О сказках

      У Шэнь Цзю была семья. В неё входил только предатель Ци-гэ, что не всегда был предателем. Стал потом, когда вырос.       У Шэнь Цинцю есть боевые братья и сестра, ученики, обязанности и ответственность. Нельзя сказать, что это полноценная семья, но ничего другого не остаётся.       Шэнь Цзю помнит тепло чужого тела в опасной тишине холодной ночи. Тогда было тепло, тогда Ци-гэ вырос ещё недостаточно, чтобы предать.       Шэнь Цинцю уже давно не чувствовал тепло. Вокруг него, словно ледяной купол, что не пропускает ни единого луча солнца.       Шэнь Цзю считал, что он вырос сразу, как открыл глаза в темноте рабской клетке. У него не было даже намёка на детство.       Шэнь Цинцю стал заклинателем через пот, боль и кровь. Зачем вообще думать о таком далёком и не нужном детстве?       Шэнь Цзю чувствовал безопасность, когда рядом была Цю Хайтан. Девушки легки, мягки и надёжны, они никогда не причиняли ему боль.       Шэнь Цинцю не верил никому и ничему, но чувствовал иррациональную нежность к каждой девушке, что встречалась на пути. Не доверял, но был спокоен.       Шэнь Цзю умер много лет назад, дав своей смертью жизнь Шэнь Цинцю.       Шэнь Цинцю жил постоянным напряжением. Весь мир казался ему врагом. Он не верил теплу предателя Ци-гэ, не верил, но наслаждался нежностью в груди при виде Нин Инъин, не верил себе.       Шэнь Цинцю покупает тепло в борделях. Ему так спокойнее. Он может закрыть глаза и погрузиться в иллюзорную теплоту бесцветного сна. Он всегда помнил, что всё – фальшивка.       – Неужели достопочтенный мастер ни разу не слышал этой сказки? – смеётся прекрасная дева из весеннего дома.       Нет такого произведения, которого бы не знал Шэнь Цинцю, но он позволяет девушке рассказать сказку. Пусть повеселится в благодарность за тепло.       Весь мир сжимается до небольшой комнатки в борделе, весь мир помещается в нежном голосе девушки, что рассказывает сказку своему ребёнку.       В голосе девушки горечь, которая никем не будет услышана. Лучше этого голоса он не слышал ничего. В этот самый момент Шэнь Цинцю почувствовал себя таким маленьким, будто он снова стал Шэнь Цзю.       Шэнь Цинцю ещё не знал этого, но он впервые почувствовал себя ребёнком.       И сказка была знакома, и присказки не новы, но почему-то внутри всё переворачивалось и грело.       Шэнь Цзю не мог позволить себе быть ребёнком.       Шэнь Цинцю никогда не был ребёнком.       Сегодня он уменьшился в маленькой алой комнате и стал всем тем, кем никогда не мог стать.       Обычная сказка, ничего особенного, ничего необычного, но что-то откликалось на ласковый голос девушки.       – Вам никогда не рассказывали сказки, верно? – улыбнулась печально дева.       – Я читал их, – тихо отозвался Шэнь Цинцю, – но это другое.       – Да, – согласилась она, – это другое.       – Вам больше некому рассказывать их? – совершенно не тактично и очень больно спросил Шэнь Цинцю, сопереживая всем своим существом.       – Больше некому, – спокойно согласилась она. – Позволите рассказывать сказки вам?       – Если вам станет от этого легче, – солгал о своих чувствах Шэнь Цинцю.       Он ещё не понял этого, но возможно всю свою жизнь хотел именно этого. Чтобы хоть кто-то похожий на несуществующую маму увидел в нём ребёнка.       Шэнь Цинцю слушал сказки и медленно засыпал, ощущая мягкий женский голос и предчувствуя цветные сны.