Царица моря

      Никто не мог мне сказать точно, как давно действует заповедь сезона засухи на Эригейских островах. Она действовала еще до их рождения, и даже до рождения их матерей. Пику и Экка вообще о той заповеди не слышали. События, гремевшие в мире, не задевали маленький и никому не интересный остров Ику, а тамошние жительницы не забивали себе головы причудами внешнего мира.       Смена сезонов не затрагивала проклятые Эригеи. Все ныне живущие дочери Эригеев видели на своем веку только один сезон. Эти острова представляли собой раскаленную пустыню. Ни единого облака не было тут на небе, только солнце, безжалостно палившее нашу кожу.       И, все же, часть работы позади. Мы добрались! Совершенно точно мы находились на одном из островов Эригейской гряды.       Мы с Даной и Пику ждали на берегу, а из воды к нам с остатками наших вещичек брели Экка и Юта. Им удалось спасти большой мех с водой, немного рипса, пару одеял, да рюкзачок бывших хозяек нашего катамарана. Все остальное добро пошло ко дну. К счастью, все, что представляло реальную ценность, мы носили при себе. Наше оружие, воинские плащи, ценную одежду. Я поправила отважное сердце, приколотое к моему наплечнику — подарок Зеды. Должно быть, она была верна своему обещанию и молилась за меня. Мы все остались живы лишь чудом. Погода стояла спокойная, хоть и немного ветреная, но нас это только радовало. Ветер наполнял паруса, и мы неслись на полной скорости. Ночь здесь темные, а свет лун обманчив и коварен. Юта не рассмотрела в темноте рифы, и мы налетели на них на полной скорости.       Берег, к счастью, был недалеко. С рассветом Юта и Экка отправились посмотреть, не найдется ли чего среди обломков. Благая мысль, но я в душе готовила себя к тому, что о наших припасах пора забыть. Чудо, что нашлось хоть что-то.       Выпив по глотку воды из меха, мы наполнили фляжки и решили собираться в путь.       Теперь нам нужно было определиться, в каком направлении двинуться.       — Вдоль берега, конечно.       — Да, но куда именно.       Мы посмотрели направо, потом налево.       — Значит, испытаем мою удачу.       Я выбрала правое направление и мы двинулись в путь.       Если бы я знала, что такое эти Эригеи, я бы, конечно, подготовилась основательнее. После нескольких часов пешего перехода по скалистым пустынным берегам наши фляжки заметно полегчали. Еще пару дней назад вода лилась с неба и от нее не было спасения. Теперь же мы с нежностью вспоминали недавние дожди.       На ночь мы встали на привал среди крупных камней. Становилось холодно, а соорудить костер было не из чего — в пустыне не росло ничего, что могло бы гореть. Поэтому мы просто расстелили одеяла и легли друг к другу, накрывшись одеялами и плащами.       Путь продолжили рано с рассветом, когда солнце еще не пекло в полную силу. К полудню пейзаж вокруг нас не поменялся: все те же пески, камни и обветренные утесы. Начались первые разговоры о том, что идти следовало в другую сторону.       — Остров может быть большим. Мы ведь не знаем, где нам повезло высадиться.       Я открыла блокнот на странице, где зарисовала карту.       — Видите, этот остров размером как Ладеликон. А этот еще больше. Если мы на одном из них, то идти до ближайшего поселения нам, возможно, придется много дней. Лучше подумайте, где нам добыть воды.       Ответ я уже знала: нигде. Заповедь Уты не была бы непреодолимой силой, если бы ее можно было как-то бесхитростно обойти. Да и что я такое говорю… Едва ли можно ее перехитрить. Ей не нужно ничего придумывать, чтобы усадить хитрецов в лужу, она — богиня! Одно ее слово — и вода будет испаряться из наших ладоней, пропадать из фляжек, лужи будут убегать от наших ртов. Мы же, в ответ, можем лишь топнуть ножкой.       — Ради справедливости, — сказала Юта, облизав сухие губы, — Ута не говорила, что воды не будет совсем. Она сказала, что влага будет редкостью.       Мы с тоской посмотрели в сторону моря. Изумрудное мелководье искрилось на солнце. Столько воды. Но она совершено бесполезна.       В синем небе над красной пустыней кружили мерзкие черные летающие рептилии. Дикие плотоядные твари, лишенные Фа. Они не спешили на нас нападать, им это было ни к чему, они выжидали, предвкушая ужин из пяти изможденных человеческих тел.       Чтобы скоротать время, я зарисовывала в блокнот прямо на ходу окружавшую нас местность. Приметные горы и утесы, особым образом расположенные камни и ущелья. Мы старались не отдаляться от береговой линии, но склоны становились все менее и менее проходимыми. Не было никаких тропинок, чтобы пройти по берегу, не отклоняясь от первоначального плана. Утес просто вставал у нас на пути прямо из воды.       — Пойдем в обход? — спросила Экка.       — Или, мы можем искупаться…       Я посмотрела на своих девочек. Догадывалась, какой вариант им милее. Да и мне самой уже знатно опостылел скрип песка на губах моей вагины.       — Пойдем по воде.       Проверив, хорошо ли закреплено на нас все наше снаряжение, мы весело попрыгали в воду. Здесь было глубоко, а скала уходила в даль, ей не было видно конца. Но окунуться с головой в прохладную воду после двух суток марша под палящим солнцем, было райским наслаждением.       Солнце катилось за горизонт, наступали сумерки, а отвесная стена все не кончалась. Мы держались ближе к скалистому берегу, и плыли плотной группой, чтобы никого не потерять.       — Смотрите, — Экка показывала в сторону скалы впереди. — Похоже на пещеру.       В скале было углубление, но глухое. Однако Экка так просто не сдавалась. Напрасно покойная матушка Нана беспокоилась за свою дочку и не пускала ее ловить жемчужины. В воде она чувствовала себя как маленькая русалка. Экка нырнула, спустя некоторое время вернулась радостная:       — Есть проход под водой.       — Насколько он длинный?       — Длинный весьма. Но я видела свет. Если Ута будет к нам благосклонна, мы его легко преодолеем.       Все мы, безусловно, глубоко уважали и любили нашу покровительницу Уту. Но когда дело касалось наших жизней, я любила несколько более земные аргументы в пользу успеха дела.       Но я чувствовала: загадка уже поманила моих подружек. Скрытая пещера в скале? И свет в ней?       Мы набрали воздуха в груди и нырнули. Экка вела нас, она двигалась быстрее всех. Мы плыли сквозь широкий лаз, который несколько раз поворачивал. Волнение росло в моем сердце, с каждым его ударом воздуха в груди оставалось все меньше. Страх гибели от удушья сковывал мне руки и ноги, все тело покрывалось дрожью. Но деваться было некуда, я точно знала, что на обратный путь воздуха мне не хватит.       За очередным уступом я увидела свет и с удвоенной силой устремилась к нему.       Когда мы четверо вынырнули, Экка была уже на берегу.       Тут и впрямь было светло: две гирлянды светоносных бутонов освещали пещеру. А прямо под ними — о, богиня!       — Тело! Она мертва?       Мы устремились лежавшей ничком девушке. Но замерли в паре шагов от нее. Тело выглядело ужасно. Бледное, со страшной раной на шее. И кровь из нее уже не текла. Девушка была мертва.       — Мертва, и уже давно, — Юта произнесла это вслух.       Я присела возле нее на колено, рядом со мной Пику и Экка. Девушка была при жизни воительницей. Она носила красный плащ, как мы. Грудь ее защищал нагрудник из металла, ноги были обуты в металлические сапоги с наколенниками, а на руках надеты были красивые золотые наручи. Растрепавшуюся рыжую гриву перехватывал на лбу серебряный обруч. Ее губы, и верхние, и нижние, были бледными, обескровленными, безжизненными.       Дана упала на колени рядом с нами:       — Сестра-талаконийка. Видите, на ее лице.       У мертвой девушки под глазом стояла черная круглая точка, точно такая же, как у Даны. Этот знак наносили себе талаконийские девушки, которые покидали родные острова, чтобы путешествовать по Солнечному морю.       — Должно быть, умирала от потери крови, но у нее не было с собой лекарств и воды…       Дана положила руки на живот мертвой девушки:       — Киру, прими дочь Талаконии в своем мире.       Вспышка ослепила наши глаза, тело исчезло. На камни со звоном посыпались ее вещи — наручи и диадема.       Пику озвучила вопрос, о котором думали все:       — Почему она не забрала с собой свои вещи?       Когда мы хоронили в море наших убитых матрон и сестричек из деревни, мы отправляли их с молитвой к Уте, и они исчезали без следа, в платьях.       — Быть может, оставила в благодарность нам, — сказала Дана. — За то, что мы освободили ее душу из заточения мертвого тела и отправили к богине…       Экка подобрала наруч и сдула с него пыль — в воздух взвилось ее целое облако. Юта провела пальцем по нагруднику. На пальце ее осталась целая горка пыли.       — Сколько же она тут пролежала… Наверное, сезоны…       — Тогда у меня плохие новости, — мое сердце холодело с каждым ударом от мысли, которая вонзилась мне в мозг. — На светоносных бутонах нет ни пылинки.       Мы разом вскочили, похватали оружие. В этот же миг по пещере разнеслось леденящее душу шипение.       Экка закричала вдруг во все горло:       — Наверху!       Я подняла глаза. Из небольшого лаза под потолком пещеры, который мы не заметили раньше, показалась тень. Блеснули в темноте стальные пальцы-лезвия, тень стремительно помчалась по потолку, высекая из камней искры, спустилась по стене и помчалась к нам.       Экка метнула дротик, блеснули стальные когти и дротик, звякнув наконечником, отскочил в сторону. Пику ударила копьем, но тень ускользнула от нее и напала сама, широко взмахнув когтистой рукой, но и Пику уклонилась от ее удара. Я атаковала со своей стороны, мое копье было отброшено в сторону. Поверх наших голов ударила Дана, держа копье обратным хватом. Наши атаки не имели эффекта.       Тварь стояла перед нами в мягком свете светоносных бутонов. Ее коричневая кожа бугрилась мышцами, тело ее пребывало в идеальной форме. На месте обеих грудей зияли крест-накрест страшные шрамы — ее груди были удалены хирургически. Грива черных волос была нечесаной, разлохмаченной, вместо всех пальцев на ее руках и ногах были сверкающие, будто только что наточенные металлические когти длиной с целую ладонь. А в оскаленном рту ее блестели не обычные, а металлические, заостренные зубы.       Вздох ужаса вырвался из наших грудей при виде этого ужаса.       Скрепив сердца и яростным криком придавая себе смелости, мы втроем бросились в атаку. Нас было трое, но тварь не боялась нашего численного преимущества. Мы наносили удары одна за другой, однако наша ужасная противница умудрялась уклоняться от них, блокировать и нападала сама.       — Не даем ей подобраться! — я прокричала что было сил, но мой слабый голос подвел меня.       Дротик Экки вошел твари прямо в правый бок. Юркая сестренка прокралась во фланг, чтобы напасть коварно и метко. Ранение пошатнуло страшилу, и мы воспользовались замешательством, вонзив в нее разом три копья.       Тварь зарычала нам в лица, затем с необычайной силой схватилась за копья и вырвала их из себя, отталкивая нас.       После этого точно так же вырвала дротик из бока и, потрясая гривой, на четвереньках побежала прочь, а затем влезла на стену.       Каким-то образом мы не смогли нанести ей смертельных ран, и даже ран таких, которые лишили бы ее сил продолжать схватку. Страшила не убиралась восвояси, она лишь меняла тактику. Теперь она нападала сверху.       Пику не успела даже поднять копье, а тварь обрушилась на нее с потолка и повалила. Рядом была Дана, она мощным пинком сшибла чернокожую гадину с Пику и, вдогонку, ударила ее копьем в шею.       Это тоже не убило чудовище. Оно вскочило и полезло на стену. С нее густо капало темными каплями, но это не останавливало ее. Она вновь прыгнула с потолка, и в этот раз на меня. Я выставила копье ей навстречу, но она в полете отбила его. Я отшатнулась назад, выставила перед собой копье горизонтально, закрываясь от удара ее когтей сверху.       Древко перерубило. Я отшатнулась снова, не успела ничего сделать. В следующий миг на меня обрушился косой удар когтей, направленный сверху, слева.       Я упала на камни, грудь вспыхнула адской болью. Потянувшись руками, я обнаружила, что вся верхняя половина моего тела, от ключицы до грудей, залита кровью.       И, все же, я была жива. Тварь не смогла пробить мою грудную клетку и вырвать у меня сердце.       Она нападала вновь на Пику. Но та не давала ей приблизиться. Из спины чудовища торчал, свисая, дротик, но оно не обращало на него внимания, обезумев от жажды крови.       Пику, моя сестренка, тоже вся была в крови. У нее было порезано лицо, руки и плечи, бока и грудь, но ее лицо было полно ярости и решимости довести схватку до конца. У нее получилось вонзить копье под мышку чудовищу. В это время подоспела Дана. Острие ее копья вонзилось прямо в живот твари. С яростным криком Дана подняла копье с нанизанной на него гадиной вверх, над головой.       Тварь безуспешно размахивала когтями, пытаясь дотянуться до Даны. Но ничего не получалось. Дана опустила копье и пригвоздила чудовище к стене. В этот миг из ниоткуда появилась Юта. Наконечник ее копья вонзился прямо в глаз чудовищу. Лишь после этого оно обмякло.       Юта и Дана осторожно вынули копья из твари и продолжали стоять возле нее наготове — вдруг это лишь притворство. Но жуткая гадина все лежала без движения грудой искромсанной плоти.       Ко мне подбежали Экка и Пику, помогли мне подняться.       — Как ты, сестренка?       — Она до меня не добралась. Так, просто оцарапала.       Но сестренок, судя по их лицам, слова мои не убедили. Экка тянула мне свою фляжку:       — Сейчас все пройдет!       — Нет! — воскликнула я. — Воды у нас почти не осталось.       — Но тебе же больно…       О да. Я отвернулась и заплакала. Это было очень больно!       — Нет, — сказала я сквозь слезы. — Если мы потратим воду на раны, то умрем все.       — Тихо! — произнесла вдруг Юта.       Мы замерли и прислушались. Из отверстия, откуда выползла недавно когтистая гадина, слышались звуки. Не то стоны, не то всхлипы.       Дана подсадила Экку, и та заползла в узкий тоннель. Мы подали ей копье. Не великая защита, одной ей все равно не справиться, если там будет другая такая же тварь.       Спустя несколько мгновений Экка взвизгнула: о, богиня!       — Что там?       Я показала Дане подсадить меня, преодолевая боль, взобралась. И едва не вскрикнула сама.       Картина была ужасной. В небольшой пещере к стене было прибито тело девушки, лишенное рук и ног. Конечности были отпилены в суставах. Вместо них в торчащие кости были продеты цепи, на которых тело было распято на стене.       — Она жива, — прошептала Экка, стоя на коленях перед несчастной. Но я уже видела это и сама. В свете светоносных бутонов я видела, что ее кожа имеет нормальный, живой, оливковый цвет. Ее грудь едва заметно поднималась от вздохов, а с сосков массивных налитых грудей капало молоко.       Потратив не меньше часа, нам удалось вытащить колья из камня и освободить изуродованную девочку. Ее спустили вниз, а Юта показала мне кое что, от чего мне стало дурно. В потайном отделении пещеры за занавеской были составлены три большие стеклянные банки. В двух из них, залитые водой, находились отпиленные ноги. В третьей – обе руки.       — Нужно забрать это, — сказала Юта. — Изменительница сможет все это вернуть на место. Но это будет дорого стоить. Или мы можем добить несчастную. Она будет сильно замедлять нас. Решай, атаманша.       Мысль о том, чтобы просто убить несчастную, была неприемлемой для меня. Но мы находились в пустыне, а я должна была следить за всем отрядом. Их жизни были в моих руках, и неправильное решение станет смертью для всех нас.       — Мы возьмем ее с собой. И это все тоже. Но, сначала, все обыщем.       Если я хотела вернуть несчастной пленнице ее отнятые конечности, мне будут нужны деньги. Мы собрали все вещи умершей и ее еще живой подруги по несчастью. А, главное, Экка нашла для нас бесценное сокровище.       — Я подумала, — говорила она, — эта тварь должна была чем-то питаться. Она ведь тоже человек, и не может без воды. Где-то должен быть источник. Я сплавала дальше по подводному тоннелю и нашла. Там стояли горшки, запасливая была гадина. Вода капает по одной капле в минуту, но того, что там уже набрано, нам хватит чтобы наполнить фляжки и мех, да еще и на наши раны немного полить.       Экка сплавала несколько раз со всеми нашими фляжками. В первый заход мы напились, напоили бедняжку, пребывавшую в полубеспамятстве, и полили свои раны. Четыре полосы на моей груди были слишком глубокими, когти твари, острые как бритва, разрезали мою плоть точно скальпели. Просто полить их водой — недостаточно, нужно было долго лечиться, полностью погрузившись в воду. Останутся шрамы. Что ж, такова цена красного плаща.       Моего копья больше не было, я осталась безоружна. Но оружие себе подыскала среди найденных тут вещей. Это было когда-то оружием той воительницы, которую Дана проводила в царство Киру. Оно пролежало тут много сезонов. Копье, очень длинное, намного длиннее моего, но с секретом. Центральная часть древка была выполнена из металла, и потайным переключателем можно было разжать хитроумный механизм где-то внутри, а затем сложить копье в походное состояние, до обычного размера. Наконечника у копья не было. Я забрала наконечник от своего, но приладить его без оружейной мастерицы не смогла. Пока буду драться длинной палкой.       Уставшие и вымотанные схваткой, мы расположились на привал. Мы с Ютой и Даной осмотрели тело убитой твари.       — Шаншаритка, это точно. Ее госпожа превратила ей пальцы в когти. И зубы в железные клыки. Что думаешь, атаманша? Оставим ее тут пылиться во веки? Или отправим ее к любимой сучке?       Соблазн был велик. Сама эта тварь не пожелала отправить побитую ею воительницу к Киру. Вместо этого разложила ее у стены и принесла светоносных бутонов, устроив жуткий памятник своей победе.       — Пусть этих мерзавок станет меньше в нашем мире, — сказала я. — Хоть даже и мертвых.       Я опустилась на колено и осторожно положила ладонь на голень изрубленной шаншаритки. Я все боялась, что гадина оживет и бросится на меня. Но смерть от копья настигает даже таких живучих негодниц.       — Шаншара, забери свою рабыню!       Тело исчезло в яркой вспышке.       Рано утром мы двинулись в путь. Большой вопрос был с тем, что делать с еще живой, но так и не пришедшей в себя девушкой, лишенной конечностей. Банки с ними мы взвалили себе на плечи, закрепив ремнями, но сама она захлебнулась бы, опусти мы ее под воду. Решение придумала Дана. Привести его в исполнение было сложно, но решение было рабочее.       Дана несла саму девочку, а Экка несла перевернутый горшок так, чтобы голова ее находилась внутри. Там был воздух, можно было беспрепятственно дышать. Для нас с Даной горшки нашлись тоже. Не такие большие. Поскольку путь с таким хрупким грузом займет больше времени, нам тоже нужны были сосуды, откуда можно глотнуть воздуха.       Выбравшись наружу, мы закрепили девочку на спине у Даны и поплыли. Двигались медленно, с тяжелым грузом на спинах. Груз Даны был еще тяжелее чем мой, Пику и Юты из-за цепей в костях девочки, которые мы не нашли, чем перепилить.       К полудню мы выбрались на каменистый берег с крутым уклоном. Мы бы не взобрались, если бы не туфли. Стабилизаторы в них помогали нам держать опору.       Наверху решено было устроить небольшой привал. У нас было достаточно воды, чтобы напиться и напоить освобожденную девушку.       Она пришла в сознание на привале вечером. Разлепила веки, попыталась что-то сказать. Мы дали ей попить — пила она жадно, пришлось оторвать ее от горлышка фляжки.       — Как тебя зовут?       — Пелла.       Она могла говорить и даже понимала нас. Это было уже чудом после всех ее злоключений.       — Не бойся, Пелла, мы взяли твою плоть. Как только мы найдем изменительницу, мы заплатим ей, она вернет тебе руки и ноги!       — Вика… У госпожи Вики есть изменительницы. Она в Чочого…       — Мы не знаем госпожу Вику, но мы как раз направляемся в Чочого. Мы доставим тебя туда.       — Из какого вы отряда?..       — Мы… — Я посмотрела на своих спутниц. Момент не казался мне подходящим для конспирации.       — Мы ларианки.       — Ларианки… Не помню такого… Вы должны доставить меня к Вике. Она закрепилась в Чочого… Вы должны. Я должна… У меня есть для нее весть… Я знаю, где спрятались шаншаритки… Они готовят удар…       — Подожди… Ты знаешь, где прячутся шаншаритки?       Юта положила руку мне на плечо. Показала кивком головы — отойдем. Лицо ее выражало озабоченность.       — Я не уверена до конца, командир, — говорила она, — но что-то мне подсказывает, что ее сведения нам не помогут. Пелла говорит о войне, которая шла сто сезонов назад.