Не будет других имён

Сегодня будет огонь, а я огня не боюсь Всё, к чему я прикасаюсь губами, хранит твой вкус

- Света, у меня нет с собой коньков! – пытается соскочить Динка, но у неё не получается. - Ты думаешь, что в Питере не выдают коньки напрокат? Счастливые и сытые Мартёмки хватают Свету и Диану за руки и тащат на выход, им не терпится примерить новые коньки, и побывать на катке. - Дин, в Юбилейный на Спортивной? - Куда скажешь! Только не пойдём же мы кататься на коньках в таком неспортивном виде? - Так, располагаемся в машине, Дин, ты садись сзади с детьми. Командуйте, куда ехать за вещами? Забираем вещи и едем переодеваться на Кавалергардскую! - Может, туда после катка поедем? Я найду тебе брюки и свитер! – почему-то Динке не хочется пока на Кавалергардскую, боится спугнуть то счастье, которое разрастается в ней с каждой минутой всё больше и больше, заполняя внутри теплотой и спокойствием. Хочется ещё побыть немного вчетвером – дети, она и Света. В отеле быстро переодеваются, Свете в самую пору Динкины вещи, и Диана невольно снова любуется женщиной, которую мысленно и не переставала называть своей. Наконец все готовы, Мартёмки собраны и они все вместе едут в спортивный комплекс. Здание Юбилейного старое, построено в шестидесятые годы прошлого века, лет пять назад его реконструировали, заменили на новое всё, что можно было заменить и сейчас спорткомплекс выглядит вполне современно. Каток большой, с удобными бортиками и разными игрушками - помощниками для детей, которые только учатся стоять на коньках. Народа много, выходной день, но ехать искать другое более свободное место не хочется. На то есть свои причины, именно здесь, на этом катке Света учила Динку кататься. Динка падала, разбивала, нос, коленки и локти, но снова и снова выходила на лёд, её упорству можно было позавидовать. А дома Света, как будущий доктор, мазала ссадины зелёнкой и прикладывала к распухшему носу смоченный холодной водой бинт, Динка была готова лечиться у этого доктора целыми днями. Как ни странно, у детей довольно свободно получилось стоять на коньках и двигаться при помощи игрушек, которые вскоре были поставлены на место, а Марта и Артём делали более уверенные шаги, держась за руки мамы и Светы. Они все вместе стояли возле бортика, отдыхали, когда Динка, решив вспомнить молодость, закружилась в пируэте, не удержалась на ногах и со всего маху рухнула на лёд, больно стукнувшись головой. - Стойте здесь! Я сейчас! Никуда не уходите! – крикнула Света детям. Вихрем подлетела к Диане, та потирала ушибленную голову. Света опустилась рядом на лед. - Динечка, родная моя, где болит? Что? Руки, ноги? Дай голову посмотрю, - в глазах Светы был такой испуг, что Динка невольно тоже забеспокоилась, покрутила головой, пошевелила ногами, руками. - Всё в порядке, Свет, ты чего так испугалась-то? Света обхватила Динку обеими руками, прижав к себе, всхлипывала и шептала. - Глупая, глупая, моя девочка, куда ж ты понеслась? Мне так страшно стало за тебя! Поедем лучше домой, а то ещё одно твоё падение, и у меня сердце разорвётся. - Давай вместе, хоть кружочек один! Помнишь, как тогда давно, держась за руки, только ты и я. - Нужно детей за бортик отправить, хватит им для первого раза. Дети вяло сопротивлялись, видно было, что устали, но сдаваться не хотели, особенно Марта. Они вышли на лёд вдвоём, проехав круг, заскользили в самый центр катка, Света кружила Динку, одной рукой поддерживая под спину, не давая ей, не то что упасть, а даже покачнуться и потерять равновесие. В её руках было хорошо и надёжно. На глазах Динки выступили маленькие слезинки, она спрятала лицо на Светином плече, чтобы та ничего не заметила. *** - Мамочка, а посмотри кто у нас в гостях! - Кто же это к нам пожаловал? О, столичные гости, а я как знала, пельменей налепила! Сейчас ужинать будем! Раздевайтесь, мойте руки и сразу на кухню! Я - бабушка Лия. - Мы такие голодные! Представляете, мы на коньках катались! - Нам Света подарила! - У нас сегодня день рождения! – Мартёмки, перебивая друг друга, показывали Лие свои подарки и рассказывали, как здорово, было на катке. Таким простым семейным, беспокойным и шумным счастьем был наполнен сегодня дом, и таким правильным, как будто так было всегда. Динка, Света, Марта и Артём. Девочки ушли укладывать детей, а Лия, перемыв и убрав посуду, ещё долго сидела на кухне и думала, как хорошо, если бы так было всегда! Ведь счастья много не бывает! Посидев ещё немного, улыбнувшись своим мыслям, набирает в телефоне: «Галя, они у нас, всё хорошо, все счастливы и довольны! Диночка такая славная! И ребятки прелесть!» Ответ поступает незамедлительно, как будто там ждали этого сообщения: «Спасибо тебе, Лиечка! Пригляди за ними, не дай наломать дров!» Лия идёт к себе в комнату, слыша за стеной весёлую возню, смех детворы и совсем уже взрослых девочек, её девочек. - Я же самый главный подарок приберегла на вечер! Потому что, это такой волшебный подарок, специальный, его только по вечерам дарят, - Света делает хитрое лицо и идёт за своей сумкой. Все трое в нетерпении кричат: «Что это Света?» Света достаёт из сумки книгу о Питере Пэне и показывает детям. - Это та самая, Свет? – удивляется Динка, - я помню обложку! - Это сказка, но не простая! В этой книге есть кое-что о вашей маме. Да, да, попрошу вас не удивляться! И не говорить мне, что такого просто не может быть! В сказках бывает всё! Ведь мама у вас самая, что ни на есть волшебная, и смех у неё звонкий-звонкий – как будто колокольчики маленькой феи Динь-Динь. Вы разве не слышали никогда? - Слышали, - завороженно глядя на Свету, одними губами шепчет Марта. - Устраиваемся поудобнее, накрываемся одеялами, я начинаю сказку! Динка, тебя это тоже касается! – и Диана, совершенно не возражая, ныряет под одеяло и внимательно слушает историю, которую знает наизусть. Голос у Светы необыкновенный, моментально затягивает в сказку и наполняет комнату волшебной атмосферой. - «Все дети, кроме одного-единственного на свете ребенка, рано или поздно вырастают. Венди знала это наверняка. Выяснилось это вот каким образом. Когда ей было два года, она играла в саду. Ей попался на глаза удивительно красивый цветок. Она его сорвала и побежала к маме. Наверное, Венди в этот момент была очень хорошенькая, потому что мама, миссис Дарлинг, воскликнула: — До чего жаль, что ты не останешься такой навсегда! Только и всего. Но с этого момента Венди знала, что она вырастет. Человек обычно догадывается об этом, когда ему исполнится два года… Мама у Венди была необыкновенная. Во-первых, она была красивая. Во-вторых, в правом уголке рта пряталась у нее особенная, почти неуловимая улыбка. Венди никак не удавалось ее поймать. Улыбка показывалась — и тут же пряталась, будто её и нет. И ещё было у мамы в характере что-то такое… ну, прямо поразительное, почти волшебное. Я вам сейчас попытаюсь объяснить. Знаете, бывают такие ящички. Откроешь один, а в нем — другой, а в другом — третий. И. всегда остается ещё один ящичек про запас, сколько ты ни открывай. Папа, мистер Дарлинг, так женился на маме. Однажды почти целый десяток юношей вдруг обнаружили, что они хотят взять её в жены. Они тут же побежали делать ей предложение. А папа нанял извозчика и всех опередил. Таким образом, мама досталась ему. Всё, кроме той самой улыбки из самого последнего ящичка». Дети уже сладко спят, сопя носиками и подложив под щечку ладошку. Света боясь их разбудить, наклоняется к Динке и шепчет в самое ухо. - Динь, ты же мне подаришь ту самую улыбку из самого потайного ящичка? - Всё, что попросишь, Свет, - щёки вспыхивают румянцем, а по телу проходит сладкая судорога. - Устала? У тебя глаза уже закрываются, спи, - Света поправляет одеяло, целует, - до завтра, Динь! - Свет, спасибо тебе, за подарки, за то, что пришла, за всё спасибо! - Динка берёт её руку и дотрагивается губами до центра ладошки. Света опускается на край кровати, целует Динку в губы, мягким, почти невесомым поцелуем, утыкается носом между плечом и шеей, оставляя легкий поцелуй за ушком. - До завтра, Динечка! У себя в комнате Света ещё долго не может уснуть, перебирает в голове события сегодняшнего дня, и понимает, что такой лёгкости и радости она не испытывала уже очень давно! *** Динка просыпается самой последней. И, как это дети сумели тихо улизнуть, не разбудив ее? - Мама проснулась, - Артём первый замечает зевающую и трущую спросонья глаза, Диану. - Мы блины жарили с бабушкой Лией! – посмотри, эти с мясом, эти с яблоками, вот здесь со сгущенкой, а эти - с маслом и сахаром, мамочка ты никогда такие не пробовала, просто пальчики оближешь! – Марта показывает на полные тарелки с разного вида блинами. - Ого! Сколько вы наготовили! Думаете, съедим? – Динка удивляется, как крепко она спала и ничего не слышала, а тут, оказывается, вовсю кипела работа по заготовке на зиму блинов! - Конечно, я знаешь какой голодный! Мой животик совсем пустой, – Тёма хлопает себя рукой по плоскому животу. - Лия Давыдовна, а Света где? – Диана беспокоится, что Света ушла, и всё произошедшее вчера было лишь в честь для рождения Мартёмок. - Да, здесь, здесь твоя Света, у себя в кабинете по телефону разговаривает. Динка подходит к двери комнаты, войти не решается, боится помешать разговору, мягко нажимает ручку, заглядывает одним глазом, Света машет ей рукой – заходи. Динка входит и слышит окончание разговора. - Да Вениамин Борисович, хорошо, обязательно, все исполню. - Это Смехов звонил, по поводу спектакля, у нас по Пушкину с ним спектакль будет, никак к репетициям не приступим, вот договаривались, – поясняет Динке, чтобы у той не возникло лишних вопросов и подозрений. Динка подходит совсем близко и накрывает губы Светы своими, сколько ночей они снились ей, сколько бессонных ночей она бредила этими поцелуями, и сейчас она просто не в силах себе сдержать. Света охает, притягивает Динку ещё ближе, впечатывая в себя, её язык оказывается настойчивее и перехватывает инициативу. Разворачивает Динку и сажает на письменный стол, руки задирают пижамную футболку, оголяя грудь, а жадный рот припадает к соскам. Света мычит от удовольствия, а Динка впивается пальцами ей в волосы, притягивая всё ближе, ближе, хотя ближе уже невозможно. - Свет, - рвано выдыхает, дыханье сбито, на лбу испарина, - поедем в отель, у меня же там номер до завтра, я не могу больше, я так тебя хочу! - Я тоже, родная, - шепчет губами в самое ухо и кожа Динки мигом покрывается мурашками, а бельё становиться не просто влажным, а мокрым, хоть выжимай! - Да, собирайся, - щеки Светы лихорадочно блестят, руки подрагивают, живот наливается тяжестью. Пока Динка одевается, Света идёт договариваться с мамой. - Мамочка, ты побудешь с Мартой и Артёмом? Я хотела Диане показать арт-пространство. - Вы хоть бы позавтракали, успеете ещё! - Мамуль, ты собери нам с собой, мы там и позавтракаем. Лиечка собирает пакет с блинами, режет бутерброды, укладывает всё в небольшой пакет. - Ребзя! Обещайте, что будете вести себя хорошо, чтобы мне не было за вас стыдно! – Динка целует двойняшек и даёт им наставления, как себя вести. - Мамочка, мы обещаем, что будем слушаться бабушку Лию! – как всегда хором отвечают Мартёмки. Понимая, что просто не в состоянии сейчас вести машину, Света вызывает такси. Сидя на заднем сидении, держатся за руки не в силах оторваться друг от друга. Лифт – испытание, потому что хочется сорвать одежду прямо здесь и сейчас, но этаж всего лишь третий, поэтому успевают только поцеловаться. В номер буквально врываются, едва успевают закрыть дверь, как набрасываются друг на друга как голодные тигрицы, срывают одежду, неровно устилая ею дорогу в спальню. Диана Сколько же долгих бессонных ночей я мечтала, как ты будешь дрожать в моих руках! Стонешь громко и протяжно, кусаешь мои плечи, соски и оставляешь по всему телу алые отметины. Люблю тебя, когда ты такая дикая и необузданная, несдержанная. Хочу тебя до боли во всём своем теле. Я дышу и не могу надышаться твоим сладким запахом, он дурманит голову и одновременно невозможно нежный. Касаться губами, языком, везде! Скользнуть под мышку, вернуться к груди, очертить соски языком и целовать крепко, жарко, слегка оттягивая их зубами. Лизнуть за ушком, спуститься по шее, втягивая ртом нежную кожу, влажной дорожкой пройтись по тонким ключицам. Ты стонешь, подаёшься мне навстречу всем телом. Бёдра жаркие, я скольжу языком по промежности, влажная, терпкая, безумно вкусная. Добавляю пальцы, поднимаю глаза, потому что хочу видеть твоё лицо в этот момент, вижу твои закусанные губы, полуприкрытые веки и дрожащие ресницы. И умираю от этого вида тебя. Не могу сдержаться, становлюсь на колени и свободной рукой помогаю себе дойти до пика. Я сама себя сегодня не узнаю. В твоё арт-пространство мы так и не попадаем, я обещаю, что в следующий мой приезд я обязательно там побываю, но не сегодня. Потому что завтра поезд увезёт меня от тебя в Москву, и я не знаю, увижу ли тебя снова. Поэтому, к чёрту твоего Пушкина, хоть он и рядом. Сегодня рядом со мной должна быть только ты! - Динечка, ты прости меня, пожалуйста, там, с Эллой, у меня, правда, всё, давно уже всё. Только ты, Динь, только тебя… Ты не успеваешь договорить, потому что я выдыхаю тебе прямо в губы – только ты и я, Свет. Вычерчиваю линию языком, покусываю скулы, спускаюсь вниз по шее, останавливаясь на маленькой аккуратной груди, поочередно целую то одну, то другую, вылизываю каждый шрам на твоём израненном животе, как бы прося прощения за то, что в тот момент меня не было с тобой рядом. Хочу почувствовать твои пальцы в себе, и совершенно не стесняясь, прошу тебя об этом. Что ты делаешь со мной, Светка, я как бесстыжая девка молю тебя о том, чтобы сильнее, быстрее и глубже. Довольная и разнеженная лежу у тебя на руке, уткнувшись в изгиб плеча. - Ди-неч-ка, - ты шепчешь мне в макушку, растягивая слоги, и хватая губами кончики моих волос. Голова мурашится. - Что? – лениво тяну я. - Я говорила тебе, что я тебя люблю? - Нет, - я капризно надуваю губы. - Скажи! – уже требую и поражаюсь своей смелости. - Я. Тебя. Люблю! – ты чеканишь каждое слово, и они впечатываются в мой мозг. - Ещё! – да, я настойчивая сегодня. - Я тебя люблю! Люблю! Люблю! - И я тебя, Светуль! Блины с бутербродами едИм уже в такси под неодобрительные взгляды водителя, объясняем, что очень давно ничего не ели и сильно проголодались, обещаем, что будем очень аккуратными и не пророним ни крошечки. *** Выходные закончились, время пролетело очень быстро, на следующий день Света прощается с Динкой и Мартёмками на вокзале. Динка прижимается щекой к Светиному лицу, и Света чувствует на нём влагу от её слёз. - Не плачь, Динечка не навсегда же прощаемся. - Света, это же всё не просто так было, правда? - Нет, конечно, глупенькая моя девочка, я больше никогда с тобой не расстанусь. Я приеду, как только смогу, я обещаю. Глядя на маму, Артем начинает плакать, Марта держится изо всех сил, но тоже начинает шмыгать носом, Света притягивает Мартемок к себе. - Так, прекратить разводить сырость! У меня к вам очень серьёзное задание! Вы же уже взрослые? - Да! - Я поручаю вам смотреть за мамой, чтобы она не баловалась, часто улыбалась и больше не плакала. Я приеду и проверю! - А ты скоро приедешь? – Артём вытирает глаза, - мы же ещё книжку не дочитали! - Постараюсь быстрее, - Света целует детей, как быстро они стали ей родными, как будто так было всегда – она, Динка, Марта и Артём. - А бабушка Лия, тоже приедет к нам? Она очень хорошая! - Бабушка Лия останется здесь, в Питере, должен же кто-то присматривать за домом? – Света начинает часто моргать, потому что тоже боится сейчас расплакаться. Диана с детьми заходит в вагон, провожает до купе и возвращается к Свете, стоя на подножке, продолжает цепляться за Светины пальцы. Поезд трогается, увозя Динку в столицу, а Света стоит ещё несколько минут на перроне, пока состав, набрав скорость, не скрывается за поворотом.