Ахимса

Думала ли я когда-нибудь, что смогу с кем-нибудь, — с кем-нибудь, кто не Адриан, это важное уточнение, — проговорить больше трёх часов кряду? Ясное же дело, что нет. Даже когда я общалась с Альей или зависала с Хлоей, разговор как-то получался более односторонний: по старой своей привычке я больше слушала, чем высказывалась. Люблю отслеживать чужие истории, но о собственных приключениях всегда говорю мало… для этого ведь ещё надо проникнуться человеком, с которым ты зависаешь. Типа, совсем проникнуться. С Маджестией это правило почему-то не работало: мы болтали, словно были давними подругами, которые разошлись незнамо на сколько и снова встретились по большой-пребольшой случайности. Прыгая с темы на тему, мы с ней успели и про космос поболтать, и на правительство с людьми покрыситься, и даже о детях перетереть. Олимпия была в восторге от Эон; я же считала, что это всё исключительно из-за того, что Долина появилась на свет, сразу умея какать в туалет и не орать чуть что. — Она вообще не какает, — хмыкнула на это высказывание Олимпия. — Её процессы позволяют получать энергию без побочных продуктов. Я назидательно подняла палец. — Вот! Поверь мне, история с подгузниками, горшками и унитазами — одна из самых печальных в мире. — Ну тебе лучше знать, — улыбнулась Олимпия. Я замерла и нахмурилась. Лучше, да. Откуда только? Потерев висок, я пыталась выпутаться из сети непонимания, но каждый раз возвращалась к мысли, с которой начинала. Откуда я знаю про детей? У меня были дети? Затем что-то в голове встало на место, и я вспомнила: да, ребёнок был, в прошлой жизни. Только я уже и не помнила, мальчик или девочка. Кажется, девочка — я же покупала розовые футболки и яркие колготки с феями, которые ребёнок у меня просил… или мальчик? Ведь я говорила, что ребёнок может носить всё, что ему захочется. В саду его дразнили, но он… он. Мальчик. Он быстро научился смотреть на дразнящихся детей, как на куски дурнопахнущего. Потому что никто не может лезть к тебе в тарелку, в постель и в гардероб — вот чему я его учила… кроме постели, потому что рано ещё было такое рассказывать пятилетке. — Что-то странное у меня с памятью, — тихо сказала я. Олимпия пожала плечами. — Возможно, влияние ритуала. Никогда не знаешь, как он будет работать. Так что насчёт моей идеи? Она всё ещё предлагала принять меня в племя Синта — по словам Олимпии, она досконально изучила ритуал Миджины и теперь знала, что было в нём не так. Никакого повторения прошлых ошибок, говорила Маджестия, чистый и быстрый результат. Один тогда будет минус — я окажусь привязана к Америке, и на территории племени Синта мне придётся проводить минимум три месяца в году. Но, учитывая проблемы с Габриэлем, это было как минимум неудобно. Ладно сейчас плохой папочка зарулил в Штаты по своим мотыльковым делам, но потом-то Габриэль наверняка навострит тапки куда-нибудь в другое место… а мне придётся лететь опять в гости к инопланетяшке и Ахену. Куда там Габриэль в мультфильме мотался? Шанхай и Африка, если я ничего не путаю. Ещё Лондон… и это только то, что нам показали; месье Агрест мог разъезжать и по другим странам в поисках непонятно чего, а мы об этом и не узнаем даже. — Оставим это всё на крайний случай, — сказала я, поднимаясь. — Засиделись мы. Адриан там наверняка уже весь чай у Ахену выпил. — Да-да, бедный Ахену… Маджестия встала следом, подняла свою красную одёжку и небрежным жестом стряхнула с ткани мелкий мусор и пыль. Вот классная штука, мне нужна такая же. Мне казалось, что есть более простой, — а может и не простой, но точно более правильный, — способ решить проблему ритуала от Иных, чем принятие меня в почётные члены Синты. Это казалось суррогатом, временной заплаткой, которую в итоге прорвёт в критический момент. По закону Мёрфи — именно тогда, когда этого не хочется больше всего. Более привлекательной мне казалась идея поиска Талисманов, которые Миджина использовала в ритуале. По описанию Лиири определила каждый из них: Лосось, Утка, Выдра, Бобёр и Медведь. Про значения и силы мы не говорили, но Лиири пообещала рассказать всё позже, уже без Маджестии; квами было просто неудобно вещать рядом с существом, которое её банально не видит и не слышит. Насчёт того, почему инопланетянка не замечает квами, у Лиири тоже были гипотезы, кстати. Олимпия помогла мне спуститься, легко приобняв за талию и левитируя нас вниз. Не помню, говорила ли это уже, но полёты — это жесть как удобно и круто. Я очень жалела, что мне не досталось крыльев от Тикки или хотя бы космических БАДов от Фу. А в Нью-Йорке я лишилась даже полётов на йо-йо, по которым уже успела соскучиться. В лавке Адриан и Эон тихо переговаривались, тогда как Ахену копался в книгах. Увидев нас, индеец скривился и отвернулся — ну чисто обиженный ребёнок, демонстрирующий свою неприязнь. Мы переглянулись с Маджестией. Я пожала плечами: ну, хочет — пускай обижается и злится. Взрослый вроде мужчина, а выслушать Олимпию не хочет, чтобы узнать, как в итоге Миджина погибла. Проще ведь винить… Да, его пожирает боль. Но разве эту боль, что никак не устаканится в его сердце и не перерастёт в тихую светлую грусть по умершей, не подпитывает злоба? Без неё и горе утраты ощущалось бы не так остро и травмирующе, нет? Мне казалось, что индейцы должны понимать в таких вещах, а он куксится. Каждый сам себе доктор, короче. Лезть я в любом случае не собиралась, а то ещё огребу впоследствии. — Мам, нам пора к месье Куффену, — сказала Эон. — Его самолёт приземлится через десять минут. Маджестия положила ладонь мне на плечо и ободряюще сжала. Я улыбнулась этой мягкой поддержке. Приятно. — Вы доберётесь до общежития самостоятельно? — спросила женщина. Адриан кивнул. — Без проблем, мисс Хилл. Я отнесу Маринетт в целости и сохранности. Под конец он усмехнулся каким-то своим мыслям и запустил пальцы в волосы. Нервно зачесав их назад, Адриан тяжело вздохнул и устало посмотрел на меня. Я поторопилась скользнуть Агресту под руку. Мурчальник в горле включился самостоятельно, честное слово. Просто мне стало так жаль Адриана, который встрял из-за меня в неприятности и теперь нервничает даже больше, чем это было в Париже, что захотелось немедленно как-то приободрить моего Кота. Адриан обнял меня и положил подбородок мне на макушку. Я, хитро улыбнувшись, напрягла кошачьи уши, максимально проворачивая их в сторону темечка — просто чтобы пощекотать Агресту щёки короткой шерстью. — Мы уходим, — предупредила Олимпия. — Хорошего вечера. — Пока-пока, — помахала рукой Эон, явно кого-то копируя. — Увидимся позже! Адриан попрощался — вежливый мальчик. Я тоже махнула лапкой, сосредоточенно урча. Напарник фыркнул и прикусил мне кончик уха. Понятия не имею, что ему в этом нравится, но делал он это совсем не больно, чисто губами. Я со своей кошкой, помнится, поступала так же… чисто тактильно приятно было, может, ему тоже? — Миз Менделеева нас убьёт, — захихикала я, обнимая Адриана за шею. — Никаких убийств, кошечка, — фыркнул мой не-Кот мне на кошачье ухо. — Она обещалась купить два поводка, если ты не помнишь. — Протестую! Я свободная кошка, никаких поводков! — Даже с бубенчиком? Честное слово, я задумалась. Ну если с бубенчиком… как у Кота Нуара… ну тогда можно, наверное. Только чтобы он не звенел: у напарника, к примеру, звон включался только тогда, когда Адриан этого хотел. Было бы крайне неудобно сражаться, слыша вечное треньканье где-то со стороны. Адриан почесал меня за ухом, и прервавшееся было мурчание возобновилось с новой силой. — Я пр-одумаюр, мр-стр Ар-рст. Ахену снова зажёг свою волшебную страшную горелку, поставил на неё чайник и посмотрел на нас из-под кустистых бровей. — Если вы намиловались, голубки, то давайте поговорим. Раз уж этих двоих больше здесь нет.