Сундучок с теплом

      Оказавшись на крыльце, Пит берёт паузу в несколько секунд, чтобы отдышаться после быстрого бега по лестнице. Взгляд его падает на освещённую фонарём табличку:

Мастерская господина Клауса

      В смысле?.. Ещё пару часов тому назад было написано, что это детский дом… чё за хрень?       А-а… ясно, — Пит хлопает себя по лбу, — это, наверняка, для завтрашнего представления. Решили с порога удивить гостей и настроить на настоящую Рождественскую сказку.       Кто бы ещё такую сказку подарил Питу?       На самом деле, когда Вегас говорил, что Пит так торопится на праздник, он был совсем не прав. Встречать Рождество Питу особо не с кем. Впрочем, как и Новый год.       Чёрт… вот это колотун!.. Как будто на Северном Полюсе! А ещё снег метёт в глаза!..       Ночная метель и правда разыгралась, кажется, сильнее вечерней. У Пита зуб на зуб не попадает: курточка-то тонёхонькая, не рассчитанная на такое длительное пребывание на беспощадном зимнем ветру.       Сидел бы сейчас в тепле… нет, надо было выебнуться… идиот!.. И ты тоже идиот, Вегас, если так ничего и не понял!       Питу начинает казаться, что он попал внутрь стеклянного снежного шара и кто-то беспрестанно развлекается, встряхивая эту игрушку, а у Пита вот-вот ноги окажутся выше головы. Он не знает, куда идти, у него не было никакого четкого плана, когда он сбегал от Вегаса. Всё было на эмоциях и от жуткой обиды. Ресницы слиплись, пальцы онемели и не чувствуются ни на руках, ни на ногах. Питу хочется разреветься, совсем как маленькому, но слёзы застывают на ресницах. — Пит!..       Если это не слуховые галлюцинации, то где-то там, в гуще снежной кутерьмы, его зовёт Вегас. — Пит!.. Ну ты даешь, Пит!..       Его сгребают в охапку и замёрзшего, спотыкающегося об сугробы, ведут обратно.       Лицо обдаёт теплом. Кожу покалывает — верный признак того, что кровь усиленно циркулирует, чтобы «оживить» организм. — Ну куда тебя понесло, а? Дурачок ты мой маленький! — Немаленький я, — Пит шмыгает носом, пытаясь втянуть обратно текущие сопли, — ровесники же… — Ага, — Вегас зажимает его нос бумажным платком, — давай сюда!       Пит неловко высмаркивается, не зная, куда деть глаза, бегая ими по сторонам и замечая, что Вегас привел его обратно в выделенную им на ночь комнатку. — Т-ты… ты текст так и не выучил, да?..       Вегас комкает и выбрасывает носовой платочек, снимает с Пита куртку и ботинки, а затем крепко обнимает: — Снеговик ты мой, зачем сбежал от меня, а? — А ты зачем? Два года назад… — Мм. Вот оно что… Пит, — Вегас вместе с ним укладывается по диагонали двух сдвинутых кроватей, — да дурак я был… такой же как ты сейчас… может даже и хуже.       Пит тихо усмехается ему в шею, начиная чувствовать собственные оживающие губы: — Так уж и дурак… — Да. Знаю, что поступил с тобой как последнее дерьмо… но на меня тогда свалилась эта слава. Хотя, конечно, учитывая специфику этой работы, вопрос спорный… Пит! Ты же знаешь, кто наша основная целевая аудитория… Одним словом, мой агент намекнул, что, признай я официально наличие отношений, — многие потеряли бы ко мне интерес. Есть разница между «играть любовь и страсть на камеру» и когда это всё в реале. Мы должны были только создавать иллюзию, что дико влюблены друг в друга… но в реальности все должны были думать, что наше сердце свободно. И каждая из наших «поклонниц» могла бы представить на моём или твоём месте себя. Чёрт знает, почему, но это именно так работает в нашей индустрии. Да и не только в нашей. — М, — Пит изворачивается в его руках, оказываясь затылком к лицу Вегаса, — вот ты и притворялся «дико влюблённым». Это у тебя вышло отлично, просто на «Оскар»! — «Порно-Оскар», — хихикает Вегаса, зарываясь лицом ему в волосы и вдыхая их аромат — такой бывает только с мороза. — Нихера не смешно, — бурчит Пит. — Ладно-ладно, прости… и за то, что поступил так… тоже прости меня. У меня не хватило смелости извиниться тогда и всё тебе объяснить. Но я не играл, Пит. Мне вообще с тобой ничего никогда не нужно было играть. — Ага… — со стороны Пита по-прежнему слышатся обида и недовольство. — Что «ага»? Не веришь мне?       Пит пожимает плечами. — Мм, а так?       Сверкнув глазами, Вегас начинает щекотать его, доводя надувшего губы Пита до визга. — Иди ты в задницу, Вегас!.. Да отпусти меня!.. А-а!.. Ну хватит, перестань!..       По итогу, сколько бы Пит ни лягался, Вегас наваливается на него всем телом и, сжав на груди запястья, произносит глубоким хриплым голосом: — Я не играл, Пит. И всё, о чём прошу сейчас, — это дать мне второй шанс. В конце концов, скоро Рождество. — И? Прикрываясь праздником, будешь надеяться на «чудо»?       Вегас подмигивает ему: — Почему бы и нет?       Пит закатывает глаза: — Роль выучи и завтра — всё-таки — отыграй всё по сценарию. Лично я хочу попасть домой. И побыстрее.       Вегас быстро чмокает его в кончик носа: — О’кей. — И не думай, что тут кто-то так просто купился на твои извинения и заверения. — О’кей. — И слезь с меня. — О’кей, — усмехается Вегас, перекатываясь на свободное место. — Ну и? — Что? — Ты роль учить будешь или нет?       Вегас кривит рот, но вздыхает, встаёт с их импровизированного спального места и берёт сценарий. — Вот так-то, — Пит тайком улыбается в край одеяла, — и мне мой передай.       Вегас отдает ему второй экземпляр, шепча: — А обняться нам всё-таки придется, Снеговик, да-да. — Как-нибудь, — бурчит Пит, сдерживая смех и на всякий случай прикрывая алеющие щёки листками.       Когда текст более или менее выучен обоими, Вегас снова возвращается к нему. Правда, обнять себя Пит не позволяет. Они лежат валетом, так что их лица все равно оказываются рядом. Оба не спят. И через какое-то время Пит слышит: — В детстве я представлял, что во время снегопада наша планета становится похожей на огромную конфету Raffaello.       Пит фыркает, подавляя смех. — Нет, серьезно, я был уверен: раз у нас идёт снег — значит, во всём мире так.       Пит прикрывает веки, лицо Вегаса сливается со светом в узкой прорези глаз. — Спокойной ночи, Пит. — Угу.

***

      Во время спектакля Пита несколько раз одолевает дикое желание то ли хлопнуть себя по «снежному» лбу, то ли надавать по рогам «оленю». Свои реплики Вегас произнес вполне сносно, на нескольких моментах зрители — в основном, дети — даже искренне смеялись. Но когда дело доходило до диалогов друг с другом, Вегас произносил свои слова так пафосно, что Пит начинал отсчитывать минуты до финала.       Наконец, приходит время говорить последние слова. Пит очень надеется, что от волнения не принялся вновь теребить морковку. — Ради таких не жалко и растаять!       Выпалив это на одном дыхании, Пит моментально оказывается в крепких руках, что согревали его, замёрзшего и обиженного, ночью. Дети в зале визжат от восторга. На поклоне рука Вегаса слишком горячо сжимает его. В ярком свете сцены Пит не видит, во что одеты маленькие воспитанники приюта, но после он только убеждается в странности, подмеченной им накануне: все детишки, как на подбор, в этих красно-зелёных костюмчиках и колпаках. — Сейчас тоже скажешь, что ничего «такого» не замечаешь? — пихает он в бок Вегаса, когда они покидают актовый зал. — Нет. Ну, праздник же у детей, вот и принарядились. Я не пойму, чего ты так заморачиваешься? — Ой, да ничего… олень ты и есть олень.       Когда они снимают костюмы и отдают заведующей, в ответ слышат: — Нет-нет, оставьте себе, на память.       Вегас благодарит её, за двоих, а Пит лишь молча косится на своего партнёра — теперь ещё и по сцене. На крыльце их, готовых наконец-то отправиться домой, встречает вчерашний таксист-потеряшка. Сегодня на нём тот же костюм. А ещё он подходит к заведующей и, поцеловав её в щёку, бодро машет рукой на прощание: — Отзвонюсь, как буду в Австралии! Надеюсь, не вверх тормашками.       Пит дёргает Вегаса за рукав куртки: — Наверное, так же юморить будешь на пенсии?       Вегас ухмыляется и подмигивает: — У тебя есть все шансы это услышать. — Премного благодарен, — Пит поднимает воротник повыше, — воздержусь.       Будучи в машине, он всё-таки спрашивает: — Так это была ваша знакомая в приюте? — Кто? — отзывается старик, не переставая напевать в унисон радио-мелодии. — Ну женщина, что пустила нас на ночлег и попросила сыграть в спектакле вместо заболевших воспитателей. — Хм, вы что-то путаете, нет у нас никаких воспитателей. А женщина эта — моя жена. — Так, подождите, — хмурится Пит. — У вас там…       Здесь Пита обнимают за плечи и шепчут на ухо: просто забей, нас везут домой, это главное.       Вообще-то Вегас прав. А почти бессонная ночь сказывается на обоих. Пит и не замечает, как опускает голову на плечо Вегаса и засыпает. Ехать осталось меньше часа. Через какое-то время Пит просыпается от странного ощущения «полёта». Распахнув веки, он ошарашенно смотрит за окно. Часто моргает и протирает глаза, но там по-прежнему ничего не видно, кроме облаков. Пит смотрит на похрапывающего с открытым ртом Вегаса и только закатывает глаза. Подавшись вперёд, спрашивает водителя: — А вы вообще… кто?       Старик поворачивает голову и с улыбкой подмигивает ему: — А на кого я похож?       Пит не знает, что ответить. Он очень смущён и стесняется сболтнуть какую-нибудь глупость. Решив, что всё это, возможно, просто сниться ему после стресса последних полутора суток, он снова укладывает голову на плечо Вегасу и засыпает. — Пит!.. Эй, Пит! — Мгм… — Вставай! Приехали!       Вегас легонько трясёт его по плечу, а медленно регистрирующий в голове реальность Пит озирается по сторонам: — Мы уже на земле?       Вегас прищуривает один глаз, а затем касается губами лба Пита: — Так, жара вроде бы нет. — Обязательно было лезть со своими слюнями? — Пит, притворяясь недовольным, демонстративно вытирает место поцелуя ладонью. — Можно было и рукой проверить. — Можно было. Но такой способ надёжнее. — П-ф-ф.       От милого общения друг с другом их отвлекает недвусмысленный кашель: — Молодые люди. До города я вас доставил. Дальше — сами. За сим — прощаюсь. — Э-э, а мы вам точно ничего не должны? — интересуется Пит. — Точно. Хватит и того, что знатно повеселили моих маленьких помощников. — К-кого?       Старик усмехается, оглаживает бороду и поправляет ремень на кругом животе: — Некогда мне тут с вами болтать, мне ещё надо успеть посетить много-много мест.       Пит мельком смотрит на Вегаса, тот только давит лыбу: — Спасибо вам! Счастливого пути! Весёлого Рождества!       В ответ звучат те же пожелания, дальше слышится рёв двигателя и пикап, поднимая за собой снежные вихри, исчезает в этой белоснежной кутерьме. — Мм… Слушай, может как-нибудь ещё увидимся, не по работе? — спрашивает Вегас мягким голосом.       Пита вдруг одолевает тоскливое настроение. Покачав головой, он говорит: — Не надо, Вегас… Лучше не надо.       На этом они и расстаются. Оба грустные и с чувством пустоты внутри. Как будто упустили что-то очень важное.

***

      Банка пива. Какой-то пресный салат и безвкусная вок-лапша. Пит безрадостно оглядывает свой одинокий праздничный ужин.       Могло ли всё быть по-другому?       Да. И где-то в глубине души Пит уже не держит обиду на Вегаса, но как же сложно сказать ему это словами. Чтобы он думал, будто так легко получил прощение и можно дальше вертеть мною?       Звонок в дверь. Пит ныряет ногами в шлепанцы и по-стариковски шаркает ими к двери, по пути оглядываясь на зеркало в прихожей.       Ну и видок у тебя… порнозвезда.       Питу даже смешно. Его взлохмаченная макушка, вытянутая домашняя футболка и спортивки никак не вяжутся с секси-образом из топ-видео на сервисе с чёрно-бело-оранжевым логотипом.       Щелчок замка. — И?       Пит быстро приглаживает волосы. — Привет. — Э-э… привет.       С хвостиком на макушке, белым шарфом вокруг шеи и в чёрном пальто до колена, Вегас стоит перед ним с крафтовым пакетом в руках: — Не впустишь? — Мм… пожалуйста, — пожав плечами, Пит позволяет пройти ему внутрь.       Вскоре на столике в гостиной появляется бутылка дорого шампанского, фрукты, какие-то мясные нарезки и закуски. А ещё, в самый центр, Вегас ставит маленькую пушистую ёлочку: — Так и знал, что у тебя её нет.       Пит недоверчиво оглядывает этот натюрморт: — Так ты мне продуктов с ёлкой принес? Спасибо. Сколько я тебе должен?       Вегас стреляет глазами и, не обращая внимания на холодный прием, отвечает: — Шампанское сразу открыть? Или поедим сперва?       Пит играет желваками, затем плетется на кухню и возвращается оттуда со столовыми приборами и бокалами на двоих.       Вегас ловко открывает бутылку и разливает по бокалам искрящийся напиток. Поднимает свой и кивает: — С Рождеством, Пит.       Немного потянув время, Пит берёт второй бокал, вторя Вегасу: — С Рождеством.       От шампанского щекочет в носу и чуточку кружит голову. Приход Вегаса уже не кажется Питу такой уж плохой идеей. — Кстати, — Вегас роется на дне пакета, — вот, — перед Питом разворачивают его сценический свитер. — Ты вчера забыл взять. — Не забыл. Просто не взял, — Пит всё-таки забирает у него это недоразумение, — а где твои рога?       У Вегаса даже взгляд загорается: — Щас всё будет!       Через несколько секунд на его голове торчат забавные оленьи рожки, а уши прикрывают меховые наушники. Вкупе со стильной мужской сорочкой и черными джинсами смотрится очень смешно. Вегас пользуется тем, что Пит расслабился и потерял бдительность. Наклоняет голову и целует его.       Надо бы двинуть коленом этому оленю меж ног.       Питу всегда было приятно чувствовать деликатную нежность Вегаса и, даже если это всего лишь была его иллюзия, представлять себя единственным, кому он дарит её.       Но сегодня он хочет «по-другому».       Впившись в губы Вегаса своими, хватает его за плечи и толкает к дивану. — Ого! — присвистывает Вегас, попутно задирая футболку Пита и принимаясь расцвечивать поцелуями его грудь и живот, — главное не растекись раньше времени лужицей, Снеговик!       Пит прикусывает губу, но едва Вегас предпринимает попытку снять наушники с рожками, как он протестующе вопит: — Не смей! — Хах, ты серьезно? — Вегас дёргает вниз его штаны на резинке и ведёт языком по краю нижнего белья. — Ага, — выдыхает Пит, закусывая костяшки на правом кулаке, — в конце концов, когда ещё мы «поработаем» с таким реквизитом?       Когда оба они, обнаженные, лежат на диване, слипшись потными телами, и при каждом толчке Вегаса рожки задорно колышатся, Пит давится воздухом от смеси хохота, стонов и хрипов. — Что смеёшься? — Вегас поддевает кончик его носа своим, — сам попросил оставить их. Мне вот лично не до смеха, уши от меха просто горят! — Потерпишь, — Пит прикусывает кожу на его плече.       Пит знает, что не только уши — всё тело горит у обоих. Они скучали друг по другу. И те съёмки двухдневной давности не в счёт.       Снова лежат валетом. Прямо на полу, застеленном пушистым ковром. Наушники с рожками лежат рядом со свитером Пита.       На этот раз рука Вегаса служит подушкой для головы Пита. Переплетённые пальцы действуют на Пита успокаивающе и отчего-то вселяют надежду, что всё еще может быть. — Так значит, снежный мир похож на большую конфету Raffaello? — неожиданно спрашивает он, переведя дыхание.       Вегас прислоняется к нему тёплой щекой: — Хм… не думал, что запомнишь. — Сложно забыть твой ночной бубнёж.       Вегас целует его в мягкое местечко между носом и щекой: — Вопрос можно? — Валяй. — Так всё-таки… я получил второй шанс?       Пит закрывает глаза и молчит, еле сдерживая улыбку. — Да или нет?       Пит крепче сплетает их пальцы и, подняв свободную руку ко рту, прикладывает палец к губам: — Т-ш-ш. Не мешай миру превращаться в большую снежную конфету.       Вегас соединяет их виски, шепча: — Обещаю использовать его на полную катушку.       Пит хихикает, наслаждаясь уютной тишиной Рождественского вечера и близостью Вегаса, которого можно вот так просто держать за руку. И никуда не спешить. И лакомиться своим маленьким счастьем, но не огромными кусками, а по чуть-чуть, словно шариком ванильного мороженого с карамельным сиропом, вбирая его в себя по чайной ложечке, пока не растает.       Хотя, может это и правда? И есть те, для кого не жалко и растаять?