утро добрым не бывает.

гарри нехотя открывает глаза ощущая холод рядом. тепло исчезает вместе со сном и поттер зябко морщится, ведёт затёкшим плечом. спина трещит и гарри кое-как встаёт, ощупывая своё лицо, успевшее пропустить едва заметную щетину. он обязуется побриться. с того момента, как они с северусом снейпом перешли из разряда "молюсь каждую ночь, чтобы ты своими зельями подавился и сдох" к "если ты меня отпустишь, то меня затянет не просто в яму, а в ебучую бездну", прошло чуть больше двух лет. казалось бы, как в старых, прочитанных ещё в детстве, романах, бывший профессор должен был оттаять, стать нежнее, куда более чутким и менее язвительным. но чудеса, как известно, случаются редко, а в случае гарри поттера не случались вовсе. какие уж тут чудеса. с кухни приятно пахнет омлетом и желудок напоминает о себе фантомной болью и лёгкой тошнотой. вчера, вернувшись с работы, он так сильно был вымотан очередным днём абсолютно бессмысленных заданий, которые ему, как аврору, выдавали с удивительной частотой, что сразу юркнул под тёплый бок снейпа, забывшись глубоким сном, и теперь ругал себя за опрометчивость. гарри натягивает домашние штаны, слегка мятую футболку и спускается на кухню, босыми ногами ощущая всю прозяблость и утра, и совсем нового паркета. без северуса было холодно. "и немного одиноко",— едко выплёвывает внутренний голос. но поттер топит его, лишь морщась. он подходит к северусу, оставляя смазанный поцелуй где-то в районе виска. — доброе утро, северус,— его имя, ставшее привычным, хотя, стоит признать, не без жертв, вылетает легко, непринуждённо, и поттер резко вспоминает как долго добивался этого. как рвались все цепи снейпа, сковывающие эмоции и чувства, с оглушительным звоном падая на пол. как с треском и грохотом разваливалась каменная стена отчуждения, выстроенная и обласканная годами, за ней — стена обиды и недопонимания, и только в самом конце последняя, самая толстая и высокая, стена боли и ненависти. долгой, внушённой. — неужели мистер поттер соизволил пробудиться к часу дня. утро было добрым четыре часа назад, сейчас это неуместно,— совершенно буднично, в привычной манере выдаёт снейп и гарри морщится. снова поттер. по имени его звали только в моменты опасности, близости, и, кажется... кажется всё. не густо. — я вижу, твоё настроение, как обычно, невероятно хорошее,— поттер улыбается, пропустив мимо ушей колкость. он знал, что снейп ненавидел проявлять чувства. разумеется, это не относилось к лёгкой агрессии, под снейповские санкции попали только положительные составляющие. любовь, нежность, и далее по бесконечному списку. но гарри — это гарри, со слов самого зельевара, "с ним всегда было сложно и абсолютно ничего не понятно". — ваш оптимизм доходит до грани идиотизма. ещё немного, и я решу, что второй год встречаюсь с полоумным,— северус, наконец закончив с готовкой, садится за стол, раскрывая газету, которую выписывал, буднично сообщив на слова гарри о старомодности, что предпочитает проверенные источники, а не всякий ширпотреб. и ему советовал, естественно, не совсем уж безуспешно. гарри молча допивает кофе, и, случайно задев чашку рукой, будто в замедленной хронометражке наблюдает, как та летит на кафель, оставляя под собой мутный развод, оставшийся на дне. северус даже не отрывается от своего занятия, но не отказывает себе в очередном удовольствии. —  я удивлён что с твоей внимательностью, аккуратностью и точностью, ты попал по тёмному лорду, а не шлёпнул экспеллиармусом себе по носу. — мерлин, клянусь, северус, ещё немного и я перелопачу все книги в библиотеке блэков, чтобы найти для тебя проклятье пострашнее,— с обессиленным стоном выдаёт аврор, опускаясь на холодный пол и принимаясь собирать осколки. он ожидал чего угодно, но так и застыл с занесённой над крупным осколком рукой. потому что вместо язвительного ответа впервые услышал смешок и настойчиво-задорное: — попробуй.