Ахимса

— Настроил камеру? — Типа, то, что я с ними обычно не работаю, не значит, что я вообще в них ничего не понимаю. Алья усмехнулась. — Да кто тебя знает. Вчера не смог включить планшет, а тот был просто разряжен… — Я устал! — возмутился Нино, смущённо поправив очки. — Вчера же мы мой переводный проект доделывали, вот и… Алья расхохоталась и хлопнула парня по плечу. С Нино было легко и приятно, вне зависимости от фазы цикла. Даже в депрессивную четверть месяца этот очкарик Алью не бесил — большое достижение, кстати. Она всё-таки проверила камеру, но Нино действительно всё сделал на совесть, и придраться было не к чему. Улыбнувшись Ляифу, Алья отошла к своей аппаратуре и в сотый раз её осмотрела. Выпуск бывает только раз в жизни! Пускай это и выпуск из коллежа. Но ведь коллеж не повторится, правильно? Дальше только старшая школа, универ, работа… никакого коллежа в обозримом будущем, пока не появятся дети — а с ними Алья не торопилась, спасибо. Хватило в её жизни Сапотисов. По актовому залу передвигались парочки и группки разряженных учеников. Алья наслаждалась тем, насколько шикарно выглядят платья и костюмы выпускников; формы в коллеже, конечно, не было, но и что-то супер-броское мадам Бюстье просила не надевать. Чтобы не отвлекать других детей, как она говорила. — Ты если продолжишь так дёргать свою камеру, то у тебя какая-нибудь дрочильная штучка отвалится, — услышала Алья со стороны. Поморщившись, она повернулась. Рядом стояла ехидна-Маринетт — подруге не нравилась одежда, которую её заставили натянуть. По мнению Альи, красное платье в пол с пышной юбкой в несколько слоёв Дюпэн-Чэн очень шло. Как и красные высокие перчатки — их пришлось выбрать, чтобы скрыть татуировку, которую учителя в один голос не одобряли. А собранные в низкий пучок волосы открывали длинную белую шею, делая Маринетт немного старше своего возраста. Подруга выглядела шикарно. И была недовольна: ей не нравилось ни платье, ни аксессуары. Но, судя по хитрому блеску в глазах и тому, что Маринетт была ниже Альи… — Ты выкинула каблуки, — обречённо сказала Сезер. Маринетт улыбнулась ещё шире. — Ты что, босиком сейчас? — спросила Алья, покачав головой. — Ужас! А если заболеешь? — Ну почему босиком-то. В обуви. Она подняла подол платья показывая Алье бело-розовые конверсы, совершенно не подходящие к платью. — Кто вообще так носит, — закатила глаза Сезер. — Нет-нет-нет, никаких песен про «that's just me», я по твоим глазам вижу, что ты хотела это выдать! — Ты слишком хорошо меня знаешь, — пожала плечами подруга. — И реально, хватит дёргать штатив, он у тебя на последнем издыхании. — Иди уже! Хотя нет, стой. Откуда конверсы, тебя же миз Менделеева на входе осматривала?! Маринетт захихикала, как маленькая злобная ведьма, принявшая обличье феечки в красном волшебном платье. — Связи решают, миз Сезер. Связи — соль этого мира! Она удалилась, эффектно взмахнув подолом при резком повороте. Алья даже засмотрелась на ровный шаг: отсутствие каблуков нисколько не сказалось на походке Дюпэн-Чэн. Серьёзно, если бы она хоть немного больше внимания уделяла своей внешности, то подвинула бы Буржуа с пьедестала популярности — с генами Маринетт очень повезло. Вдалеке Маринетт натолкнулась на Адриана — вымахавшего лося с идеальной причёской, в чёрном костюме с изумрудным галстуком. Девушка протянула ему руку, и Агрест поцеловал тыльную сторону ладони подруги. Алья умилилась: совсем всё как у Чудесных! Потом Адриан подхватил Маринетт, крутанул её в воздухе, — платье взметнулось, как в мультфильмах про принцесс, — и рассмеялся в ответ на возмущение подруги. «Подруга», мда. Алья была готова съесть собственные тапки, если он действительно с ней дружил. Ну боже мой, все знают, что Агрест сохнет по Дюпэн-Чэн; девочки изо всех сил старались парочку свести, но ничего не выходило уже второй год. Маринетт была совершенно, абсолютно, просто отвратительно непрошибаема, когда дело доходило до её «друга»-блондина! Адриан отпустил Маринетт и ещё где-то минуту просто стоял, смотря ей вслед. Затем, видимо, ощутив взгляд Альи, повернулся к ней и приветственно махнул рукой. Алья ответила, и Агрест двинулся прямо к ней, удивительно легко маневрируя между снующими туда-сюда выпускниками. Время перекуса, так что все ходили по залу от стеночек, где проводили большую часть времени, к столикам с едой. Маринетт есть было запрещено: не дай бог платье заляпает, а ей ещё выступать. Съёмка, опять же… Миз Менделеева поставила своих любимчиков около столов, и всё, что Маринетт получала — это стаканчик с водой из чужих рук. С трубочкой, как для ребёнка! Маринетт ругалась, шипела, ворчала на жизненную несправедливость, но за весь вечер у неё так и не получилось добраться до еды. Орешки, которые протащил ей Агрест, заметили; Маринетт их даже съесть не успела. Да ещё и парочку «друзей» разлучили, не давая долго находиться рядом друг с другом — вдруг Адриан ещё как-то свою зазнобу попробует прикормить? Хорошо ещё, что выступление Маринетт вот-вот начнётся — Алья уже устала слушать её нытьё из-за того, что еда вне зоны доступа. В самом деле, когда её проблемы с питанием прошли, начались другие приколы — оказывается, Маринетт могла есть что угодно и в любых количествах, совершенно при этом не набирая вес. Колдунья она, вот кто! Китайская. — Помочь? Алья вздрогнула и по инерции сжала пальцы. Под ними что-то хрустнуло, и Сезер обречённо застонала: накаркала Дюпэн-Чэн, как есть накаркала! Ужас! Дрочильная штучка… то есть, держатель для камеры отвалился! — Штативу хана, — усмехнулся Адриан, вынимая камеру из паза. — Если хочешь, я подержу камеру. Алья смерила блондина недовольным взглядом. В принципе, Агрест был даже лучше штатива — по крайней мере, он был выше. Стабилизация у камеры хорошая, так что даже если у Адриана будут руки трястись, не страшно. — Давай, — сказала она с ноткой обречённости. — Всё равно других вариантов нет. Адриан коротко хохотнул и подмигнул подруге. Алья ощутила, как на душе стало чуточку полегче: блондин был из тех людей, которые делятся своей энергией с окружающими. Удивительно, учитывая его семью. — Ты Маринетт конверсы принёс? — спросила Алья, складывая повреждённый штатив. — Больше некому. — Не угадала. Хлоя. — Ого! — Сам в шоке. О, она вышла. Маринетт на сцене выглядела органично, словно там и должна была всегда находиться, а увлечение писательством — всего-то маленькие детские глупости. Алья не знала, что такого намешано в крови подруги, но Маринетт обожала купаться во внимании. Другой вопрос, что недолго: девушка быстро перегорала и из милой улыбчивой красотки становилась угрюмым гремлином. Но на одну песню её хватит, конечно. Тем более, в зале все плюс-минус свои: их класс и ещё два параллельных. Выпускники коллежа… Два года прошли так быстро! Казалось, Алья только-только летела в Париж, переживая о своей новой жизни. Вдруг она моргнула — и оказалась в актовом зале, а её подруга собирается выступать со слащавой миленькой песней о том, что в будущем всё будет хорошо. Слышала Алья эту песню, сопли соплями. Она сейчас была популярна, её крутили по всем радиостанциям, от неё плевался Нино — по работе ему приходилось делать ремиксы для клубов. Может, людям и не хватало позитива в жизни, но почему надо добирать его такими топорными способами? Миз Менделеева очень просила спеть эту сладость — и только поэтому Маринетт согласилась. С химичкой у Дюпэн-Чэн сохранялись совершенно особенные отношения с самого Нью-Йорка. Ну да оно и немудрено… — Она ничего не говорила? — спросил Адриан, пока за микрофоном разливался совой расчувствовавшийся директор. — М?.. нет. Агрест ухмыльнулся — широко и немного не похоже на себя. Зато очень похоже на Кота Нуара; Алья, да и все остальные, кто замечал это, считали, что копированием поведения героя Агрест пытается привлечь внимание Маринетт. Нуар-то девушке нравился… она, казалось, была готова вся обвешаться его мерчем, начисто игнорируя Ледибаг. С одной стороны хорошо — всё ледибажье отходило в любящие ручки Сезер. С другой — ну как так-то?! Ледибаг была потрясающей! Классной! Шикарной! А ещё… — Включай, — сказал Адриан, когда начались первые аккорды музыки. Алья нажала на кнопку, а дальше всё было в руках Агреста — в прямом смысле. Но парень вроде бы держал камеру ровно, так что никаких замечаний и вообще… Песня, как и думала Алья, вышла ничего такой. Нино поработал над музыкой, а Маринетт добавила словам капельку не такого слащавого тона. Но всё равно, видно было, что Дюпэн-Чэн недовольна: хоть она и старалась петь с чувством, — ради миз Менделеевой! — у неё это практически не выходило. Тем не менее, женщине хватило и этого. Алья ткнула Адриана в бок и указала на химичку — та вытирала слёзы платочком. Ох уж эта беременность и неуёмные гормоны… Агрест, как послушный оператор, снял реакцию женщины. Когда затихли последние аккорды, Маринетт не отошла от микрофона. Вместо этого она усмехнулась, что было довольно громко из-за хорошей техники, и кивнула Нино. Тот уже, к удивлению Альи, не стоял рядом со второй камерой, а оказался у стены, возле своей переносной диджейской аппаратуры. Он не был сегодня диджеем, просто поставил минус. Но всё равно, Алья была недовольна парнем: бросил камеру и ускакал куда-то! Никто, конечно, технику не возьмёт, но Сезер была нужна съёмка с другого ракурса для красивого монтажа, и вообще… — Сегодня звёзды сошлись, — усмехнулся Адриан. — Или она установила-таки связь с космосом… Алья повернулась к нему, удивлённо подняв брови. Что-то это ей напоминало… — Do you ever feel like a plastic bag, — Маринетт протянула руку в красной перчатке к залу и потом коснулась пальцами своей щеки; Алья подумала, что подруге, с её широким ртом, очень подошла бы яркая алая помада, — drifting through the wind, wanting to start again? Адриан улыбнулся. Алья ощутила, как её плечи сковало мурашками. Повернувшись к подруге на сцене, Сезер увидела совсем другую Маринетт, яркую и счастливую — собственная песня ей, ясное дело, нравилась намного больше. Зал не то чтобы затих, но Алья ощутила концентрацию внимания. Если так подумать, то ясно, почему: она и сама порой чувствовала себя тем самым пакетиком, который ветер в небе мотыляет из стороны в сторону. И никакого выхода… — Do you ever feel, feel so paper thin, — продолжала нагнетать Маринетт, — like a house of cards one blow from caving in? Почему-то Алья могла смотреть только на двигающиеся руки в красных перчатках. Только они — больше ничего. И тёмные волосы с синим отливом. Алое платье на фоне — словно насмешка. И ему точно не хватало чего-то. Принта? — Do you know that there's still a chance for you? Cause there's a spark in you… …точек? — Cause baby you're a firework! — громко, во всю силу своего дыхания пропела Маринетт; голос её казался ниже, чем обычно, и Алью прошибло от макушки до пят сильнейшим дежавю. — Come on show 'em what you're worth Напряжение от этих строчек в зале словно схлынуло. Нет, не так — оно взорвалось тем самым фейерверком. Дети, стоящие на пороге взрослости, боящиеся непонятно ничего, не понимающие в жизни ни-чер-та… Алья чувствовала себя пакетом, который завязали и наполнили гелием. Раскрасили в яркое и отпустили лететь высоко в небо… Дали шанс на другую, более интересную и невероятную жизнь. Но всё же. Всё же! Она встряхнулась и стянула очки. Быстро протерев стёклышки тканью платья, Алья вернула их обратно на нос и прищурилась. Мозг будущей журналистки отодвинул на задний план переживания — поплакать и поволноваться можно и потом, смотря запись. Адриан шикарно справляется; был бы у него шест, как у Нуара, Алья бы… Она открыла рот. Агрест стоял рядом, и всё его внимание было приковано к Маринетт на сцене; взгляд — поверх толпы и чужих голов. Рядом никого. Камеру парень держал в руке, и та даже не тряслась, как у профессионального хирурга. Никакого мышечного напряжения… …и костюм этот чёрный. С зелёным галстуком — в цвет глаз. Волосы светлые… …Маринетт поймала связь с космосом? — Boom, boom, boom. Even brighter than the moon, moon, moon! — продолжала Маринетт. — It's always been inside of you, you, you! And now it's time to let it through! Показать себя… Или не показывать, продолжая прятать себя за красной или чёрной тканью? Алья выдохнула и уставилась на Маринетт. Красное платье, красные перчатки, тёмные волосы с синим отливом, голубые глаза и губы, которым пошла бы алая помада. Вместо улыбающейся подруги, — у неё даже не сбилось дыхание от песни, словно девушка её пела под фонограмму! — она видела своего давно любимого кумира. Ледибаг.