Сколько длится твоё "навсегда"?

      Утро. Окна были зашторены, так что определить время помог лишь со скрипом сравнимый звук будильника, который так и жужжит о том, что жизнь после сна всё же наступила. Есть так называемые «жаворонки» и «совы», первые любят утро, а вторые терпеть его не могут и предпочитают спать. Но все люди перестают радоваться началу дня, если дни начали приобретать серые оттенки. Встал, умылся, выпил кофе или чай, пошёл на работу или учёбу, отбыл там срок и вернулся домой, имея силы лишь на то, чтобы лечь в кровать и повторить эту рутину. И эти дни сурка прерываются лишь на выходные, в которые люди пытаются забыть о никчёмности своей жизни в компании друзей и, возможно, алкоголя. Агнес была подтверждением этого негласного людского закона. Суббота, а будильник всё же прозвенел, напомнив о скучных буднях, о которых она так старательно вчера забывала в компании с прекрасным бокалом и целой пачки сигарет. «Мне, может, и не нравится запах и вкус табака, но терпкость, которую он разносит по горлу, меня более чем устраивает» — так она объясняла свою привычку. Поднявшись с кровати, она отправилась на кухню, будучи готовой выслушивать новые нотации от бабушки. И только открыв дверь, Агнес вспомнила, что вчера старшая отправилась на дачу, тем самым освободив девушку от повтора одинакового сюжета: «На что ты тратишь своё время?» и «В кого ты превратилась?». Может суть и правда были в этих высказываниях, но задумываться об этом в сотый раз уже не хотелось. Легче было бы закурить сигарету, а пустая квартира ещё и предполагала возможность сделать это, не выходя на балкон.       Кофе начинает разливаться в кружку, которую Агнес поставила в кофемашину, а пока напиток готовится без участия девушки, она делает самую долгожданную часть рутины. Открытие окна. Сигарета вставляется в рот, сразу давая вкус, ведь несмотря ни на что, но вкус на табак не менялся уже семь лет — преданность чапману была самой сильной. Зажигание сигареты и первая тяга. Неприятная по началу горечь снова разносится по горлу. И быстрое расслабление, которое скорее всего навязано самой девушкой, но всё же такое необходимое.       Сигарета заканчивается уже привычно быстро.       «Надо было ещё в шестнадцать лет научится растягивать это мазохистское удовольствие» — первые мысли за сегодняшнее утро. Наконец закончив полностью свою утреннюю рутину, Агнес решается всё же посмотреть в телефон, который уже давно не приносит интереса своими уведомлениями. Оттуда всплывает такая информация: сегодня занятий с детьми у неё нет, снова три уведомления от знакомых, которые решают, что девушка достаточно социально активная, чтобы вытерпеть вечеринки два дня подряд, а также пропущенные от матери. Из всего этого списка хоть немного встрепенули её лишь звонки Виктории, но лишь потому, что Агнес знала, как сильно снова будет докучать её бабушка со своими наставлениями по поводу общения с родительницей.       Четыре гудка и вот наконец слышен ответ на другой стороне провода: — Привет, мам. — уже уставши и нехотя произносит девушка. — Неужели? Ты и вправду перезвонила, так ещё и ниспустилась на приветствие с обращением ко мне? Ладно, мне некогда снова с тобой выяснять отношения. — женщина явно привыкла к холоду и отстранённости со стороны своего ребёнка, но никак уже не хочет на это влиять, — Что там по поводу квартиры? Почему бабушка вновь жалуется, что ты ничего не делаешь кроме как своих гулянок? Мы же договаривались, что либо ты живёшь с бабушкой и делаешь, что хочешь при условии выполнения её правил, либо ты съезжаешь уже наконец с её шеи и начинаешь самостоятельную жизнь. Я не понимаю, в чём проблема договориться с отцом на съём жилья, и никто уже не будет тебя докучать со своим контролем. Мы уже это обговаривали, Агнес. Мне надоели высказывания моей мамы по поводу твоего поведения. Тебе уже двадцать два года, ты закончила бакалавр, возьмись за голову.       Когда Виктория договорила свой монолог, который её дочь, кажется, уже выучила наизусть, последовала лишь тишина. Агнес и сама понимала, насколько уже надоела своей сожительнице, но лучше было так, чем снова прислуживаться её отцу. Она с облегчением выдохнула, когда поступила на бюджет четыре года назад, что означало, что больше ничего её с отцом не связывает. Но у её матери явно было другое представление жизни дочери. Она считала, что будет нечестно, что после совершеннолетия только она будет дальше обеспечивать своего ребёнка средствами, необходимыми для жизни. Поэтому общение с отцом всё никак не сходит на нет. — Я стараюсь найти постоянный заработок для квартиры. — снова ложь, но она хоть немного может приблизить конец этого скучного для девушки разговора. — Какой заработок? Ты же сама решила продолжить обучение, о каком постоянном заработке может идти речь, если тебе нужно думать об образовании? — голос блондинки начинает постепенно срываться, что означает два исхода: диалог затянется на долгий час, состоящий из высказываний претензий, либо женщина в порыве гнева сбросит звонок. — Ладно, я встречусь с отцом. Сколько мне ещё можно будет здесь жить? — девушке стало уже абсолютно наплевать на свои старые принципы, потому что силы отстаивать свою точку зрения остались где-то далеко в подростковом возрасте, который раньше так часто всплывал в голове у Агнес, но теперь она не уделяет времени даже на воспоминания. Потому что больно, а потом пусто. Легче пропустить первый этап и просто постоянно чувствовать пустоту. — До конца ноября. Я созвонюсь с твоим отцом через неделю и узнаю, как прошла встреча. Не пытайся меня обмануть.       Виктория первая отключается. Женщина полностью удовлетворилась за счёт молодой девочки и теперь ей незачем было продолжать этот разговор. Их отношения с самого детства Агнес были сложными. Блондинка была больше озабочена разваливающимся браком с её отцом и навёрстыванию прошедшей мимо неё молодости.       Девочка воспитывалась родителями матери, которые и вправду любили внучку, но вскоре и они потеряли с ней контакт. Нельзя точно сказать, на ком лежит вина за это, лишь удостоить читателя самим фактом. — Хэй, Афина, представляешь: нас в конце концов выселяют отсюда. Скоро нам придётся плясать под дудку не только преподавателей и родителей учеников, но и под великий оркестр Диониса. Будем беспрекословно ему улыбаться и псевдо радостно отвечать. — с каким-то слишком наигранным истерическим смешком Агнес рассказывает последние новости своей домашней любимице, которая, кажется, скептично и презренно на неё смотрит после сказанного, а далее лишь садится на подоконник и начинает всматриваться вдаль своими ярко жёлтыми глазами.