Walking a Tightrope (Хождение по канату)

— Обычный черный? — спросил Эндрю. Нил встретился с ним взглядом: — А? Стоя за стойкой, Эндрю обвел рукой окрестности, прежде чем опереться ладонями о стойку и наклонился вперед: — Кофе? Нил натянуто кивнул: — Конечно. С этими словами Эндрю приступил к работе. Неприятное чувство поселилось в его теле, заставляя его чесаться и практически гудеть от того, как он осознавал присутствие Нила. Начав молоть кофе, он кивнул на одну из кабинок, молча предлагая Нилу присесть. Поколебавшись, он так и сделал. Эндрю бросал на него украдкой взгляды, наблюдая, как он снимает пальто, ткань облегает и растягивается на его плечах, прежде чем соскользнуть и быть небрежно брошенной на одно из сидений. Нил проскользнул за ним, отодвигая его дальше в глубь кабинки. Его лицо было тщательно непроницаемым, но Эндрю все еще мог прочитать его выражение. Это было то самое его выражение «я готовлю себя к чему-то». Хотя Нил ни в коем случае не выглядел напуганным, это выражение лица определенно показывало его настороженность. Это было слишком обдуманно, слишком осторожно, это слишком сильно напомнило Эндрю о давно минувших временах, которые лучше было оставить похороненными. Он работал так быстро, как только мог, готовя что-нибудь простое и для себя, за исключением, конечно, добавления большого количества молока и сахара. Раздраженный напряженными мышцами своих плеч, которые он не мог расслабить, он, наконец, закончил и налил кофе Нилу в большую светло-коричневую чашку. Налив себе сладкое чудовище, он взял обе чашки, не обращая внимания на их обжигающий жар, и обошел стойку. Аккуратно поставив их на стол, он наблюдал, как руки Нила обхватили его чашку, ища тепла. Самый кончик носа Нила был розовым, и хотя его губы выглядели сухими, они тоже были красивого розового цвета, а кожа у изгиба верхней губы также приобрела розовый оттенок. Эндрю захотелось протянуть руку и сбросить капюшон толстовки, который Нил набросил на голову, пока он был занят. Он хотел знать, были ли его уши такими же розовыми. Вообще-то, Эндрю знал, что они розовые, так как в зимнюю погоду они всегда очень быстро краснеют, но он просто хотел увидеть их еще раз. Но с этим пришлось подождать. Он сел на противоположном конце кабинки, прямо напротив рыжеволосого. Отвлекшись ранее, Эндрю понял, что все это время не снимал пальто. Сбросив его с плеч и позволив ему обвиться вокруг талии на сиденье, он поднес свою чашку ко рту, чтобы подуть на нее. Нил по-прежнему не смотрел на него. Его руки оставались на коленях, спина напряжена. Это выглядело так, как будто он хотел, чтобы его толстовка поглотила его. На мгновение, пока они шли к закусочной, Эндрю почувствовал слабую надежду, что может быть, только может быть, они выйдут из этого хорошо. Что он сможет облечь свои мысли и чувства в слова и отдать себя Нилу, и у них все будет хорошо. Однако теперь эта надежда быстро исчезала. — Как ты себя чувствуешь? — Эндрю решил спросить, но он действительно имел это в виду. Он мог довольно точно догадаться, что сейчас должен чувствовать Нил, но слышать, как он это говорит, было совсем по-другому. Кроме того, ему немного не терпелось услышать, как Нил заговорит. — Я чувствую себя нормально, — сказал Нил, все еще избегая встречаться с ним взглядом. Его руки теперь лежали на коленях, и Эндрю мог видеть, как его руки слегка двигаются, и не сомневался, что Нил натягивал рукава, чтобы прикрыть ладони. Его плечи больше не были напряжены, вместо этого они сгорбились. Пряди рыжих волос упали ему на глаза, и казалось, что на его лицо легла тень. Эндрю ответил: — Я не думаю, что ты сейчас очень честен. Что-то промелькнуло на лице Нила слишком быстро, чтобы он смог расшифровать: — Ты действительно, из всех людей собираешься сидеть здесь передо мной и читать мне лекцию о честности прямо сейчас? Действительно? Эндрю прикусил внутреннюю сторону щеки, прежде чем тихо сказать: — Я просто хочу знать. На мгновение воцарилась тишина, прежде чем Нил пожал плечами. Эндрю почти вздохнул, понимая, что ему нужно перестать ходить вокруг да около. Единственная причина, по которой Нил согласился встретиться с ним, заключалась в том, что он хотел получить ответы, и Эндрю был обязан ими ему. Слишком долго он убеждал себя, что может вернуть все между ними в норму, вернуться к тому, как это было до всей этой неразберихи, но теперь он понял, что этого не произойдет. Он облажался, и не ему было это решать на данный момент. Эндрю отпустил свою чашку, позволив своей руке опуститься ладонью вниз на стол, пальцы слегка дернулись от рефлекса, чтобы протянуть руку и дотронуться до Нила. — Я, — начал Эндрю, — я сожалею о том, что произошло прошлой ночью. Я сожалею о многом из того, что произошло на прошлой неделе. Обычно я так себя не чувствую. Нил быстро поднял на него широко раскрытые голубые глаза, прежде чем снова опустил взгляд на стол. Мускул на его горле дрогнул, и он весь сжался. Увидев это, внутренности Эндрю неприятно сжались. Часть его хотела, чтобы Нил встал из-за стола, покраснев от гнева, и выплюнул этот гнев на него, как ножи. Все было лучше, чем Нил отвернулся от него, все было лучше, чем видеть, как едва уловимое выражение на лице Нила сменяется опасением, болью и чистой готовностью к принятию удара. Уголок рта Нила недовольно дернулся, заставив Эндрю отступить: — Хотя я не жалею о тебе. Весь этот уик-энд был в некотором роде хреновым, и хотя в мои намерения не входило, чтобы все так получилось, все равно получилось. Нил фыркнул и посмотрел в окно рядом с собой. Жалюзи были подняты, и город начал покрывать легкий снежок. Тепло поднималось по задней части шеи Эндрю, и его ладони стали липкими от нервозности, с которой у него не было большого опыта. Он знал, что ему нужно было сказать, и он знал, что Нилу нужно было услышать, просто того, что он мог предложить Нилу, возможно, было уже недостаточно. Выражение глаз Нила прошлой ночью, печаль в них, было чем-то, что Эндрю не смог забыть. — Нил, — тихо сказал Эндрю, не желая этого, но и не обращая внимания. Он чувствовал себя уязвимым, как будто шел по натянутому канату: — Ты можешь посмотреть на меня? — Он больше не мог ничего требовать от Нила. Вопрос был нерешительным, но мольба, стоявшая за ним, была очевидна. Нил тяжело сглотнул один раз, прежде чем дернуть головой, чтобы посмотреть на него, хотя Эндрю подозревал, что он смотрит мимо его плеча. После минутного молчания Нил выпалил: — И что теперь? — Он все еще готовился к чему-то неприятному, к тому, что ему не понравится. Эндрю знал то, что Нил отчаянно хотел узнать в тот момент. Он решил начать со слов: — Я люблю тебя. Нил был поражен, его тело автоматически попятилось назад, как будто Эндрю пытался ударить его. Его руки вцепились в стол, ногти так сильно впились в дерево, что побелели. Его лицо, казалось, дрожало, глаза были большими и растерянными. — Я люблю тебя, Нил Джостен, — повторил Эндрю, делая вдох, чтобы успокоиться. — Я это чувствую. Ты можешь в это не верить, но я знаю что это так. Мне потребовалось много времени, чтобы добраться сюда, и одна из вещей, о которых я сожалею на прошлой неделе, — это то, что я решил рассказать тебе об этом так. Прошлой ночью был бардак, — Эндрю горько рассмеялся, в его голове пробудились воспоминания, которые он хотел забыть, — Бардак, который я мог бы исправить или остановить раньше, но я этого не сделал. Прежде чем продолжить, Нил резко вдохнул, сухожилия на его шее на мгновение напряглись, когда он это сделал: — Прежде чем я скажу что-нибудь еще, я хочу, чтобы ты знал, что я люблю тебя, — Каждый раз, когда он говорил это, тяжелое присутствие, которое висело на его сердце с прошлой ночи сгущалась. Ему казалось, что он растягивает мышцы, о существовании которых даже не подозревал, как будто он провел годы лежа и только сейчас встал, его суставы щелкали и хрустели так, что было одновременно больно и освобождающе. Он продолжил: — Может быть, ты больше в это не веришь, и я знаю, что виноват в этом я, но если бы у меня была хоть одна честная вещь, которую я мог бы сказать тебе прямо сейчас, это было бы именно так. — Слова слетели с его языка, на вкус сладкие и в то же время горькие, правдивые и в то же время пугающие. Ему нужно было, чтобы Нил знал это. Ему хотелось схватить Нила за плечи, встряхнуть его и сказать, чтобы он больше никогда в нем не сомневался. Он хотел почувствовать знакомую кожу Нила на своей собственной, обхватить ладонями его замерзшие щеки и целовать его немые губы, пока он не сможет дышать. Ему нужно было, чтобы Нил поверил ему, и теперь, когда он сказал ему эти слова один раз, он не мог остановиться. Эндрю позволил этим словам проникнуть в Нила, позволил себе погрузиться в уязвимость, видимую на чертах лица Нила. Он подвинулся вперед на своем стуле, пока не коснулся стола: — Я люблю тебя. Глаза Нила блестели, когда он втянул нижнюю губу в рот, лицо сморщилось ровно настолько, чтобы сердце Эндрю болезненно забилось в груди. Нил на секунду снова выглянул в окно, пытаясь, но безуспешно, взять себя в руки. Прядь волос упала ему на глаза, и Эндрю наблюдал, как он быстро моргнул, когда небрежно откинул ее в сторону, прежде чем она снова вернулась в то же положение. Эндрю хотел, чтобы Нил сказал ему, что он любит его в ответ, но это не было целью именно сейчас. — Вся эта неделя была испорчена, знаешь, что я запланировал для нас? — Эндрю подождал, пока Нил не пожал плечами. — Я хотел снова поиграть с тобой. Я хотел посмотреть, как ты будешь соревноваться, каким ты будешь возбужденным, даже несмотря на то, что я бы пригрозил тебе успокоиться, иначе я бы отвез тебя домой. Я хотел приготовить ужин для тебя «только для нас двоих» и я хотел красиво накрыть стол, со свечами и всем прочим. Я хотел затащить тебя в универмаг, кроме Target, и найти тебе подходящую одежду. — сказал Эндрю. — Забавно, это одна из причин, по которой я сорвался к тебе. Нил издал вопросительный звук, и Эндрю был рад видеть, что тот смотрит на него. Его губы были слегка поджаты, подбородок торчал вперед, как это иногда бывало, когда Нилу было что-то любопытно. — Это было первое, что заставило меня захотеть прийти к тебе снова, — продолжил Эндрю. — Это было несколько недель назад. Товарищ по команде, — Эндрю был осторожен, чтобы не сказать, Дерек. — Смотрел одну из твоих игр, и первое, что он заметил, были твои потрепанные кроссовки. — Он слегка ухмыльнулся. — Почти разозлил меня. Лицо Нила не дрогнуло, но его тон был недоверчивым: — Ты хотел меня видеть, потому что тебе не понравилась моя обувь? — Нет, я приехал, чтобы увидеть тебя, потому что, понаблюдав за тобой, впервые за долгое время я позволил себе подумать о тебе. Как угодно, — Эндрю оборвал себя, прежде чем продолжить. — Долгое время я не позволял себе думать о тебе. Вопреки тому, во что ты можешь поверить, для меня это тоже было не совсем легко. Я не был собой. Бровь Нила наморщилась, а затем так же быстро разгладилась: — Ты тот, кто принял это решение в первую очередь, так что я не понимаю, на что ты жалуешься. Эндрю знал, что заслужил это, но это было неприятно. Он хотел бы рассказать Нилу все, и он мог, но это было трудно. Было трудно выразить словами то, что он чувствовал последние два года, и трудно объяснить это Нилу, который не только пострадал от него, но и остался в неведении. У Нила, должно быть, была тысяча вопросов и обвинений в его адрес, но до сих пор он оставался довольно вежливым. Эндрю согласился с ним, убедившись, что он смотрит на него, когда заговорил: — Я знаю. — Он сделал паузу и посмотрел в окно, подбирая правильные слова, чтобы сказать, когда Нил издал звук, заставивший его обернуться, чтобы посмотреть на него. — Ты знаешь, — с горечью повторил Нил, его плечи опустились в позу, которую Эндрю узнал. — Ты говоришь, что любишь меня, а потом говоришь, что знаешь, что обращался со мной как с дерьмом, так что же это нам дает? Я пытаюсь понять тебя — ты был единственной гребаной вещью, которая была у меня на уме, но я хочу большего, чем это. Я хочу большего, чем «я люблю тебя». В горле Эндрю образовался неприятный комок, из-за которого было трудно глотать. Он смотрит вниз на стол, глаза следят за линиями различных царапин, покрывающих краску. По мере того как шли секунды, он чувствовал, как надвигающееся чувство страха окутывает комнату и окутывает щемящее чувство в его сердце. Это было похоже на то, как с цветка срывают лепестки, опадающие один за другим, пока не останется ничего, кроме голого, уродливого бутона. — Ты понимаешь это? — Эндрю поднял глаза, его грудь сильно сжалась, когда он услышал надлом в голосе Нила. — Ты понимаешь? — Я знаю, — сказал Эндрю. — Мне просто нужно объяснить тебе это получше. — Что именно ты хочешь мне объяснить? Или просто собираешься снова давать мне по кусочкам — потому что я, блядь, не собираюсь забирать твои объедки, Эндрю. Я не могу обладать только крошечной частичкой тебя и называть это достаточным. Называй меня эгоистом, если хочешь, но я не думаю, что я больше могу. Мне нужен ты, а не твоя маска. Не версия тебя. — Выдавив эти слова, челюсть Нила сжалась, когда он стиснул зубы и боролся с слезами в глазах. — Я тебе все объясню. Я отвечу на любой твой вопрос. Нил прервал его: — Почему я должен верить тому, что ты говоришь? Мне даже кажется, что я больше не знаю, кто ты такой — у тебя здесь совершенно новая жизнь. Ты говоришь, что хочешь, чтобы я остался, но ты не открываешь гребаную дверь, чтобы впустить меня… — Нил резко остановился, его голос повышался с каждым предложением. Эндрю наблюдал и был свидетелем того, как гнев Нила закипал. Он наблюдал, как Нил сердито вытирает слезы, которые начали стекать по его щекам, когда он быстро заморгал, чтобы сдержать их. Внутренности Эндрю скрутило и завязало узлом, и все, что он хотел сделать, это успокоить Нила, но он знал, что если он даже попытается прикоснуться к нему прямо сейчас, это вызовет что-то некрасивое. Нилу нужно было разобраться с этим, прежде чем они смогут двигаться вперед. Он просто надеялся, что он не уйдет раньше, чем они смогут. — Дверь широко открыта для тебя, — сказал Эндрю, слыша, как отчаяние закрадывается в его голос. В этот момент ему на самом деле было все равно, как он звучит — ему просто нужно было это сказать. — Это было открыто для тебя все это время, но… — Он искал правильные слова. — Я создал слишком много препятствий для того, чтобы ты туда добрался. Вся эта история с Дереком была дерьмовым шоу. Я не должен был позволять ему вот так вмешиваться в нашу неделю. — О, значит, ты мог бы держать его в секрете от меня? — рявкнул Нил, оскалив зубы. — Или чтобы ты мог держать меня в секрете от него? Эндрю резко замолчал, чувствуя, как пот выступил у него на лбу: — Это не то, что я имел в виду, Нил, просто дай мне немного времени, чтобы объяснить. Давай просто посидим здесь и выпьем наш кофе. Как только мы выпьем до дна, я перестану просить тебя остаться. Но сейчас… Нил вытер последние слезы, тихо шмыгнув носом: — Я уже дал тебе время. Ты продолжаешь просить меня остаться еще немного — но такое чувство, что я продолжаю давать тебе время, а ты ничего не даешь мне взамен. Чего я жду? Чего ты вообще от меня хочешь? — Прямо сейчас мне просто нужно, чтобы ты выслушал. Сказал Эндрю, рука скользнула по столу, переворачивая его так, чтобы ладонь была обращена вверх. Пальцы слегка скрючены, это выглядело привлекательно и мягко, несмотря на мозоли. — Конечно, ты можешь встать и уйти, когда захочешь, но можешь ли ты пообещать, что постараешься остаться еще ненадолго? Нил настороженно уставился на руку, как будто это была кобра, ожидающая удара. — Но чего ты хочешь от меня? Мне нужно знать — ты говоришь, что любишь меня, но хочешь ли ты любить меня? Эндрю выдохнул: — Я готов получить все, что ты готов мне дать прямо сейчас. Но я действительно люблю тебя, и я действительно хочу любить тебя. Если бы я этого не сделал, нас бы сейчас здесь не было. — Ты хочешь поцеловать меня? — выпалил Нил, требуя ответа. Эндрю откинулся назад, удивленный внезапным вопросом: — Что? — Я спросил, ты хочешь поцеловать меня? Это «да или нет»? Эндрю закрыл рот, услышав щелчок своих зубов, а затем сказал: — Да. Нил встал, стол затрясся от неожиданного движения. Он быстро подошел к кабинке Эндрю, сел рядом с ним и повернулся так, что его колени почти соприкоснулись с коленями Эндрю. С такого близкого расстояния Эндрю мог сосчитать веснушки на его лице, но он заставил себя сосредоточиться на глазах Нила. Он спросил: — Что ты делаешь? Глаза Нила быстро забегали взад и вперед, как будто они искали что-то в глазах Эндрю, как будто он пытался разгадать код или ответ на вопрос, в котором он отчаянно нуждался. — Я тоже хочу поцеловать тебя, — сказал Нил, его лицо приблизилось к лицу Эндрю. Эндрю чувствовал тепло дыхания Нила на своих губах, касавшееся его щек. От него пахло зимой и кофе, и вскоре Эндрю обнаружил, что его взгляд прикован к губам Нила. — Нет, — сказал Эндрю как раз в тот момент, когда их губы были готовы соприкоснуться. Нил отшатнулся, как будто его ударило током: — Нет? — Я хочу поцеловать тебя, но не в этом случае, когда ты такой, — объяснил Эндрю. При этих словах Нил резко встал, при этом ударившись коленом о стол. Он свирепо посмотрел на Эндрю сверху вниз, сжав кулаки по бокам, выглядя как ребенок. — Какой? — сердито потребовал Нил, глядя на него сверху вниз. При этих словах Эндрю отодвинулся еще дальше, чтобы увеличить дистанцию между ними. — Почему ты вдруг хочешь поцеловать меня? Ты был зол на меня всего секунду назад. — Сказал Эндрю, все еще глядя на Нила снизу вверх, чувствуя, что его только что ударили хлыстом от того, как менялось настроение Нила. — Почему? Мне больше нельзя хотеть целовать тебя? — Эндрю видел, что Нил с каждой секундой становится все злее и злее. Независимо от того, как сильно он пытался быть разумным, было ясно, что с каждой проходящей секундой раны, которые Нил накопил за последнюю неделю, за последние два года, снова открывались. Как только Нил позволил себе дать волю своему гневу и оседлать его волны и неспокойные воды, было трудно заставить его выйти на берег. Эндрю продолжал наблюдать за ним, по какой-то причине не веря, что Нил хотел поцеловать его с целью просто чтобы поцеловать его. Нил начал выбираться из кабинки, но через секунду Эндрю крепко ухватил его за рукав. Эндрю встал, отпустив рукав, как только стало казаться, что Нил не собирается двигаться. Он спросил: — О чем ты на самом деле сейчас думаешь? — Ты не хочешь поцеловать меня? — Нил выстрелил в ответ, скрестив руки на груди. — Ничего страшного, если ты этого не сделаешь. Я не буду тебя принуждать, но ты не должен мне лгать. Эндрю прямо сказал: — Я тебе не лгу. — Тогда почему ты сказал «Да» в первую очередь? Это нормально, что ты передумал, но не посылай мне смешанных сигналов и не корчи такое лицо. — Нил, — раздраженно сказал Эндрю. Нил пристально посмотрел на него, все еще крепко скрестив руки на груди. Его нога слегка подрагивала, как будто он был встревожен и ему нужно было что-то сделать. До Эндрю наконец дошло, о чем говорил Нил. Замешательство исчезло с его лица: — Это из-за Дерека. Все тело Нила дернулось назад, как будто кто-то схватил его за плечо и оттащил в сторону. Сердитое выражение на его лице исчезло, и вместо него на смену ему пришло такое, от которого Эндрю захотелось вырвать себе волосы. Если раньше лицо Нила было уязвимым, то теперь оно было настолько невероятно обнажено, что Эндрю даже не мог подобрать для этого подходящего слова. Это была смесь печали, замешательства и неуверенности, и Эндрю ненавидел себя в тот момент. Может быть, ему следовало начать с этого.