Во всем виноват я

Через несколько дней, когда мы с Аркадием немного пришли в себя после нервного потрясения, я решил познакомить его с мамой. Она должна все знать — где и с кем я живу, и что это прекрасный человек. Пусть она оценит мой выбор. И одобрит. Конечно, рассказывать подробности наших отношений я пока не собирался — просто хотел, чтобы мама знала Аркадия как моего близкого друга. Накануне я позвонил ей и сказал, что мы придем вдвоем. Мама ужасно обрадовалась, и вся переполошилась: — Так, Дима, а что он ест? Какие салаты готовить? — спросила она взбудоражено. — Да не волнуйся ты так, мам, что приготовишь, то и съедим. — Я уже Марине наказала с работы курицу принести — запеку в духовке с картошечкой, как ты любишь! Мне тут же вспомнился аромат маминой курочки в духовке — о боже мой, даже слюни потекли. Но вдруг я вспомнил, что Аркадий не есть мясо. — Мам, только Аркадий курицу не будет. — Это еще почему? Еще одна милая мамина черта — сначала спросить, что мы будем есть, а потом возмутиться, если от чего-то откажемся. — Он…оно у него не усваивается. Если хоть кусочек съест, потом три дня будет с животом мучиться. Снова пришлось соврать, потому что, если бы я сказал «он его не любит», мама со словами «да ты просто вкусного не пробовал» точно заставила бы его отъесть от курицы как минимум ногу. — Ааа. Бедный! Ну ладно, пусть не ест тогда курицу, что уж поделать. — Да, а вот овощи он любит, так что картошку съест с удовольствием. — Вот молодец! Овощи надо есть, а как же! Я тебе всегда говорила, чтобы ты овощи ел, вот бери пример! — Ну мам! Аркадий к знакомству с моей семьей тоже отнесся ответственно. Полутра расчесывался, прихорашивался и даже надел белую рубашку с классическими серыми брюками вместо своих традиционных черных толстовки и штанов. — Ты уже решил, как сделаешь каминг-аут? — спросил он, шоркая наши ботинки обувной щеткой с кремом. — Что сделаю? — не понял я. — Ну, как ты ей признаешься. Расскажешь про нас. — Я не буду про нас рассказывать. Ты что, мама даже понятий таких не знает, решит, что я пошутил. Просто скажу, что ты мой близкий друг и не против, что я у тебя живу. — Оу. Ну а ты вообще собираешься ей рассказать? — Собираюсь, но…как-нибудь потом. Пока ей и без этого достаточно потрясений. В ответ Аркадий промолчал. — А ты как своим родителям признавался? — решил за одно поинтересоваться я. — Никак, отец просто узнал, что я целовался с парнем, избил и выгнал из дома, — резким тоном ответил он. — Ооо… — мне, конечно, уже было кое-что известно об отце Аркадия, но такого я не ожидал. — И давай закроем эту тему, ладно? — тут же пресек все мои дальнейшие расспросы Аркадий. — Ладно… — согласился я. Хоть мне и было интересно узнать подробности этой истории, я вспомнил недавнюю истерику, когда Аркадий чуть меня не убил и сам чуть не умер из-за того, что я напомнил ему об отце. Еще раз переживать такое не хотелось. — Готов выходить? Мама уже, наверное, стол накрыла. — Да, готов, — ответил Аркадий, поправляя одежду в зеркале. И мы отправились знакомиться с мамой. Я очень волновался, какое впечатление Аркадий произведет на нее. Конечно, хотелось, чтобы хорошее, но это ведь Аркадий… В смысле, не то, чтобы он производил плохое впечатление, он просто не вписывался ни в какие стандарты. А в мамины — тем более. Поэтому, чтобы хоть как-то сгладить их знакомство, мы зашли за цветами — Аркадий должен был с почтением вручить их моей маме. — Обязательно похвали еду! — давал наставления я. — Но только искренне, то, что тебе на самом деле понравится! — Понял, — кивал Аркадий. — Еще мама наверняка будет показывать мои детские фотки… — Хи-хи! — Смотри спокойно! Можешь поулыбаться, но без странных комментариев! — Когда это у меня были странные комментарии? «Для мамы все твои комментарии покажутся странными» — подумал я, а в слух сказал: — Просто заранее предупреждаю, мало ли что! На всякий случай купив еще и торт, мы наконец оказались возле квартиры. Маминой подготовкой пахло на весь наш этаж и еще на три соседних! Я сразу распознал ту самую жаренную курицу, которую мы обсуждали по телефону, и еще кучу всякой вкусной еды. Дверь нам открыла Марина. — О, привет! — тут же обрадовался Аркадий и полез обниматься. — Привет… — сестра смутилась, но все-таки дала себя обнять и даже улыбнулась. — Как твои дела, Марин? — начал проявлять дружелюбие Аркадий. — Да ничего…твои как? — она растерялась от такого внимания, но было видно, что ей приятно. — Пришли, ну наконец-то! — перехватила инициативу мама. Неуклюжей утиной походкой, которую ей придавали тапки, фартук и полотенце в руках, она вышла из кухни и кинулась ко мне с объятиями. Я нагнулся к ней, обнял и поцеловал в щеку. Она тоже стала меня целовать, гладить по плечам, прижиматься щекой к щеке. — Сынок, как я давно тебя не видела, как я соскучилась! Ой, похудел то как, осунулся, ты посмотри! А это что у тебя, волос седой? Батюшки! Я почувствовал запах дегтярного мыла и жаренного лука. Мамин запах. В горле заколол противный ком, а в глазах все поплыло. — Я тоже очень соскучился, мам… — прошептал я сквозь слезы и попытался отвернуться, чтобы она их не видела. — Ну что ты… — тоже надломленным голосом произнесла она, смахнула со щеки слезинку и счастливо мне улыбнулась. Да уж, как же я изменился… К маме у меня всегда были теплые чувства, но, чтобы так плакать… Это все Аркадий, совсем я с ним размяк… На мгновение отстранился от мамы и сделал шаг назад к выходу — отошел от всех. Закрыл глаза ладонью, стараясь унять эмоции и взять себя в руки. Сделал глубокий вдох… Приди в себя, Дима! Ты мужчина или кто? Да, я мужчина. И у меня есть чувства… Наконец, я поднял голову. Все смотрели на меня. Мама — обеспокоенно, Аркадий — с пониманием и сочувствием, а Марина — как-то удивленно. Никто ничего не говорил — все просто ждали, когда я успокоюсь. — Простите… — вытерев слезы, сказал я. — Что-то я совсем… — Все хорошо, сынок, — мама погладила меня по плечу. — Да…познакомься, мам, это Аркадий, мой хороший друг. — Очень приятно! — тут же переключилась она и стала с ног до головы рассматривать Аркадия. — А это моя мама — Лидия Сергеевна. — Можно просто тетя Лида! — поправила меня мама. — Рад знакомству! — ответил Аркадий немного конфузясь, потому что это я научил его так отвечать, а сам бы он ляпнул что-нибудь совсем неожиданное и бесцеремонно полез обниматься. — Это вам! — он сунул под нос маме букет и вручил торт. — Ой, спасибо! Ой, как приятно! Пойду в вазу поставлю. А вы давайте раздевайтесь, проходите, у меня как раз курочка готова, Димка, достанешь! Мы стали раздеваться. Я был рад, что мама ушла на кухню — теперь хотя бы можно перевести дух. По привычке я помог Аркадию снять пальто и повесил на крючок. Сестра смерила нас оценивающим взглядом и пошла доставать из серванта сервиз. Первым делом мы отправились в ванную — мыть руки. Закрыли дверь, включили воду и стали передавать друг другу кусок детского мыла. И вдруг Аркадий меня поцеловал! На секунду прижался своими губами к моим. Я даже опешил — не ожидал этого здесь и сейчас. Был в своих мыслях о маме, да и в целом, мы же договаривались, что не будем пока сообщать о наших отношениях. А он смотрел на меня с довольным видом и улыбался. — Не надо, — полушепотом сказал я. — Вдруг увидят. — Не увидят — дверь-то закрыта! И снова полез целоваться. Мокрой рукой схватил меня за локоть и прижался всем телом. — Мальчики, вот вам полотенчико чистое! Мама вошла в ванную через четверть секунды, как я оттолкнул от себя Аркадия. — Спасибо… — дрожащей рукой я взял полотенце и недовольно зыркнул на Аркадия. «Еще мгновение и нас бы застукали!». Потом было традиционное семейное доставание курицы из духовки, которое всегда поручали мне. Я надел на руки специальные варежки, чтобы не обжечься, мама освободила на плите место для противня и уже держала наготове специальное полотенце, которым полагалось накрывать курицу, чтобы она «отдохнула». Все собрались на кухне. Я открыл духовку, из нее тут же повалил ароматный дым, и всех обдало жаром. Я покрепче ухватился за края противня, поднатужился и вытянул-таки эту румяную красавицу! — Вооот! Как нарумянилась, ты посмотри! Какая хорошая! — восхитилась мама. Я поставил противень на плиту, и все, кроме Аркадия, стали с любопытством заглядывать мне через плечо, любоваться золотистой корочкой и жадно вдыхать неповторимый аромат запечённого мяса, пока мама не накрыла его полотенцем. Мы оставили курицу отдыхать и пошли в большую комнату — усаживаться за стол. Мама, как обычно, наготовила кучу всего: традиционные салаты — мимоза, селедка под шубой, крабовый. Закуски — нарезка из сыра, колбасы и красной рыбы, маринованные грибы, огурцы и помидоры. У Аркадия даже зрачки расширились от такого количества вкусной еды. А я, как это и положено делать, когда тебя усаживают за богатый стол, сказал: — Ой, мама, ну не надо было, ну чай бы с тортиком попили и все! — Давайте накладывайте! — возразила она. — Чем вы там питаетесь, одни сосиски с пельменями наверняка, хоть нормально поедите! — Ну мам! Я отодвинул для Аркадия стул, а потом сел сам. — Что тебе положить? — спросил я. Аркадий с аппетитом оглядел блюда и сказал: — Можно мне грибы и вон тот салат…это же крабовый, да? — Да-да, крабовый, — вклинилась мама, — наложи ему, Димка, побольше, вон какой худой! Совсем ничего не ешь что ли, Аркадий? — Все он ест, мам, просто конституция тела такая, — ответил я за смутившегося Аркадия и положил ему в тарелку ложку салата и несколько грибов. — Ну чего там мало наложил-то? — все никак не могла угомониться мама. — Мам, хватит! Потом еще положу, если захочет. Ты вот вечно навалишь человеку полную тарелку, а он потом сидит и давится, чтобы не оставлять! — Ой, ладно! — мама махнула рукой. — Марина, а вино то у нас где? Давай доставай, да Димка откроет. Сестра поднялась, достала из шкафа бутылку вина, штопор и вручила их мне. — А фужеры-то, фужеры, Марин! — снова скомандовала мама. Сестра достала из серванта четыре бокала, ополоснула на кухне от пыли и поставила на стол. Разлили вино. — Ну что, давайте! — подняла бокал мама. — За семью! — сказал я. — За семью! — поддержала мама. Мы все чокнулись и пригубили. Краем глаза я заметил, что Аркадий чуть поморщился, сделав глоток, и раздосадовано заглянул в бокал. Вино оказалось сухим. — Ну рассказывай, как живешь? — начала мама, подцепив на вилку селедку под шубой. — Да все хорошо, мам. Живу у Аркадия, мы с ним хорошо ладим… — А сколько комнат в квартире? — Одна. — Не тесно вам? — Да нет, вполне комфортно. — А вы на разных кроватях спите или на одной? — вдруг спросила Марина и как-то странно улыбнулась. Аркадий тут же замер, перестал жевать, поднял голову на Марину, а потом перевел взгляд на меня. — Э. Что? — переспросил я. — Марина, ну что за шутки у тебя дурацкие! — возмутилась мама. — Прекрати глупости говорить! Сестра продолжать не стала, но посмотрела так многозначительно, что я даже подумал — вдруг она все знает? — А что кушать готовите? — снова спросила мама. — Да много всего! — тут же оживился я. Наконец-то расскажу маме про мои кулинарные достижения, и она больше не будет говорить про сосиски с пельменями. — Дима очень вкусно готовит, — вдруг сказал Аркадий. — Недавно он готовил такую запеканку…с картошкой, грибами… — Грибной жульен, — подсказал я ему. — Да, точно. А еще мне очень нравится кислый суп с капустой… — Да, кстати, мам, я варю кислые щи не хуже тебя! — похвастался я. — Да ты что! — удивилась она. — Да-да! Аркадию очень нравятся. Я весь светился. Аркадий так искренне хвалил мою еду! Было очень приятно от его слов, а еще от того, что теперь у мамы есть еще один повод мной гордиться. — Он все вкусно готовит, даже яичницу, даже бутерброды с сыром, даже овощной салат! — окончательно добил меня своей похвалой Аркадий. Я не смог сдержать улыбку и посмотрел на него с благодарностью за такие прекрасные слова. Он тоже улыбнулся мне, мол, дада, все так и есть, а ты думал, я не ценю? Я кое-как сдержался, чтобы не обнять и не поцеловать его. — Ой, ну молодец, Димка, молодец! Какой ты у меня уже самостоятельный, какой взрослый! — у мамы снова задрожал голос. — Давайте еще выпьем! И мы выпили еще. — Конечно, когда женщины рядом нет, и щи научишься готовить, и все, что хочешь! — сказала она. — Вообще-то мне самому нравится готовить… — заметил я. — Ой, Димка… — вздохнула мама. — Ну с Ириной ладно, она тебе в самом деле не подходила, с ней все. Ну а дальше то что? — Что? — Жениться все равно надо! Или ты всю жизнь у Аркадия жить собираешься? — Нуу… Интересный вопрос, конечно. Я об этом пока не думал, но, а что, если да? Нам вдвоем очень хорошо. Правда, за исключением тех случаев, когда он пытается себя убить, но в эти моменты он — не он. — Аркадий тоже женится рано или поздно! Не на Маринке, так на другой! Тот аж закашлялся. А мама продолжила: — Давай найдем другую невесту тебе. Есть у вас в школе еще твоего возраста женщины? — Ну вообще-то есть кое-кто… — неопределенно ответил я и покосился на Аркадия. Тот мой взгляд уловил и едва заметно улыбнулся. — Ну вот! — обрадовалась мама. — Давай пообщайся с ней, спроси, замужем она или свободная. — Ладно, мам, — сдался я. Потом посмотрел на Марину — ее взгляд был хитрый и с насмешкой говорил: «Ну-ну, мы то с тобой знаем, кто это — кое-кто твоего возраста. На нем жениться точно не получится». Может, она правда все поняла? Или мне только так казалось? — Мама, а когда курицу будем есть? — спросил я. — Ой, я про нее забыла совсем! Сейчас разложу по тарелкам — и будем! — она выскочила из-за стола и умчалась на кухню. Мы с Аркадием и сестрой остались одни. Воздух заметно погустел. Я физически чувствовал, как Аркадий хочет ко мне потянуться, обнять и поцеловать. Мне тоже этого хотелось. Но было нельзя. Марина смотрела на нас, не мигая. — Аркадий, хочешь, покажу тебе наш магнитофон с кассетами? — предложи я. — Ну, помнишь, я тебе рассказывал… — Конечно хочу! — тут же согласился он, поняв, что магнитофон — это только предлог. — Тогда пойдем. За одно и комнату свою тебе покажу… — мы поднялись. — Марин, а ты поможешь маме с курицей? — Конечно, Димочка! — сестра ответила с таким сарказмом, что у меня не осталось сомнений — она все знает. Ну и ладно, пускай знает. Это даже хорошо, мне ведь рано или поздно придется признаться. Мы с Аркадием в моей комнате. Здесь ничего не изменилось — мой диван все также застелен, будто я ушел только сегодня утром, будто мама ждет, что я вернусь. Магнитофон и кассеты обнаружились на столе — словно мы с сестрой слушали музыку всего полчаса назад. — Ого, сколько у тебя тут всего! — воскликнул Аркадий, рассматривая кассеты. — Целый магазин! — Хаха, да брось! Это все в основном сестра доставала, а я так… Оставшись с Аркадием один на один, я наконец осмелился его обнять. Скользнул пальцами по талии, сложил свои ладони на его животе и весь прижался к нему со спины. Аркадий тут же отреагировал и, обернувшись, ткнулся своим носом в мой. — Поставим что-нибудь? — романтическим тоном спросил он. — Давай, — выдохнул я ему в ухо. — Что ты хочешь? Придирчиво просмотрев кассеты, он выбрал Modern Talking. Подкассетиник щелкнул, механизмы заскрежетали и заиграла песня «You're My Heart, You're My Soul». Аркадий переплел свои пальцы с моими. Задвигался под музыку и стал подпевать, глядя мне в глаза. Я не смог сдержать улыбки — такой он в этот момент был обворожительный! И этот ретро-мотив очень ему шел. Аркадий двигался, как на дискотеке, то и дело приобнимая меня, будто я был застенчивой девушкой, а он пытался меня склеить. Наши улыбки были совсем близко. Ужасно хотелось поцеловаться! Но я боялся — вдруг мама зайдет. В тайне надеялся на инициативу от Аркадия, и он, словно прочитав мои мысли, проявил ее. Когда зазвучал куплет, он прижал меня к себе и наконец поцеловал. Сладкий поцелуй! Жаркий! Горячий! Потому что очень желанный. Под ностальгическую музыку он ловил мои разгоряченные губы, а я с трепетом отдавался ему. Но вдруг Аркадий резко оттолкнул меня от себя. Я сначала встревожился — он расхотел меня целовать? А потом понял, в чем дело — в комнату заглянула мама. — А, магнитофон свой показываешь, Димка? — как ни в чем не бывало спросила она. — Н-ну да, — наугад ответил я, от неожиданности даже не поняв суть вопроса. — Помню, как вы его постоянно слушали в детстве. Круглосуточно у нас эта музыка играла… — ностальгически вздохнула она. — А награды свои показывал? — Ой, мам, да это не интересно… — отмахнулся я. — Как это не интересно! — возразила она. — Что за награды? Которые к комнате в шкафу стоят? Я бы посмотрел, — с любопытством отозвался Аркадий. — Вот видишь, Дима! А ты говоришь — неинтересно! Мама тут же схватила моего парня за руку и потащила к заветному шкафу. А мне стало как-то неуютно…на что там смотреть, одна формальная ерунда. Гордиться нечем. — Вооот, посмотри-ка, это Димкин красный диплом, — она аккуратно достала его кончиками пальцев и передала Аркадию. — Ого…одни пятерки! — искренне изумился он. — Даа, Димочка у меня круглый отличник! За всю жизнь ни одной четверки не получил! — Мам, ну хватит! Аркадию это не интересно! Мне было ужасно неловко. Казалось, что Аркадия сравнивают со мной, как с положительным примером, к которому нужно стремиться, будто мама его ругает и говорит: «Вот, посмотри, как Дима учится, а ты почему так не можешь?». Хотя, я не знал, как учился Аркадий, может, у него тоже красный диплом, но все равно не хотелось, чтобы мама ему все это показывала. — А вот грамота за особые заслуги перед университетом! Димочка и в деканате помогал, и старостой был, и в конкурсах чувствовал! — Вот это да! — снова воскликнул Аркадий и с восхищением на меня посмотрел. А я сказал: — Так, давайте-ка курицу есть, а то сейчас остынет! Остальное потом посмотрите. Отвлекающий маневр сработал, и мама действительно свернула показывания и принесла всем тарелки с курицей. В самом деле, еще остынет и будет не такая вкусная. А когда мы с Аркадием уже засобирались домой, она позвала меня на кухню и закрыла дверь. — Дим, ну что, когда домой? — озабоченно глядя на меня спросила она. — Сейчас уже пойдем, — ответил я, удивившись, что мама меня вдруг так гонит. — Когда сюда домой вернешься, говорю. — Ааа… Нуу…не знаю. Пока вот у Аркадия живу, а там посмотрим. — Ну ему же, наверное, неудобно, что ты у него живешь! — Да не, вряд ли ему неудобно, — улыбнулся я. — Тем более, он сам меня позвал. — Это он сначала тебя позвал, думал, ты недельку поживешь и домой вернешься, а теперь, наверное, просто выгнать стесняется! Вон он какой милый — слова лишнего не скажет, а ты и пользуешься! От маминых слов стало смешно. Попробуй меня выгони! Нет уж, мое место рядом с Аркадием, и нужно очень постараться, чтобы я в этом усомнился. — Давай поговорим об этом в другой раз, ладно? — ответил я маме и чмокнул в щеку. Домой мы с Аркадием вернулись, когда уже стемнело. Мама надавала нам с собой несколько пакетов еды со стола. Я отказывался, но бесполезно. Она никогда не отпускала гостя, не дав ему с собой половину холодильника. — Знаешь, я тебе завидую, — сказал Аркадий, небрежно бросив одежду в шкаф и растянувшись на своей любимой кровати. — Почему? — я тут же достал его скомканные рубашку и брюки обратно и стал аккуратно вешать на плечики. — У тебя такая хорошая семья…такая мама… — он печально вздохнул. — Любит, гордится тобой, беспокоится… — Нууу…да, она хорошая, — я смутился — к чему он это сказал? Намекает, что я не ценю? — А что? — Да так…я просто подумал о своей маме. Она совсем не такая… — Аркадий тяжело вздохнул и прижал колени к груди, приняв позу эмбриона. — А какая? — осторожно спросил я, сев рядом. Может, если он сам завел тему семьи, то в этом случае она не такая опасная и можно ее развить? Аркадий весь напрягся и нахмурился. — Ладно, не важно…прости! — запаниковал я и стал вспоминать, где оставил нож. Нужно срочно перевести тему! — Какая еда тебе больше понравилась сегодня? Я тебе приготовлю, хочешь? Но Аркадий меня уже не слышал. Невидящими глазами он смотрел куда-то в пространство перед собой. Я накрыл его пледом, лег рядом и обнял. Стал гладить по голове и плечам, надеясь успокоить. — Все хорошо, не думай об этом ладно? — мой голос предательски задрожал, но я изо всех сил пытался сделать его уверенным и спокойным. — Чем хочешь завтра заняться? Может, сходим погулять в парк, м? Или весь день проведем в постели? Как думаешь? М? Аркадий? — Мой отец меня ненавидел, — вдруг произнес он ледяным тоном и посмотрел на меня очень страшными глазами. Я сразу подумал, что он опять взбесится, как в прошлый раз, и ужасно испугался. Может, сразу позвонить Родиону? — Он бил меня каждый день за все подряд, — продолжил Аркадий. — Думаю, он делал это для своего удовольствия…просто потому, что мог. Однажды ему не понравилось, как я на него смотрю, и он ударил меня по лицу так сильно, что из носа пошла кровь и я полчаса не мог ее остановить. А мама…она просто смотрела на это все и ничего не делала. Я вечно ходил весь в синяках, а она их просто не замечала. Я спрашивал у нее, почему отец так со мной поступает? А она отвечала, что я плохо себя веду и он все делает правильно. Аркадий говорил спокойно, но из его глаз одна за одной текли слезы. Подушка, на которой он лежал, быстро намокла. — А потом я пошел в школу… У тебя одни пятерки, а вот я…так не мог. Я плохо учился. И за каждую оценку ниже пятерки, за каждое замечание, за каждую мелочь он меня бил. Орал на меня, бил ремнем, пинал ногами… — равная интонация стала то и дело спотыкаться о рыдания. Если сначала он говорил почти ровно, будто рассказывал, как прошел день, то теперь каждое слово срывалось с его губ отчаянным криком. — Однажды я вырвался и убежал от него на улицу. Но я был маленький, не знал, куда бежать дальше, и так страшно было, что я просто спрятался под балкон к соседям. Сижу, весь трясусь, у меня тогда от нервов тремор был сильный, а отец выглядывает из окна, улыбается и кричит мне: «Че, тварь, сидишь, трясешься?» Аркадий заикался, вздрагивал на каждом слове, весь трясся, прямо, как в своей истории, его лицо покраснело и намокло от слез и соплей, которые уже мешали ему дышать. — П-потом он, к-конечно, вышел и забрал меня о-обратно… Я п-попытался убежать, но он тут же догнал м-меня, притащил обратно домой и стал бить з-за побег. А м-мама все это время была на кухне, за стенкой. Она н-ничего н-не сказала и не сделала, просто через полчаса есть п-позвала. У меня сердце разрывалось от этого рассказа! Я покрепче обнял Аркадия и тоже заплакал. Ужасно, просто ужасно! — Вот такая у меня мама, — добавил он, немного успокоившись. — Я никогда не понимал, почему вместо родного сына, она всегда выбирала чужого мужика… Поэтому, я тебе завидую. У тебя такая хорошая мама! Аркадий тяжело дышал и вытирал остатки слез. А я качал его в своих объятиях, как ребенка, и тоже старался прийти в себя. — А ты сейчас с ней общаешься? — осторожно спросил я. — Нет. Родион общается, а мне…незачем общаться с человеком, который любил кого угодно, только не меня. Я подумал о том, что, если мы и дальше будем вместе, моя мама будет только рада, если у нее появится еще один сын. Это ведь так тяжело, когда у тебя ни отца, ни матери. Нет никакой поддержки, никакой опоры — ты один в целом мире! Никто тебе не поможет. Аркадий больше не казался мне таким безумцем, каким я считал его после того случая с порезом. Страшно представить, что творится в душе у человека, которого с рождения каждый день предавали самые близкие люди. Окажись на его месте я, наверное, тоже бы пытался себя убить…