Не будет других имён

Я безмолвно ухожу теперь, чтоб тебе не мешать Но я знаю то, что не любить, значит и не жить, не дышать… NЮ « Некуда бежать»

Динка хочет вычеркнуть Свету из своей жизни совсем и навсегда, и если днём это легко получается, то ночью приходится туго. Она является к ней по ночам много дней подряд. Целует, проникает под бельё, обволакивает своим дурманящим запахом и близостью. Жарко дышит в самые губы, покусывает грудь, руками касается самых чувствительных точек на Динкином теле. Стонет, трётся сосками о живот, размазывает свою влагу по Динкиному паху. Совсем лишает Динку рассудка и сил к сопротивлению. Диана каждый раз просыпается от шелеста своих пересохших губ, от хриплого шепота: «Уходи, уходи». Эти визиты слились в один и перепутались, и, кажется, что Света просто не уходит ночами. Всё это напоминает бред и похоже на сумасшествие. Но Динка ждёт этих ночей, хотя бы так, Света рядом и близко. *** Света всё же находит в себе силы и мужество уволить Эллу из ПушкинРядом. Элла, конечно, скандалит, так просто не сдаётся «наш гордый Варяг», пытается пакостить по мелочам, но потом резко идёт на мировую, даже предлагает Свете вернуться в дом, который некогда был общим, обещая съехать оттуда. Сурганова не задумывается над мотивами её поведения, потому что ей всё равно. Ей всё стало безразлично. Где жить, что есть, что носить из одежды, и только ответственность перед людьми, которые работают в арт-пространстве, заставляет её заниматься ПР. А вообще ей хочется лечь и лежать, и даже почти не шевелиться. Депрессия накрывает с головой. Леночка пытается уговорить пойти Свету к врачу, но Свете абсолютно плевать на себя. Очень часто, выходя из ПушкинРядом, Света идёт на площадь Репина к конечной остановке третьего трамвая, садится в вагон и едет до конца маршрута и обратно. В детстве это был любимый вид их с Динкой путешествий. Каждый раз они выходили на разных остановках, представляя, что приехали в другой город. Гуляли в Летнем или Юсуповском садах, ходили в пышечную или покупали мороженое и ели его, сидя у Финляндского вокзала. Любовались на особняк Матильды Кшесинской, в котором находился Музей политической истории. Ходили на экскурсию в Петропавловскую крепость, Этнографический музей или любовались Семимостьем, крейсером Авророй с Сапсониевского моста. Света любит этот транспортный маршрут, он насквозь пронизывает весь город, проходя через множество знаковых исторических мест. И когда узнаёт, что есть возможность купить коммуналку на Садовой, она не раздумывает ни секунды, потому что любит этот район, набережную канала Грибоедова, где они часто гуляли с Динкой, и опять же, конечная тройки совсем рядом. Сейчас же ничего не радует. День рождения свой Света праздновать тоже не хочет, но друзья настаивают, тормошат, не давая совсем скукситься и закиснуть. Леночка с Тхаем всю подготовку берут на себя, Леночка готовит, ей охотно помогает Лия Давыдовна, Валера берёт на себя покупку спиртных напитков. Праздновать решено в арт-пространстве. Собирается много друзей, музыкантов, поэтов, звучит море хороших поздравлений и тостов. Света механически улыбается, читает стихи, под аккомпанемент Валеры исполняет несколько песен и даже танцует, а в голове, прямо высверливая мозг, только одна мысль, чтобы все скорее ушли и оставили одну с её мыслями и воспоминаниями. Проводив последних гостей Света вдруг отчетливо понимает, что жить больше совершенно незачем, и дальше будет только хуже, старость и одиночество. Никогда не обнять любимую женщину, не услышать детский смех в своём доме, а только какой-то мрак и отчаяние. Достает из сумочки таблетки, снотворное, которое ей прописал врач, медленно, по одной вылущивает их на столик, наливает бокал конька, запивает им горсть лекарств. Ложиться на диван, сворачивается в маленький комочек и почти сразу проваливается в вязкий сон. Её находит Тхай, какое-то провидение заставляет его в свой выходной заглянуть в арт-пространство. Глаза цепляются за пустые блистеры от таблеток, которые валяются на столике прямо при входе в бывшую коммунальную квартиру. Света лежит на кафельном полу в туалете, широко и беспомощно раскинув руки, как большая израненная птица, лицо бледное, черты заострены, пепельного цвета губы сжаты в узкую полоску. Вокруг всё испачкано рвотными массами. - Светуль, - Валера трогает артерию на шее, пульс слабый, но прощупывается, Светуль, как же ты…Господи…, - легонько как пушинку поднимает женщину на руки и несёт в комнату. Трясущимися руками достаёт телефон и набирает номер скорой. - Скорая, отравление лекарственными препаратами, женщина, 39 лет, Сурганова Светлана Яковлевна, 1983, Садовая 125 литера А , это не квартира, я встречу у подъезда. Скорая приезжает на удивление быстро, наверное, находились недалеко. - Пойдёмте, я провожу, отравление, таблеток наглоталась, не знаю, сколько, видел два блистера от «…пама», я приехал, она уже без сознания была, пульс нитевидный, дыхание поверхностное, кожные покровы бледные, - Тхай хоть и волнуется, но докладывает четко и по делу. - Ух ты! Врач что ль? – восхищается фельдшер. - На медбрата когда-то учился. Медики бегло, особо не церемонясь, осматривают Свету. - Давай на носилки, поможешь нам спустить её вниз. Ты, кто ей? С нами поедешь? – спрашивают у Валеры, - и документы её захвати. - Я – друг, с юности ещё дружим, - Тхай волнуется, проверяет сумочку Светы, паспорт на месте, кидает в пакет тапки, первую попавшуюся длинную футболку, тёплую кофту и любимые Светкой широченные штаны. Решает, что остальное привезёт завтра. *** Света открывает глаза, и первое что она видит, это скрючившаяся на стуле огромная фигура Тхая, он дремлет, неудобно уронив голову на грудь. Тихонько касается его колена. - Валерка, - голос Светы почти беззвучный, но Валера просыпается, смахивает остатки сна. - Ну, ты мать даёшь! Совсем что ль крыша поехал? Ты чего, Светка? – Тхай так расчувствовался, что вытирает скупую мужскую слезу. - Валеркаааа! Не хочу ничего. Тошно всё, - Света плачет. - Так, ты мне кончай хандрить, К нам через неделю, знаешь, кто на встречу придёт? Казарновская! Я договорился! Я молодец? И Смехов звонил, чтобы ты подтвердила своё участие в его спектакле про Пушкина, я сказал, что ты сейчас неважно себя чувствуешь, но участие в спектакле примешь обязательно. - Спасибо, Валер, только не нужно мне это ничего. Леночка, наверное, поделилась с тобой причиной моих страданий? - Тхай молча кивает, давая понять, что он в курсе, - ничего без Динки не нужно. Совсем. Выключилось что-то внутри меня. Рассыпалось и не собрать. А ты у меня, правда, большой молодец! Спасибо тебе, что ты у меня есть. Вы с Леной настоящие друзья! Валера сжимает Светину руку, другой рукой гладит по голове. - Прорвёмся, мать, где наша не пропадала! Ты вон из какой жопы вылезла, когда казалось, что всему конец! - Это другое, тогда было огромное желание победить болезнь. А сейчас и болезни нет, и жизни во мне не осталось. Валер, ты маму мою не волнуй, скажи, что отравилась на дне рождения чем-то, ну, рыба, например не свежая была. Успокой её там, скажи, что скоро выпишут, я позже ей позвоню. Выйдя из больницы, Валера набирает Лену. - Лен, ты позванивай тогда Светке, не нравится мне её настрой, тухлый совсем. А вечером я ещё её навещу. Давай, да, по очереди. Надо вытаскивать её из всего этого пиздеца. *** - Лия Давыдовна! - Динечка! Да, ты моя девочка, какая ты взрослая уже, какой ты стала красивой женщиной! И совсем не изменилась! – Лия обнимает Динку, расцеловывает, с интересом разглядывает. Столько лет не виделись! - Помнит её совсем маленькой пигалицей и нескладным подростком с острыми коленками, торчащими из-под короткой юбки. - Ты как здесь? Какими судьбами, слышала, что ты в Москве обосновалась? Ой, что же я тебя на улице держу! Пойдём в дом! - Лия Давыдовна, мне бы Свету повидать. Я была в арт-пространстве, но там закрыто. - Света в больнице, Дина. Не знаю, девочка, с ней что-то происходит, мне она, конечно, ничего не говорит, я боюсь. как бы не возвращение её болезни. А теперь, вот вроде как, с отравлением отвезли по скорой. Хотя, может и правда, на дне рождения съела что-то не то. - А что с ней было? – Динка постеснялась тогда в Португалии расспрашивать Свету подробно о болезни, а вот сейчас у её мамы решает уточнить. - Онкология, Динечка, чудом жива осталась, множество операций, еле выкарабкалась. Такая беда у нас была, тоже молчала, ничего мне не говорила. - А после дня рождения? Отравление говорите? – какие-то смутные подозрения закрадываются в Динкину голову, сердце учащенно начинает биться. Да нет, не может быть, кто угодно, но не Света, она не могла пытаться что-то с собой сделать. - Мне Валерочка сказал, я сама, не была у неё, она бережёт меня, просит, чтоб не приходила, ругается. Тем более выпишут её уже на днях. - А в какой она больнице? - В Мариинской на Литейном. - Спасибо вам, Лия Давыдовна! Рада была увидеться! Побегу, пора мне, - Динка торопится уйти, потому что немедленно хочет отправиться в больницу, ей просто необходимо увидеться со Светой, и понять, что здоровью той ничего не угрожает. А так же убедиться или опровергнуть свою догадку. Поднимаясь на этаж, Диана сталкивается с Эллой. - Ну, и что ты здесь забыла? Свете и так сейчас плохо, тебя ещё не хватало! Что тебе нужно от неё и так еле-еле помирились? - шипит Элла. Динка сконфуженно хлопает глазами, когда торопилась сюда, даже не подумала, что такая встреча может произойти. Хотя, чего она ожидала? Они пара, живут вместе, конечно, Элла заботится о своей женщине, когда та лежит в больнице. - Посмотреть на нее хотела, мне Лия сказала, что она болеет. - Нечего на нее смотреть Пошла вон отсюда и не лезь ты в нашу жизнь, Дин, по-человечески тебя прошу. Мы столько лет уже вместе. Когда ты уже поймёшь, что ничего и никогда у тебя со Светой не будет? Она моя! Поняла? – Элла делает шаг навстречу и Динка непроизвольно отступает под напором этой женщины. - Только один вопрос! С ней всё в порядке? - Всё хорошо, а будет ещё лучше, даже не сомневайся, если перестанешь вмешиваться в нашу жизнь! – и Элла торжествует, понимает, что бой с Динкой она выиграла, в её порядочности она даже не сомневается, знает, что сама Динка никакого шага навстречу больше не предпримет. Диана еще несколько дней приходит к дому на Кавалергардской и сидит во дворе на лавочке. Вспоминает, как в детстве часто кричала, стоя под окнами: «Света! Выходи!» И крик гулким эхом разносился по округе. В один из дней, уже собираясь уходить, поднимает глаза на Светины окна и видит там Эллу, взгляды их встречаются. Элла, с издёвкой, прощально машет ей рукой и посылает воздушный поцелуй. Резко развернувшись на пятках, Динка идёт прочь из двора, Питера и Светиной жизни.