Царица моря

Столько приготовлений происходит перед военными действиями — все суетятся, носятся куда-то. Постоянно нужно куда-то идти, потом оказывается, что нужно вернуться, вышли слишком рано. А еще на войну нужно отправляться. Странно, но это стало для многих шоком, даже для меня. Мы все так привыкли к нашей наставнице, госпоже Наде, что у нас и в мыслях не было, будто она не отправится с нами.       Однако, ее должность наставницы означала, что она обучит нас, а потом возьмется за других. Мы же должны были следовать дальше без нее. И это было даже немного грустно. Да что там, это была настоящая печаль…       Ах, как же мы будем отвыкать от звуков ее кнута? Даже то, что кнут этот часто стегал нас по задницам, сейчас уже не казалось чем-то обидным. Обидно было расставаться с этой великой женщиной, ставшей настоящей матерью, суровой, но любимой, для нас, ее несмышленых учениц.       Надя, почтенная ветеранка, обучила не одно поколение воительниц. Она хорошо понимала наши чувства, и устроила нам вечер обнимашек. Жаль, но она не собиралась превращать этот вечер в оргию с сотней своих учениц. Вместо этого она представила нам нашу новую командирку.       Они были хорошо знакомы, даже очень близко, как мне показалось. Наша новая командирка Фара была сильно загорелой, с золотым кольцом в носу. У нее не было одного глаза, но веко было цело, и под ним смотрел на нас зловеще блестящий черный камень. Должно быть, за это она носила вдобавок к своему имени говорящее прозвище — Фара Черная душа.       Тело Черной души было таким же развитым и накаченным, как у Нади. Широкие плечи, узкая талия, не слишком широкие бедра, мускулистые ноги, туго обвитые ремнями от сандалий на высокой платформе.       Грудь ее была небольшой, но выглядела крупнее из-за того, что была приподнята очень тугим корсетом из кожи. Грудь дополнительно защищали две чашечки из блестящего металла. Лоб под лохматой гривой черных волос был перехвачен металлической полоской с узором. Массивная шея тоже была перехвачена толстым узорным металлическим ошейником, инструктированным овальными белесыми камнями. Размер ее члена трудно было оценить. Его скрывал металлический гульфик с гравировкой, изображающей змею, который крепился за сам член, за толстое, хорошо отполированное кольцо, которое вешается на основание члена. Смотрелось это весьма внушительно, но возникали вопросы насчет комфорта.       Черная душа широко улыбалась на левую сторону, а на правую, похоже, не могла — там от носа к подбородку остался широкий след от ранения. Но и то ладно, я-то думала, эта суровая госпожа вообще не способна улыбаться.       — Не робейте, девки. Душа у меня черная только для моих врагов. Правила у меня простые. Не тупить, не отлынивать. И, главное, слушать, что я говорю.       Не солгала, правила запомнить было легко.       — Госпожа Лара купила нам новехонький корабль. Называется — Зеленая Жаба. Вы его легко узнаете по окраске под жабью шкуру, и по двум бешеным глазам под ростром. Однорядная, шестьдесят весел, широченная, как задница Иси. Балки из высушенной грибной шляпки, легкие и прочные. И съемная мачта с желобом под нее. Выдвижные насесты для птеротипий. А, ладно, что вы понимаете. Короче, дамочки. На корабле быть завтра к восходу. Дальше разберемся.       Надя больше не была нам командиркой. Мы официально перешли в распоряжение Фары Черной души. Мы все проснулись задолго до рассвета. Но Надя не спешила появиться и дать команду к подъему. Мы теперь были не ее заботой.       — Девочки, — сказала я осторожно. — Не пора ли собираться?       Отсутствие явного лидера после самоустранения Нади давало о себе знать. Я чувствовала, что эта старуха точно знала, что такое произойдет и намеренно позволила нам побыть в неведении. Начать решать самостоятельно. Почувствовать ответственность, или не почувствовать.       На роль командирок вызвались две самые опытные и матерые ученицы. Решить, кто из них поведет наше войско и будет отдавать приказы, предстояло на тренировочном плацу. Без оружия. Никто не хотел никого поранить. Я смотрела на соперниц, на их громадные мускулистые тела, на крупные кулаки, и чувствовала приятную истому в районе матки. Обе они были великолепны, громадны и сильны.       Это было началом крупной ссоры. Мы и раньше каждый день дубасили друг друга, и это, порой, перерастало в конфликты, которые разрешались кнутом Нади по нашим задницам. Но теперь Нади не будет. А будет победительница и проигравшая, та, которая возьмет командование, и та, которой придется уступить.       Оглянувшись, я увидела, что госпожа Надя, прислонившись к деревянному столбу, наблюдает за происходящим, не обозначая своего присутствия.       В битве двух гигантесс победила Гита. Смуглолицая и грудастая, с семенитских островов. Девушки подняли с земли побитую Дану, избитую и всю в крови. Умыли из ведра. Поставили на ноги. Гита скомандовала строиться в походную колонну, и мы с большим удовольствием последовали приказу. Кризис руководства решился.       Среди разнообразия пестрых кораблей не так-то просто оказалось отыскать нашу Зеленую Жабу. Лес мачт, толпы загорелых и жилистых морячек, носивших тяжелые грузы и снасти. После уютного порядка Алых огней мы встретили хаос порта, который в моих глаза был сущим безумием.       Наш корабль был однорядной галерой, заметно меньше размером, чем корабль стратегессы Кари, который забрал нас из нашей разоренной деревни. Судно было очень низкое, зато надводная его часть была очень широкой, примерно втрое шире подводной за счет нависающих над поверхностью воды галерей — помещений, давших название всему классу кораблей. В этих помещениях, крытых сверху от непогоды, находились скамьи для гребцов. Окраска корабля, зеленая с неровными черными пятнами, делала его похожим на гигантскую жабу, греющуюся на теплом камне. Желтые глаза с горизонтальными вытянутыми зрачками, изображенные на ростре, должны были внушать страх неприятелю, на которого Зеленая жаба мчится и вот-вот протаранит. [Все это очень криво, нужно править]       Первое в моей жизни морское путешествие — с острова Ику в Иритеран — я совершила будто в бессознательном состоянии, я очень мало замечала, не приглядывалась ни к чему, ничего не замечала. Это была защитная реакция сознания, оно не давало мне думать, чтобы я не думала о произошедшем на острове Ику. В этот раз я вступала на борт корабля уже в гораздо более осознанном и трезвом состоянии, и удивительные открытия начались еще на берегу. Мы остановились у причала, нам навстречу шла капитан Фара Черная душа с двумя своими девушками, одетыми подобно ей — должно быть, офицерами.       — А, прибыли?! Вы вовремя, прямо к самой толконте. Рассоситесь-ка в сторонку, дамы, щас как раз должны подойти гильдейские.       Гильдейские, о которых она говорила, это рабыни гребной гильдии, специально арендованные для управления кораблем. Фактически это был весельный экипаж нашего корабля, сто двадцать человек, живая движущая сила, по две на каждое из шестидесяти весел. И, я должна признать, это были весьма странные сто двадцать человек.       Совершенно неестественного роста и пропорций, все как на подбор с массивными ручищами и крупными лапами — один палец гильдейской рабыни был толщиной с два моих! При этом ростом все до одной едва доставали мне макушкой до середины живота, сто сорок или сто тридцать сантиметров! Их туловища были практически квадратными — массивные плечи, слабо выраженная талия, часто выпирающий толстый живот, зато большие жирные задницы — чтобы мягче было сидеть на скамье, наверное. Если присмотреться к ним, то сразу замечаешь необычную диспропорцию мышечной массы в их телах. Верхняя часть — плечи, руки, грудь — очень развитая, массивная мускулатура. Ниже груди — мягкий жир, толстые бедра, коротенькие ножки. Все органично, работали эти дамы руками.       Стандарты красоты у них отличались от наших. Гильдейские рабыни убирали волосы только непосредственно с гениталий — с самих половых губ или вокруг члена и яичек, а выше, порой до самого пупка, у них находилась густая трапециевидная интимная стрижка. Волосы на головах были убраны под красные платки, завязанные на затылке.       Все дамочки были густо загорелыми, лица грубоватые, морщинистые от соли. Работа их мало располагала к косметическим операциям. На фоне этой волосатой братвы мы были целыми королевами красоты, хотя и в их телах было нечто весьма возбуждающее. Нетрудно разглядеть притягательную силу их плотно сбитых тел, пышущих здоровьем, силой и тяжелой работой.       Сбоку от строя чинно вышагивала бригадирка гильдейских. Единственная среди всех своих гильдейских приятельниц, она носила на теле хоть какие-то элементы одежды — это были две сумки с документами на ремнях, туго охватывающих полные бедра. Они обсудили с Фарой свои вопросы, после чего гильдейская достала из сумки документ, на котором Черная душа поставила подпись.       Гильдейские рабыни имели особое место в системе рабовладельческих отношений в Солнечном. Начать следует с самой Морской гильдии. Это огромная корпорация с представительствами во всех крупных городах моря. Главный ее продукт — гребные рабыни, профессионалки, лучшие весельные экипажи, какие только можно представить. Они сильны, неутомимы и дорого стоят. Особенность в том, что гильдия не продает своих рабынь, а сдает их в аренду. Право собственности остается за гильдией, а арендаторы заключают контракт, в котором подробно расписано, какие штрафы и санкции последуют за порчу или утрату корпоративной собственности.       Рабыни также не признавались добычей в случае захвата корабля. Контракт просто переходил к захватчикам, и они должны были продолжать выполнять его условия. В Солнечном было просто не принято убивать гильдейских рабынь. Ты, конечно, можешь сделать это, но потом всю жизнь будешь бояться, что за тобой однажды ночью явится команда эмиссаров-палачей. Репутация у гильдии была зловещая, оно и понятно, когда речь идет о дорогостоящем имуществе, такая репутация как раз то, что надо. Но дело было и не только в страхе перед гильдией. Сами по себе рабыни не считались добычей, да, но вот контракт на них — вполне себе таковой являлся. И контракт можно выгодно продать. Подешевле, чем продает гильдия, но это все еще серьезные деньги! К такому бизнесу гильдия относилась равнодушно: она свои деньги уже получила, а уж кто пользуется контрактом — дело десятое. Девочки в Алых огнях рассказывали романтические истории о том, как разбойницы захватывали корабли только с целью захватить арендное право на весельную команду и перепродать его за круглую сумму.       Такой вот рабо-капиталистический гуманизм.       Фаре не терпелось поскорее отплыть, и она поругивала нас за то, что мы никак не можем разместиться. Гребчихи — профессионалки, они быстро заняли свои места в галереях. Проблема заключалась в том, что на корабле, мягко говоря, не так уж просторно. Он весь был меньше одного нашего спального помещения в казарме. Мостик — на нем во время боя будем располагаться мы. Метать копья во врага и ловить вражеские своими лицами. Под мостиком крытый ярус — весельная палуба, и помещение ниже — относительно небольшой трюм для припасов. На корпусе имелась надстройка в кормовой части, занимавшая примерно одну треть от длины судна. Нижний ее ярус был продолжением весельной палубы, где располагался арсенал. Дальняя часть помещения отводилась под вольер для птеротипий. Две могучие пестрые рептилии мирно дремали, свернувшись калачиком. Пожалуй, только они и путешествовали с относительным комфортом. Они, да офицерский состав — Фара с двумя матерыми воительницами, они расположились на втором ярусе надстройки. Все остальные — считая гильдейских, это 220 человек, — должны были разместиться на площади меньше двухсот квадратных метров. Спать мы должны были друг на друге.       Бригадирка гильдейских, звали ее Тули, была еще и ритмисткой для своих подопечных. Когда ветер, наполняющий трапециевидный белый парус с символикой ларианок, отнес нас достаточно далеко от причала, капитанка отдала ритмистке команду, и та привела в возбуждение корабельную Фа. Громадная сеть командных фалосов объединила десять дюжин гребчих. Шестьдесят весел синхронно легли на воду и стали разгонять корабль, направляя его к выходу из бухты, мимо других кораблей. Рабыни хором проговаривали ритм, который диктовала им Тули.       Хей-хо.       Мы двигались все быстрее, проходили мимо других кораблей, следовавших нам навстречу — в бухту Ладеликона. Мы же направлялись в открытое море. Зеленая жаба двинулась в свое первое путешествие. Серое небо местами просветлело, косые лучи света из-под высоких облаков упали на слегка волнующуюся морскую поверхность.       Морские путешествия оказались гораздо менее захватывающими, чем я себе представляла. Если в первый день, когда Ладеликон исчезал за кормой, кровь еще играла и бурлила от новых ощущений, то на второй день ты оказываешься на том же самом тесном корабле, на котором невозможно куда-то пройти, не задев полсотни человек. А когда выглядываешь за борт — там все та же скучная вода.       На третий день мы были уже достаточно глубоко в море, чтобы начать проводить мероприятия по перестраховке. Фара назначила вести воздушную разведку.       Из кормовой надстройки разложили в стороны перпендикулярно корпусу два толстых и длинных бруса, открыли люки, и птеротипии быстро выбрались из чрева корабля, взгромоздившись на брусьях как на насестах, вцепились в них когтистыми лапами. На палубу вышли всадницы, их звали Рока и Эда. Они носили прилегающие к телу облачения из кожи, как мне казалось, крокодильей или здешнего аналога такой рептилии. Доспех всадницы состоял из трех частей. Кожаный шлем-маска с визором из идеально прозрачного стекла, со шнуровкой на затылке и отверстием для косы там же. Куртка с рукавами и перчатки. Длиной куртка была до середины живота. Высокие сапоги, под самые ягодицы. Задница и гениталии оставались непокрытыми, это было необходимо, чтобы пустить в себя командный фаллос птеротипии, расположенный в специально обозначенном месте на спинном гребне рептилии.       Взмыв в воздух, всадницы улетели в разные стороны, вернулись спустя несколько часов — они ничего не обнаружили. Словно никого не было в море кроме нас. А оно только и хотело, чтобы я в это поверила. Ошибка новичка, которую, впрочем, допустила не я одна. Поддавшись скуке, мы утратили бдительность, все мы, впервые вышедшие на боевое задание. Но не старая морячка Фара Черная душа.       Тревожный колокол заставил меня подскочить в гамаке. Я только-только улеглась и согрелась. Пару мгновений мы в замешательстве переглядывались. Наконец дошло, что задницы придется поднять.       На палубе мы работали обычно группами посменно — нужно было управлять парусом и наблюдать за морем. Такая организация диктовалась тем, что на мостике не так уж много места, да и запросто можно свалиться за борт. И если звучит колокол, значит наступила такая ситуация, когда наверху требуемся мы все.       Возникла небольшая суматоха, мы поспешили на мостик. Я поднялась в тот момент, когда всадницы на птеротипиях сорвались с насестов и понеслись на воздушную разведку. Черная душа стояла у бортика носовой надстройки, искала что-то в наблюдательный прибор. Не похожий на подзорную трубу, а компактный, на мой вкус ближе к примочкам от Trijicon или EOTech.       — Слишком поздно. Они уже рядом. Суши весла!       Я не понимала, кто рядом, кого она увидела? Моросил слабый дождь, поверхность моря оставалась удивительно спокойной для такой погоды. На ней нетрудно было бы увидеть приближающийся корабль, когда он «уже рядом».       — Кто «они», госпожа? — одна из девочек озвучила мои мысли.       — Сейчас увидите.       Мне совсем не понравилась мрачная решимость на лице Черной души. Стиснув зубы, она медленно достала меч из ножен.       — К оружию! Построиться у бортов, на передней и задней надстройках. Они будут нападать со всех сторон.       Черная душа, по всей видимости, не собиралась нас обнадеживать. Кто-то воскликнул:       — О богиня, вон они!       Мы во все глаза смотрели за борт. И тут я заметила. Они показывались на короткий миг, и тут же исчезали. Не все тело, только наспинные гребни.       — Это акулотипии, существа без Фа, темные отродья, неугодные подводной госпоже. Они питаются кровью и плотью, не знают любви и удовольствия, они противны самому нашему миру. Бейте их без пощады, ибо они не пощадят вас.       Слова эти не внушали оптимизма. Да уж, отличное напутствие перед боем. В то же время спокойный и размеренный тон капитанки свидетельствовал о том, что сама она отнюдь не собирается погибать сегодня. Акулотипии не внушали ей страха, и это уже немного успокаивало. У нас не было времени на расспросы, враги приближались очень быстро. Я только сказала себе, что не должна бояться, не должна и все.       Я забыла об этом, едва только увидела акулотипию в полный рост.       Чудовище с огромной скоростью выпрыгнуло из воды и вцепилось в борт когтистыми перепончатыми пальцами. Раскрылась рыбья пасть с двумя рядами кривых как крючки и тонких зубов. Чудовище издало густой утробный рык. Мы отпрянули от борта с криками. Страх парализовал меня, копье в моих руках показалось мне совершенно незнакомой вещью, которую я и держать не знаю как. Чудовище, напротив, не мешкало ни мгновения. Выбрав себе добычу, оно прыгнуло, стремительно, будто сжатая пружина выпрямилась. В воздухе наткнулось на преграду. Обмякло, обвисло, рухнуло на мостик, темно-красная кровь толчками полилась на плотно сбитые грибные доски.       Фара выдернула лезвие длинного меча из горла чудовища и взглянула на нас совсем другим лицом, не тем, какое мы привыкли видеть. Лицо ее было ожесточенным, живой глаз смотрел свирепо, ноздри широко раздулись от ярости.       — Это не уютная учебка, вы, дочери моллюсков! Это море! Деритесь, или станете едой! К бою, держать борта!       Сбросив труп в море, мы вновь привалили к борту, поглядывая вниз. Море перед нами кишело спинными плавниками. Акулотипии пружинами выстреливали из воды. Узловатые синие пальцы хватались за край галереи и за перила. Они не ждали ни секунды, тут же стремительно нападали. Но и мы теперь знали важную вещь: их можно убить.       Тварь передо мной едва появилась из воды, а уже схватилась одной лапой за край галереи, другой тянулась к перилам, лихо подтягивая свое тело, они были очень сильны и ловки. Я с криком вонзила копье ей в плечо. Глупая тварь схватилась за него зубами, не переставая пытаться подтянуться на одной лапе, а другой тянулась ко мне.       Мне едва хватало сил держать ее копьем, я нажимала вниз, а тварь, будто не чувствуя боли, толкало свое тело навстречу острию.       Через мгновения еще два копья вонзились в тело твари с обеих сторон — в глотку, справа и слева. Это убило чудище, и оно разжало лапы, падая в воду. Я чуть не упустила свое копье вместе с трупом.       Все это было только началом. Твари прибывали и лезли по несколько. Мы с криками разили их, помогая друг другу. Нам уже едва удавалось сдерживать натиск. Акулотипии полезли так плотно, что толкали друг друга, желая первыми испить крови. Слышались крики боли, когда им удавалось добраться до одной из нас. Мимо пронеслись друг за другом всадницы на птеротипиях, бросая дротики. Развернулись и зашли еще раз. Они были профессионалками, каждый их бросок заканчивался смертью твари, сами они при этом оставались в недосягаемости. Вот только дротиков у них было ограниченное количество, а чудовища все лезли и лезли без остановки.       Перелезая через борт, они вставали друг за другом и нажимали на нас, передние наскакивали, размахивая лапами, их когти скрежетали по щитам.       Наш ряд начинал проминаться, а зубастые рыбоиды заходили уже и с другого борта, проплыв вокруг корабля.       Боль вдруг пронзила мою спину. Я коротко вскрикнула, упала на колени, перевернулась. Перед моим лицом лежала отрубленная голова твари, которая как-то запрыгнула или проползла прямо к нам на мостик и напала на меня сзади. Капитанка Фара подхватила меня под руку и поставила на ноги.       — Отдыхать будешь потом!       Верно, сейчас не до отдыха. Спина сильно болела, но мышцы были еще полны сил. А, главное, пропал страх. Он стал блеклым, неразличимым, свою работу я делала механически — выпад, вонзила копье в тело твари, выдернула, и выпад снова.       Нас оттеснили так, что я иногда сталкивалась спиной с воительницами из ряда от другого борта. Нам уже некуда было отступать, строй рушился, и тогда всадницы пошли на таран.       Птеротипии прошли очень низко, сшибая своими телами тех, кто влез на палубу и тех, кто еще только карабкался. Это полностью поменяло картину на поле боя. Еще мгновение назад нам было негде развернуться, и вот — все чисто, половину чудовищ просто сбросило с палубы, другую в беспорядке побросало на пол.       Картина эта заняла в моем сознании сущие мгновения, я действовала молниеносно: в резком выпаде вонзила копье прямо в раскрытую пасть распластавшейся на палубе твари. Тварь заклекотала кровавыми пузырями, а я закричала во всю глотку:       — Давим их!       Мы ударили, добивая сбитых с ног чудовищ, вспарывая им животы, прокалывая насквозь глотки, ногами толкали и скидывали за борт трупы уродцев. Несколько секунд, и палуба чиста, мы вновь выстроились у борта, доставая копьями тех, кого сбросило в воду — они, в своей безумной злобе, уже взбирались обратно.       Всадницы проделали тот же маневр с другим бортом, и мои сестры по оружию отбросили прочь жутких подводных тварей.       Только в этот раз мы уже не позволяли им не то что взобраться и закрепиться на палубе — даже забросить хоть одну свою омерзительную лапу на корпус. Били копьями прямо вниз, будто толкли в ступе месиво из трупов чудовищ и морской воды, покрытой красной пеной. Девы из второго ряда, вооружившись тесаками и стоя на коленях, рубили лапы тем, кто осмеливался вцепиться ими в край галереи.       — Они уходят! — громкий крик разнесся над кораблем, и я, не веря в происходящее, впервые взглянула по сторонам.       Вдоль всего борта покачивалась на волнах густая мешанина из синих трупов акулотипий, порубленных и исколотых. Вода была красной от их крови.       — Мы победили! — крик разнесся над палубой, немного робкий, но радостный. Никто не мог поверить в то, что мы выстояли и нам удалось отбиться. Но другие воительницы быстрее меня приходили в себя, и вскоре над залитой кровью палубой прогремел торжествующий рев.       Это был мой первый настоящий бой. И я видела мало веселого в том, что моя жизнь будет посвящена этому ремеслу.