Потерянные души

      Она перестала плакать и молить о пощаде, кажется, уже тысячелетие назад. Она перестала ощущать склизкий холод, сковывающий конечности. Перестала морщиться от изнуряющего запаха плесени и экскрементов. Она больше не кричит, когда тяжелые, закованные в железо, мужские руки избивают хрупкое, обезжизненное тело. Когда голову прижимают к кровавой земле, а по костлявым бокам бьют громоздкие сапоги, сверху полируя мерзкими и обесчеловечными смешками.       - Ваша служба высшим силам церкви Синей Длани поможет загладить грехи! Грехи вашего происхождения! - Он презрительно морщится, прежде чем произнести следующие слова. - Эльфы - ошибка природы! Эльфы - жалкое порождение тьмы! Но! Великий Синий иерархат делает вам, никчемным существам, великое одолжение, позволяя облизывать их ступни, в молитвенном поклоне!       Он говорит с надменным торжеством, вышагивая взад и вперед перед склонившимися маленькими фигурками, что уткнулись носами в землю, тщательно пряча смерть в глазах. Он говорит и говорит, она знает все проповеди наизусть и поэтому позволяет себе отключить сознание.       - Ваша Светлость! Транспорт задерживается.       - Сколько?       - Еще около недели, - лепечет мужчина, уважительно склоняя корпус.       - Хорошо. Этих, наказать, - хмыкает священник и покидает подвал.       С самого начала они испытывают боль. Очищающую боль и боль для очищения. Единственное решение «проблемы» для них - это боль.       Она познала оба вида их наказания. В самом начале, когда еще слезы могли покидать ее тело. Когда она тряслась и искала родителей. Родителей, чьи тела валяются в канаве, уставившись мертвыми глазницами в небо. Родителей, чьи тела были поломаны и выброшены, будто мусор.       - Мама... Мамочка, - захлебываясь слезами, скулит она. - Мамочка, пожалуйста, - шепчет, прикрывая голову, синими от побоев, руками. - Мама... - молит в последний раз, прикрывая глаза от усталости.       Она искала помощи в темноте, призывая отца прийти и спасти.       - Папа! Отец! - кричит она впервые, за что сломанные ребра неустанно режут плоть, после каждого вдоха. - Мой папа придет и убьет вас всех, - слабо протестует она, позже неловко размазывая слезы с кровью по лицу, отползая в угол. - Папочка... - шепчет она в последний раз, привалившись спиной к холодной подвальной стене, прикрывая глаза.       Это была боль для очищения. Боль для изгнания мыслей о жизни до Синей Длани.       А очищающая боль настигала их, когда священник считал, что они не достаточно вникают в суть проповедей. Когда кто-то дышит громче положенного, позволяет слезам нарушить торжество божественного сияния, непроизвольно скулит, не выдерживая боли. Тогда священник, чаще всего, самостоятельно «помогал» им увидеть синий свет их церкви, пачкая свои нежно-голубые перчатки в крови непослушника.

***

      Она слышит громкую возню наверху, слышит крики и топот, но не может открыть глаза. Тело будто прилипло к углу подвала, тряпичной куклой развалившись на земле. Голова не поднимается, грудь еле движется, будто она уже мертва.       Это спасает ее, когда обезумевший от страха стражник влетает в подвал поочередно лишая жизни каждого из них. Он обходит ее стороной, ведь ее труп точно ничего не расскажет.       Она слышит медленную, неспешную поступь человека, что спускается вслед за мужчиной. Слышит крики, но не может разобрать. Она более чем уверена, что изо рта стражника летят слюни, а из глаз текут бурным потоком слезы, но не может открыть глаз, чтобы насладиться этим зрелищем.       А потом наступила тишина, прерываемая тихим, еле слышным шелестом одежды. Чувствует неимоверно теплые руки, бережно поднимающие ее с земли. Чувствует крепки объятия, легкие и несмелые поглаживания по спине и, наконец, засыпает.       Впервые, казалось, за тысячелетие она так крепко спит. Крепко, но не спокойно. Ей снятся мертвые потухшие глаза, кровь и сырая земля. А потом она слышит мягкий шепот.       - Давай, малышка, надо проснуться.       Открыв глаза, натыкается на обеспокоенный черный взгляд. Чувствует теплые ладони, что обхватили ее ледяные щеки. Чувствует легкое поглаживание пальцев в попытке успокоить.       И вновь засыпает.

***

      Две недели она молчала. Две недели она провела рядом с загадочной девушкой с иссиня-черными волосами и таким же потухшим взглядом. Ее кормили, согревали и бережно помогали избавиться от ран. Две недели она пыталась понять умерла ли она, наконец.       Рюджин, так представилась девушка, была рядом все это время. Оберегала и говорила с ней. Рюджин говорила много, ни о чем и обо всем, не заставляя отвечать. Темноволосая говорила нежно и ласково, прогоняя мысли окрашенные в красный. Она говорила каждый день и, почти, не переставая. И каждый день Рюджин пыталась узнать ее имя.       И когда она поняла, что все-таки это не смерть ее забрала, она сдалась и назвала свое имя.       - Юна.

***

      Они поселились в небольшом домике на окраине маленькой деревушки. Рядом был лес и озеро, что позволяло им не посещать большие города, в поисках еды.       Рюджин стала для нее всем. Она стала для нее домом, защитой, учителем, семьей и жизнью. Они много смеялись, иногда плакали и никогда не ругались.       Рюджин отыскала ее потерянную душу и вернула на место, лишь своим присутствием. Своими любящими, так по-матерински, глазами, своими крепкими объятиями после очередного кошмара и шепотом, призывающим проснуться.       Рюджин научила ее защищаться, научила ее готовить, вновь смеяться, научила жить. Они были вдвоем несколько лет, прежде чем брюнетка покинула ее, обещая вернуться.       - Я вернусь, малышка, - шепчет Рюджин.

***

      Рюджин вернулась через несколько лет и тогда уже ее встречала девушка с нее ростом. С великолепной широкой улыбкой и яркими глазами. С крепкими объятиями и слезами счастья.       Тогда брюнетка рассказала Юне все. Про себя, про то, что создала Теней природы, про жизнь скитальца и тоску по ней.       Юна слушала не перебивая, заполняя сердце звуком чуть хриплого голоса, который старалась не забыть все это время. Она впитывала мимику, интонации и жестикуляцию, чтобы оставить на память, пока Рюджин не вернется вновь.       Она ушла, обещая в следующий раз взять Юну с собой. И Юна безоговорочно верит ей. Она будет ждать, расти дальше и тренироваться.

***

      Когда Юна видит два силуэта в конце дороги, что целенаправленно двигались к ее дому, она понимает кто это. И не выдержав бросается в сторону гостей.       А Рюджин лишь остается пораженно выдохнуть, когда она понимает что белоснежный ураган, стремительно приближающийся к ним - это ее маленькая Юна. Ее малышка, она теперь была почти на голову выше, но Юна все так же ослепительно улыбается и заливисто смеется, сжимая в крепких объятиях хрупкую брюнетку.       Рюджин знакомит ее с Черен. Красный драконид без крыльев безмерно заинтересовал Юну. Но она понимала, что лишние и личные вопросы еще рано задавать. Поэтому она со всем присущим ей добродушием приняла нового члена их маленькой семьи.       Именно в тот год светловолосая эльфийка стала неотъемлемой частью сильнейшей тройки Теней природы. Именно в тот год Юна приняла силы заклинателя. Именно в тот год малышка решила, что больше никогда не покинет Рюджин.       - Пойдем, малышка. Давай начнем наше путешествие, - с кривой улыбкой, чуть торжественно говорит Рюджин, протягивая руку Юне.