, что идти против своей судьбы, если это и вправду была она, было бы крайне глупо. В конце концов девушка была довольно привлекательной и влюбиться в неё не должно было составить большого труда. Оставалось убедить в этом ровно бьющееся в безразличие сердце.       Наблюдая за Ханной, Феликс замечал некоторые интересные черты её поведения. Расслабляясь в компании друзей или же его самого, она была довольно болтлива, хоть и следила за словами, чтобы ненароком не задеть. Девушка была весёлой и открытой, но также пугала железным внутренним стержнем, явно унаследованный от матери, который ощущался в каждом её движении, в особенности рядом с братом. Ещё у Ханны была явная привычка быстро менять своё выражение лица, отчего складывалось ощущение, что девушка ведёт себя очень наигранно. Также эта перемена в лице напоминала Феликсу Банчана, который делал точно также, что логично, ведь не зря они сестра и брат, должно же быть у них что-то общее, кроме схожей внешности. Однако лишь одна мысль об этом парне и внутри Феликса рождалось желание закатить глаза и стиснуть зубы. Банчан бесил его своим высокомерием и усмехающимися глазами, которые не посылали Феликсу ни единой капли доброты, а в противоположность этому сочились, в лучшем случае, холодной насмешкой или недовольством, а в худшем просто-напросто беспричинной, на взгляд Феликса, злостью. Ещё это его противное "цыплёнок" раздражало до невозможности. Он бы мог воспринять это нормально от Хёнджина или Минхо, но этому парню за такое хотелось хорошенько вмазать по ухмыляющейся наглой морде, даже не смотря на то, что она, если быть честным, казалась Феликсу самую малость привлекательной. Оборотню явно требовалось куча уроков от сестры, чтобы научиться у неё хоть толике манер.       — ... и ни за что не позволю сделать тебе ничего плохого.       Услышанные краем уха слова заставили Феликса отвлечься от своих мыслей и вернуться обратно к чужому монологу. Он чего-то не понимал? Ему всё ещё что-то угрожало? Безусловно, не все были рады его вступлению в стаю, и это ещё слабо сказано, но ведь он теперь её часть, разве теперь он не должен был быть в безопасности?       — У тебя такие красивые глаза, — Ханна нагнулась так близко, что её лицо было прямо перед мордой серебряно-белого волка.       Смена темы и резкое вторжение в личное пространство перенаправили мысли застигнутого врасплох Феликса в другую колею. Ханна была слишком близко, отчего чувствительный нос волка ощущал потоки неестественно лимонно-мятного дыхания на его чёрном бархате. Глаза волка прикрывались, а морда отодвигалась в надежде хотя бы немного выйти на более безопасное расстояние. Сказать сейчас он ничего не мог, поэтому просто надеялся на догадливость девушки. Феликс был смущён и совершенно не понимал, что красивого в его глазах. Такие же как и у всех. Тёмный шоколад, который был настолько тёмный, что казалось вот-вот упадёт в чёрный.       — Впервые вижу голубоглазого волка, — её глаза светились неподдельным восхищением, рассматривая и наслаждаясь, не обращая внимания на чужое поведение, а Феликс, за пару секунд переварив новую информацию, подскочил на лапы и стал озираться на месте в поисках зеркала. — Что такое? Ты чего?       Они были в обычном сарае рядом с домом Бан, отчего вероятность успешной находки была крайне низка. Освещение здесь было на редкость хорошее, можно было разглядеть каждый уголок. Однако в них был забит лишь один хлам, чтобы очистить место для огромного простенького ковра, разложенного на полу в его середине, в ворсинках которого виднелся песок и чёрная шерсть. Всяческие коробки, покрывшиеся пылью, старая мебель, небольшой детский трёхколёсный велосипед, неподалёку два возвышающихся над ним горника. На стенах виднелись подвешенные на гвоздях рабочие инструменты. Прошерстив всё, взгляд уткнулся на совсем небольшое круглое зеркальце, размером с карманное, установленное на еле заметный деревянный выступ около двери. Два больших волчьих шага и Феликс уже около него. Размеры нового обличия почти что позволяли заглянуть в зеркало без лишних действий, но всё же пришлось приподняться на задних лапах, передними упираясь об стену. Зеркальце, словно решив поиграть в догонялки, тут же отшатнулось от своей опоры и покатилось вбок, почти мгновенно падая на землю. В попытке словить его лапами Феликс лишь оттолкнул вещицу чуть дальше. Когда же оно приземлилось, Феликс хмуро уставился на заднюю сторону зеркала. Попытка перевернуть его не удалась, зеркальце лишь глубже погрузилось в песок. Рядом лежал небольшой отколотый кусочек, повёрнутый лицевой стороной, однако он был настолько мелким, что увидеть в нём что-нибудь было просто-напросто невозможно.       — Иногда самой себе удивляюсь, насколько глупой могу быть. Ты ведь не видел своего волка, конечно тебе интересно. Мама меня убьёт конечно, за такую задержку, но ладно уж, давай утолим твоё любопытство, пошли, — девушка уже придерживала дверь, ярко улыбаясь Феликсу, что растерянно перевёл взгляд на неё и обратно на зеркало под его лапами. — Пусть валяется, — отмахнулась она, подгоняя Феликса свободной рукой. — Я знаю, где есть зеркало побольше. Чуть пройдёмся. Уж прости, в свою комнату я тебя в образе волка не поведу, сам понимаешь, шерсть эта ещё та морока.       Они направились к дому поблизости с небольшой пристройкой. По дороге Ханна рассказывала как она впервые увидела своё обличие. Как была в двояких чувствах из-за увиденного, из-за схожести окраса с цветом шерсти волка её брата. Ей хотелось чего-то уникального, как у её умершего отца с окрасом в несколько цветов, ведь большинство оборотней в их деревне имело либо более светлые оттенки либо по два-три цвета за раз. Однако, как теперь знал Феликс, на окрас большое влияние оказывает наиболее сильная родственная связь. Природа не сделала поблажек, одарив Ханну таким же чёрным окрасом, как у брата, матери и её братьев. Через какое-то время, когда она немного повзрослела, Ханна приняла себя такой какая она есть, и даже гордилась тем, что шерсть её волка была чёрной как ночь, выказывая мощь и силу своих корней одним лишь цветом.       Феликс слушал взахлёб, ему было интересно, какого это родится оборотнем. Хотелось задать множество вопросов, но сейчас у них было всего от силы две или три минуты. И они закончились, когда девушка, всего на пару секунд скользнув внутрь дома, с лёгким хихиканьем и благодарностями, обращёнными куда-то в глубину, вышла обратно, победно звеня ключами.       Феликс же эти пару секунд переминался с лапы на лапу, разрыхляя землю под когтями, сгорая от нетерпения увидеть себя в волчьем обличье. Ему было крайне любопытно. Всё что он видел, так это свою светлую белую шерсть, мохнатой шубой обвивающей его лапы, что и сами по себе были не маленькими, а так казались просто огромными. Ещё теперь он знал, что его глаза голубые. Но знать из слов других и видеть это совершенно разные вещи.       То что он лицезрел в пыльном зеркале его загипнотизировало. Феликс всегда хотел себе светлый цвет глаз, не так уж важно голубой ли это или зелёный, или может просто серый, и вот оно сбылось. Сбылось то сбылось, но правда сопровождались "небольшими" изменениями в его жизни, мироощущении и в уже не совсем человеческой физиологии. Голубой цвет, украшающий его радужку был тоже не такой, чтобы человеческий. В полутьме неярко освещённой пристройки глаза подсвечивались лёгким неоном, благо не настолько, чтобы служить ещё и фонариками. Подойдя к зеркалу и буквально впечатавшись в него бархатным чёрным носом, он стал изучать каждую крапинку, каждый завиток, что переплетался вокруг зрачка, создавая завораживающий узор. В купе с цветом, напоминающим северное сияние переливающееся на тёмном полярном небе, всё увиденное казалось чем-то магическим. В носу зачесалось и желание чихнуть стало нарастать. Сдержаться не удалось и Феликс фыркнул, проезжаясь носом по поверхности зеркала.       Позади послышалось тихое хихиканье Ханны и Феликс в смущении отодвинулся, чтобы внимательно осмотреть своё новое тело. Девушка тем временем пропев, что скоро вернётся с одеждой, исчезла за дверью. Феликс же не мог отвести взгляда от своего отражения. Перед ним был волк, массивное тело которого было покрыто пушистой почти идеально белоснежной шерстью, не смотря на то, что ещё час назад он нещадно повалялся в траве — Ханна постаралась на славу. Волк был огромен и красив. Феликс сделал пару шагов влево, потом несколько вправо, изучая каждое движение в отражении. Мощные мышцы перекатывались под белой шерстью при каждом движении, в них чувствовалась животная грациозность. Это получалось само собой, и Феликсу не верилось, что перед ним он сам. Это было странно и непривычно, но он был в восторге от своего волчьего облика.       Когда позади скрипнула дверь, Феликс ожидал увидеть Ханну. Однако в отражении зеркала глаза захватили совершенно иной силуэт. Веки напряглись в прищуре, пытаясь различить лицо в темноте через небольшой слой пыли, но кроме того что это мужчина, Феликс ничего не распознал. Уши навострились, прислушиваясь, но гость молчал. Ощущался каждый вдох, каждое гулкое "тук-тук" собственного сердцебиения, которое нервно ускорилось при виде загадочного чужака. Не зная, кто это мог быть, Феликс повернулся, стараясь не делать резких движений, и, когда его взору больше ничего не мешало, он понял кто перед ним. Когти нервно впились в землю под его лапами, тело инстинктивно застыло, а из пасти непроизвольно вырвалось глухое рычание. Дыхание участилось, вбирая в лёгкие запас воздуха, которого казалось стало куда меньше.       Это был один из двух мужчин, которых совершенно не хотелось видеть, особенно будучи наедине в еле освещаемой пристройке. Из-за света зоркие глаза не могли в полной мере настроиться на темноту, однако он не мог не распознать лицо, испещрённое шрамами. Оно смотрело на него, выражая что-то наподобие искривлённого злорадства, отчего тишина клубящаяся в помещении казалась ещё напряжённее. Феликс забегал глазами по телу мужчины, после чего принялся за сгущающуюся темноту за его спиной. Кроме вил для сена, что стояли у самой двери, он ничего не заприметил, но и эта вещь напрягала своей опасной остротой даже будучи не тронутой.       — Кажется меня узнали, — хмыкнул мужчина, вальяжно припирая дверь спиной. — Полагаю имя моё ты уже знаешь, верно? — мужчина проследил за взглядом голубоглазого волка и повернул голову к вилам, наигранно заинтересовано разглядывая их холодный металлический блеск, пока руки беззаботно сложены за спиной. — И, наверное, знаешь кто я такой.       Мир стремительно скукожился до одного конкретного человека, что сейчас стоял спереди. Феликс знал кто он, знал его имя и знал кем он приходится главе стаи. Су Ёль с его братом были бы его ночным кошмаром, не встреться ему который раз за день, но сейчас, Су Ёль грозил стать кошмаром наяву и не факт, что Феликсу удастся прожить даже пять минут. Голубые глаза неотрывно наблюдали за каждым движением, будь то еле заметное движение лицевых мышц, подёргивание пальцами или шаги, сейчас всё казалось очень важным. Вот одна из рук медленно направилась к древку, поигрывая пальцами в воздухе, пока глаза опасно блестели несмотря на темноту. Феликс инстинктивно сделал шаг назад, в этот же момент отметив, что чужие веки опасно прищурились, зафиксировав его движение.       Су Ёль провёл пальцами по древку, словно похвалив за хорошую работу, после чего сделал шаг в сторону Феликса, позволяя освещению коснуться своего лица и подтвердить его знание окончательно. Опасно острые вилы остались позади, на своём месте, затерявшись в темноте. Но даже несмотря на облегчение из-за отсутствия какого-либо оружия, Феликс с трудом заставил себя остаться на месте при чужом приближении. Он впился когтями поглубже в землю. Показывать страх было нельзя. Мужчина сделал ещё один уверенный шаг, уже чуть в сторону, не отрывая взгляда от голубых глаз. Феликс сдвинул лапы всего на пару миллиметров назад и лицо Су Ёля исказилось в неприятной перекошенной из-за шрамов ухмылке, а из его рта вырвался победный смешок.       Феликс аккуратно осмотрел своё окружение, быстро метнув точечные взгляды с одной стены на другую, но кроме окна находящегося в метрах трёх-четырёх от земли, выход отсюда был лишь один, за спиной Су Ёля, который навряд ли c удовольствием освободит дорогу. Оставалось тянуть время до прихода Ханны и защищаться, если на него всё же набросятся. Феликс понимал, что сейчас он в более выгодном положение, чем был с утра, но страх смерти и надежда на лучший исход при бездействии парализовали, сковывая тело в нарастающие с каждой секундой тиски. Внутренне он подобрался, готовый к нападению, но внешне лишь изредка моргая следил за каждым движением Су Ёля. Мужчина ещё не был в своей звериной форме, но Феликс не хотел проверять насколько он опасен даже будучи в человеческой. Да и судя по тому, насколько быстро стая превратилась на его церемонии, обратиться в волка он мог в любую секунду, а по его лицу Феликс был уверен, опыта в боях ему явно не занимать.       — Я даже не думал, что мне так повезёт, — ухмылка становилась всё шире, пока Су Ёль преспокойно уверенными движениями стягивал с себя кофту, оголяя испещрённые шрамами руки. — Видишь ли, Ханна — моя ненаглядная племянница, — он откинул кофту в угол и ухватился за футболку на спине, — заглянула ко мне и попросила ключи, чтобы что-то показать своему суженому у меня в пристройке.       Футболка была стянута и скинута на землю вслед за кофтой. Голубые глаза сразу впились в чужое тело, которое хоть и было изувечено чуть меньше чем руки, но всё же шрамы казались ещё больше ещё длиннее и смертельнее. Сколько боёв он пережил? Насколько сильными были его соперники? И что с ними стало? Феликс осознал, что начал отдаляться от мужчины, только тогда, когда Су Ёль удовлетворённо хмыкнул, довольный произведенным эффектом. Оборотень сделал ещё один шаг вбок, всё дальше отходя от двери, словно открывая к ней дорогу, но в сощуренных в еле заметном движении глазах читался звериный азарт и Феликс прекрасно понимал, что с ним играют и совсем не собираются выпускать отсюда живым.       — Ханна такая заботливая, скажи? Пошла тебе за одеждой, такая умница, — если бы не ситуация и не расстёгиваемые в этот момент штаны, Феликс бы мог сказать, что Су Ёль оказывается умеет мило улыбаться. — И знаешь, я бы поигрался еще немного, если бы она не должна была скоро вернуться.       Феликс припал к земле, готовясь к нападению. Тело мужчины изломалось буквально за пару секунд, превращаясь в волчье и покрываясь шерстью, поражая Феликса невероятной скоростью. За это время мужчина буквально растекся в бесформенную лужицу на полу и собрался заново. Зрелище было на редкость отвратительное, но Феликсу не было времени оценивать это, потому что ещё будучи бесформенной массой, рука-лапа Су Ёля резанула воздух, и если бы Феликс не увернулся, нанесла бы ему куда больший урон, чем длинный глубокий порез в области предплечья.       Теперь в хрусталиках голубых глаз вместо злобного мужчины и бесформенной массы отражался огромный чёрный волк. Это был самый большой оборотень из всех, что Феликс видел сегодня, несмотря на то, что видел он их сегодня немало. Его шкура была испещрена проплешинами, в которых виднелись всё те же шрамы, которые слегка кровоточили после обращения. Волк был убийственно спокоен. На его морде не отражалось и крупицы боли. Сражаться с ним было явным самоубийством, но был ли выбор? Нападать первым и увеличивать шансы на проигрыш Феликс не хотел. Оставалось уповать на удачу и обострённые животные рефлексы.       — "Ты на моей территории, так что имею по-олное право убить тебя", — рычание чёрного волка перекрещивалось с полным пугающего предвкушения голосом Су Ёля, звучащим в голове Феликса.       Чёрная морда искривилась в оскале. Пасть приоткрылась, роняя пару капель слюны на землю. Массивные лапы оторвались от земли.       Рывок.       Белый волк еле успел увильнуть от чужой когтистой лапы и клацнувшей в миллиметре от его шкуры челюсти, вырвавшей часть меха.       — "Я всё равно убью тебя, парень", — цыкнул Су Ёль, пока чёрный волк шаг за шагом надвигался на отступающего к противоположной стенке белого. — "Отсюда тебе не уйти. Так будь хорошим мальчиком, перестань сопротивляться. Обещаю убить тебя как можно быстрее."       Новый рывок и Феликс вновь увернулся, однако острый коготь чёрного волка всё же задел его, опаляя жгучим огнем бок вблизи рёбер.       — "Зачем вам моя смерть?" — мысленно прошипел Феликс от понемногу исчезающей боли, рана начала затягиваться почти сразу же, на деле же шипение разнеслось еле слышным скулежом.       — "Зачем мне объяснять, если ты сейчас сдохнешь?"       Рычание и третий рывок, опрокидывающий белого волка на спину. Феликс следовал инстинкту самосохранения, пытаясь удержать своего соперника как можно дальше от своей шеи. Волк над ним рвал и метал, желая избавиться от своего врага. Когти беспощадно разрывали шкуру белого волка. Острые зубы клацали, стараясь дотянуться до чужого горла. Чёрный волк был сильнее и опытнее, его когти не щадили и миллиметра чужой шкуры, оставляя глубокие раны. Глаза Феликса наполнялись гневом, смешанным с болью и отчаяньем. Боль была ужасающей, но всё ещё терпимой, ведь не шла ни в какое сравнение с той, что была во время его первого превращения.       Силы утекали из Феликса вместе с кровью, которая окрашивала землю пристройки багряным и заполняла её просторы запахом железа. Он отчаянно рычал, в попытке достучаться до чужого разума. Лапы зверски болели и всё меньше поддавались контролю. Один из ударов чёрного волка пришёлся по морде белого. Хлестнувшая из раны кровь стала заливать ближайший к ней глаз, ещё больше ослабляя защиту Феликса. Чужая пасть сомкнулась на передней правой лапе, что вовремя прикрыла горло. Новая боль резанула по Феликсу, заставляя внутренне закричать. Зубы разрывали кожу в зверином желании оторвать кусочек. Феликс же, краем еле удерживаемого сознания понял, что у него появился небольшой, но всё же шанс, прошёлся ударом свободной лапы по чужой морде. Промахнушись, он ударил вновь и вновь. Результата не было. Правая лапа всё ещё была сжата в тисках чужих зубов. Собрал всю силу, Феликс размахнулся и ударил ею вновь, слегка изменяя угол и неожиданно для обоих волков отталкивая Су Ёля от себя вместе с куском мяса между зубами. Жгучая пульсирующая боль от рваных порезов и раны на лапе растекалась по всему телу, но времени не было.       Пока Су Ёль махал мордой из стороны в сторону, приходя в себя и выплёвывая часть чужой шкуры, Феликс вскочил с земли и, скривив морду ещё сильнее из-за сигнализирующей боли, бросился к двери пристройки, кое-как увернувшись от нового выпада со стороны вступившего в погоню Су Ёля. Тот следовал по следам белого волка, не отставая не на секунду и Феликс, заметив сбоку стопку дров, ведущую к окошку в трёх метрах над землёй, свернул вбок, понимая что на открытие двери у него времени совершенно не будет. Позади послышался глухой мощный удар и лязганье железных петель. Смотреть на влетевшего в дверь Су Ёля времени не было. Видя лишь один выход, Феликс вскочил на стопку дров, пытаясь взобраться всё выше и выпрыгнуть в застеклённое окно, но будучи уже близко к вершине, правая лапа, вцепившись когтями в одно из полен, вонзилась слишком глубоко и вызвала эффект домино. Лапы стали соскальзывать, тело теряло равновесие и Феликс понял — на этом всё. Сил не было, надежда выжить уже не маячила мутной пеленой, защищающей его от всего потока болевых ощущений. За окном пронзительно кричал ворон, несущийся, казалось, прямо на Феликса, которого незамедлительно понесло вниз к земле. За волком следуя его траектории стали падать задетые им дрова, тупой болью отзывающиеся в распластавшемся в бессилии Феликсе, покрывая его тело тяжёлым древесным покрывалом.       Сознание понемногу уплывало, надеясь отключиться раньше, чем смерть в лице Су Ёля заберёт его. Большинство ран почти затянулось, но обильная потеря крови действовала словно лучшее снотворное. Последним, что он увидел, был крупный чёрный ворон влетающий в окно и разлетающиеся сверкающими каплями осколки, осыпающие задние лапы белого волка волшебной слегка колючей пыльцой.