Ахимса

— Ты когда-нибудь замечала, какие у твоего Кота фанатки? — М? Я повернулась к Хлое, отвлёкшись от тетриса. Вот за что я люблю своё йо-йо — оно и по башке жахнуть может, и время с ним скоротать легко. Игр в нём было… тянуло что угодно, единственное ограничение — размер экрана. Хлоя сидела рядом на крыше, подперев голову рукой. Костюм ей совсем не шёл, зелёный не был её цветом, но Поллен всё ещё думала насчёт возможного коннекта с девушкой, так что обходились, чем могли. Вайззу было глубоко плевать на то, с кем синхронизироваться; он одинаково хорошо относился к каждому, с кем ему довелось поработать за короткое время. Три человека, получается… единственный, кто Вайззу не понравился — это месье Дамокл. И то лишь из-за того, что Вайзз хронически не переносил алкоголь, а наш Большой Папочка лечил что нервы, что колени, что простуду коньяком. Аккуратненько, по половине глоточка, так что Дэнис был больше гурманом, чем алкоголиком. — Фанатки, — повторила Хлоя, тыкая пальцем на площадь внизу. — Видала? Я сложила йо-йо и посмотрела, куда Буржуа указывает. Нуар снизу был маленьким и смешным; чёрная точка в бушующем разноцветном море. — Мда, — хекнула я, почесав пальцем щёку. — На них одежды меньше, чем… чем… нет, у меня нет сравнений. В отличие от канонной вселенной Чудесных, у нас Кот не задвигался на второй план за великолепной мной; я многое сделала, чтобы Нуар не стал моей тенью, а получал столько же проблем… то есть, я хотела сказать, столько же славы, сколько и я. Вот и выходило, что у Кота фанатов оказалось — завались. В основном это были молодые женщины и девушки, пищащие из-за того, какой Нуар джентльмен, какой он накачанный, какой он галантный и красавчик. Если бы не магия Талисманов, запрещающая сознанию человечества сексуализировать нас, женщины бы ещё пищали от того, как костюм Кота облепляет каждый его мускул. И из-за жопки. Из-за неё особенно: ягодицы Адриана — это искусство. Лучшее, что есть в генах всего человечества. — Бедняга, — захихикала я, чувствуя не только гаденькое веселье, но и что-то неприятное. Ревность, что ли? Ха! Вот это номер. Девицы рядом с Нуаром были одеты кто как. Единственная их общая черта — одежды было так мало, будто они носили бикини. О, времена, о, нравы! Мини-юбки, топики, бретелечки… Хлоя отстегнула от спины черепаший щит и потянулась, растягивая позвоночник. Может, из-за веса доспеха и болела у Фу спина, кто знает. — Проститутки, — брезгливо скривилась Буржуа, садясь по-турецки на крышу. — Ни стыда, ни совести так на парня вешаться. Учитывая, что примерно так же она вешалась на Адриана, я промолчала. Да, это быстро прошло. Но было же? Было! Однако в чём-то Буржуа была права: так вешаться на другого — моветон. Никакого самоуважения. Ещё и меня бесит! Поймав это чувство за чешуйчатую лапку, я задумалась. Ну точно ревность. Чего это, интересно. Раньше бы я просто поржала с того, как неловко Нуар оглядывается по сторонам в ожидании помощи. Девицы этого не замечали. Давили своими телесами, пихали сиськи-письки Коту чуть ли не под нос, наседали на несчастного. Вот стоило Адриану натягивать чёрный костюм, чтобы сталкиваться с тем же обожанием, которое его преследует в обычной жизни? Воистину, от судьбы не убежишь. Если ты хорошенький пирожок, то и с кошачьими ушами ты остаёшься хорошеньким пирожком. Хотя сравнение, конечно, так себе… нехорошо это, когда кошки и пирожки встречаются в одном предложении, ассоциации не те. Я встала, потянулась и раскрутила йо-йо. — Пойду его спасать, — сказала я, широко ухмыльнувшись. — А то съедят же. — Залижут до смерти, — буркнула Хлоя, ложась на крышу рядом со своим щитом. — Ой, нет-нет, обойдёмся без этого. Я кинула йо-йо и спрыгнула с крыши. Леска подтянула меня как раз к фонарю, с которого открывался прекрасный вид на картину. Ну просто Босх с его кучкой маленьких людишек на полотне. Или финальная сцена из «Парфюмера»… как бы мне от Кота не начали кусочки отрывать. Я выпрямилась, стоя на фонаре, и нахмурилась. Нуар улыбался, отшучивался от агрессивных подкатов, был милым кошачьим пирожком — как всегда. Вот только меня это раздражало. Не как всегда. Почему он просто не может… не знаю, послать их нахрен? Да, я понимаю, что мы с Нуаром лицо Парижа, всё такое, бла-бла-бла… но ведь и границы надо знать. Не было бы магии антисекс — его что, разложили бы прямо на площади? — Ледибаг! В голосе Адриана было столько всего! И облегчение, и надежда, и даже радость от моего появления — не в разрезе ситуации, а просто он был рад меня видеть. Ну да, прямо не встречались незнамо сколько. Эх, котёнок… — Развлекаешься? — оскалилась я в улыбке, осматривая толпу девиц… и не только девиц. Мда. — Девушки, думаю, мне пора, — Кот слегка нервно рассмеялся, снял чью-то руку со своего плеча, потом другую с талии… — Миледи? Я спрыгнула недалеко от него, выхватив взглядом пустое место в толпе проститу… девушек. Тьфу ты, Хлоя. Вот вечно она ляпнет что-то — и у меня в голове застревает! Буржуа просто думала так же, как и я, только без моральных социальных фильтров. За то я её и любила. Девицы передо мной расступались, как море перед Моисеем. Мелочь, а приятно. Но вот две прости… прости, Господи, их за выбор одежды… короче, две эти девушки, что практически висели на Нуаре, от него не отошли. И, судя по выражению на накрашенных моськах, даже не собирались. — Ну Ледиба-аг! — протянула одна неприятным высоким голоском. — Ну жалко, что ли? Вы же не встречаетесь и не того-этого… Вообще-то, мы были в процессе того-самого-этого. Я пару месяцев как рассталась с Лукой, Адриан чуть раньше разбежался с Кагами. Я ловила на себе его задумчивые взгляды, и сама порой смотрела в его сторону, пытаясь представить, смогли ли мы быть вместе… в том самом смысле. Как пара. Кот давно уже не казался мне ребёнком. Прошли подростковые загоны, проявился характер. Вырос Адриан, опять же… и стал рекламировать довольно откровенные штуки вроде нижнего белья. Ах, что это были за фотки — загляденье. Я себе даже их вырезала из журнала и лепила на пробковую доску; Алья, заходящая в гости, постоянно ржала с этого, тогда как Нино и Адриан почему-то на пару смущались от томного взгляда Агреста-на-картинке. Мне особенно одна нравилась. Приглушённый свет, сексуальная поза… Он там ещё и руки поднял, кокетливо смотря через плечо. А вспышка выхватила парочку волосков под мышкой… которых Адриан стеснялся как незнамо чего. Я же этот признак взрослости находила довольно… интересным. Ну раз волосы активно растут — значит, можно уже, чо. Практически белый флаг! — Кот Нуар для вас вещь, что ли? — я подняла брови и упёрла руку в бок, завалившись на одну ногу. — Что ещё за «жалко», совсем совесть потеряли? Нуар закивал — быстро и мелко. Но от моего взгляда замер, поняв, что лучше не отсвечивать и изображать мебель. Люди вокруг щерились телефонами. Эх. Времена, нравы… ну я уже говорила. — Конечно же не вещь, — сказала вторая из девиц. — Поэтому и решить он может сам… правда, котёночек? Котёночек. Сказано это было так сла-а-аденько. Буэ. — Проститутки! — услышала я далёкий выкрик Хлои с крыши. Адриан поперхнулся, я заулыбалась. Девица, приняв мою улыбку на свой счёт, ещё больше прижалась к Коту. — Всё очень просто, девушки, — сказала я с лживым сочувствием. — У вас не получится ни-че-го. Знаете, почему? — Почему это? Продолжая улыбаться, я выпрямилась и развела руки, словно для объятий. Адриан моргнул зеленющими глазами, не понимая, чего я от него хочу. — Don't go wasting your emotion, — пропела я, смотря в родные зелёные глаза. — О, ну конечно, — проворчала одна из девиц. — Опять она… Я её проигнорировала; будто мне есть до всяких прости-Господи дело, когда радужки у Адриана так бликуют надеждой и радостью, которую он боится показать. — Lay all your love on me, — кивнула я, прекращая улыбаться. Кот встряхнулся. Девицы спали с него, словно сухие листья осенью. — Don't go sharing your devotion, — пропела я, следя за несмелыми мелкими шажками Нуара ко мне. — Lay all your love on… Допеть я не смогла — он заткнул меня поцелуем. Резким и глубоким, словно целовались мы на Таймс-сквер. Толпа вокруг взорвалась визгами и аплодисментами. Мне на людей вокруг было плевать. — Ну наконец-то, — прорвалось близкое ворчание Хлои сквозь моё наслаждение. — Ну что стоите, юродивые? Кыш, кыш отсюда! Нечего тут смотреть!