Роза

Рокэ смеялся. Чертовски красивый, держал сигарету в своих ловких тонких пальцах, и Джастин разглядывал его кольца с синими камнями, черепами и причудливыми узорами. В глазах горела какая-то шальная искра. Поддавшись какому-то необъяснимому порыву он перехватил руку и поцеловал костяшки пальцев и перстни, вдыхая дым сигареты. Рокэ удивлённо поднял бровь и приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но тут на балкон заглянул радостный Эмиль. — Что вы тут мерзнете, идите сюда. Ли пива купил! — Сейчас, Миль. — Рокэ проследил, как тот закрыл за собой дверь, погасил о перила сигарету и, уронив её вниз, взял лицо Джастина в свои руки. Поцеловал так, как будто ждал этого всю жизнь, крепко и жадно. Отстранился медленно, разглядывая его губы. Джастин снова залюбовался. Внимательные синие глаза смотрели из-под подрагивающих чёрных ресниц, влажный рот был немного приоткрыт. Волосы шевелил ветер, и странная фенечка из бусин и пера, которую он носил, как оберег, почти выпала. Джастин машинально поправил её, Рокэ чуть дрогнул, как будто выходя из транса, и улыбнулся. — Могу ли я сказать, что люблю тебя? — хрипловато спросил Джастин. — Разрешаю, так и быть, — усмехнулся Рокэ и, помедлив, добавил: — Юстин. — Тогда.. — его так давно не называли этим именем. — Рокэ, я тебя люблю. Уже очень давно. Вскоре после того, как ты меня вытащил, я это понял. Да и, наверное, не мог не полюбить. После того, как вовремя и к месту ты оказался и какие точные слова сказал... — Уж не думаешь ли ты, я не догадался? — Я знаю, что ты чертовски проницательный, но, на самом деле, надеялся сделать тебе сюрприз. — Ну вы скоро? — раздался из-за двери голос Миля. Рокэ оглянулся рассеянно на дверь и спокойно сказал, снова посмотрев Джастину в глаза: — Это не был сюрприз, но после ожидания это едва ли не радостней. — Это.. Хорошо, — он почувствовал, что запоздало краснеет. На язык просилось что-то неловкое. — Пойдём к Милю, он без нас пить не хочет. Рокэ кинул на него ещё один задумчивый длинный взгляд и кивнул. Он первый вышел с балкона, что-то бодро сказал Эмилю, тот засмеялся, послышался как обычно спокойный голос Ли... А Джастин дышал, разглядывая темноту, и сердце тревожно билось. Он чувствовал радость с примесью необъяснимой горечи и тревоги. Как будто какое-то предчувствие. Должно быть, оттого, что ни он, ни Рокэ не были здоровыми и уж тем более благополучными людьми. Они убедили себя, что вместе им всё легче, чем одним, но непростительным попустительством было бы упущение того, что они так же могли тянуть друг друга на дно. Джастин сердито тряхнул головой. Сейчас, после такого момента, об этом думать не полагается. Он вошёл в комнату. Казалось, его не было час: ребята уже успели рассесться на полу, вскрыть банки пива, Рокэ нежно обнимал гитару, Ли сухо улыбался, Эмиль, смеясь, рассказывал, как в первый раз пробовал водку. Джастин, чувствуя себя немного лишним, сел в некотором удалении от остальных, и просто вспоминал руки Рокэ на своём лице. Грело. Он, не слушая диалог, наблюдал за его лицом, как он слушает с блестящими глазами, как смеётся, немного запрокинув голову, как кидает на него скользящий взгляд и подмигивает, как его щеки постепенно краснеют от алкоголя. — Давай и Джастину нальём, а то чо он грустный, — предложил Эмиль, подталкивая в направлении Джастина банку. — Нет, я не хочу. — Ооо, еще один трезвенник в твою кампанию, Ли! Ты так и пьешь одну банку? Не надоело? — Нет. — Ëмко, — улыбнулся Рокэ. — Что вы с Рокэ делали там такого на балконе, что ты теперь с вот такой дурацкой улыбкой сидишь? Целовались? — Эмиль заржал, не подозревая о своей случайной догадке. — А если и так? — поднял бровь Рокэ. — Эх ты, Росио, ещё одна душа в твою коллекцию. Пожалел бы, сгинет ведь от любви. — Постараюсь подольше радовать вас своим присутствием, — ответил Джастин. — Рокэ, шельма, ты научил его такими словами говорить? — Кто ещё? Ли незаметно отодвинул от Эмиля следующую банку и спрятал за своей спиной. Рокэ заметил, но промолчал. Джастин вздохнул устало и пересел поближе к нему. — Сыграй, а? — Ммм.. А я спою тебе песню о ветрах далёких... — тихо пропел Рокэ и положил ладонь на струны. — Ой, не-не-не, давай лучше "судьбу мою", только не эту тощищу! — оборвал Миль. — Помни, мой друг, — Рокэ не слушал. — над морем нам не лететь.. Джастин тихо достал из кармана телефон и стал записывать на видео. Руки немного подрагивали. Эмиль, растерянно ищущий пропавшую банку, Рокэ, ушедший в себя и музыку, внимательно-тоскливый, играющий тихую мелодию, Ли, тонко улыбающийся чуть в стороне. Почему-то защипало в носу. — Юстин, достань синт, подыграешь. Джастин вздрогнул и остановил видео. Рокэ отмотал видео назад и ещё раз пересмотрел. Швырнул телефон в сторону, закрыл лицо руками и прошёлся по комнате. Сел на кровать. Тихо взвыл. Вышел в коридор, накинул куртку и пошёл на поиски виски. Как назло, все магазины, где можно было бы его купить, уже не продавали алкоголь из-за позднего часа. Осень промозгло липла к коже. Шуршали под ногами неубранные листья. Рокэ потерянно метался по набережной. Когда он шёл, мысли не донимали. Остановившись резко под мостом, он взглянул с надеждой и отчаянием на воду, но она не взглянула в ответ. Он бессмысленно толкнул перила, тихо прорычав проклятие. Иногда Рокэ ненавидел себя за то, что не был однолюбом. Так бы отболело и осталось привычной тяжестью на сердце, которая не донимает, разве что вечерами, и в жизни были бы люди, друзья, проходящие мимо, но ни один бы не причинил столько сумасшедшего счастья и безумной боли. Но как только отболевало, Рокэ с размаху, глубоко вдохнув, падал в новый омут. Он столько лет пытался запереть в себе чувства, что когда они прорывались, сметали всё и швыряли к закатным кошкам. Каждый раз, когда Рокэ обещал себе "больше никогда". Взгляд упал на вывеску " Цветы 24". Рокэ бездумно зашёл, чтобы не стоять на месте. Срезанные цветы всегда казались ему бессмыслицей и отдавали мрачнотой склепа. Мёртвые цветы можно класть только на могилы. Живым стоит оставить живое. Продавщица, явно не ожидавшая увидеть ночного клиента, спросила: — У Вас позднее свидание? — В некотором роде. — Посоветовать что-нибудь? — Нет. Мне нужна роза.. Одна. Алая, но ближе к багряному. Продавщица была несколько удивлена. Она подбирала нужный цветок, завернула в целофан и осторожно отдала в руки Рокэ. Он рассеянно расплатился, поблагодарил и вышел из магазинчика. Ночью не ходили автобусы, и он пошёл пешком. Боясь, что роза завянет от тепла рук, он старался идти быстрее. От осеннего сумрака, впрочем, пальцы скоро замёрзли, и теперь впору было боятся, что роза завянет от холода. Почему-то хотелось донести её ещё похожей на живую. Замёрзшие кольца жгли пальцы. Фонари, рассеивающие свой мерзкий жёлтый свет, лезли тенями под ноги, и Рокэ, сам не зная зачем, принялся осторожно обходить пятна света, чтобы оставаться в темноте. Дорога была не скорой, но от быстрой ходьбы мысли рассеивались, как утренний туман, и исчезали. Наконец, вдали показалась знакомая калитка. Она была заперта, и Рокэ, не ощущая ни малейшего беспокойства, перелез через забор. Роза потеряла один лепесток. Взяв её по-нежнее, он быстро, почти вслепую прошёл к знакомому месту и включил фонарик на телефоне. Стала видна фотография в траурно-черной рамке. Внутри скорчилось и защемило. Он молча положил розу на могилу, не отодвигая осенних листьев. И зачем-то произнёс вслух: — Юстин.