Сундучок с теплом

      Снег искрится мелким покоцанным бисером, а Тайп, фыркая и убирая из глаз эти снежные осколки, закидывает на плечо длинный конец своего апельсинового шарфа и с облегчением вздыхает: судя по вывеске — он на месте.       Он давно слышал об этом магазине всякой ретро-всячины, где можно за весьма симпатичную сумму приобрести какой-нибудь гаджет из девяностых, а то и ранее.       Ага. То, что надо!..       У Тайпа загораются глаза при виде плеера для аудиокассет. Дело в том, что его отец — большой любитель подобного «антиквариата», вот он и решил его порадовать на Рождество. Тайп едва успевает потянуться за плеером, как его ладонь накрывает чужая, с изящными длинными пальцами. — Э-э… Вам чего?       Тайп с лёгким презрением во взгляде смотрит на одного из продавцов-консультантов, у которого на бейджике читает «Тарн». — Простите, ради Бога… Но не могли бы вы присмотреть для себя что-нибудь другое?..       Голос этого Тарна звучит тихо и тревожно. На вид он ровесник Тайпу, но сутулость и тусклый взгляд придают ему какой-то «старческий» вид. — С чего бы? — Тайп вовсе не собирается уступать, — тем более, это я не для себя, а для родного мне человека. — У меня, если можно так выразиться, похожая ситуация. Понимаете, такой плеер всего один. И я хотел купить его в конце смены. Раньше мне никак нельзя, но я очень надеялся, что он никому не приглянется, мой-то сломался… а тут вы и… — И? — Тайп сдвигает густые брови к переносице, — короче, мне, типа, жаль, что у вас сорвался подарок или что-то там ещё, но я этот плеер взял первым и собираюсь его купить. Ну а вы, как и советовали мне, присмотрите для себя что-нибудь другое.       С победоносной ухмылкой Тайп хватает плеер и направляется с ним к кассе, как слышит: — Умоляю вас… в городе я такой сейчас не найду, в интернете заказывать — в эти дни придет после нового года… А он очень нужен мне на Рождество. — Мне нет дела до ваших прихотей. — Это не прихоть, поверьте… — Тайп не ошибётся, если скажет, что последнее Тарн произносит сквозь слёзы. — Я готов дать двойную цену… Если хотите — тройную. Только возьмите что-нибудь другое, любую вещь в этом магазине!.. — Всего доброго.       Тайп быстренько расплачивается за покупку и покидает магазин, стараясь не слушать слезливые причитания этой размазни.       Что ты за мужик-то такой? Взял и распустил сопли из-за безделушки.       Поеживаясь, Тайп кутается в свой апельсиновый шарф и спешно шагает прочь. Но и дома не находит успокоения. Перед глазами печальный взгляд того парня, а в ушах слышатся его всхлипы.       Вот же… Ай, хрен с тобой!       До закрытия всего двадцать минут. Запыхавшийся Тайп подходит к прилавку и кладет перед совсем поникшим Тарном плеер: — Вот. Только в руки себя возьми, пожалуйста. И не хнычь. Мы ж, поди, ровесники, а ты как трехлетний, которому полицейскую машинку как у приятеля по горшку не купили.       Тарн стоит с открытым ртом, а затем тараторит: — Спасибо, спасибо, спасибо вам! Вы не представляете, сколько сделали для меня! Я… Я… В общем, можете подождать немного, мы скоро закрываемся? Мой бумажник в комнате для персонала, раньше мне не расплатиться с вами, так что… — Окей. Я подожду. Но денег мне не надо… — Как это?! — Я договорю, можно? — получив кивок от Тарна, Тайп продолжает: — Ну, типа, Рождество, время добра и всё такое… кхе-кхе… Короче, ты ведь скоро заканчиваешь, да?       Новый кивок. — Там за углом кофейня ещё час сегодня будет работать. Пойдем, я тебя хоть кофе угощу… А то как-то нехорошо… нагрубил тебе в Сочельник, довел до истерики взрослого мужика… короче, не обсуждается, ладно? Я тут подожду тебя, в самом деле что-нибудь присмотрю. — А деньги?.. — Деньги, хм… Будешь пытаться мне их всучить — посажу в сугроб, понял? Считай, маленький подарок тебе на Рождество. От незнакомого парня.       Некое подобие улыбки скользит по, в общем-то, красивому лицу Тарна: — Простите, но я и так вам по гроб жизни благодарен за этот плеер… Кофейня — это точно лишнее. Вас наверное дома ждут… Зачем тут будете задерживаться. — Не хочешь в кофейне сидеть — возьмём с собой, пройдемся. Расскажешь — если пожелаешь, конечно, — из-за чего было всё это мокрое дело. Я умею слушать, Тарн.       На кофе по пути домой Тарна уговорить с трудом, но удаётся. Но вот на откровения он так и не решается. Всё время молчит, изредка бросая косые взгляды на яркий шарф Тайпа. — Что-то не так с ним? — Тайп поднимает пушистое апельсиновое тепло. — Э-э… не берите в голову. — Не бери в голову, — поправляет его Тайп, — кончай с этими политесами.       И вновь та грустная полуулыбка. Практически в полном молчании, попивая на морозе кофе с корицей и цедрой апельсина, Тайп провожает Тарна до дома. — Ещё раз спасибо огромное за вашу доброту.       Тайп хмурится и разводит руками.       Так они и расстаются ни на чём. Даже имени моего не спросил… ладно. Для очистки совести я сделал всё, что положено, можно спокойно идти праздновать Рождество с семьёй.       А есть ли с кем праздновать ему?       Отчего-то Тайп задаётся этим вопросом, даже лёжа в постели.       Утром ноги сами ведут его к дому Тарна. — Привет. Сразу говорю: я не за деньгами! — выпаливает Тайп открывшему ему Тарну. — С Рождеством тебя… Я Тайп. А это, — он кивает на короб со сладостями в его руках, — мама испекла. С тебя — чай. Очень горячий… брр.       Тарн выглядит невыспавшимся, но Тайпа немного обнадёживает, что улыбка, появившаяся на его лице, смотрится гораздо более живой вчерашней: — С Рождеством, Тайп. Проходи, пожалуйста.       Перед ним гостеприимно распахивают дверь и пропускают вперёд себя.       Обстановка очень скромная, но внутри тепло и уютно, особенно после прогулки по Рождественскому морозу. — Может, на кухню? — осторожно предлагает Тарн разувающемуся Тайпу, — в комнатах у меня не прибрано, только там успел навести порядок. Я сейчас тоже подойду.       Тайп пожимает плечами и двигается в сторону кухни. Первое, что бросается в глаза, — это тот самый аудио-плеер с подключенными к нему наушниками. А рядом с ним — немного потрёпанная открытая коробка. Пользуясь тем, что Тарн задерживается, Тайп подходит ближе, чтобы увидеть содержимое.       Одна, две, три… двадцать.       Двадцать аудио-кассет, и на каждой — ярлычок, на котором от руки аккуратно написан год. Последняя, двадцатая, датируется нынешним. Тайп прекрасно знает, что нельзя брать чужие вещи без спроса, но вынимает последнюю кассету. На подкассетнике есть ещё одна запись от руки:       «С Рождеством, мой милый Тарн! Помни, где бы ты ни был, мама всегда рядом с тобой.»       У Тайпа сердце сжимается. Он начинает догадываться обо всём, в том числе о том, почему Тарн так отчаянно хотел получить этот плеер. А ещё сбоку от кассет протиснута фотография. На ней — красивая молодая женщина с мальчиком лет четырёх, шея которого обернута апельсиновым шарфом крупной вязки. Точь-в-точь как шарф Тайпа. — Мама сама связала его для меня на то Рождество. Последнее, которое мы провели вместе.       Тайп оборачивается на голос. Взгляд Тарна светлый, но снова очень печальный. Он добавляет: — Она сильно болела и уже тогда знала, что мы больше не увидимся. Но каждый год, на Рождество, я могу слышать её голос. Правда, — здесь Тарн шмыгает носом, ему всё сложнее сдерживаться, — в этом году я прослушал последнюю аудио-кассету. Почему-то мама была уверена, что своё двадцать пятое Рождество мне точно не придется встречать одному. — Она не ошиблась, Тарн, — Тайп быстро оказывается рядом, попутно снимая с шеи свой апельсиновый шарф и аккуратно оборачивая его вокруг шеи Тарна, — она не ошиблась.       Голова Тарна лежит на плече Тайпа, последний гладит его по спине, приговаривая: — Надо было сразу сказать, эх ты!..       Тайп знает, что добрые и тёплые объятия — это всё, что сейчас требуется взрослому ребёнку Тарну. — Эта коробка с кассетами и фотографией была моим единственным сокровищем в детском доме. Нас не баловали подарками на Рождество. Но я знал, что свой, самый главный, я обязательно получу… просто услышав маму. Дело ведь не только в Рождестве… почему она решила, что в двадцать пять я перестану хотеть услышать её голос?.. — Просто твоя мама была очень мудрым человеком. Она знала, что рана так и не заживёт, если всё время прикасаться к ней.       Сегодня снег не бьёт в лицо осколками бисера, а бережно укрывает всё вокруг мягкими пушинками. И двое вчера ещё совсем не знакомых мужчин сидят на кухне, болтая обо всём на свете, запивая имбирное печенье горячим чаем и любуясь заснеженной чистотой мира за окном.