Ахимса

Мы выбрались из общежития, просто внаглую выйдя из фойе на улицу. Охрана нас даже не остановила: может, лица у нас были каменными, или ещё что? Моя дражайшая подруга даже рукой мужчине махнула, когда мы проходили мимо — типо попрощалась. Была в Алье Сезер одна черта, которой мне в своё время очень сильно недоставало. Уверенность, конечно. Алья совершенно не терялась в чужом городе, — и в чужой стране! — даже плоховато говоря по-английски. Когда было надо, она тыкала меня под рёбра на удивление острым локотком и требовала перевести её слова. Таким образом мы разобрались с расписанием автобусов, купили билетик на общественный транспорт на день и даже получили какие-то скидочные буклеты в магазин косметики. Мы загрузились в автобус и сразу уселись; мне досталось место не у окошка, к сожалению. — А, шлак, — разочарованно протянула Сезер, рассматривая полученные купоны. — Но вышло всё равно прикольно. Я думала, ты английский похуже знаешь. — Мы с Адрианом практикуемся, и довольно часто. — Хы. А в чём ещё вы практикуетесь, дорогая моя? Столько времени наедине… да и про туалет в музее я не забыла, ты не думай! Я закатила глаза. Ну боже мой, опять шипперша в этой хорошенькой головке проснулась. Усни обратно, кикимора, дай спокойно пообщаться с подругой! — Ни в чём мы… — Дай-ка угадаю! Французские поцелуи, м? — Алья подвигала бровями. — Раз уж вы у нас все такие из себя коренные францу-у-узы. — Во мне половина китайской крови, — напомнила я. — Да и дед со стороны Томаса вроде бы итальянец, если не ошибаюсь. А у Адриана мать явно азиатка. Девушка махнула рукой, чуть было не пришибив старичка, решившего сесть перед нами. Клянусь, пальцы Альи прошли сантиметра на два выше его блестящей от пота лысины! — Ой, да ладно тебе, — фыркнула Алья, прислушиваясь к приятному женскому голосу, объявляющему станции. — Ты родилась в Париже? Значит, француженка! А Адриан тем более! Учитывая репутацию его папаши… Я согласно хмыкнула и придвинулась ближе к подруге: ближе к вечеру в автобус стекались не только люди, ищущие развлечений, — это мы, — но и работяги, спешащие домой и не имеющие личный транспорт. Нас придавило к стеклу. Рядом со мной примостила объёмный зад девчонка не старше тридцати лет; и это при том, что мы с Альей сидели на двух нормальных автобусных… эм… креслах. Короче, на две нормальных задницы два нормальных сидения, но из-за давки и чьей-то наглости нас прижало друг к другу, как на касте порнофильма. Алья пфыкнула и захихикала от ситуации. Я тоже ухмыльнулась. Ругаться не хотелось, да и ехать нам было практически до конечной, так что ситуация скорее ощущалась забавно, чем раздражающе. Тем более, что от большепопой девицы приятненько так пахло духами с оттенком бамбука… — Я думала, ты ей на шею сядешь, — ворчала Сезер, когда мы выходили из автобуса. Я, совершенно счастливая, прижимала к себе почти пустой флакончик из-под духов — его мне отдала та самая девушка, что притесняла нас с Альей почти до окончания поездки. Только и надо было заговорить о потрясающем аромате духов, да приправить это комплиментами, да ещё и с искренним восторгом… короче говоря, девица просто отдала мне флакон с мудрёным названием: духов там оставалось совсем немного, а у неё дома и так новые лежат в коробке. Вот она, частичка американского дружелюбия! Ну и немного меркантильности: ненужные нам купоны на скидку я отдала этой дамочке. Бартер, все дела. Из автобуса мы вывалились в довольно подозрительном районе. Если честно, было слегка не по себе из-за не самых чистых улиц, — да ладно, Большое Яблоко в общем было грязным городком, — и парочки подозрительных личностей, кажется, толкающих наркотики. Я присмотрелась и удивлённо подняла брови: одним из покупателей был… — Это что, Джаггед Стоун?! — восхищённо взвизгнула я, запрыгав от предполагаемого восторга. — Вау! Круто! Супер невероятно! Месье Стоун, можно автограф?! Джаггед сам на себя похож не был: без макияжа и сценических костюмов он был как… как Киркоров в растянутых трениках, наверное. От дилера он драпанул так, что пятки сверкали. Удивлённый мужик смотрел вслед улепётывающему артисту: в одной руке у дилера были пакетики понятно с чем, в другой — деньги от Стоуна. Пожав плечами, мужик отсалютовал нам и скрылся в ближайшем подъезде. Алья хмыкнула. — Ну ты даёшь, конечно… ладно, пошли. Нам в более оживлённое место. — А я уж думала, ты меня ведёшь почку продавать… Алья закинула мне руку на плечо и мягко направила в сторону выхода из неблагоприятного района. — Ну что уж поделать, кисонька моя, если остановку поставили в таком месте? Нью-Йорк не может похвастаться развитой системой общественного транспорта. И вообще, о чём ты думаешь? Мамочка Сезер тебя развлекаться ведёт, а не на кошачий корм сдавать! — Мне нравится, как ты комментируешь мои новые аксессуары. — Слушай, — она нежно ущипнула меня за ухо, — если бы тут был Нуар, я бы заставила вас фоткаться в самых провокационных позах! А потом показывала бы эти фотки Адриану. — Это ещё зачем?.. — Чтобы завидовал и активнее действовал. Когда ты собиралась мне сказать, что твой первый поцелуй украл братец Джулеки?! Я цыкнула и покачала головой. Ну говорю же, шипперша. Пришлось пересказывать историю про свой настоящий первый поцелуй — и она Алью так развеселила, что Сезер просто расхохоталась. — Да ладно?! Представляю, какое у него было лицо от этой новости! Бедный парень!.. о, пришли, кажется. Тату-салон тут был расположен в подвале, однако хвастался всевозможными сертификатами и справками, развешенными в прихожей. Я собрала всё своё внимание, как могла, и принялась высматривать стоп-сигналы, чтобы ничего нам не занести под кожу. Но всё оказалось нормально: чистенько, аккуратненько, освещение хорошее. Работали тут индейцы, сплошь забитые этническими узорами. Сначала они не хотели делать нам татуировки, — ну всё-таки мелкие мы, тут они правы, — однако после рекомендации от Медведя Альи сменили недовольство на смирение. Алья так и не отказалась от идеи набить себе маленькое сердечко. У меня же была другая задача: я хотела сделать на запястье магическую пирамидку. Во-первых, я поняла, что скучаю по своим татуировкам. В прошлом мире у меня была одна на запястье левой руки, одна крупная на внутренней стороне предплечья на правой и одна маленькая над правой ключицей. А ещё одна точечка на фаланге большого пальца на левой руке. Во-вторых, я привыкла, что постоянно вижу какие-то рисунки на теле, и хотела вернуть себе немного… себя, получается. К тому же, все мои татуировки имели большое для меня значение. Но здесь новая жизнь, все дела — так что и я решила не повторять рунический символ на запястье, а набить волшебную пирамидку Абракадабры. Не могла только определиться, куда расположить острый конец — к себе или от себя? Это смотрелось круто, разве нет? Плюс я хотела сохранить воспоминания о Тикки; знала же, что, если я вдруг откажусь от Талисмана, — никогда в этой жизни не будет этого, я лучше умру! — то память о красной малышке уйдёт… а так у меня осталось бы немного её магии. И, возможно, через эту пирамидку я могла бы вспомнить о своей дорогой маленькой подруге… если. Но этого не произойдёт, конечно же. Я не собиралась никого терять… больше. У меня и без того отобрали огромный кусок моего прошлого, — видимо, вместе с памятью, — так что я просто не могла позволить себе лишиться чего-то ещё. С индейцем мы выбрали шрифт и перенесли буквы на запястье. Пирамидка всё-таки вышла острым концом ко мне — так банально смотрелось симпатичнее. Работал мужчина быстро и аккуратно, использовал одноразовые иглы. Кожа у меня в этой жизни была тонкая, так что пигмент легко забивался и вроде бы даже не должно было остаться шрамов. В прошлой жизни они у меня были. И татуировка, и шрамирование — чисто два в одном. — Не больно? — М?.. нет. Не могла же я сказать этому милахе, что акумы швыряют тебя больнее? Уколов от иглы я вообще не почувствовала. Алья с её сердечком разобралась быстрее. А я по старой памяти попросила сделать мне чёрную точку на фаланге большого пальца — так, чтобы я эту капельку всегда видела. Раньше эта точка напоминала мне о выбранном пути. О том, что не стоит врать себе. И о том, что я решила делать то, что мне нравится и что мне хочется — я решила связать свою жизнь с писательством. Здесь же… связь с текстами, пожалуй, оставалась, как и другие значения. Но ещё эта точка вдруг оказалась… точкой, пардон за тавтологию. Точкой, завершившей абзац моей прошлой жизни. Так что, если я вдруг выберусь из Нью-Йорка — буду творить дичь с чистого листа. С полной самоотдачей и привычным наслаждением каждым днём. Ещё бы Джаггеда к этой же мысли подвести… какого чёрта он вообще забыл в Нью-Йорке, у него же был тур по Европе, разве нет?