Ночи тёплого июля

      — Это было жестоко, — сказал обиженный Хёнджин, когда всё утихло.       Прошло больше десяти минут с инцидента. Теперь Хван, удобно устроившись на широкой кровати Яна, наблюдал за ним, перебирающим вещи из шкафа в поисках наряда, подходящего для клуба.       Младший никак не отреагировал на упрёк и продолжил откидывать в сторону футболки одну за другой.       — Айени-и, ты обязан поцеловать меня во все больные места, а я, между прочим, сильно стукнулся головой, — продолжал причитать Хёнджин, припоминая прозвище, которое он дал Чонину в школе.       «Ни слова больше!» — хотел бы сказать Чонин и кинуться исполнять долг, однако он прекрасно понимал, что это глупые шутки Хвана, поэтому взглянул на него и приподняв брови сказал:       — Оно и видно, чувство самосохранения совсем отбило.       Хёнджин усмехнулся.       — Ах, — выдохнул Чонин, отправляя в полёт очередную вещь, — ну почему это так сложно?       Хёнджин понимал, что вопрос риторический. Не отвечая, он продолжил умиляться виду взбудораженного Чонина, нависающего над кучей одежды.       — Так, осталось выбрать из этих, — сказал Чонин, указывая на отброшенные вещи.       Сконцентрироваться на миссии не получилось. Звук детского плача прозвучал, казалось, по всему дому.       — Ты не говорил, что у тебя есть младшие, — удивился Хёнджин.       — А это важно? Ему всего год. У него режутся зубы, а нам сейчас снова придётся притихнуть.       Как только он договорил, за дверью послышались шаги.       — Это мама пошла его успокаивать, — прокомментировал Чонин.       Обессиленный он рухнул рядом с Хваном на кровать.       — Всё обречено, хён, мы в западне.       — Что ты имеешь ввиду?       — Это, — Ян прочертил пальцем в воздухе полукруг, намекая на звуки плача, — может продолжаться часами, а значит, до утра нам отсюда не выбраться.       — Странное у тебя приглашение на ночёвку, — тихо хихикая, произнес Хван       — Ч-что? — Чонин покраснел.       — Раз уж нам некуда деться, единственный вариант для меня, это остаться у тебя на ночь.       — Ох, так ты об этом. Конечно, оставайся, прости что так вышло.       — Айени, ты ни в чём не виноват, — мягко улыбаясь сказал Хёнджин.       Он одобряющие похлопал Чонина по плечу. Взгляд младшего проследил за рукой Хвана, а затем плавно переместился на его лицо. Ян так привык к фотографиям Хвана в социальных сетях, что забыл насколько тот красив вживую. Сейчас же, находясь рядом и вглядываясь в выразительные черты лица своего хёна, он невольно облизнул губы. Понимая, что уже неприлично долго смотрит на друга, Ян отстранился.       — Нужно достать футон, — хрипло прошептал он.       — В этом нет необходимости, мы оба парни, поспим вместе. Тем более, мне будет стыдно, если я выгоню хозяина дома из его шикарной кровати.       «Держи себя в руках, Ян, похоже все твои молитвы были услышаны», — думал Чонин.       Он настолько переволновался, что на следующий день не смог вспомнить, как предлагал Хёнджину несколько пар мягких пижамных штанов с цветочным рисунком. Как зачарованно смотрел на переодевающегося хёна, при этом пытаясь всеми силами выглядеть так, будто переживает исключительно за размер пижамы.       Память прояснилась в тот момент, когда Хёнджин уже лежал в кровати и глупо хлопал по месту рядом с собой приглашая Чонина, наконец, прилечь. Собравшись с мыслями, Ян сначала присел на край кровати, стянул с себя толстовку, шорты и, оставшись в одном нижнем белье, нырнул под одеяло.       Тепло исходящее от тела Хвана, опьяняюще действовало на разум Яна. Оно обволакивало и расслабляло, уносило мысли к мечтаниям о совместном будущем. Как сильно Ян хотел прикоснуться кончиками пальцев к шее Хвана, спустить пальцы ниже к ключице, ощутить мягкость кожи его плеч. Будь он более распущенным, он обязательно сделал бы это, но внутренний барьер и детский плач, доносящийся из-за стены, возвращали Чонина к реальности, стирая всю романтику.       — У меня есть беруши, но одна пара. Тебе подать? — спросил Чонин.       — Всё в порядке. Я привык засыпать под громкие звуки, скажем спасибо неугомонным соседям из общежития.       — Всё настолько плохо?       — Они невыносимые! — возмущался Хёнджин. — Представляешь, превратили нашу комнату в студию звукозаписи. Я им говорил: «Хан, Чанбин, это плохая идея, вас выселят вместе с этим сабвуфером!» Имело ли это хоть какой-то эффект?       — Похоже нет, — предположил Чонин.       — Именно! Теперь у нас микрофон около индукционной плитки и яичные лотки на стенах для звукоизоляции.       Ян ярко представил «интерьер» такой комнаты. Это так его насмешило, что он уткнулся в подушку Хвана в надежде быть хоть немного тише.       — Тебе смешно, а я с этим живу, — продолжал Хёнджин, улыбаясь — в комнате и так проходной двор, а Бан Чан, старшекурсник, похоже вовсе решил у нас прописаться…       Следующие пять минут Хван не мог остановиться и рассказывал Яну о всех тяготах жизни в общежитии. Когда смешки стали стихать, он спокойно сказал:       — Но, всё-таки, они мои друзья. Без них я был бы совсем другим. Когда я вас познакомлю, пожалуйста, не выдавай, что я хорошо к ним отношусь.       Чонин отвёл смущённый взгляд от лица Хёнджина. Ему было так приятно услышать этот намёк Хвана, что пришлось прикрыть ладонью лицо, скрывая своё счастье.       «Если это окажется сном, то я не переживу», — подумалось вдруг Чонину.       Чем дольше Ян пытался держать себя в сознании, тем сильнее ощущал утомление от этого вечера. Веки становились тяжелее, а паузы между разговорами длиннее. Хёнджин, словно сирена, убаюкивал Яна своим спокойным тоном голоса. Когда у младшего не хватило сил сопротивляться, и он уснул, Хван поправил прядку на лице Чонина, придвинулся чуть ближе и погрузился в сон.