Я буду рядом

Темнота заполняет комнату. Тишина почти звенящая, если бы не шум машин за окном. На часах два тридцать. Бан Чан идёт к этой комнате. Да, он видел время, но всё же изнутри его тянет именно сюда, именно в это время. А это время — всегда. Преодолевая последние метры, идет тихо, на носочках, чтобы никого не разбудить, и замирает в шаге от двери. Ему неловко. Неудобно. Он словно прошёл невесть сколько километров, добираясь сюда, а на деле несколько метров по коридору, но сейчас ему трудно дышать, в груди легкие всё спирает, и каждый вздох всё тяжелее и тяжелее даётся. Ладони начинают неприятно потеть — вот точно марафон бежал. Чан знает, что он спит. После продолжительной тренировки он ушёл ещё к двенадцати, и, видимо, сразу же уснул, потому что даже не пришёл ругаться на излишне громкий смех Джисона. Однако же стоит тут, на пороге, и не решается войти, и, чего себе не должен позволять, эгоистично молится, чтобы тот не спал. Но разворачиваться и идти обратно ни физических, ни моральных сил не осталось. В дверь раздаётся стук, а после минуты промедления противный её скрип. — Лино-я, ты спишь? — тихо говорит Чан и бесшумно встаёт рядом с дверью в ожидании ответа. Впереди на кровати раздаётся копошение в одеяле и недовольное сопение. — Сплю, — со вздохом ворчит он, но всё же выглядывает из-под тёплого одеяла, вглядываясь в человека напротив, неуверенно стоящего в темноте рядом с дверью. И спустя несколько мгновений осмысливания, хриплым ото сна голосом произносит: — А, Чани-хён, это ты. Крис одёргивает край чёрной широкой майки, незаметно вытирает о неё взмокшие ладони, словно школьник перед свиданием, и это так и не остаётся незамеченным Минхо. Он с улыбкой прикрывает глаза и вздыхает. Такой Бан Чан предстаёт только перед ним, перед вторым старшим в группе. — Прости, что разбудил, — голос его отдаёт виноватым оттенком. Минхо выжидающе смотрит и ждёт, как же лидер объяснит свой ночной визит к нему, и что собирается делать дальше. Хотя и это Ли уже предугадал: это не первый раз, и точно не последний. За короткое время ожидания глаза на немного привыкли к темноте — теперь он мог увидеть уставшие глаза Криса и небольшие покраснения в их уголках. Чан давно хорошо не спал, это очень заметно для всех, но он сам предпочитает говорить «Всё отлично, я не устал», а потом замазывать следы хронической усталости и недосыпа тональным кремом. Слишком очевидно, но он терпеть не может чувствовать себя слабым. И даже эта маленькая слабость — приход к Минхо ночью — далась ему тяжёлым трудом. — Могу я… — Чан нервно трёт шею. — поспать сегодня с тобой? Не говоря ни слова, Минхо отодвигается с середины на край, окидывает в сторону одеяло и несколько раз хлопает ладонью по кровати, зазывая Чана лечь, а когда он лёг, накрывает сверху. Голова оказывается на подушке, и только тогда Чан понимает, как близко они лежат друг напротив друга. Минхо сокращает и это расстояние: двигается ближе и обвивает одной рукой, пока другая лежит рядом с его лицом. Улыбается краем губ и закрывает глаза, а Крис не может отвести взгляд: смотрит на спутанные после сна волосы, на слегка поддрагивающие длинные ресницы, губы цвета персика, хотя их не видно в темноте, но он помнит, что они именно такие, мягкие на вид, перемещается на ровно поднимающуюся от дыхания грудь под светлой пижамой. Всё в Минхо сейчас так спокойно, он сам излучает это спокойствие. — Не спится? — шепчет Минхо, открывая глаза. Чан кивает, отводя взгляд. Только что он беззастенчиво засматривался на него, а теперь избегает взгляда. — Тогда… Минхо устраивается поудобнее, выше на подушке, чтобы быть на уровне его глаз. — Расскажи, что тебя беспокоит. Сухие губы непроизвольно поджимаются, а уставший взгляд устремляется куда-то вниз на свои ноги, закрытые одеялом. Он не может. Не может ещё больше обременять, по его вине Минхо сейчас не спит. Чан не хочет казаться слабым. Не хочет навязываться. — Не хочешь? Или… не можешь? — вкрадчиво добавил Ли. Рука от подушки движется к руке Чана, младший щекотит его ладонь и перемещает к щеке, проводит костяшкой пальца по ней. Он не отвечает. — Тогда, может я сам попробую рассказать, что с тобой происходит? Думаю у меня получится. Голос его тихий и успокаивающий, почти медовый, если бы не сонная хрипота, льётся медленно, проникает в голову. Перед ним практически нереально устоять, кажется Чану, однако он никак не реагирует, продолжает смотреть в сторону, привыкший к темноте рассматривает очертания вещей на тумбочке. — Эй, Чани-хён, — зовёт его Ли и удерживает за подбородок от попытки отвернуться. — Смотри на меня. И он слушается. Переводит взгляд на полузакрытые тёмные его глаза, старается удерживаться на них, но это слишком... смущающе? Неловко? Около того. — Тебе не нужно сдерживать свои эмоции, понимаешь? Это... тяжело, сам знаю. — он мягко гладит Чана по щеке, пока говорит, замечая, как он почти незаметно льнёт к ней. — А ты слишком много на себя берёшь, так было с самого начала, сколько я тебя помню. Чан снова поджимает губы, чувствует тепло его руки, и закусывает щеку изнутри, пытаясь отвлечься и не пропускать это все через себя, но вкрадчивый голос Минхо напротив, заставляет прислушиваться, он может убедить хоть в чем, Чана точно. — Я понимаю, ты не хочешь казаться слабым перед нами, показываешь себя как отличного лидера и хёна, но, Чани-хён, — продолжает он, перекладывает руку на затылок, пальцами впутывается в кучерявые волосы, мягко массируя на макушке тёплыми пальцами, отчего старший млеет и прикрывает уставшие глаза. — Порой даже полезно давать себе отдохнуть, каким сильным бы ты ни был. Слишком много эмоций переживает Чан, слишком многое держит в себе, приходится постоянно сдерживаться, а сейчас, слыша слова Минхо и его дыхание почти над самыми ушами, и… Он не может. Это не для него — жаловаться на проблемы. Он справится. По крайней мере так он думал. — И, если тебе это действительно нужно, я всегда буду рядом, — заверяет он, делая последние штрихи. — Я могу быть для тебя тем заботливым хёном, какой ты для меня, и всех нас. Чан слаб перед ним. Сам того не понимая, Чан сдаётся. Минхо слишком убедителен и уверенный в своих словах, что хочется плакать и бежать. В уголках глаз собираются капельки подступающих слёз, он смаргивает их и жмурится. Он и не помнит, когда такое было последний раз. — Ну ты чего, Чани, — Минхо собирает большим пальцем текущую по щеке слезу, размазывает и тепло улыбается. — Всё хорошо, это тоже нормально. Чану хочется убежать, спрятаться и не возвращаться, но будто Лино позволит ему это сделать: он обвивает крепче и гладит по спине ладонью, а другой ласкает, как котёнка. Да, и если серьёзно, Чан не хочет уходить: его магнитом тянет, хочется оставаться всегда с ним, навсегда остаться в этой кровати с Минхо. И если это позволяют, терять возможность смысла нет. Наконец, открыв глаза, он видит напротив ласковый взгляд, добрый и нежный, он буквально кричит «Я всегда поддержу, доверься мне», и Чан доверяет. Потому что так надо. — Ты прав, во всем прав. Я… — снова замолкает. Сложно подбирать слова, он не привык так предаваться откровениям. Минхо продолжает успокаивать старшего, и, кажется, это помогает. Он ждёт понимающе, даёт достаточно времени и внутренне становится счастливее, когда слышит первый облегчённый вздох. По-настоящему нежно улыбается, так, как не видит никто другой. Только для Чана. — Я люблю что я делаю, люблю делать всё для группы и выкладываюсь каждый раз по полной, это не приносит мне… трудности? Мне это определённо нравится. — Крис нервничает, говоря эти для него откровения, и своей рукой касается щёки Минхо. — И забота о вас нисколько не тяготит, но… Минхо молчит и внимательно наблюдает, следит за каждым изменением его лица и тона хрипловатого голоса, не пропускает ни одной детали. Опускает взгляд на искусанные губы, а потом сразу на влажные глаза, глубокие и темные. — Порой мне действительно хочется высказаться, побыть как бы младшим и слабым, чтобы меня поддержали, хотя это я получаю, но… что-то всё равно не хватает. Может, я эгоист? Много хочу? — говоря эти слова, он всё реже смотрит на Минхо, а потом и вовсе отводит в сторону. И удивлённо вздрагивает, когда Ли хватает его за щеку и тянет. — Глупый Чани. — усмехается Минхо, но эта усмешка скорее нежная. — Слишком много думаешь. Он гладит Криса по спине, несильно щекочет и тот правда успокаивается. Чан смотрит в глаза Ли, теперь не отрываясь, видит в них неподдельную заботу и понимание, несравнимое ни с чем в его жизни, сердце доверху заполняется теплом, которое он хочет отдавать дальше. Касается слегка влажной рукой щеки младшего, нежно проводит ею к уху, ловя его приглушенный смешок и ласковый взгляд. Каждое мгновение вместе оказывается безумно комфортным и волшебным: наблюдать за изменениями лиц, смотреть прямо в глаза и получать это в ответ, ощущать нежные прикосновения кожи и расстворяться в ощущениях — всё казалось таким новым, и таким знакомым и нужным сердцу. Минхо шумно вздыхает и притягивает Чана ближе, заключает в крепкие объятия. — А теперь действительно спать. — он целует Криса в лоб, и, заметив как он растерялся, оставляет поцелуй на кончике носа. Голову старший кладёт ему на грудь, прижимается лбом и чувствует запах ванильного геля для душа. Отчётливо слышит ритм его сердца, бьющегося чуть быстрее обычного, как кажется, и это действует как колыбельная вкупе с его приятным тембром голоса и вибрации от него, шепчущем утешения и что-то невообразимо приятное. — Спасибо тебе, Лино-я, — шепчет он в его ночную футболку и ведёт по ней щекой, ластится, как кот, просит ласки. И Минхо её даёт: чешет за ухом, аккуратно накручивает локоны волос на пальцы и отпускает, легко целует в макушку. — Ты знал, насколько ты прекрасен? — Где-то на уровне границы сна и реальности говорит Чан, ещё раз удобнее устраивает щеку на его груди. — Спи уже, — Минхо закидывает одну ногу на него, теперь уже обвивает чуть ли не всем телом, окружает вокруг заботой, и вскоре обнаруживает, что Чан уже уснул. — Сладких снов, милый Чани-хен.