Во всем виноват я

Домой я вернулся в четвертом часу. С детства это было мое любимое время дня. Любимое, потому что только наше с мамой. Обычно мы шли на кухню, она кормила меня только что сваренным обедом и делилась свежими новостями. А я рассказывал, как дела в школе. Такой своеобразный ритуал. Вот и сейчас, только я открыл нашу старую деревянную дверь, покрашенную лаком с внешней и обитую ватой с внутренней стороны, как меня сразу окатило ароматом свежих щей из кислой капусты. Мой любимый суп. — Димка, ты? — из глубины квартиры донесся голос мамы. — Я. Разувшись, я прошел в большую комнату и мамину спальню по совместительству, где она, под звуки нашего с ней любимого сериала «Сваты» по телевизору, протирала от пыли мои награды. В ее комнате стоял специальный шкаф снизу доверху заполненный разными трофеями. Вот грамота за первое место в олимпиаде по математике в шестом классе, вот золотая медаль за отличное окончание школы, вот кубок за первое место в университетском турнире по шахматам. Мама натирала все до блеска, хотя многие из наград были пластмассовые. Я уселся в кресло, вытянул ноги и с интересом посмотрел на маму, как бы спрашивая «ну что, какие новости?». — Помнишь, как тебе губернатор его вручал? — она показала мне пластиковую статуэтку «За отличные успехи в учении и общественной жизни». Ее я получил во времена института. — Конечно помню. — Тебя еще по телевизору показывали, — с гордой улыбкой вспомнила мама. — Мне тогда все соседи обзавидовались! В ответ я сдержано улыбнулся. Мама обожала мои награды. Помню, когда получал их, сразу думал о том, как она будет рада. — Кстати, посмотри, что я нашла на антресолях! — и она продемонстрировала старый кассетный магнитофон. — Ого! — я тут же оживился — это было поинтереснее, чем бумажки о том, что я молодец. — Это же наш с сестрой! А я думал, его уже давно выбросили! — Отец хотел — все бы выбрасывал! Слава богу, не добрался. — А кассет не осталось? — И кассеты есть, а как же! И мама гордо поставила на журнальный столик коробку из-под обуви, где стопочкой лежали кассеты — одна к одной. — Блииин… — восторженно протянул я и взял в руки самую верхнюю — Modern Talking. Тут же захотелось запереться к комнате со всеми этими находками, поставить кассету и вернуться в детство. Но я вспомнил, что скоро должна прийти с работы сестра, и будет лучше, если мы послушаем эту музыку вдвоем. Это ведь наш общий артефакт. — Здорово, мам. Так круто, что ты все это сохранила. Она довольно улыбнулась. — А что на обед, кстати? — вкусив духовной пищи, я вспомнил, что с самого утра не насыщался физически. — Щи твои любимые! Только сварились. И котлетки я еще пожарила с картошечкой! Мама всплеснула руками и заторопилась на кухню. А я, прихватив магнитофон и кассеты, отправился в свою комнату — переодеваться из рабочего в домашнее. Точнее, не в свою, а в нашу с сестрой. В это время дня здесь было особенно уютно. Все стены, пол и потолок заливало солнцем, и в этом волшебном светящемся пространстве я мог побыть один. Привести в порядок мысли, подумать о планах, помечтать, в конце концов. И просто насладиться уединением. Аккуратно повесив на плечики и убрав в шифоньер свой деловой костюм, я облачился в светлые хлопковые штаны, домашнюю рубашку и пошел обедать. На застеленный яркой клеенкой стол мама поставила тарелку, полную дымящихся щей, рядом блюдце с несколькими кусками черного и белого хлеба и чашку со сметаной. — Ну как первый день на работе, расскажи хоть? — она села напротив меня, подперла подбородок ладонью и стала расспрашивать. — Да нормально, все по-старому. Я взял со стола салфетку, развернул и положил ее себе на колени — чтобы не обляпаться. Развернул еще одну и заправил за воротник. Пододвинул к себе тарелку и стал есть. — Иришу видел? — Угу. — Ну и как она там, понравилось ей в Турции? — Конечно, в море говорит, на год вперед накупалась. — Оххх, конечно, море, — с сожалением вздохнула мама. — А у нас даже на даче в этом году ничего не выросло — думала, хоть там отдохну. — Ну как же, а виктория? — Да ну ее! — мама разочарованно махнула рукой. — Что там, три ягоды! — а потом, немного помолчав, добавила. — Ну хоть все хорошо у вас? Жениться то не надумал еще? — Ну мам! — А что! Ириша — девочка хорошая, приличная, институт кончила, родители у неё интеллигентные. Да еще и не бедные, раз в Турцию она летает! — Все успеем, — тяжело вздохнув, ответил я и отдал маме опустевшую, тарелку. — А у нас новый учитель музыки, кстати. — Вместо вашей Ольги Петровны беременной? — спросила она и поставила передо мной второй блюдо — свиную котлетку с печеным картофелем. — Ну да. Довольно интересный парень, я сначала спутал его с учеником, а потом выяснилось, что он почти мой ровесник. — Ого, молодой учитель, значит. Это хорошо, учителей сейчас не хватает. — Ага, у него еще имя такое необычное — Аркадий. — В честь деда, что ли? — улыбнулась мама. — Не знаю. — Че ж не спросил! Нас прервал звук щелкнувшего в замке ключа — на пороге появилась моя сестра Марина. — Ой, а вот и Мариночка! — мама тут же подскочила с табуретки. — Голодная, поди! Давай поешь — щи свежие! После плотного обеда я прилег отдохнуть. Растянулся на своем диване и стал думать об отношениях. Да, надо бы уже жениться на Ирине, действительно. Встречаемся третий год. В самом деле, она хорошая девушка, образованная, из приличной семьи. Что еще нужно? У нас с ней все нормально, спокойно, не ругаемся, меня все устраивает. А как предложение делать? Ну как-как — как положено. Встать на одно колено, подарить розы и спросить выйдет ли она за меня замуж. Так, на всякий случай надо будет посоветоваться с мамой. Может, сделать предложение в День учителя? Нет, лучше на Новый год. Да, точно, лучше на Новый год. Как раз подкоплю денег, обдумаю все хорошенько еще раз. В комнату вошла сестра. Тоже покормленная и немного уставшая, она молча опустилась на свою кровать. А мне захотелось поболтать — все равно поток мыслей уже прерван. К тому же, повод был. — Знаешь, что нашла мама? — М? — Наш магнитофон! — Какой еще магнитофон? — не поняла Марина. — Вот этот! — я вскочил с дивана и показал ей мамину находку. — Ого! — наконец поняв, о чем речь, она тоже оживилась и поднялась с почти нагретого места. — А я про него уже и забыла. — И кассеты есть! Секунду мы молча смотрели друг на друга, а потом, не сговариваясь, бросились ставить музыку. Я воткнул вилку в розетку, опустил магнитофон на пол, и мы уселись вокруг него, как возле костра. Марина достала кассету из коробочки, сунула в подкассетник и нажала Play. Мы замерли. Магнитофон молчал. Мы с тревогой переглянулись — поломался?! Но вдруг внутри что-то защелкало, закрутилось и комната наполнилась той самой музыкой, которая была на самом деле не музыкой, а настоящей машиной времени. Песня S.O.S. группы ABBA в миг перенесла нас на 15 лет назад. Двенадцатилетний я сидел в этой же комнате и делал уроки по математике, когда, резко открыв дверь, на пороге появилась Марина — в джинсовой мини-юбке, колготках в крупную сетку и куртке-косухе. Ей тогда было уже 18, она заканчивала школу и была самой крутой девчонкой во дворе. Не то, что сейчас… — Всё учишься, зубрила? — попыталась поддеть она меня. — Угу, — ответил я, продолжая решать уравнение. — Кому-то же надо этим заниматься. — Кончай умничать! — скривилась сестра. — Лучше посмотри, что у меня есть. И она покрутила у меня перед носом коробочкой с фотографией четверых людей на вкладыше — двух мужчин и двух женщин. — Оо… — восторженно выдохнул я. — Где ты это взяла? — Ленка дала, ей отец подарил, — важно заявила сестра. — Ну чего сидишь? Тащи магнитофон! Или пальцем будем крутить и слушать? Я тут же побросал уроки, побежал в родительскую комнату и принес оттуда магнитофон. Мы, как и сейчас, уселись вокруг него на пол, поставили кассету и затихли. Первым зазвучало пианино — ни грустно, ни весело, а как-то…солидно. Потом женский голос запел: Where are those happy days? They seem so hard to find. Тогда я уже немного знал английский и понял, что поется, кажется, о несчастной любви. Мы слушали песню, раскачивались и кивали головами под ритм, улыбаясь друг другу. Музыка была классная! Правда, наслаждались мы недолго. Вскоре в комнату зашел отец и выволок Марину за волосы, крича о том, она грязная шл… в общем, что-то про ее общение с парнями. Он вообще часто так делал — срывал на нас злобу. Мне, к счастью, почти не доставалось — я прилежно учился и ни с парнями, ни с девчонками не гулял. Даже не знаю, потому, что не хотел или потому что боялся отца? Песня закончилась. Я заметил, что Марина как-то погрустнела и ушла в себя. Может, тоже вспомнила, чем тогда закончилось первое прослушивание. — Да, хорошая песня, — заключила она, встала и вышла из комнаты. Я не стал ее догонять — наверняка она сейчас хотела побыть наедине с нахлынувшими мыслями. После своего возвращения Марина вообще стала очень замкнутой, и пообщаться с ней можно было, только если она сама этого хотела. И сейчас точно был не тот момент. Я поставил следующую кассету — Ricchi E Poveri. Зазвучала песня «Sara perche ti amo». Не менее прекрасная, чем «S.O.S.». Итальянский я почти не знал, но по отдельным словам понимал, что здесь тоже поется про любовь. А в прочем, это и не важно, о чем поется. Тут вся соль не смысле слов, а глубочайшей ностальгии, которую пробуждали во мне все эти кассеты. Следующая песня была немного грустная — «Don’t Cry Tonight» группы «Savage». Плакать я под нее не плакал (я ведь парень все-таки), но грустил точно. — Don't let me go… Don't cry tonight, — тихонько подпел я знакомым строчкам. Пока слушал эту кассету, выбирал, какую поставить следующей. Shocking Blue, Baccara… может, Queen? "I Want To Break Free!" — пропел я. Хм, нет, сейчас настроение не то… Вдруг мое внимание привлек вкладыш группы «Кино». Странно, что он тут делает? Мы с Мариной ведь слушали только зарубежную музыку. При виде обложки альбома я вспомнил Аркадия с его рингтоном и решил поставить эту кассету. Первой зазвучала та самая песня! Они говорят: им нельзя рисковать, Потому что у них есть дом, в доме горит свет. И я не знаю точно, кто из нас прав, Меня ждет на улице дождь, их ждет дома обед. Я слушал, как завороженный, а перед глазами у меня стоял образ этого странного парня. Аркадия. Его большие черные глубокие глаза, робкая, но очень мягкая и приятная улыбка, бледная кожа, странно контрастирующая с немного детскими щеками. «Мне 25, в октябре будет 26». Дерганные жесты, нервное суетливое рукопожатие. Парень явно не от мира сего, но такой…обаятельный. Я поставил песню на повтор, лег на диван и прикрыл глаза. И если тебе вдруг наскучит твой ласковый свет, Тебе найдется место у нас, дождя хватит на всех. Посмотри на часы, Посмотри на портрет на стене, Прислушайся — там, за окном, ты услышишь наш смех. Закрой за мной дверь. Я ухожу. Так и задремал. А проснулся только к десяти вечера — от звонка Ирины. Оказалось, что он уже десятый за вечер — я посмотрел в журнале вызовов. Впрочем, и на этот ответить не успел — она сбросила раньше. Ах боже мой. Вот ведь — проспал свидание. Куда это годится… Может, собраться прямо сейчас и пойти? Время то еще…ну не очень позднее. Так, надо сначала перезвонить и извиниться. Набрал Ирине. Не отвечает. Набрал еще раз — тот же результат. Что же теперь — идти или нет? Она, наверное, не хочет меня видеть, обиделась, как я приду? Может, цветы купить, чтобы простила? Ага, она мне их на голову наденет. Набрал еще раз…длинные гудки, а ответа все нет. Ох, ну как же так, все испортил! Подумав еще немого, я все-таки решил к Ирине не ходить. Она сейчас злая, только больше рассоримся. Тем более, раз еще и трубки не берет, значит, и видеть не захочет. Лучше подожду до завтра. Она остынет, и мы уже спокойно поговорим. Я поднялся и пошел на кухню. Там пили вечерний чай мама с сестрой. — О, Димка! — тут же обрадовалась мама. — Че, закимарил маленько? — Нооо, — ответил я, сонно потирая глаза и наливая себе воды. — Слушай-ка, а что за парень у вас там новый, ты рассказывал? — Какой парень? — я взял стакан и присел рядом с Мариной. — Ну этот, музыкант новый! — Аркадий? — Ну! — А что он? — Да мы вот тут с Маринкой подумали, может им познакомиться? — Это ты подумала, мам, — Марина закатила глаза. — Как ты себе это представляешь? — хохотнул я. Ну ничего себе, какая мама простая. Так бы Марину и за первого встречного выдала. — Я сам только сегодня с ним познакомился, и сразу предлагать такое? Да может он вообще женат! Ну или просто не захочет. — А ты спроси! — наседала мама. — За спрос-то денег не берут! Я внимательно посмотрел на нее. Нет, не отстанет. Пришлось согласиться. Действительно, если просто у него спросить, это еще никого ни к чему не обяжет. Аркадий наверняка откажется, и эта глупая затея получит официальное завершение. Уже ночью, когда мы с сестрой окончательно легли спать, я спросил: — Марин, а ты сама то хочешь знакомиться с моим…коллегой? Она тяжело вздохнула. — Схожу с ним на одно свидание, чтобы мама отвязалась, а потом скажу, что не перезвонил. А первой звонить она сама не позволит.