Он открывает глаза

5. Он открывает глаза. Сердце бьется в грудной клетке как-то слишком сильно. Он снова резко садится и снова вскрикивает, только уже не от головной боли. Последний раз он так чувствовал себя, упав на электрокристалл во время одной из заварушек. - Я же говорила, что так нельзя, - Барбара отчитывает кого-то, и Кэйа переводит взгляд на звук голоса. - Кажется, одна прекрасная магистр обещала мне, что больше никто не узнает, - рычит он. Лиза приветствует его очаровательной улыбкой. - Прости, милашка-капитан. У нашего алхимика возникла идея попытаться разбудить тебя разрядом. Мы рискнули попробовать. Сильно болит? - она присаживается на постель, пахнущая озоном и немного — чайным листом и пылью. В отличие от этой… спасательной бригады она не источает беспокойства или холода, и это немного поднимает ему настроение. - Жить буду, - с болезненной ухмылкой хохмит Кэйа. - Так у вас получилось прервать сон или..? - он тут же оборачивается к висящим на стене часам и давит в себе разочарованный вздох. Там — половина второго. Этот факт и свет из окна явственно дают понять, что Альбедо, как всегда, был абсолютно прав. Значит, он и впрямь рискует заснуть и не проснуться. Больновато. - Увы, - Лиза пожимает плечами. - Пока мы тут развлекались с Барбарой, Альбедо и Рагнвиндр снова ушли в пещеры. Так что не беспокойся, ты под присмотром, и твои загадочные рисунки тоже. Кэйа еле заметно кивает. Альбедо и Дилюк, работающие вместе. Вот это зрелище. Он бы посмотрел. Это было бы весело при других обстоятельствах. - Не вешай нос, капитан, - Лиза щелкает его по кончику. - Оставляю тебя на попечение церкви. И жду твоего возвращения. А то кто будет приходить ко мне и раскидывать таинственные намеки? - Не посмею оставить тебя без такого удовольствия, - издает смешок Кэйа. Пурпурная ведьма подмигивает ему и удаляется, покачивая бедрами. Рядом оказывается Барбара: - Как самочувствие? - дружелюбно интересуется она. - Помимо остатков ощущений от тока. Их я сейчас постепенно сниму. - Нормально, - Кэйа пожимает плечами. Это тоже иррационально злит. Его жизнь в опасности, но бодрствуя, он чувствует себя так, будто его не трогало никакое проклятье. Ему бы радоваться такому, а он бесится. - Господин Альбедо оставил мне целый опросник, - Барбара выразительно взмахивает листом бумаги. - Понимаю, капитан, что лечиться вы очень не любите, но на вопросы-то мне сможете ответить? - А у меня есть выбор? - с притворной мягкостью откликается Кэйа. Он отвечает на бесконечные пункты про все ощущения в своем теле, про сам сон, про отключку, про пробуждение. Всё сильней хочет сбежать куда-нибудь. Барбара одновременно с записями успевает воздействовать на него своим элементом, и ноющие от разрядов мышцы притихают. - Теперь всё? Я могу идти? - вежливо, но сквозь зубы интересуется Кэйа, наблюдая, как пасторша наконец откладывает листок. - Идти? Но… - Барбара запинается. Кэйа готовится выплюнуть на неё целую заготовленную речь на тему того, где он видел свои пребывания в соборе, но его опережают: - Тебе лучше остаться здесь. Час от часу не лучше, мрачно думает Кэйа, глядя на ввалившегося в двери Альбедо. Теперь он выглядит еще более утомленным, и Альбериха колет ощущение вины и злости на самого себя. Следом за ним входит Дилюк. Острый, ледяной, отстраненный. Он замедленным движением поправляет шейный платок и опускается на один из стульев, демонстративно глядя куда-то в стену. Да что ты вообще тогда здесь делаешь, придурок, хочется закричать Кэйе. - Остаться здесь? - он нацепляет вежливую улыбку и обращается к Альбедо. - Почему? Я чувствую себя нормально. Ходы сами себя не обыщут, а ты не железный — торчать там целыми днями и ночами. Даже мастер Дилюк, - Кэйа не удерживает яда, хоть и не смотрит на бывшего брата, - тоже не железный. Вам всё равно нужна замена, а времени, как понимаю, у нас не так много. - Нас сменят Джинн и Лиза. Они уже на пути туда, - туманно откликается Альбедо, сразу утыкаясь носом в заполненный Барбарой лист. - Втроем дело пойдет быстрей, чем вдвоем, - колко откликается Кэйа. - Не особо. К тому же, пока ты их нагонишь… - Альбедо, если есть какая-то новая информация — будь добр, поделись ей, - почти ласково шепчет Альберих, вскакивая с кровати и подходя к алхимику. - А не пытайся тут выдавить фальшивые поводы оставить меня в соборе. Это на тебя не похоже. Альбедо почему-то кидает короткий взгляд на Дилюка, вздыхает и поднимает глаза. - Хорошо. В общем, дело в двух причинах. Даже в трёх. Первая — один из коридоров привел в зал с… остатками жертв. И там нашлись кое-какие записи. Если кратко, твоё состояние может стать хуже в любой момент. И было бы неплохо, окажись ты при этом где-то рядом с потенциальной врачебной помощью. Вторая — когда ты в зале, Кэйа, он пожирает твою энергию в ускоренном режиме. Это, наверное, ожидаемо, мне жаль, что я не сообразил сразу. Боюсь, вчерашний поход туда мог тебе навредить, - он плотно смыкает губы на секунду. - В третьих, я хотел прислать сюда в помощь Барбаре Сахарозу. Есть шансы, что наша идея с поиском элементального ядра успехом не увенчается, и хотелось бы подстраховаться с другого фронта. Попробуем создать подобие лекарства. А для этого понадобится постоянно с тобой взаимодействовать. Брать анализы и тестировать на тебе образцы. Вот, - Альбедо на секунду позволяет себе устало прикрыть глаза, и Кэйе делается больно от этого жеста. Он отходит чуть в сторону, обхватив себя руками, и молчит, переваривает. - Сколько ходов вы успели проверить? - Еще три, - вдруг глухо подает голос Дилюк. - Четвертый почти готов. - Так может, тогда все перечисленные риски, - Кэйа всё ещё не рискует и обращается только к Альбедо, - мысленно отбросить? Со мной быстрым рывком закончим поиск, и дело с концом. Неважно, какие побочки у проклятья, если оно снято. - Нет, Кэйа, - мягко возражает Альбедо. - Точно не сейчас. В крайнем случае мы всегда можем еще ускорить процесс, подключив ту же Сахарозу. Даже еще кого-то из ордена. Сейчас не вижу в этом необходимости — пока введем в курс дела, пока организуем, чтобы они там плечами не сталкивались — но если сроки будут подпирать, можно. - Я так не могу, - стискивает кулаки Кэйа. - Почему? - с кристальным спокойствием интересуется алхимик. - Потому что не могу. Не могу просто отсиживаться здесь и ждать, пока мне кто-то поможет. Я же не дева в беде. Ты вообще не обязан мне помогать, вы… Дилюк вскидывает голову и приоткрывает рот, и Альбедо кидает на него предупреждающий взгляд, а затем снова переводит его на Кэйю. - Давай воспринимать это как командную работу. Твоя часть здесь в том, чтобы сохранить себя в целости, во-первых, и дать материалы для работы Сахарозы и Барбары, во-вторых. А насчет того, кто кому обязан, я даже комментировать отказываюсь. - Проклятье, да это не участие в работе! - злобно шипит Кэйа. Он тихо ненавидит внезапно вскрывшиеся дипломатические способности алхимика, потому что звучит всё разумно, но внутренности прямо кипят в протесте. - Почему нельзя просто… - Именно, - коротко и зло бросает бывший брат, прерывая его. - Почему просто нельзя взять и перестать вести себя как капризный ребенок? Альбедо отводит глаза, отрицательно мотает головой куда-то в его сторону, но в этот раз такой ход не срабатывает, и Дилюка срывает: - Тебе не надоело тратить время на эти разговоры? - в голосе Рагнвиндра — такая раскаленная сталь, что Кэйа невольно застывает, уставившись на него, как завороженный. - Послушай себя со стороны. Артачишься так, будто тебе обязательно надо влезть и пройти по самой грани. Рискнуть хрен знает ради чего, пока другие люди тратят на тебя время. Просто перестань мешаться из эгоистичного желания обязательно быть при деле. Перегнись хоть раз и посиди спокойно, раз так нужно. Пока ты только выедаешь всем нервы своими спорами. Кэйа болезненно моргает несколько раз. Оглушенный и с растекающимся внутри едким чувством собственной никчемности. - Если вам так не нравится происходящее, мастер Дилюк, - он едва говорит из-за кома в горле и очень надеется, что этого не слышно по интонациям, - вы вообще-то вольны в любой момент покинуть эту вечеринку проклятий и дурацких совпадений. - Вот об этом я и говорю, - Рагнвиндр мрачно щурится. - Ты даже сейчас реагируешь по-детски. Не понравилось сказанное, и сразу просишь выгнать плохого мальчика, посмевшего озвучить не то, что тебе хотелось слышать, вон. Дилюк относится к тем людям, которые способны его, Кэйю, заткнуть. Он и забыл. Дышать тяжело. И хочется исчезнуть. - Давайте подытожим, - Альбедо мягко возвращается в разговор, стараясь спасти ситуацию. - Кэйа остается здесь, а мы продолжаем поиски. Если вдруг будет какая-то новая информация, обсудим. Хорошо? - Да, - еле слышно выдавливает из себя Кэйа, глядя куда-то в пол. - Договорились, - аккуратно заключает Альбедо. - Теперь я иду немного отдохнуть, потом поизучаю записи. Господину Дилюку, - выдыхает он устало, - тоже рекомендую отправиться отсюда куда-нибудь. А пока здесь будет Сахароза. - Да-да, - потухшим голосом отзывается Кэйа. - Присылайте своих тюремщиков. Никуда я не денусь. Алхимик кивает и отправляется к двери. Выразительно глядит на Дилюка и хмыкает с намеком, и тот тоже медленно поднимается из кресла. В отличие от Альбедо, он вдруг останавливается на пороге и оборачивается. Взгляд такой тяжелый, что Кэйа почти инстинктивно встает в позу, из которой легко выйти в защитную стойку. - Поверить не могу, что ты такое устроил, - глухо роняет Дилюк. Свет из коридора обнимает его фигуру, делая её контрастной и нереальной, как во сне. Он что, хочет растоптать его окончательно? Когда он выучился быть таким жестоким? Кэйа честно пытается сдержаться. Может, уйди Рагнвиндр сразу после своей фразы, он смог бы. Но он застывает на несколько секунд, зачем-то пристально разглядывая Альбериха, и тот расплывается в болезненном оскале: - И после этого ребенок — я, Дилюк? - голос звучит придушено. - Ты что, правда думаешь, что я назло всем взял и напоролся на проклятье? Чтобы всех вогнать в проблемы и побесить? Чтобы доставить тебе неприятностей? - он в одно движение оказывается напротив Дилюка и глядит исподлобья в лицо, которое сейчас почти ненавидит. Голос дрожит и рискует сорваться. - Ты хоть понимаешь, что мне — страшно? Что я не хочу умирать? Тут же опускает глаза в пол, потому что позволил себе слишком много откровенности для такого дерьмового момента. - Уходи отсюда. И не надо приходить, раз ты так меня ненавидишь, - обессиленно произносит он. Он разглядывает темные ботинки перед собой. Они остаются неподвижны несколько секунд, а затем наконец — проворот на носках, и они исчезают из поля зрения, и хлопок двери. Из-за нее — глухой удаляющийся голос Альбедо: - Ты действительно решил с ним поругаться? Сейчас? Кэйа в бешенстве разворачивается и запускает с размаху несколько увесистых ледяных игл куда-то в стену. Сносит стул и пинает его в угол комнаты. Взгляд цепляется за часы на стене, и там уже опять слишком много времени, слишком для его ситуации. Несчастный механизм разлетается под ударом. Ненавижу, с тоской произносит раз за разом про себя Кэйа, когда к нему приходит Сахароза, изучает его ладонь, и берет у него кровь, и сразу дает выпить каких-то реагентов, и проводит тест на аллергические реакции. Ненавижу, думает он, выскользнув ненадолго в душ и стоя под ледяной водой достаточно долго, чтобы начало трясти. Пока на автомате проглатывает какую-то дурацкую больничную еду. Ненавижу, бьется о череп, пока он читает записи Альбедо, пока с тревогой смотрит на садящееся солнце, пока Сахароза, зевая, не уходит в темные коридоры, наконец оставляя его одного. Он сидит в ночной темноте с пустой головой и дурным жжением где-то там, где должно быть сердце. Не сразу замечает приоткрывшуюся дверь и темный силуэт на пороге. - Альбедо беспокоится, что не успеет сюда дойти.. вовремя, попросил присмотреть, - приглушенный голос Дилюка взрезает тишину. Кэйа молчит и опускает глаза. Он уже даже злиться не может. Судя по звукам и теням, Дилюк встает напротив. Замирает. - Я не должен был так говорить с тобой, - хрипло произносит он. - Что такое, Альбедо мозг прополоскал? - тоскливо интересуется Кэйа. Будь у него побольше сил, он бы Рагнвиндра выкинул отсюда. Хорошо если в дверь. - Прополоскал, - соглашается Дилюк. После паузы добавляет. - Но дело не в этом. Кэйа поднимает отяжелевшую голову. Разглядывает пляску лунных отблесков. Разглядывает близкого когда-то человека с мертвой маской вместо лица. Он выглядит бесконечно вымотанным в этих ночных тенях, думает Кэйа, готовый раскусить себе горло за эту мысль. О себе бы думал. - А в чем? - он выдавливает ироничную улыбку на губы, как пасту из пустеющего тюбика. - Зачем тебе это, Дилюк? Джинн так умоляла помочь? Или переживаешь, что если мы не разберемся, кто-то еще пострадает от проклятья? Винишься, что недосмотрел как Полуночный герой? Дилюк медленно качает головой в отрицании: - Ты ошибаешься. - Ну, тогда логики никакой, - Кэйа спрыгивает с кровати и описывает полукруг по комнате. В крайнем случае сбежит отсюда к черту, и никто не посмеет его за это осудить. - Толку печься о человеке, которого ты хотел убить. Странный сдавленный звук где-то сбоку. - Я не хотел тебя убивать. - Дрянно это показывал, выходит. - Я не ненавижу тебя. Я никогда, - Дилюк делает паузу, вокруг так тихо, что Кэйа слышит, как он сглатывает слюну, - никогда тебя не ненавидел. - Я тебе не верю, - еле слышно откликается Кэйа. Сердце болезненно щемит в груди, будто оно застряло, глупое, между ребрами. Может, тоже сбежать пыталось. - Я… - Дилюк звучит тяжело, будто еле может говорить, - …я просто в ярости. Но не на тебя. На себя, Кэйа. Внутри крутятся черные водовороты. В них вплетается что-то светлое, тянущее, слишком обманчивое, чтобы довериться. Отмахнуться от него, впрочем, не выходит тоже. - Я здесь, потому что не хочу, чтобы ты умирал, - голос Рагнвиндра всё тише и тише. - Понимаю, что тебе, наверное… невыносимо видеть меня. Невыносимо? Это точно. Как на тебя смотреть после того, что случилось несколько лет назад? А после того, как ты вернулся с этой отстраненностью и презрением? После того, как я осознал, что даже это ничего не меняет для меня, думает Кэйа. Всё еще не находит в себе силы повернуться. Этот разговор разом — и то, что он отчаянно, неистово, выворотом ребер наружу хочет, и то, что рискует его прикончить. - А ты… Ты ненавидишь меня, Кэйа? - голос Дилюка становится совсем мертвым. - После того, что я сделал и как себя вёл? Кэйа молчит. Не потому, что не знает ответ. Ответ очевиден до скрипа зубов, до крика, до разрыва сердца. Просто думает, как сказать. Как объяснить, что он до сих пор готов убить за него. Что никогда не переставал ощущать их связь — теперь изломанную, скорее односторонную, нездоровую — но не переставал. Что для него есть весь мир, а есть — Дилюк, и это уже вряд ли изменится. Судорога, обнимающее за плечи чувство слабости. Он замирает, сосредотачивает всю свою волю на том, чтобы не засыпать. Даже на секунду кажется, будто что-то может получиться. Тело предает снова, в этот раз отказывая резко и полностью. Кэйа мешком падает вперед, не в силах даже подставить руки. Острая боль меж глаз. Темнота. 4. Он открывает глаза. - Я могу хоть раз проснуться без какой-нибудь новой травмы? - Кэйа хрипит и откашливается, поворачиваясь набок. Ощупывает свое лицо. - Мастер Дилюк, у вас была одна единственная задача — приглядеть за моим засыпанием. А мне теперь лежать в гробу со сломанным носом, - он ожесточенно смеется. - Ну куда это годится? - Кэйа, перестань говорить такие глупости, - Джинн, кажется, чуть не дает ему подзатыльник. Дилюк, стоящий позади нее с болезненной гримасой на лице, отворачивается. - Я пойду, - тихо выдыхает он себе под нос. Кэйа соображает быстро, даже со сна. Дилюк остался без ответа на свой вопрос примерно часов на десять, и если всё, что он говорил ему вчера — не галлюцинация, то Кэйа не желает продлять ему пытку. - Нет, - коротко командует он гнусоватым от перелома голосом. - Джинн, не оставишь нас на минутку? Одуванчик мерит их обоих подозрительными взглядами, будто боится, что капитан кавалерии теперь сломает нос своему бывшему брату в ответку. Но всё же кивает: - Даже больше, чем на минутку. Мне всё равно надо идти. Но я зайду вечером, - она ласково улыбается Кэйе и исчезает за дверью. Дилюк не двигается, с ожесточенным лицом глядя куда-то в пространство. Так что Кэйа вскакивает на ноги и оказывается напротив него. - Нет, я тебя не ненавижу и не ненавидел, - выдыхает он. - Ни тогда. Ни сейчас. И даже за нос. И даже за то, что ты, черт возьми, превратился в эмоционально несдержанную бомбу замедленного действия. И я… Я благодарен тебе за то, что ты пытаешься помочь. Правда, - он выразительно взмахивает рукой. Дилюк поднимает глаза с недоверчивым выражением, и улыбнуться ему оказывается не так уж сложно. - Уважаемый мастер Дилюк, ну что за мина? Мы оба не ненавидим друг друга, я считаю, что это замечательно, и… Дилюк в одно движение хватает его за плечи и чуть встряхивает, отчаянно глядя в лицо. Кэйа соврёт сам себе, если скажет, что не пугается на секунду. - Помирать не вздумай, придурок, - шипит он, а на лице растекается облегчение, тонким и еле заметным, но Кэйа видит. Удивительное дело, его собственная дыра в груди вдруг тоже будто потихоньку затягивается, пощипывая. Будто ему было нужно так мало. - Я буду очень стараться, - торжественно обещает Кэйа. Чем дальше, тем меньше ему нужно усилий, чтобы держать эту улыбку. Будто она остается на губах сама, а вот от этого он конкретно отвык. - Кстати, о птичках. Какие новости? - Неплохие, - признается Дилюк. Он встает напротив окна, солнечный свет пробивается сквозь волосы, и от этого вида у Кэйи сладко тянет под ложечкой. - Восьмой коридор, скорее всего, нужный. Сейчас осталось только пробиться до конца. - Звучит обнадеживающе, - фыркает Кэйа, снова усаживаясь на кровать и скрещивая перед собой ноги. Оглядывается. Кто-то убрал отлетевшую со стены штукатурку и обломки часов. На столике стоит будильник, но он вежливо повернут циферблатом к стене. На тумбочке — завтрак. Если так можно назвать трапезу в середине дня. Наверное, можно, если ты физически не способен проснуться раньше. - Каша, - со скорбным лицом берет миску в руки Альберих и неохотно залезает в нее ложкой. - Если меня не прикончит проклятье, то возможно, это сделает еда. - Знаешь, пожалуй, за ту фразу, где я говорю, что ты ведешь себя как ребенок, я не извиняюсь, - ровно отзывается Дилюк, но Кэйа вдруг видит морщинки возле уголков его глаз и едва удерживает ответную счастливую улыбку. - Имею право немного покапризничать, - он специально делает ужасную мину, пока поедает содержимое тарелки, чтобы попробовать раздуть еще немного это призрачное подобие радости у Рагнвиндра. - Ответственный взрослый человек. Капитан рыцарей, между прочим. - Спорим, ты и в это дело вмешался просто потому, что физически не способен доверить какое-либо дело Ордо Фавониус? - Ты наконец догадался, - с притворной обреченностью вздыхает Дилюк, и Кэйа не выдерживает и заливается смехом. День сегодня летит как-то быстрей предыдущих. Кэйа не хочет думать, что это из-за того, что каждый новый, по факту — короче. Тем более что сегодня ему буквально легче дышится. Он спокойно отпускает Дилюка по его дилючиным делам. Снова — перечитывание и упорядочивание записей — хоть чем-то поможет. Снова тесты и анализы от Барбары с Сахарозой. Ближе к ночи заходит Джинн. Кэйа язвительно высказывает ей всё, что думает о её обещаниях. Магистр позорно пытается откупиться, клянясь принести в церковь любую попрошенную вещь. Кэйа тут же коварно просит бутылку вина, и Джинн начинает отпираться, что на такое не пойдет. Ненадежный человек, ужас. На моменте, когда Кэйа пытается выторговать себе хотя бы сигареты, на пороге появляется Альбедо с плотно закрытым бутыльком в руке. - Готов образец, - объявляет он, усаживаясь на стул напротив Кэйи. - А чем же тогда были предыдущие склянки, которые я пил? - скептически отзывается Альберих. По его подсчетам, он осушил уже штук пять, и это были не лучшие вкусовые ощущения в его жизни. - Подготовкой, - невозмутимый алхимик протягивает стекляшку Кэйе, и он откупоривает пузырек. - Можешь использовать уже сейчас. Если всё сработает как надо, ты не уснешь. Или хотя бы не до конца. И тогда я смогу доработать пропорции. Это должно быть быстро. - Не до конца — это звучит как-то зловеще, - фыркает он, в два глотка осушая емкость. Передергивает плечами, горло сводит судорогой от резкого травяного привкуса. - Не люблю это дурацкое чувство, когда ты просыпаешься, но не можешь двинуться. - Да, сонные параличи — это неприятно, - равнодушно соглашается Альбедо, тут же наклоняясь к Кэйе и принимаясь осматривать зрачок и щупать пульс. - Пока ничего не чувствуешь? - Помимо желания дать тебе по рукам? Ничего. А что, я уже вот-вот должен отключиться? - он не удерживается и смотрит в сторону часов, но те всё ещё перевернуты. Слышит, как Джинн слегка вздыхает, и обещает себе больше так отчетливо тревогу не показывать. - Близко к тому, - уклончиво сообщает Альбедо. - Рад, что ты наконец на кровати в этот момент. - Мы с моим носом тоже рады, - скалится Кэйа. На самом деле тот уже не болит, потому что под руками Барбары такая пустяковая травма заживает за считанные часы. Но позловредничать ему ужасно хочется. - Так что там с сигаретами, магистр? - он снова оборачивается к девушке и мило улыбается. - Кэйа, - Джинн закатывает глаза. Они продолжают говорить о какой-то ерунде еще какое-то время, и внутри Кэйи тихо, неслышно растет надежда. Потому что раз Альбедо сказал, что точка сна близка, значит, она точно была близка. И раз он всё ещё не спит, может, он сумеет утром поиздеваться над господином Рагнвиндром на тему того, что он копался в восьмом тоннеле совершенно зря. - Так вы помирились? - вдруг спрашивает Джинн с надеждой, будто услышав его мысли. Кэйа тяжеловато откашливается. - Не знаю, можно ли так сказать. Но во всяком случае мы поговорили, уважаемая магистр-сводница. Джинн слегка сияет, будто это у неё случилось что-то хорошее. Милая, добрая Джинн, которая всегда желает лучшего людям вокруг. - Только не отталкивай его, Кэйа, - просит она, проникновенно заглядывая в лицо. - Понимаю, он иногда ведет себя неаккуратно, но всё же. - Неаккуратно — не то чтобы корректный термин, - дипломатично, но с холодцой отмечает Альбедо, и Кэйа тихо смеется: - Вы мой лучший заступник, господин алхимик. Всё будет нормально, Джинн, - он произносит это, и сам верит. Не полностью, не до конца, но искры надежды действительно зажглись в нём. - Я постараюсь. Он абсолютно безнадежен. Если — когда он выберется из всего этого — надо будет с этим разобраться. Конечно, не выкорчевывать из себя чувства. Но подумать, как сделать так, чтобы не броситься в омут с головой. Ну и беспорядок у него в голове. Усиливающийся. Стоп. Ах, бездна дери его удачу. Он быстро переводит взгляд на Альбедо. - Нужны доработки, - успевает произнести он немеющими губами, пока тело против его воли валится набок. Под щекой — мягкое. - Ох, Кэйа, - он слышит горький голос Джинн, но уже не видит ее лицо. Глаза закрываются, и всё растворяется в небытии. 3. Он открывает глаза. Сегодня ощущается иначе. Ему требуется усилие, чтобы это сделать. Всё будто плавает в легкой дымке, и он с силой трет веко. В комнате так тихо, что Кэйа на секунду думает, что проснулся один. Но когда он медленно садится на постели, видит, что за столом — вся спасательная бригада из трех человек. Лицом к нему повернут только Альбедо, и он коротко кивает в знак приветствия с отстраненной миной. - Не нравится мне такая тишина, - улыбается Кэйа, ощущая, как изнутри что-то тихо царапается сквозь кожу. - Что, дерьмовые новости? Джинн вздрагивает и поворачивается к нему: - Кэйа. Ты проснулся, - тон у магистра и впрямь горчит, и от этого царапки внутри — еще пуще. - Ага. Что такое, припозднился? Он разглядывает спину Дилюка, который тоже вздрогнул от голоса, но так и остался сидеть застывшей фигурой. - Нет, - Альбедо качает головой. - С этим всё в порядке. Насколько такое вообще можно назвать порядком. - А что не в порядке? - мягко тянет Кэйа. У Джинн — лицо, полное отчаянной беспомощности. У Альбедо — слишком углубленное, будто он пытается обдумать что-то такое, что даже ему не поддается. Ну, а спину Дилюка он по-прежнему прочитать не может. Сегодня за окном — дождь, осознает Кэйа, бросив мимолетный взгляд за стекло. Слушает стук капель по стеклу, пока ждет ответ. Первым заговаривает Альбедо: - Спуск в восьмой тоннель не в порядке. - Насколько? - Мы дошли до конца, - откашливается алхимик. - Видимо, были землетрясения или сдвиги плит. Вместо зала — огромный провал. Туда не спуститься, а даже если бы мы попытались — после такого сама элементальная энергия может оказаться рассеянной где угодно на пару километров изнутри. Найти такое — нереально. Кэйа улыбается ему почти ласково: - Ну, спасибо, что попытались. А эликсир? Успел поставить надо мной опыты, пока спал? Ему кажется, что плечи Дилюка снова чуть вздрагивают, но он не уверен. Джинн тяжело вздыхает, нервно теребя в руках прядь. Альбедо кивает, явно намереваясь разговаривать за всех: - Успел немного. Формула работает вообще не так, как ожидалось. Надо продолжать проверять данные и тестировать образцы. Если бы не наш ограниченный… промежуток времени, думаю, за две-три недели я успел бы подобрать нужное сочетание ингредиентов. - Но у нас столько нет, - Кэйа продолжает улыбаться. Внутри — болезненная трясина, затягивающая его всё глубже. Вчерашний день кажется призрачным. Вся его жизнь кажется призрачной. - И какие шансы, что успеешь уложиться за оставшиеся дни? Сколько их осталось? Три-четыре, да? Из которых он большую часть времени проспит. Он слегка ненавидит себя за то, что когда всё началось, он изучил схему роста промежутков. За то, что знает, что умрет где-то после заката. В темноте. Он никогда не хотел умирать в темноте. - Процентов десять, - со спокойствием, достойным восхищения, отзывается Альбедо. Кэйа расплывается в чувстве горьковатой теплоты. Какой у него замечательный друг. Так старался всё исправить, так решительно водрузил на себя лидерство за это дело, так пытался сгладить все углы и взять с других значительную часть ноши. Изнутри прорывается смех, и он прячет лицо в ладони, вздрагивая. - Кэйа, - он слышит перепуганный голос Джинн и начинает смеяться уже громче. Выныривает из ладоней, заливается хохотом на полную, глядя на побелевшее лицо. - Ну что, магистр, - он не может перестать смеяться, наверное, это истерическое. - Время тебе подыскивать нового капитана, а? Могу рекомендации написать… Дилюк слетает со стула, и на секунду Кэйа видит его перекошенное лицо: - Прекрати, - рычит он, тут же отворачиваясь в сторону и до скрипа сжимая спинку. Кэйа заливается новым взрывом смеха. А ведь мы с тобой только-только успели поговорить. Хорошо, что хоть успели. Я хотел бы… Я… Его неизбирательный взор вдруг цепляет стоящую на тумбочке еду. И это не больничная еда, нет, там несколько упакованных коробок знакомого вида. Кто-то принес сюда то, что он любит больше всего из ассортимента «Хорошего охотника», и почему-то только это способно затормозить его смех, прорезав до кости. Он смолкает и глядит на Джинн. - У тебя есть зеркальце? - спрашивает он, и у бедной девушки нервно вздрагивает бровь. - Есть, - непонимающе отзывается она. Залезает куда-то в складки одежды и протягивает предмет Кэйе. Он поднимается на ноги, берет зеркало и глядит на себя. Он избегал этого с момента, как застрял в соборе, но теперь ему захотелось полюбоваться. В принципе, не так уж и плохо. Кожа немного в пепел, и синяк под видимым глазом, будто он тут не спит гребаными часами. Но в остальном — приемлемо. Пока. Он отдает Джинн зеркальце, убедившись, что выстроил спокойное лицо, как по чертежу. - Ну, я пойду, - рассеянно произносит он, озираясь. Где остальная часть его одежды? Последние дни он провел в лаконичной версии своего гардероба, состоящей из брюк, рубашки и глазной повязки. Уж обувь-то ему точно нужна. - Куда, - придушено отзывается Джинн. Альбедо тоже смотрит колким неодобрительным взором. - Куда-нибудь, - взмахивает рукой Кэйа. - Вы же не думаете, что я хочу провести остаток… - он заминает слово, - взаперти в церкви? Ох, он в принципе знает, что сейчас произойдет. Алое сбоку, то, куда он старается не смотреть, мигом приходит в движение. - Ты никуда не идешь, - рокочущим голосом сообщает Дилюк, наконец оказываясь рядом и лицом к нему. Кэйа разглядывает его. Нежно. Трепетно. Он бы каждую черточку срисовал куда-нибудь, выжег на подкорке. Жаль только, что ему достанется на память лицо Дилюка с плохо скрываемой болью. Вообще-то он и впрямь не знает, куда идти. По отдельности он любит много мест. Много людей. Число его привязанностей в Мондштадте в какой-то момент перевалило за разумные пределы. Но вот так, чтобы оставшиеся… сколько часов? девять? десять? он сбился, он не знает… так вот, чтобы оставшиеся часы бодрствования раскидать между всем этим хладнокровно? Нет, он не сможет. Наверное, если он сейчас всё же выберется отсюда, он просто пойдет к любой выбранной точке на горизонте. И после каждого нового отрезка сна — если проснется — будет вставать и снова идти в том же направлении подальше от людей и от Монда. Пока не уснет совсем. Вот такое его устроит. Не придется смотреть на напуганные лица, показывать напуганное — своё. - Я всё еще свободный гражданин Мондштадта, господин Дилюк. Волен идти куда захочу, - он говорит формальные вещи, но позволяет себе непростительно теплый тон, пока глядит в любимые алые глаза. Может, сейчас и надо бы облить его холодом, чтобы сбросить контролирующие руки с плеч, но у него не получается. Ему не хочется. - Я согласился с доводами ранее и следовал плану. Но сейчас я просто не вижу смысла. - Ты не видишь смысла? - лицо Рагнвиндра искажается от гнева. - Меняешь свои десять процентов на ноль? Я никуда тебя не пущу. Кэйа надеялся, что его интонации не сделают ему снова больно. Зря. - Люк, я не хочу умирать в клетке в отчаянной попытке спасти свою шкуру. Отпусти, - он всё ещё мягок, но в голос прорывается горечь. И он только в конце фразы осознает, что сорвался на ласковое сокращение. Но ему всё равно. - Нет, - Дилюк выдыхает болезненно и яростно. - Не отпущу. Ты мне обещал, что всё сделаешь, чтобы не умереть. Будь добр исполнить. - Я такого не обещал, - тихо отзывается Кэйа, начиная прикидывать, успеет ли его поймать кто-то, если он резко выскочит в окно. - И даже если бы да — не я первый начал нарушать обещания. По лицу Дилюка точно идет трещина. Кэйа, кажется, видит боковым зрением, что сзади Джинн и Альбедо аккуратно пытаются к ним приблизиться. - Ты не можешь мне этим попрекать сейчас, - задыхается Дилюк. - Могу, - пожимает плечами Кэйа. - Отойди. - Не отойду. Архонты, у него глаза практически начинают мерцать от ярости. Внутри просыпается забытый страх, и снова бьется боль пульсирующей жилкой, и он начинает злиться в ответ. - Дилюк, прекрати! - он повышает голос. - Ну чего ты добиваешься? - Того, чтобы ты прекратил свои выкрутасы! - Рагнвиндр непозволительно близко, он начинает наступать, и Кэйа пятится в нарастающей панике. - Дилюк, нет! Ты не можешь! Ну что ты, бездна тебя раздери, насильно собрался меня удерживать?! - голос взвивается на какую-то нездорово высокую ноту. В следующую секунду его затылок встречается со стеной, и Кэйа охает в ужасе, потому что Дилюк намертво впился в его плечо, а от второй руки, упирающейся в стену слева от его лица, тянет горячим воздухом. - Да, - выплевывает ему в лицо Дилюк с безумными глазами. - Если ты, блять, попытаешься сбежать, я тебя запру! И привяжу! И всё, что потребуется, но никуда не выпущу! Потому что ты не можешь умирать, ты не можешь, слышишь?! Слева — полыхнувшая вспышка, и Кэйа не может выдержать. С паническим вскриком закрывает лицо руками, колени подгибаются, и он медленно начинает сползать по стене. - Дилюк, отойди сейчас же! - голос Джинн резко преображается в стальной, судя по всему, она оттаскивает Рагнвиндра назад. - Ты что вообще вытворяешь?! Кэйа, получив немного пространства, отшатывается в сторону на ватных ногах. Его ловит за руку Альбедо и помогает отойти. Храни его Архонты. Кэйа повисает на его плече, пытаясь наладить процесс дыхания. Встревоженно вздергивает голову. Джинн действительно удерживает Дилюка за шиворот, как нашкодившего кота, яростная, как тигрица. - Только попробуй к нему сейчас приблизиться, и я запру уже тебя, - шипит она, и Кэйа не уверен, что когда-либо видел Одуванчик в таком состоянии. - Я не позволю тебе угрожать кому бы то ни было. В каких бы отношениях вы не были и что бы не происходило. Ты переходишь все грани. А потом Кэйа ахает, потому Дилюк вдруг сломанной куклой падает на колени прямо на пол, с поникшей головой, и застывает так. Джинн нехотя выпускает воротник и тут же подлетает к ним с Альбедо. - Кэйа, ты в порядке? - она бегающим взором оглядывает его. - Тебя не обожгло? - Нет, - еле слышно откликается Альберих. Он в каком-то полушоковом состоянии, и всё еще напуган, но не может оторвать взгляд от того, как Рагнвиндр сидит на полу. Джинн замечает его взгляд, но трактует неправильно: - Успокойся, я его не подпущу, - она проводит пальцами по плечам Кэйи. Замечательная, заботливая Джинн. Заслужил ли он таких людей вокруг себя. Взгляд не отрывается от плеч под черным сюртуком, поникших так, будто на них свалилось неподъемное. Если его, Кэйи, желание — провести остаток времени так, чтобы самому не было так больно, и другим было поменьше неприятных ощущений, то… Не путает ли он заботу с инстинктами? Не путает ли он предмет с отражением..? Он на грани решения, о котором, может быть, пожалеет. Впрочем, жалеть долго не придется, хах. Кэйа аккуратно отстраняется от рук Альбедо и Джинн, оказывается около Дилюка и садится напротив него на пол. Магистр за его спиной сдавленно выдыхает, но не успевает ничего сказать, Альберих прерывает её: - Всё нормально, он меня не тронет. Просто господин Рагнвиндр слишком приучился любые эмоции выводить в гнев, вот и всё, - он аккуратно кладет руку на чужое плечо. - Хорошо, Дилюк. Я никуда не пойду. Только не делай больше так, ладно? Я не хочу такое испытывать. Потерпи уж как-нибудь. Осталось-то буквально несколько дней, - Кэйа издает горьковатый смешок. Дилюк, видимо, верит не сразу, потому что голову поднимает только теперь. На лице тысячи оттенков сомнения, горечи и остаточного пепла злости. Он кивает. Протягивает руки к Кэйе и тут же роняет, болезненно прикусывая губу. Значит, услышал. Кэйа медленно встает снова, поворачивается к Джинн и Альбедо. Одуванчик с болезненно изломанными губами глядит вопросительно: - Ты уверен, Кэйа? Я тоже… тоже хочу, чтобы мы попробовали использовать эти десять процентов, но… Ты был прав, прости. Мы действительно игнорировали твои желания, а ведь ты… - А ведь я умираю. Не стыдно, магистр? - ухмыляется Кэйа, и Джинн бледнеет снова. - Шучу. Всё нормально, я понимаю, почему вы так себя вели. Да и какая теперь разница? Вообще-то мне всё равно, как помирать. Так что еще немного побешу вас моими дурацкими шутками напоследок. Повезет — значит, побешу долго. Нет — у Альбедо появится много интересного материала для исследований. Алхимик мрачновато цокает на него, и Кэйа смеется. Его отпускает. Ему легко и почти хорошо. Архонты, он воистину безнадежен. Наверное, если бы он не умирал, он бы наконец согласился поговорить с парой сестер из церкви, разобраться, что там у него в мозгах и почему он готов иногда выстилаться в кровавую дорожку ради некоторых людей. Почему готов любить человека, который пытается проломить им стены и можно ли как-то превратить это в подобие нормальных человеческих отношений. Теперь не придется. Есть в смерти и свои плюсы. Кстати, о тех-самых-людях, он слышит, как Дилюк наконец поднимается на ноги за его спиной. - Мне уйти? - глухо спрашивает он. Наверное, всё ещё наивно полагает, что Кэйа адекватный и злится за случившееся. Как трогательно. - Зависит от того, хочешь ли ты остаться, - Кэйа оборачивается и разглядывает Рагнвиндра. Тот уже справился с собой, и лицо у него почти обычное, только уголок губы немного подрагивает. Выглядит уязвимо. - Я-то всегда рад тебя видеть. Дилюк отводит глаза в сторону: - И… что тогда ты хочешь сегодня? О, он услышал снова. И даже понял. Кэйа прикрывает на секунду глаза, наслаждаясь этим. Голос Дилюка — тихий, ниже обычного. И мягче обычного. Вчерашние дурацкие споры про алкоголь и сигареты кажутся ему глупыми. А еще он чувствует себя ненормально откровенным. - Съесть свой прекрасный завтрак, - Кэйа кивает на тумбочку, - во время заката на крыше. С тобой. И чтобы ты пришел еще раз, когда я буду засыпать. Джинн, а с тобой правда хочу обсудить рекомендации. И я еще расскажу тебе, где найти мои наработки. Не хочется, чтобы всё пропадало даром, - он оборачивается к магистру и ласково ей улыбается. - Чур с чаем и печеньем. Лизу тоже можем позвать, если хочешь. Альбедо, - теперь он переводит взгляд на алхимика, - тебя отвлекать сильно не буду, ты моими десятью процентами будешь заниматься. Но… будет минутка, заходи. И спасибо. Правда спасибо вам всем. - Всегда пожалуйста, Кэйа, - ровно отзывается Альбедо. - Тебя хотела увидеть Кли. Может… - О, это хорошая идея. Только… мы же ей не скажем, да? - внутри болезненно щиплет, а Альбедо слабо улыбается: - Это я беру на себя. Дилюк лаконично кивает в ответ на сказанное и вылетает за дверь. Ничего, пусть приходит в себя. Джинн со вздохом подходит к Кэйе, и тот обнимает ее: - Прости, что не смогу больше тебе помогать. - Идиот ты, Альберих, - сердито произносит Джинн и бьет его кулаком по спине, а Кэйа хихикает. - Будто я сейчас о работе думаю. - Ты всегда о ней думаешь. Не ври мне, магистр. - Есть исключения, - печально отзывается девушка, проводя рукой по его плечу. - Приду после заката. - Идет, - Кэйа стискивает ее еще сильней и наконец отпускает. Альбедо глядит так, будто знает что-то, чего не знает Кэйа. Кивает на дверь: - Я же говорил. - Не понимаю, о чем ты, - бодро отрицает Альберих. - Дилюк просто ненавидит, когда кто-то умирает при нем. Такое бывает, когда есть опыт добивания собственных родственников. - Джинн права: ты идиот. - Знаю, - Кэйа кривит улыбку. - Иди уже. Я же вижу, что в твоих глазах стоят стеной формулы. - Ну уж извини. Это в твоих интересах, - вздыхает Альбедо. - Мы приведем Кли. И только попробуй под предлогом своей гибели опять сбить ей режим. Кэйа его обожает. Он остается один и думает в легком смятении: это чем-то похоже на день рождения, да? Он просит, и ему приносят подарки. Только вот это день подступающей смерти. А на свой настоящий день рождения он никогда ничего не просил, и всегда старался ускользнуть от внимания. А сейчас смотри-ка: озвучил свои желания, и ничего не сломалось, мир не рухнул, над ним не рассмеялись и не сказали, что это глупость. Удивительно. Странно, что он никогда не пробовал. Интересно, сколько еще он всего не успел попробовать. Потом становится не до причудливых мыслей: к нему приходит Кли. - Кэйа! - девочка залетает в комнату как на крыльях, и Альберих ловит ее и подхватывает на руки, смеясь: - Кто это тут у нас попался? Кажется, я поймал Искорку. Они устраивают веселый бедлам: Кэйа крутит ее как хочет, а Кли только счастливо смеется, болтаясь вверх тормашками, и пытается его защекотать. - Братик Альбедо сказал, что ты уезжаешь, надолго и далеко, - наконец принявшая нормальное человеческое положение тела Кли устраивается с Кэйей на кровати. Хорошая мысль, господин алхимик. - Да, верно, - кивает Кэйа, проводя рукой по светлым волосикам. Кли выглядит немного грустной, и тянет жалобно: - Ты будешь писать? Он врал сотни тысяч раз, но в этот раз почему-то не может. Горло болезненно смыкается. - Не думаю, Кли. Оттуда плохо ходят письма. Прости, - он жмет плечами с легкой усмешкой, мол, что поделаешь. - Тогда я буду писать тебе записки, складывать куда-нибудь, а потом мы вместе почитаем, хорошо? - предлагает девочка. Архонты, он не думал, что будет так тяжело. Кэйа гладит Кли по плечу: - Пиши, конечно. Вообще советую почаще делать то, что тебе нравится. - Даже если это бомбы? - с сомнением интересуется Кли. - Особенно если это бомбы, - смеется Кэйа, и рыцарь Искорка заливается смехом вместе с ним. Они проводят вместе еще какое-то время. Кли рассказывает ему о тысяче своих проделок, они рисуют, они даже успевают вместе придумать какую-то историю. Кэйе всегда нравилось это делать. В детстве они так играли с Дилюком. Один начинал повествование, второй подхватывал. А потом опять первый вступал, а затем по кругу. И отыгрывать самые классные сценки: сражаться, убегать, будто за ними правда гонятся, драматично падать на землю, давать клятвы и признаваться в самом тайном. Кэйа помнит два или три случая, где он едва сдерживался от того, чтобы вплести в игру свое признание. Интересно, что произошло бы тогда. Будь это не та клятая ночь. Уже неважно. В окне расцветает багровым закат, деревья и дома кажутся сияющими от осевших на дереве и камне каплях. Хорошо, что дождь кончился. Не хотелось бы потратить один из последних вечеров на сырость. Кэйа с демонстративно строгим покашливанием отбирает у Кли листок: - Ну всё, моя юная рыцарь. Пора прощаться, - он с усилием приподнимает уголок губы. Кли не капризничает, не начинает спорить, только выглядит как сдувшийся воздушный шарик. Лазит по карманам своего платьица и вытаскивает нечто, протягивая в ладошке Кэйе. - Я сделала тебе подарок, - поясняет девочка. Колечко из бисера, белого и красного. Кли любит красный цвет. Кэйа — пусть и не на себе — тоже. Его сердце отдано красному. А еще ему нельзя грустить при Кли, даже если губы будто пытаются растрескаться. Он надевает кольцо на мизинец, оно налезает только на него. Показывает Кли, и та кивает с уже более довольной миной: - Будешь носить? - Не снимая, - обещает Кэйа. Приятно давать обещания, которые можешь исполнить. Он провожает Кли до выхода из собора и сталкивается там с Дилюком. - Привет, - говорит он бездумно и без всякого смысла. - Сейчас, попрощаюсь с Кли. Дилюк молча кивает, скрестив руки на груди. Кэйа же наклоняется и стискивает девочку с такой силой, что та издает возмущенный писк: - Братец Кэйа! Сломаешь! - Тебя сломаешь, как же, - фыркает Кэйа, встрепывая ту по макушке. - Ну всё. Беги. На секунду думает — надо ей тоже сделать колечко. Потом сразу отбрасывает эту мысль. Будет неправильно. - Удачи, братик Кэйа! - Удача мне бы пригодилась, - беззвучно бормочет Кэйа себе под нос. Он глядит, как маленькая фигурка удаляется по ступеням вниз, в длинных закатных тенях, рыжих косых лучах. Глядит на город, и на миг отчаянно хочет сорваться туда же и убежать вслед за ней. Но его клетка — всё еще не собор. Его клетка — он сам и то, что в нем поселилось. И у него странное чувство, будто между ним и Мондом поставили невидимую стену, стекло, и он больше не может туда войти. Только любоваться. - Крыша, мастер Дилюк? - он оборачивается легким движением, улыбается. - Угу, - ровно отзывается Рагнвиндр, почти сразу отворачиваясь, чтобы выдвинуться. - Будто тебе не хватило одного полета с высоты. - Думаю, в этот раз ты не дашь мне упасть, - с нотками коварства отзывается Кэйа. Они заходят за едой, и вот уже через несколько минут сидят на крыше. Кэйа с каким-то отчаянно-нездоровым удовольствием жует припасы и разглядывает город, небо, окрестности. Старается найти глазами каждый знакомый дом, вспомнить всех людей, что он тут встретил. Это дарит странное чувство тепла, будто он ощущает их всех где-то здесь, за собственной спиной. Будто он не один. Хорошая была идея посидеть тут. Дилюк сидит молча, тоже глядит вниз. Неподвижный, как статуя. Но почти соприкасающийся с ним плечом. Мелочь, а приятно. - Будешь? - Кэйа протягивает ему шпажку с мясом. Закат начинает потихоньку затухать, так что, пожалуй, можно потратить немножко времени на то, чтобы посмотреть на другое красивое. Если повезет, еще и поговорить с ним. - Давай, - будто нехотя соглашается Дилюк. Берет порцию подрагивающими пальцами и начинает жевать. Кэйа укоризненно цокает на него: - Кажется, господин Рагнвиндр окончательно выкинул из режима такую тленную вещь, как питание, - в ответ на вопросительно приподнятую бровь тут же поясняет. - У тебя всегда руки дрожат, когда забываешь есть. - Всё-то ты помнишь, - тихо отвечает Дилюк, вгрызаясь в шашлычок активней, и Кэйа подсовывает ему также коробку с блинчиками. В конце концов, он уже наелся. - Я несносный, ты, наверное, запамятовал на несколько секунд, - миролюбиво отмечает Альберих, ужасно довольный собой. - Запамятовал, - соглашается Дилюк, переводя взгляд куда-то к горизонту. Черт, а Кэйе так хотелось, чтобы он еще немножечко посмотрел на него. - Я много чего запамятовал. В голосе — нотки горечи и тоски, и сердце Кэйи болезненно ноет и сжимается. Наверное, не стоит тратить драгоценное время на грусть. - Просто раньше ты тоже всегда пытался пропускать обед. Слишком увлеченно гонялся за слаймами, - безмятежным тоном вбрасывает Кэйа. Он не уверен, что детство — это безопасная тема, но из всех возможных она — точно самая теплая. - Хотя твоя затея скидывать их с водопада была веселая. Идея удается, потому что Дилюк фыркает: - Особенно когда вместо слайма водой унесло тебя. - Ничего ты не понимаешь, это был тактический маневр. Я еще тогда в них разбирался. - Ну конечно. - Ты что, не веришь мне? - Ты на камне поскользнулся, идиот. - Тебе лишь бы идиотом меня дразнить! - Кэйа тихо смеется и пихает Дилюка в плечо. Тот хмыкает и берется за блинчики. Кэйа все еще его разглядывает. Эту маленькую завитушку волос около уха, которую очень хочется поправить. Этот изгиб чуть нахмуренной брови. Тонкую, идеальную линию подбородка. Длинные ресницы. В тонущем в сумерках воздухе это выглядит еще прекрасней. Хотя кого Кэйа обманывает, Дилюк для него прекрасен всегда. - Покажи потом Кли ход под тем водопадом, - вдруг предлагает он. - Ей понравится. Кэйа, ну куда тебя опять снесло. Не говори ты с ним о таких вещах. Которые будут после. Он испуганно оглядывает Дилюка, но в этот раз тот никак не реагирует, только задумчивым тоном соглашается: - Покажу. Почему ты о нем вспомнил? - Потому что мы говорили про водопад? - приподнимает бровь Кэйа. - Там куча ящериц. А рядом рощица со светяшками. Кли такое любит. Дилюк молчит и всё еще смотрит куда-то в сторону крепостных стен, а Альберих вдруг идет мелкой дрожью. Потому что вспоминает, чем еще примечателен тот ход, и нужно срочно свернуть с этой темы, пока не поздно. - Тебе тоже тогда нравилось, - не дает ему попытки Дилюк и вдруг поворачивается. Глядит своими бездонными глазами. Язык Кэйи отказывается работать при таких условиях, и мозг тоже. - Ну да, - он растерянно теребит собственную прядь волос. - Но не только там. Если уж говорить об этом… - он отчаянно пытается ускользнуть, но Дилюк мягко перебивает его: - Так сильно нравилось, что мы проводили там кучу времени. - Да, - беспомощно соглашается Кэйа. Ну вот, опять хочется сбежать, а всё так хорошо начиналось. Кэйа надеется, что Рагнвиндр всё же не сбросит его с крыши в каком-нибудь порыве. А то он может. Жалеть потом будет, но может. - Можно сказать, что там всё началось, - так же задумчиво произносит Дилюк, будто не замечая чужого смятения. - Ты про то, что…? - Кэйа сглатывает слюну. Рагнвиндр кивает, но молчит, только понукающе смотрит. Каков подлец. - …что мы там впервые поцеловались? - с трудом договаривает Кэйа. - Слушай. Извини. Я не должен был… Просто ляпнул, а уже потом… - Не извиняйся, - Дилюк снова отворачивается. Кэйа растерянно болтает ногой. Ну что ему, черт подери, теперь делать. Поднимается ветер, и он вздрагивает от порыва. Дилюк тут же приходит в движение, будто это было каким-то сигналом. Расстегивает этот свой ужасный сюртук. Чертыхается на пуговицы. А потом Кэйа отчаянно моргает, пытаясь прийти в чувство, потому что Дилюк опускает сюртук ему на плечи. И аккуратно приобнимает одной рукой. - Мне не холодно, Дилюк, - еле слышно выкатывается из Кэйи. - Я же… больше не мерзну. - Это не имеет значения, - медленно проговаривает Рагнвиндр. И ладно, ладно, дурацкая жизнь, дурацкие стечения событий, переплетения слов, и снов, и всего на свете — Кэйе так резко становится на всё наплевать, что он закутывается в сюртук почти с носом и приваливается к чужому плечу, прикрывая глаза. Дилюк прав: неважно, что ему больше не холодно. Это не значит, что ему не нужно тепло. Что он не получает удовольствия от тепла. От ощущения чужой близости, от знакомого запаха и тихого звука дыхания. В покое он находится недолго, потому что его осеняет дурацкая мысль. Резко обливает всё черным. - Дилюк, ты не должен делать что-то из жалости, - тихо говорит он с плохо скрываемой горечью. - Об этом я тебя не просил и не попрошу. Ткань на плечах вмиг делается удушающей. Рагнвиндр тяжело вздыхает. - Если я скажу, что это не так, ты же мне не поверишь, да? - роняет он. - Да. - Что ж, я заслужил такое недоверие. Жаль, что я не знаю, как тебя переубедить. Я бы это сделал. - Придумай, - вырывается из пересохшего горла. - Что? - Дилюк поворачивает к нему голову. - Как переубедить. Я хочу, чтобы ты придумал, - Кэйа встречается с ним взглядом и чувствует, как у него подрагивает голос, и губы, и весь он вот-вот начнет дрожать. Дилюк прав. Капризный ребенок он и есть. - Я хочу поверить. Понимаешь? - Понимаю, - Дилюк вдыхает с присвистом, будто крепко задумывается. Отворачивается, и Альберих тыкается куда-то носом ему в плечо, прячась. Молчание затягивается, и Кэйа готов смириться, что на этом они сегодня и разойдутся. Он и сам не смог бы придумать, как убедить самого себя. Он, наверное, даже попросит его не приходить перед сном. Незачем, ты и так вытянул из него сегодня так много, что ты еще… - Собственно, светяшки. - Что? - Кэйа чуть вздрагивает. - Светяшки за твоим косяком, раз в год. Когда они начинают цвести. Кэйа осознает не сразу, а потом понимает. - Я думал, это… - Не от меня. Понимаю. Но это я. Кэйа удивленно вскидывается. Мог и соврать, конечно. Но знает, где их оставляют, что их вообще оставляют. Каждый год оставляли. С года, когда он вернулся, проклятье, Кэйа, у тебя вообще голова есть? - И тайник. - Что — тайник? - Кэйа сейчас с крыши улетит, если Дилюк продолжит в таком темпе. Он настороженно щурит глаз, а Рагнвиндр невозмутимо продолжает: - У тебя есть тайник. На крыше Ордо. Нет, я не залезал, - спешно добавляет он, заслышав угрожающее шипение. - Просто иногда… приглядывал за тобой. Вот и узнал. - Ясно, - полузадушенно отзывается Кэйа, не зная, что еще сказать. Дилюк протягивает руку и аккуратно поправляет его волосы. Кэйа сейчас или закричит, или упадет, или еще что-то, потому что это не может происходить. Особенно сейчас, когда… Горько-сладкое чувство под рёбрами от того, что это происходит. Так поздно — но происходит. - Я могу рассказать, что ты обычно делаешь, когда нервничаешь. Когда расстроен. В том числе твои новые привычки, когда ты… ну, например, гладишь это свое ужасное меховое нечто, чтобы успокоиться, - задумчиво перечисляет Дилюк. - Знаю, что ты стал вставать намного раньше, чем в детстве. Страдаешь от кошмаров. Несколько раз в месяц ходишь ночью на Утес Звездолова. Просто валяешься там и смотришь на небо. Теперь держишь дома кучу сладкого для Кли. Иногда навещаешь могилу отца, - он встречается с Кэйей взглядом снова. - Никогда - в мой день рождения. И обычно тогда, когда думаешь, что я не в городе. Кэйа чувствует себя онемевшим. Ему развернули его жизнь на ладошке и показали. В другой ситуации он бы разозлился на слежку, или испытал бы неприязнь, испуг от такой… настойчивости во внимании. Но он всё ещё ненормальный, и умирает, и ему всё можно. В другой ситуации он спросил бы, зачем тогда Рагнвиндр настолько старательно его отталкивал. Сейчас он, пожалуй, и не хочет знать. - Теперь веришь? - тихо интересуется Дилюк, наклоняясь близко-близко. - Кажется, - еле слышно шепчет Кэйа, утонув в чужих глазах. Наверное, это странно, но в последний момент он чуть уклоняется и просто прижимается щекой к чужой щеке. Слышит тяжелый вздох, но протеста не происходит, и они просто сидят так какое-то время. - Тебе пора, - шепчет Дилюк. - Джинн уже внутри. Иначе не успеете поговорить до… сна. - Пойдем, - на редкость покорно соглашается Кэйа. Ему потом будет за это стыдно, наверное, но значительную часть разговора с Джинн и Лизой он не может вспомнить. Он частично вроде был там: рассказал про все свои нычки информации, о большинстве уловок, которыми пользовался, передал кое-какие контакты, они обсудили, кто может его заменить — хотя бы со временем. Но большая часть его мозга витала где-то в облаках. Они пьют чай, как и договаривались. Лиза, как обычно, ведет себя размеренно и невозмутимо, и Кэйа рад этому до безобразия. Потому что рядом Джинн тоже перестает быть такой, ну, на нерве. Становится спокойной Джинн, чуть морщащей нос от его колкостей, отчитывающей его за мелочи. Открытой. Под конец их все-таки слегка накрывает нервозностью. Джинн глядит на часы и поджимает губы. - Уже полночь, да? - как можно равнодушней интересуется Кэйа. - Да. Мы пойдем, ты же хотел, чтобы тут был Дилюк, - она встает с места и встряхивает головой. - Ну, вы же тоже можете тут быть, - жмет плечами Альберих. - Лучше оставим вас наедине, дорогуша, - мурлычет Лиза, утаскивая в рот последнее печенье и отряхивая юбку. - Удачи, Кэйа. Если можно так выразится. - И вам не хворать, прекрасные леди, - тихо желает он в ответ. Они уходят, Кэйа забивается поглубже к стене на кровати и ждет. Как-то иррационально сильно пугается, что Дилюк не успеет, и он уснет раньше. Это мелочи, но что делать, если он сейчас весь состоит из мелочей и только из них. Крупные вещи уже не влезают. И никаких вестей от Альбедо, кстати. Гребаные десять процентов. Дилюк врывается в комнату огненным смерчем. Чуть выдыхает, видя, что Кэйа еще сидит, захлопывает дверь. Порывистым движением оказывается на кровати рядом. Он так тяжело дышит, что сердце Кэйи тут же взнывает в жалости. - Ну что такое, Люк? - нежно окликает он его. - Ты как с пожара бежал. Дилюк ничего не отвечает, всё так же лихорадочно дыша. Глаза нездорово блестят. Выглядит совершенно развинченным. - Люк, - укоризненно тянет Кэйа. Ловит его руку и кладет к себе на грудь. - Я же тут. Всё нормально. Рагнвиндр с отчаянием качает головой, пытается что-то сказать, но только резко выдыхает в итоге. Вот этого Кэйа видеть и не желал. Когда хотел убежать из собора. Ладно, он еще немножко потерпит. Осталось немного. Ох, Селестия. Он тянет Дилюка к себе, обхватывает ногами, руками, вжимается в него. Дышит ему в шею. Нежно гладит по спине плавными движениями. Он не расслабляется, расстроенно думает Кэйа, только напрягается всё больше и больше, и дрожит. Ну и что, спрашивается, Альберих делает не так? - Кэйа, - еле слышно зовет Дилюк. - Что, Люк? - Ты…ты… - Тшш. Всё нормально. Он старается прижаться еще тесней. Дилюк теплый, Кэйе хорошо в его объятиях, и он закрывает глаза, практически укладывается подбородком ему на плечо. И продолжает водить по его спине рукой. Это так приятно: чувствовать его. Он так давно не был столь близко. Голова кружится. Тянущее чувство в животе. Не только пробуждение сегодня плавное, засыпание тоже. Кэйа умудряется гладить Дилюка еще несколько секунд, но потом рука обессиленно соскальзывает с чужой спины. Он ощущает будто сквозь туман, как его тело обмякает, как Дилюк тут же сжимает его лихорадочно сильно. - Кэйа, - слышит он сорванный шепот. Он так хочет ответить, но сонное течение его уносит.